Мы, это перенесшие и переболевшие полиомиелитом дети, были определены на лечение и обучение в санаторий-больницу под названием "Красная Майка" и находились там - лечились и учились с 1 сентября и до конца учебного года.
Cанаторий был огорожен дувалом. А дувал - это стенка такая, квёлая - из глины и соломы.
Стена невысокая, в метр - в полтора, но выше тебя ростом...
Ни враг, ни свой перелезть через эту ограду в санаторий не мог.
Вот если ты инвалид то- пожплуйста? то - пожалуйста...
Мы же, как попадём в санаторий, как привезут нас предки к сентябрю, так сразу этот дувал и обследуем и наделаем в нём столько дыр, что после шрапнели в войну, и в эти амбразуры и наблюдали за внешним мирком.
А на территории же был рай зеленый: цветники, сады со смородиной и кустами.
Бегали, да нет же, драпали от нас красивые павлины со своими красивыми перьями и невыносимые речью, когда они свой рот пастью откроют.
Орешин росло большое количество за территорией и на территории близ того дувала.
Военные – это солдаты и командиры рядом жили. Где-то неподалёку от нашего заведения военная часть часть стояла.
Частенько они паслись в нашей окрестности, и мы им рады были всегда.
И как прибудут солдаты за орехами, так и нас выручали.
Спортивно залезали солдаты на дерево и трясли для себя наши орехи, и столько стряхивали, что мы не успевали подбирать свои костыли и орехи.
Это, кто-то, позавчера переусердствовал и вместо камня и закинет костыль в орех... а костыль перелетит через дерево, и на другом дереве и повиснет, худым, продолговато-деревянным кокосом.
Бывало, наши ходули по два дня на дереве висели, пока наши солдаты не появятся, или им орехов всласть не захочется.
А пока мы ходили на запасных, правда, у кого они были, а кто-то, да просто на одном скакал... как инвалид.
И мы взаимно неутомимо солдат выручали, перед завтраком помогали им – картошку для них копали, и что в поле росло - кукурузу, по их просьбе и тырили.
Да мы же по-пластунски все профессора и академики были до грядки на пузе,
и наковыряем для солдат столько, что больше всякого совхозника и колхозника,
и про себя, естественно, не забывали.
В листьях осенних и во всяком хламе эту картошку с хлопком и запекали.
Посреди поля стояла вышка охранника. Дозор мог по солдатам стрельнуть из ружья или, пожаловаться их генералу, а генерал запретить своим солдатам гулять в увольнительной в наших пенатах.
Нас-то, охранники, старались не видеть и не замечать. Мы же для них всегда свои, да и живём здесь - с рогатки достать, так до охранника близко было.
После налёта на поле, солдаты нас производили в чин - погоны дарили, а после, как снова захотят печёной картошки – снова приходили и приносили на наши погоны звёздочки, и ремни с бляхами.
– Борька, скорее беги на передовую, к нашему забору, там тебя в чин произведут.
И были мы у солдат, как дети полка в запасе.
Наши солдаты и офицеры приглашались на каждый наш праздник. Солдаты к нам призывались со своим ансамблем.
Они нам пели вооружённые песни, и мы им тоже голосисто в ответ. А уже после того, как уйдём мы по палатам кушать кисель с комочками, так солдаты пунцово рдели с нашими медсестричками и с ними вальсы выплясывали.
И вот, обходя по периметру свой санаторий, мы зорко фиксировали в заборе-дувале слабые и потаённые места, чтобы они были заросшие каким-нибудь кустарником, да погуще - вот тогда это место не заметят и заплаткой не залепят, после того, как костылями и клюшками дыр в нём наковыряем.
И попадались в жутком количестве осиные и шмелиные гнёзда в том земляном дувале.
Этих насекомых, пауков и скорпионов в наше летнее отсутствие столько плодилось, что нам на весь учебный год хватало с ними бороться.
Да и летели они и ползли к нам со всего мира. У нас же, всегда спокойно было.
Этим "пичугам" мы всегда были рады и фиксировали их особо, чтобы потом идти на них... или мы их размажем по стене, или они нас сожрут.
Вот так мы с насекомыми и договорились.
В нашем санатории не было тру;сов, и кто имел "оружие-костыли", буквально все, до завтрака, до обеда, и перед отбоем шли врассыпную, и кому какой полигон нравился, то сражался с ними беспощадно и насмерть.
Перебили мы их несметное насекомое количество, и они нам штучно-солидно отвечали.
У шмелей и ос было опасное оружие - жало острое и самое ядовитое.
С ними у нас всё было по-честному.
Однажды, одного нашего храброго сильно шмели покусали, а до этого, до покусания, эти шмели чуть смело не подняли и не унесли в свой улей.
Трудно, и кое-как его отбили, и три медсестры его после унесли и ненавязчиво по попе лупили.
Потом же, эти же медсестры, из его тыквы жала вытаскивали.
Охали и сокрушались. А после его искупали, шар его зелёнкой с йодом побрызгали и в угол поставили.
Аккурат, день банный был.
У Виталика, самое не раненое место было, это оказалось, только ягодицы с задницей. Понеже на них сидел.
Медсестрички из его шлема жало тащут, а по копчику бьют и приговаривают,
чтобы больше так не делал и не беспокоил шмелиное семейство.
– Ос тебе мало, хулиган?
Выжил Виталик - храбрый был воин.
А у тех, у кого не было палиц, те просто в сторонке стояли, да и всегда были наготове. И как на кого нападут насекомые и окружат, тогда санитары прорывали окружение и своими пиджаками борзо и отмахивали.
А если, кто ненароком падал от усердия быстро убежать, да не удавалось в темпе уползти, того пацаны санитары тащили за руки, за ноги и подальше с поля боя, и дико его топтали, и ос на нём.
Ох, и здорово было!
И как-то, в третьем классе, да осенью, да утром, да после завтрака, да по пути к школе, я с одним товарищем и при оружии, завернули немного повоевать.
Совсем недалеко завернули и никому не сказали, что нашли новое, свежее осиное гнездо.
...Да ты что, только скажи им... Знаем мы их.
Пригвоздив приличное количество неприятеля, как ни в чём не бывало припёрлись в школу.
Сижу уже за партой и думаю о том времени, когда пройдёт на сегодня последний урок, и можно будет перед обедом аппетит нагулять и побороться с осами, как вдруг, такой дикий вопль раздался, да такой Ой, что его чернильница перевернулась.
А это вопит мой сосед по парте, да ещё кричит:
– Ой! Серёга щипается... ой...
Я смотрю на него и ничего не пойму. Чего это он орёт? Я же его совсем не трогал.
Учительница смотрит - я сижу как самый примерный ученик, а этот снова и снова Ой орёт, да голосисто, и даже ещё и подпрыгивает и подальше от меня съезжает... съезжает... и скатывается на пол, и распластался лужей между партами на спине.
Учительница бегом к нему, а мне строгим голосом:
– Ты что это хулиганишь?
Я вежливо ответил: – Я его даже пальцем не тронул. Это он специально орёт,
чтобы урок ваш сорвать. А вы ему верите...
Наконец-то разобрались. Я же сижу уже от него на расстоянии, а его всё равно кто-то щипает и щипает.
– Ой, Серёга щипается... ой, серёга, гад.
Тут, всем стало понятно - что мы нашли новое осиное гнездо, а нашей учителке стало понятно, что надо бы снять с него курточку и посмотреть, кто же его там болезного беспокоит и кусает.
Оказалось, что это оса с меня на него перепрыгнула и, жалит его.
Он же кричит и показывает пальцем на меня, что вроде как сговорился я с осами, и... и... больше он со мной за парту никогда не сядет... во избежание...
Попросила учительница снять курточку и меня, и вытряхнула из неё заблудившихся на мне ос, нечаянно перепутавших своё гнездо с моим карманом.
Больше за парту и не сел со мною тот парнишка.
Имя его помню и даже, фамилию. Я же по его просьбе с 1 и по 3 сентября подписывал все его тетрадки, а он все эти тетрадки при мне порвал и сказал, что я не знаю русского языка, и вдобавок он не девочка.
У нас в классе девочка с таким именем училась.
Мне его имя и фамилию всегда приходилось подписывать в женском роде и лице,
и за это шутили в его лицо, а я никак не мог ему объяснить, что тетрадь-то – твоя, а значит – и чья, а раз чья, то вот тебе и "А" на конце твоей фамилии.
А у девочки "Ы" и все гласные в конце её фамилии. Да и не я это придумал.
Да на наше удивление, имя его и женское и мужское в природе живёт, и люди разных полов без стыда носят. А этого, смертельный стыд заел.
Фамилию его не скажу, а вдруг его внук с моим внучатым племянником будут
учиться за одной партой...
... а приведу пример, на самую распространенную русскую народную...
Тетрадь.
"уч-ка -"... "класса" - ...
средней школы... номер № школы...
"чья" - ...
а ещё было тогда и такое в тетради - "для ученика":
чья - Иванова Валентина.
И не мог он понять, а я объяснить, что осы - не щипаются, а - жалят.
А эта чья Тетрадь?
Да ученика 3 класса
Кинжалова СерёжЫ... хе-хе-хе
06.06.2009