Следуя традиции, Иван Петрович плотно поел за ужином и выпил две стопки водки. Большего он в подобных случаях не пил, памятуя о том дурацком случае, когда попутал два соседних магазина. Потом стал натягивать поверх кальсон старые, проверенные даже в лютый мороз штаны из чертовой кожи.
- Опять на рыбалку? – с ужасом спросила супруга.
- Отстань, Глафира, - угрожающе сказал Петрович, уже давно внутренне готовый к неизбежному диалогу с женой. – Пашешь тут с утра до вечера на вас, дармоедов, что, нельзя часок на вечерней зорьке посидеть?
- А что, и езжай, - неожиданно согласилась супруга. – Может, и я какую-никакую «Зорьку» себе заведу. С усами.
- Постыдилась бы, Глафира, - разозлился Иван Петрович. – Шестой десяток бабе, а всё меня к юбкам ревнуешь.
- Чего ж ты тогда со своей зорьки всегда в четвертом часу ночи возвращаешься? Да реки-то пешком за полчаса дойти можно.
- Воздухом дышу. О работе думаю. Там никто думать не мешает, не то, что дома.
- Так ты меня возьми, - неожиданно предложила супруга. – Вместе воздухом подышим.
- Еще чего. Всю рыбу распугаешь.
Быстро наловив два десятка пескарей в прикормленном месте, Петрович погрузил улов в старенький зятев «москвич», который использовался в семье для этих целей, и через десять минут был в городе. Как всегда перед «делом» его немного трясло. Но это была, пожалуй, даже приятная дрожь. Да, собственно говоря, ничего ужасного и произойти не могло. Сторож, небось, уже третий сон видит. Премию сегодня он точно получил, сам проверял. А какая, впрочем, к херам, премия в водочном магазине? Небось, в сговоре с грузчиками, а потом списывают сообща водку на «бой».
«Лишь бы менты какие залетные не подвернулись». Объехав пару раз кругами по соседним улицам вокруг магазина, Петрович успокоился. Поставил машину в облюбованном еще с утра переулке, среди десятка таких же колымаг. Взял баночку с белой краской-аэрозолем и изготовленную накануне бутылочку-«зажигалку». Не торопясь, поглядывая по сторонам, пошел к магазину. Однако возле магазина он уже действовал быстро и решительно, хотя руки дрожали. Был второй час ночи...
Петрович быстро и размашисто вывел на коричневой стене краской из баллончика «КАПИТАЛИЗМ – ДЕРЬМО!» и хотел было уже писать вторую заготовленную фразу «Уничтожим капиталистов как класс», но в это время где-то недалеко прошуршала машина. Шум стих, но Петрович решил не рисковать. Вместо длинных слов он написал просто: «КАК КЛАСС» - сами поймут. Потом решительно чиркнул серкой по спичкам, привязанным к горлышку его «зажигалки», и швырнул её в здание магазина. В бутылочке был ацетон – проверенное еще в раннем детстве средство. Горит ярко, весело, а ущерб нулевой, сразу весь выгорает.
И, действительно, когда он через десять минут проезжал по улице, то народ из соседних домов, привлеченный ярким светом его ацетоновой бомбы, уже разочарованно расходился по домам - представление закончилось.
- Это «лимоновцы», наверное, - услышал он голос какого-то прохожего, делящегося впечатлениями с соседом.
- Точно. Это их лозунг, - охотно согласился сосед.
«Углядели-таки!» - обрадовался Петрович.
…Когда утром Иван Петрович Пупченко приехал на своем «лексусе» на работу, в приемной его уже ждал, понуро свесив голову, сторож магазина.
- Что случилось, Николай? – строго спросил Пупченко, демонстрируя свою отличную память. Каждого из двухсот работников своей фирмы он знал по имени.
- Да тут ночью, Иван Петрович, магазин подожгли…
- Что?!! Сожгли?!!
- Да нет, только фасад попортили.
- А ты где был?
- Дак я, и выходил вроде… Не углядел, Иван Петрович.
- Не углядел? – Пупченко с минуту сурово смотрел на испуганного сторожа. – Сам будешь фасад в порядок приводить. Возьми краску на складе.
- Да я… -обрадованно залепетал сторож. – Да я всё мигом. К вечеру всё, как новенькое будет.
Уже не глядя на сторожа, Иван Петрович прошел в свой кабинет. На душе бравурно звучали фанфары. «А всё-таки, правы эти пацаны-лимоновцы: капитализм – дерьмо» - подумал бывший секретарь горкома партии. И вздохнул с чувством выполненного долга. Всё-таки странно, что уже третий поджог собственных магазинов приносит ему куда больше душевного тепла, чем удвоение прибыли фирмы за минувший год. «Нас никто не переделает, - гордо подумал о себе Петрович. – Мы люди из стали. А этих – как класс».