Яркие блики отражающегося от стекла солнца больно били по глазам. Разбитая в мелкие осколки красота зеленой россыпью лежала на полу.
Девушка тяжело вздохнула, сожалея о том, что не успела вовремя остановить ослепленную глупой яростью руку… Она лишь стояла и наблюдала, как ее свекровь рзбивает хрупкую красоту вазы.
Теперь девушка осталась одна на кухне, и в душе ее была печаль. Присев на корточки, она принялась аккуратно собирать осколки. Нежные ловкие руки быстро собрали крупные кусочки стекла, а затем и более мелкие, и так до тех пор, пока девушка не удостоверилась в том, что не осталось ни единого стеклышка. А потом она тщательно пропылесосила полы и… постаралась забыть произошедшее.
А он… он лежал в одиночестве – маленький, почти что жалкий – и мечтал о мести. Заряженный чужой яростью, он лелеял надежду о том, что когда его найдут, он безжалостно вонзится в плоть и причинит немалый вред. Он оставит глубокую рану, которая, без сомнения, загноится из-за накопившейся на Мстителе грязи.
Это будет чистая месть.
Стеклянная.
Вещи тоже уеют мстить…
Что-то обдумывая, девушка приподняла коробку, ища взглядом закатившуюся под нее бисерину. Однако вместо крошечной бусины, она тут же увидела зеленый осколок стекла. В памяти воскресла картина уничтожения вазы из темно-зеленого стекла. Простенькая и незатейливая, она была очаровательна. Девушка с печалью вздохнула и потянулась за осколком. Тонкие острые грани, не потерявшие остроты, резко впились в плоть, словно осколок специально извернулся и дернулся чтобы вонзиться в руку. Девушка лишь чуть заметно покривилась и, поднеся руку к свету, принялась осторожно извлекать осколок.
Она вспоминала вазу до каждой детали. Она вспомнила, как любила этот чистый, глубокий зеленый цвет стекла, и ценила эту красоту самой обычной, казалось бы, вещи…
Не та… не та рука! Нет той злости! Нет того отпечатка энергии! Как же я мог так ошибиться?! ПОВЕРЬ, Я НЕ ХОТЕЛ!!!
Вещи тоже умеют сожалеть…