МУК 290509
ПРИМЕЧАНИЕ:
произведение является путевыми заметками и находится в стадии редактирования онлайн. Текст постоянно добавляется и изменяется.
По завершении заметки это примечание будет удалено.
Ю.М.
Лететь туда.
Первая пересадка в Амстердаме, но это понятно.
При отлете - таможенный контроль. А то как же! Крутейшую из заграниц посетить желаем! Пирога яблочного румяного со стола их похватать можем... Я бы вот тоже кого попало к столу своему не пускал, так что старательность погранцов принял доброжелательно.
Приличные люди с проницательными глазами задавали трудные вопросы, наиболее правильным ответом на которые было бы "ты что, дурак?" Куда вы едете? – спрашивал красавчик усиленно глядя в мой билет, - в каком городе вы живете? Почему вы летите не прямым рейсом за 900 долларов, а с пересадкой за 500?
Хотелось отвечать правдиво и с юморком, однако такой ответ не привел бы меня к моей цели – а целью моей была Америка, где мне необходимо было лично убедиться, что такая страна на самом деле существует, а во- вторых, хотелось непременно проверить и измерить методом сравнения уровень личного счастья в соединении с личной свободой каждого американца, ну или хотя бы Нью-Йоркца.
Сумок моих никто не проверял, все ограничилось вопросами. Однако лица с менее европейским гражданством подвергались, как я слышал, более тщательной процедуре, вплоть до вынания шнурков из кроссовок...
Гуляя по дьюти фри, я несколько раз поглядывал в сторону обменников, думая: «поменять или не поменять?»
И не поменял.
А надо было поменять.
Поменять надо было обязательно, между прочим!
В Амстердам меня доставила машина «Фоккер» -маленький, приятненький такой самолетик. Сиденья первого класса отделены от остального салона тонкой шторкой. Кресла чуть пошире и расстояние чуть побольше. Кормят существенно лучше, как я заметил, но и это все.
Современная система бронирования билетов работает почти безупречно и без бумаги. Главное знать какой авиакомпанией и куда ты летишь. А потом- пришел к окошку, показал паспорт, отдал багаж, получил «Бордингпасс» где написано когда и в какие ворота тебе притить. Это я и сделал в аэропорту города Детройт, куда занесла меня сложная функция вычисления наиболее выгодного маршрута.
Поверить в четкость работы этой сложной системы очень трудно, так что я все еще бегаю с дурацкими вопросами между окошечками и прихожу на регистрацию за два часа.
Ни то ни другое не спасает: едва глянув в мои бумаги никто ничего не проверяет вручную, а говорят: не волнуйся! Все схвачено электроникой.
Амстердам-Детройт
...лететь 9 часов много приятнее чем два раза по 2. Великолепный современный "Боинг" с роскошными американскими флагами на хвостах и крыльях, удобные кресла с большой свободой для ног, -но самое главное это "Центр развлечения" состоящий из вмонтированного в спинку кресла экрана, наушников и пульта, который может быть и джойстиком.
В наборе - современные фильмы на разных языках, кроме русского, весьма современная музыка и простенькие но забавные игры.
Большие эти самолеты летят очень стабильно, их почти не болтает, отчего кажется, что ты сидишь в большом чуть-чуть гудящем кинотеатрe, вкусненько кушаешь и смотришь несколько фильмов подряд. Три кресла в левом, четыре в среднем и три в правом рядах. Если добавить к этому четырехразовое питание и многоразовое поение всевозможными напитками, включая красное вино в маленьких бутылочках- в сумме получится самый приятный в моей путешественнической жизни перелет. Он же является и самым продолжительным и самым дальным и первым трансатлантическим, если кому конечно эти подробности интересны...
А интересным безусловно будет тот факт, что разносчицы напитков обязаны скрывать с поля свободного зрения алкогольные напитки. Новички, не зная, заказывают попить из того, что видят. Бывалые люди спрашивают в лоб: «...красного вина, плиз! И плиз две плиз сенькью!» Больше двух брать за раз было как-то неловко, но были в моем ряду хитрецы, которые выпрашивали себе по нескольку маленьких бутылочек дополнительно...
Нет, тут надо правильно понимать: если бы мне как и прежде разрешали брать пойло с собой – стал бы я разве позориться? Сидел бы, посасывал из фляжек коньячочку...
Ладно, дело прошлое.
Детройский аэропорт – вторая моя пересадка - не такой большой как Шипуль, но зато в нем ходит свой собственный поезд по второму этажу. Здесь меня ждала еще одна маленькая, но обязательная проверка, которая тоже, кстати, ограничилась лишь вопросами. Зная, что в анус черным пальцем мне не полезут, я вел себя уверенней и даже сказал, что не только школьного друга в Нью-Йорке, но и подружку в Чикаго посетить намереваюсь!
Здесь пришлось мне забрать рюкзак из багажа и снова проходить таможню. В сумки мои опять никто не заглядывал, но вопросы снова задавали. Самым неприятным и неожиданно неприятным стала процедура снятия отпечатков пальцев и фотографирования. Обе руки, сначала по четыре пальца, потом только большие, потом лицо. Потом вопросы под шелест паспортных страниц.
В общем, ощущение преступника из фильмов. Однако другого варианта не было и теперь мои «пальчики», случись что, – запросто пробъют по Интерполу...
Как и обыск перед самолетом, как висячие замки, эта процедура может в лучшем случае отпугнуть новичков-злодеев. Это, конечно, важно, но важнее все же то, что первым ощущением европейца на американской земле запоминается унижение.
Бывает так – только выйдешь из самолета – чувствуешь: воздух другой, чувства другие, люди другие и даже асфальт вроде бы не той плотности... В Америке со мной ничего такого не случилось. Списав мою нечувствительность на усталость, я беззлобно отдал багаж настойчивому афроамериканцу без привычной процедуры «чек ин». Пару минут я топтался на выходе из зоны контроля, ожидая мой рюкзачок, - но потом вспомнил, что на нем есть наклейка и заспешил к «воротам».
Вылет до Нью-Йорка задержали на 90 минут, но сиденья были удобными, лица вокруг были интересными, захваченные из дома бутерброды с пересушенным мясом жевались медленно, так что ожидание было сносным. Я наблюдал за людьми, которые быстро и совершенно непринужденно говорили по-английски. Я ожидал, что «американский английский» будет сильно отличаться от «английского английского» - ничего подобного! И тот и другой варианты были мне совершенно одинаково не понятны.
Что меня всегда спасало в зарубежье, так это большая любовь к маленькому ансамблю «битлз». Нет пожалуй ни одной жизненной ситуации, которую нельзя было бы описать
Строчкой из их песен. Помню, когда у меня в Лондоне сломалась батарея, я пришел к портье и сказал ему, что вот, мол, если естердей ол май трабл сиимс относительно фарувей, то нау ит луукс так, что я вот-вот замерзну нахрен...
Ну, еще я знаю «кен ай гет сам рэд вайн плиз ту» - это если хочешь какую-нибудь вещь, и «хау кен ай гет ту...» нужно говорить если хочешь куда-нибудь попасть.
Кстати, то место, куда чаще всего бывает нужно попасть, называется у них «ре-срум» или «ба-срум». Ни той ни другой воспользоваться по большому счету нельзя. Ну во-первых:
их унитазы чуть ли не вдвое больше и после смыва заполняются водой не «чуть-чуть», как у нас, а чуть ли не до половины! Сначала я думал, что это неисправность, но потом понял: они тут все так! Представьте себе, что вы писаете в огромный басовый барабан. Как ни старайся, звук получается просто чудовищный. Со всеми полутонами и обертонами. Кроме того, ты вынужден наблюдать как вся эта огромная масса воды постепенно меняет цвет, причем далеко не в лучшую сторону спектра и иногда тебе начинает казаться, что
это именно ты только что заполнил унитаз до краев...
А теперь представьте, что в это дело вы начинаете ронять пусть не большие, но увесистые вещи, ну например – какашки. Правильно представили. Будут брызги и их будет много. Попытка «приподняться» над брызгами придает какашкам дополнительное ускорение, под действием притяжения планеты. Его значение для Земли обычно принимают равным 9,8м/с;. Реальное ускорение свободного падения какашек зависит от широты и варьируется от 9,780 м/с; на экваторе до 9,832 м/с; на полюсах. Оно может быть вычислено по эмпирической формуле:
g = 9,780327(1 + 0,0053024sin2(;) ; 0,0000058sin2(2;)), где ; — широта рассматриваемого места. Так что если ваше рассматриваемое место достаточно большое, фонтан ощущений гарантирован во всех смыслах.
Но самое удивительное – это, конечно, их туалетная бумага. Я бы скорее назвал ее «туалетная паутина» или еще лучше: «миф о туалетной паутине». Тонкая настолько, что рвется не только при отматывании, но при самой мысли об отматывании. Сложить эти обрывки в несколько слоев просто немыслимо и бумагу приходится комкать. На проход требуется пять-шесть таких комков, притом что создание каждого из них это два метра по три минуты. В продолжении процедуры ты вынужден наблюдать как на поверхности большого желтого моря, дно которого покрыто обломками отвратительных подводных лодок, медленно разворачиваются многометровые папирусы, покрытые загадочными изображениями...
Пожалуйста, не пытайтесь повторить этот опыт в домашних условиях!
Голова немножко шумела и кружилась, но связано это было скорее не с усталостью, а с удивительным чувством «follow the sun“ – я все эти восемь часов летел за солнцем, а потому за окном не становилось темнее! День как будто увеличился, удвоился, так что спать совершенно не хотелось...
Цены аэропортовского общепита отличались в приятную сторону. Если в Германии чашка сносного кофе тебе обойдется минимум в трешку, то здесь за рупь пятьдесят их долларов можно отхватить нечто пахнущее недурно. Попробовать же мне не удалось, поскольку долларов у меня не было, а обменники, похоже, вымерли окончательно. Платить кредиткой за чашку кофе я просто не догадался...
Зато потом, в одном из милых мест Чайна-Тауна, когда я пытался заплатить кредиткой три доллара за открытки, пожилой китайетц совершенно потерял с лица и без того неширокие глаза, когда прищурившись хохотал: «Стри долляр! Сри долляр!»
И вот – последний рывок: Детройт- Нью-Йорк.
Чуть больше часа – и полетом то не назовешь.
Сначала под крылом, потом и так. Нью Йорк. Аэропорт Ля Гвардия. Приехали.
Город и карта
Холодный кирпичный сарай, где я ждал свой рюкзак, сидячих мест не имел и я отмораживал зад, прикрытый только полиэтиленовыми шортами на какой-то бетонной загородке. После двадцати двух по цельсию воспринимать их тридцать пять кельвинов было очень, очень холодно в трусах и гавайской рубашке... Едва получив свой рюкзачок, я натянул на себя все, что только в нем было из одежды. Белые шорты поверх красных джинс и две кепки, надетые козырьками в разные стороны в считаные минуты сделали из меня хей-йо настоящего нью-йоркца.
Безнадежная попытка найти обменник (надо же как-то добираться!) провалилась с помощью услужливого негра. Он пах много лучше чем я тогда!
Ничего не оставалось делать как рискнуть: взять такси, без уверенности, что моя европейская карта сработает тут, а не потребует какой-нибудь активации с секретным кодом, которого я если и знал, то давно забыл.
-Манхеттен? –вежливо спросил шофер.
- Йесс! – гордо ответил я.
Таксист назвал меня «сэр» и быстро быстро повез по ночному уже почти городу. Вопреки сладким картинкам – Нью Йорк спал, свет в домах горел умеренно, миллионные толпы свободных и счастливых американцев нигде замечены не были. Я хорошо успел рассмотреть участок возле бруклинского моста, поскольку таксист, продолжая называть меня сэром, обвез меня вокруг минимум три раза.
Мы приехали к большому жилому массиву с названием «Гатевей Плаца». Нечего было и думать найти этот дом без таксиста! Нулевой, можно сказать, километр. Метрах в стах от бывших знаменитых бывших башен бывшего финансового центра.
В доме сидит портье и внимательно спрашивает куда кто идет. К счастью моему, меня все-таки ждали.
Теплое, крепкое рукопожатите Влада, - и вот только теперь я смог вздохнуть свободно.
Жилье Влада
Тридцати семи этажный дом. Нет, не шатается. Планировка – аппартамент. То есть – кухня не является отдельной комнатой с окном, а так, встроечка в корридор. Размер квартиры определяется количеством спальных комнат. Из окна – вид на «Южный порт» - небольшая бухточка на Гудзоне (река такая) куда по словам приютившего меня Влада иногда заходят чудесные яхты. Чуть правее – здание первого торгового центра (их штук пять или больше) и кругленькая зеленая полянка. Еще правее – огромное огороженное со всех сторон строительство. Или восстановление? В общем, то место, где были башни, без которых нам уже, видимо, совершенно не обойтись.
Было холодно, на следующий день – особенно. Жуткий ветер, совершенно невыносимый жуткий ветер.... Может быть именно эта плохая погода загнала всех людей в дома и сделала город пустым и серо-коричневым? Может быть. Но так или иначе – именно таким мне упорно представлялся Нью Йорк: холодно, пусто, коричнево.
Особенно усилилось это впечатление на следующее утро: увидев солнышко из окна, я напялил свои шорты – из которых обычно не вылажу все лето – маечку, схватил камеру –и побежал «запечатлевать». Пройдя по берегу Гудзона в направлении Баттери Парк (где, собственно, Статуя Свободы видна) метров, может быть пятьсот – я помчался, скуля, обратно, напяливать снова все, что только у меня было. Жуткий, холодный ветер налетал ниоткуда, пронизывая даже кроссовки насквозь! Поджидая за углом, срывал кепку и надувал капюшон. Но я шел, шел, шел, прорывался сквозь порывы, смотрел, фотографировал.
Дойдя до самого дауна этого большого тауна*(*от Downtown (angl.) здесь автор кичится показным владением английским: вроде не только перевести может, но и поиграть со словами... Как меня задолбали эти профаны! . -прим. перев. )
обнаружил на нем парк по имени Баттери, удачно сопряженный с причалом парома, ежепятиминутно отвозящего взволнованных туристов к святая святых Нью-Йорка – зеленой статуи Свободы.
Я делал так всегда – самые «знаменитые» места оставлял на потом, а то и на следующий визит. Тратить два часа драгоценного времени на возможность потрогать даму за мантию?
Редкая женщина стоит такого внимания, а тем более та, что холодна как бронза...
Вот, ну, если кого интересует конкретная география, то скажу:
Манхеттен - это часть суши, сашими и ролле, объединенная водой. Шутка.
(как он меня задолбал! –прим.перев.) То, что он обтекается десятиметровой речушкой, вряд ли делает его в полном смысле островом, - официально это коса. А я говорю: коса!
Остров Манхеттен представлялся мне ранее неким анклавом, специальным местом для особенно одаренных деньгами людей, куда можно прийти только очень ненадолго и только поглазеть на сказочные замки пятой авеню и парк сайд, чтобы может быть очень-очень быстро мелкими шажками пересечь централ парк и сразу – обратно. В Бруклин или Квинс, к своим, к простым, к бедным...
Продолжая идти по берегу острова, я как-то незаметно добрел до Wall Street. Не увидь я молоденьких китаянок, усердно натирающих яйца огромному быку, так и не узнал бы....
Бык, в общем, симпатичный. Немного... не агрессивный, а скорее – возбужденый. Яйца имеет тоже металлические, размера чрезвычайно заметного. Непрерывное натирание его яйц руками туристов (примета такая: потрешь –денежки водится станут!) превратили этот прозаический, в общем, орган в нечто совершенно сияющее! Качество шлифовки чрезвычайно высокое. Не побоюсь утверждать, что это единственное место на земном шаре, где можно увидеть свое отражение в бычьих яйцах.
Для усиления эффекта богатения, пискающие девушки садились голыми трусиками животному на морду, а их поглаживания были настолько искренними и любящими, что, казалось, деньгам их счета уже не будет. Те, кто по разным причинам дотянуться до бычьих гениталий не мог, довольствовался целованием его в зад или просто покручивал пальцем в какой-нибудь бычьей дырочке.
WS, которой пугал нас с детства сатирический журнал «Крокодил», оказалась, в общем, небольшой и скромной, и шириной и длиной существенно уступающей... В общем, маленькая. Поражает несоответствие высоты домов ширине просвета между ними.
Я так и не выяснил сколькоэтажный дом может уже считаться небоскребом, поэтому считал ими все дома, чью макушку можно увидеть только условно и только задрав до невозможности голову.
В этих огромных домах должно жить огромное количество людей – думал я логически –
А что будет, если они все одновременно вдруг выйдут на улицы и авени? Не знаю. Но меньше чем в шесть слоев они тут точно не поместятся.
Макдональдс – вечное прибежище путника. Вежливостью не пахнет, пахнет немытостью. Прежде всего коробит невозможность даже здесь нормально воспользоваться туалетом: грязно. Очень, очень грязно. Персонал вымучен и открыто всех ненавидит. Два-три молчаливых бездомных и один-два орущих проповедника.
Вечерами мы с Владом ходили в магазинчик или в ресторанчик. Он много и охотно рассказывал мне как много всего хорошего есть в Америке запрещено. Вернее – пить.
По его словам, запрещено и наказывается не только распитие алкогольных напитков в общественных местах, но даже открытая бутылка виски в машине или сумке может быть причиной полицейских неприятностей! То есть – знаменитая, завернутая в бумажный пакет бутылка вискаря джек дэниелс – это миф американского кинематографа?
Кстати сказать, цены на алкоголь просто убийственные! Пятнадцать долларов за дюжину 0,33 это, граждане, по любому – перебор. Вискарь с именем за 0,7 тянет на 20-25 баксов, вино – средненькое – обойдется в 7. Рассказывая Владу о приличном баварском пиве 48
Центов за литр или французском мерло 2007 года (ах, какой чудесный год!) за 1, 34 ойро
Я покупал напитки ориентируясь на емкость и силу. Самые дешевые двухлитровые пузыри подкрашенной водички в 13% обошлись мне тогда по 13 баков.
Сигареты? Хорошие: 12 долларов. Ну, можно за 8-9 покурить чего-то гаденького.
Несколько раз вечерами, болтая с Владом о том о сем или за завтраком с новостями НТВ, я ловил себя на мысли, что вот так сидеть, кушать, вспоминать и выпивать мне много приятнее, чем снова идти «на мороз» и избивать ноги в попытке найти что-то, во что можно было бы влюбиться...
И вот, день на третий примерно, я такое место нашел... Но сначала были мне показаны
Брайант Парк
Первыми целями стал центральный парк. Территория огромна! То есть даже я не в состоянии обойти его вокруг за день.
Лица серые, усталые, страшные. Улыбки? ни в коем случае.
Каждый квадратный километр - не реже - идиот.
Основное занятие идиота - проповедовать.
Чаще всего сидят в макдональдсе и приветствуют входящих.
Реже - идут по дороге, прямо по встречной полосе.
нет обменников,зато карточки берут даже в такси
в нюрнберге спросили про фляжку. в америке не проверяли ничего
в д. нужно было забирать багаж. по пути в самолет его отобрал негр. оказалось- верно.
таксисты рьяны. вежливы, за стеклышком.
Весь обслуживапющий персонал называет меня «сэр», но звучит как «сор».
первые прогулки и фотографии - тц.
стройка огорожена по большому счету. на месте «твинтауер» будет мемориал, в виде фонтанов
квадратно и ступенчато слвающих вниз, а рядом башня свободы. самое высокое строение в мире.
кстати, именно с разрушения самой высокой башни начнется 3мв по нострадамусу
в тц горит свет всегда. не гасят.
21 век забит. пиджаки от версаче всего по 400 долларов не купил два.
нет радости, нет красоты, нет старинности,- есть шоппинг
Манхеттен
Квинс
Не поехать в Квинс – значило не отдать дань уважения моему американскому прототипу Даку Хеффенену и его очаровательной супруге Керри. Эта славная парочка настолько не похожа на устройство моей семьи, что не полюбить их было бы просто невозможно.
Найдя шикарный ориентир – парк Корона (там, где папу Керри выгуливали вместо собаки) я направился прямо к нему.
Квинс оказался районом, в котором не нужно было искать задворки. Центральная улица хоть и шире во много раз привычных для Манхеттена авеню, примыкала к ним непосредственно. Парк корона – во всяком случае та часть, что я видел, оказался не просто диким куском дикого леса с диким болотом, но и был еще обнесен проволочным забором.
Идти вдоль него долго я не смог, так как ноги мои продолжали оставаться не казенными.
Видя мои страдания ко мне обратился милый студент с чистыми ушами и воротничком. Он объяснил мне на удивительно понятном английском, что тупорылости устройства парка корона можно посвятить легенды. Он же посоветовал мне удовлетвориться созерцанием парка с моста, что я и сделал метрах в ста.
Да, мне попадались милые домишки, но вряд ли был такой, как в кино. Жить в Квинс наверное ничуть не лучше чем где бы то ни было.
Бруклин я бы оценил
Обратно
Я не знаю точно, разрешено ли сотрудникам таможни посещать Амстердамские «Кофешоп» и пользовать тамошний ассортимент, но как бы то ни было – работу их это не ускоряет. Доброжелательность и чувство юмора однако налицо. Таможеник, к которому в очереди стоял я, хохотал почти над каждой фотографией в паспорте, сравнивая свежевыбритых в галстуках людей на изображении с тем, что повыползало из самолетов. Торопясь, наступил кому-то на ногу. Моё «Икскьюзь ми» повалило парня наземь: «Он же не-немец! Немец он!» - сквось смех объяснял мне мою ошибку служивый.
На обратном пути подобный финт задержал меня на час. К самолету я опоздал и торчал в аэропорту Шипуль, хорошо известному широкой публике по игре «Монополия», уничтожая запасы дьюти-свободного пива.
В общем, я не люблю амстердамских таможеников.