Две недели спустя. Императорский дворец в Эль-Харате.
- Кто посмел беспокоить меня в моей башне?! - голос из-за двери был преисполнен неподдельным гневом, заставив невольно поежиться присланного с важным поручением имперского стража.
Воин, однако, не пошевелился, продолжая ждать, когда наконец хозяин башни соизволит выйти. Очевидно, что необходимость доставки послания для стража превышала даже страх перед неприятностями с обитателем изысканного сооружения. И ждать пришлось недолго – хозяин башни в подобных случаях либо не выходил совсем, либо выходил сразу же, и сейчас был именно второй случай. Высокая дверь заскрипела и медленно приоткрылась, после чего в дверном проеме появился почтенный старец, хотя по силе и бодрости духа он сошел бы, наверно, за тридцатилетнего мужа. За нос, по форме чем-то похожий на клюв, мага с незапамятных времен прозвали Вороном, или, как это звучало в его родных землях – Раве;н. Один из сильнейших магов Ариэна, однако, не всегда был тем, кем волею судьбы являлся сейчас.
Свою гордую поступь по тернистой чародейской стезе он начал, как и многие, с Гильдии Магов. В то же время он сильно отличался от большинства. Равен-Ворон обладал даром свыше, он одинаково хорошо владел всеми четырьмя монументальными стихиями, а также еще одной, привилигерованной для немногих, несоизмеримо более сложной – духовной. Маги, обладавшие столь сокровенным знанием, столь замечательной способностью, часто становились служителями Айсианской церкви. Так произошло и с Равеном. Он никогда не жалел о своей участи, никогда не мечтал о другой жизни. Сила его была столь велика, что единственный выход для нее был в помощи ближним, и это умиротворяло постоянно ищущую и неспокойную душу. Равен много всего повидал на свете за свою долгую жизнь. Его способности развивались в Великой Академии Магов Эль-Харата, но это стало лишь прелюдией к его истинному обучению. Молодой тогда Равен проявлял большой интерес к религии, и, в виду его возможностей, был принят в адепты в Высочайшей Духовной Семинарии при первом из храмов Ариэна – храме Святейшего Кирена. Так молодой маг обрел невероятную силу, ведь только в этой семинарии преподавалась магия Астрала – титанически сложная, близкая к духовной, могущественная и почти недоступная даже для величайших из стихийных магов. Окончивший семинарию и преисполненный знания, Равен отправился в странствия по Империи, проповедуя истинную религию, искореняя еретические и богомерзкие культы. Святое стремление привело мага даже в земли к северо-востоку от Татлона, где он обращал в Айсианскую веру полудиких кочевников из дружественных племенных союзов. Чуть позднее Равен стал известен чтением проповедей и проведением богослужений в храмах по всем Великим Халифатам. За время своих странствий Равен заработал безупречную репутацию, став весьма популярным и среди священников, и среди магов. Через некоторое время маг вернулся в Эль-Харат, где, без долгих колебаний, принял руководство собором Святейшего Кирена. Тогда же Равен впервые повстречался с молодым халифом-императором Камхулом Шестым, и властитель весьма уважительно и дружественно отнесся к служителю церкви. Спустя несколько лет умер наместник халифа по управлению церковью, и Равен, в свое время произведший на императора впечатление, стал Духовным Наместником и членом Совета Пяти Магов,
кем и был последние три десятка лет.
И теперь великий маг стоял перед напуганным и запыхавшимся воякой, который, с трудом собрав воздух, быстро выдохнул:
- Ваше Преосвященство, Император срочно зовет вас к себе, в тронный зал! Приказано также передать пароль – черный ятаган!
Для солдата последние два слова не говорили ничего, но маг знал их тайный смысл, и он его не радовал. Равен повел бровью и немедленно ответил, почти по уставу:
- Ты выполнил свое поручение, воин. Можешь идти!
Солдат не стал ни на секунду утруждать мага своим присутствием, и, сколь возможно быстро исчез из виду. Равена давно не удивляли то благоговение и тот страх, что испытывали к нему простые обыватели.
Без причины он никогда никому не причинял вреда, но, видимо, то, что было совершено по веской причине, сделало свое дело в отношении его репутации. Конечно, его боялись, но не тем ослепляющим страхом, как перед исчадием тьмы, а благоговейным страхом перед сильным и мудрым союзником. Такой страх скорее можно было считать проявлением уважения.
Черный ятаган… Такой пароль использовался очень редко, и ни разу за время правления Камхула Шестого. Означал он огромную опасность для Империи, был призывом к немедленному действию. Медлить было нельзя. Маг отправился в противоположном от солдата направлении, к прекрасному императорскому тронному залу. Быстро и уверенно шагал Равен по бесконечным коридорам и залам, проходил под многочисленными арочными сводами, искусно расписанными древними мастерами, в которых причудливо отражался стук магического посоха о мраморный пол. Вокруг благоухали всевозможные цветы, на стенах играли разноцветные лучи света, проходящие сквозь высокие окна-витражи. Впрочем, сейчас все изыски интерьеров дворца отвлекали внимание Равена не больше, чем материальные блага – внимание просветленного Мастера. Не слишком то часто Совет Пяти Магов созывался так срочно, через посыльных. Произошло что-то необычное, что могло сильно повлиять на Империю, если совещание было столь неотложным. Магу оставалось только догадываться, в чем же заключалась тайна срочной необходимости императорского послания. Это был один из тех немногих моментов, когда Равен очень сильно жалел, что во дворце нельзя использовать астральные пути – практически мгновенно перемещаться на большие расстояния. Это требовало значительных затрат сил, но в некоторые моменты подобные растраты могли быть просто необходимы. Правда, это не запрет не давал использовать астральные пути – причина была совсем в другом. Дворец Императора испокон веков покоился на величественном зиккурате, вокруг которого вырос Эль-Харат. И этот самый зиккурат странным образом блокировал абсолютно любую магию в своих пределах. Предполагали, что виной всему древний артефакт внутри таинственной пирамиды, но проверить это не мог никто, так как построен был зиккурат из неизвестного камня, по прочности превосходящего даже металл мифрил. Конечно, антимагическое действие зиккурата не раз спасало жизнь многим императорам, когда во дворец пытались пробраться маги-убийцы, слишком поздно с ужасом обнаруживавшие, что лишились всей своей силы. Но и членам Совета Пяти Магов не удавалось воспользоваться своими способностями, потому они обычно жили не во дворце, а где-нибудь неподалеку, в роскошных поместьях. Если же была необходимость находиться непосредственно рядом с императором, то маги переселялись в специально для них построенные высокие башни-минареты, где действие зиккурата немного ослаблялось. Но даже там простые заклинания давались с большим трудом, не говоря уже о сложных, которые вообще во дворце были невозможны. Секрет зиккурата знали только приближенные императора, выдающиеся маги (обычно главы отделений Гильдии Магов в столицах халифатов), а также сенаторы, которым под страхом смерти было запрещено этот секрет разглашать.
Впрочем, как не раз отмечал для себя Равен, жалеть о несбыточном было бессмысленно. Многочисленные попытки проникнуть в зиккурат никогда не увенчивались успехом. Во дворце рассчитывать приходилось лишь на свои ноги, а не на какие-то там астральные пути или левитацию.
Не останавливаясь ни на секунду, маг продолжал свой путь. Наконец он пересек огромный холл, полы которого были выстланы дорогими коврами, а стены – украшены невероятных размеров гобеленами, изображающими императоров разных времен. Навстречу Равену из тронного зала выходил странный, неприглядный с виду человек, за его спиной развевался серый плащ. Магу не приходилось видеть подобных людей в имперской обители. Впрочем, человек этот сам был весьма сильным чародеем, что Равен ощутил, когда поравнялся с ним, когда его обдала волна неприятного колющего холода. Соприкоснулись подавляемые зиккуратом ауры сильных в своем деле магов. Склонив голову, и не удостоив мага хоть каким бы то ни было вниманием, незнакомец продолжил свой путь, оставив Равена в некотором замешательстве. Но удивляться времени уже не было, и, миновав весьма многочисленную стражу в конце холла, Равен, наконец, вступил в пределы Тронного зала – рабочей обители императоров со времен самого Тернатха Великого. Зал этот, однако, перестраивался и расширялся множество раз в различные времена, становился все больше и все изящнее. Главные изменения архитектуры стали следствием: вначале создания Совета пяти магов (перед находящимся на возвышении троном императора были установлены полумесяцем пять тронов поменьше, с гравировками гильдий или символом религии), а затем и Сената (расширение зала и создание по его краям трибун с тремя рядами, где восседали сенаторы во время созыва Сената императором для консультаций).
Быстрым шагом Равен направился к своему извечному месту в палатах; другие маги тоже входили в залу через изящные отворенные двери. На троне Империи восседал Камхул Шестой, великий халиф-император, на его лице застыла глубокая печаль, но неизвестно было, что стало ее причиной. У шести входов в тронные палаты стояла вооруженная охрана, но, по одному лишь мановению руки императора, воины бесшумно скрылись за дверьми. В зале осталось лишь шесть человек, которым было вверено распоряжаться судьбами великой Империи. Совет начался.
Маги быстро добрались до своих тронов и, с разрешения императора, сели. Сам же глава государства поднялся, чтобы поприветствовать своих извечных советников, в большинстве своем таких же почтенных старцев, как и он сам. Исключением был лишь Азраэ;ль, маг, назначенный руководить гильдией купцов всего лишь пол года назад.
С самого начала он не понравился Равену, хоть и проявлял большие способности и стремления, как в своем деле, так и на Совете. Его усилия были направлены куда более на собственную выслугу, чем на преданное служение Империи. Впрочем, старый маг не имел притязаний к сорокалетнему новичку, и свою неприязнь осудил, как зависть к относительно молодому и целеустремленному человеку, у которого все еще впереди, который столько всего еще сможет совершить. Многое можно было поставить в заслугу Азраэлю, и, как вспоминал сейчас Равен, молодой маг, придя на пост главы купеческой гильдии, быстро навел там порядок, низверг тот хаос, что творился в последние годы правления его престарелого и немощного предшественника, отправил на дыбу многих нечистых на руку, почувствовавших вседозволенность и ненаказуемость. И все же делал он это для себя, а не для государства, словно желая показать себя пред императором во всей своей красе, но непонятно было, к чему еще мог стремиться человек, и без того получивший кресло в Совете, ведь титул советника, как правило, был пожизненным.
Но сейчас Равену было далеко до размышлений об амбициозном маге, ведь император вновь сел на свой трон после приветствия и, собравшись с силами, произнес:
- Великие маги! Я преисполнен глубокой скорби, ибо тяжелые времена настали для меня и для всей Империи...
Наступила пауза, Камхул будто вновь пытался осмыслить навалившееся на него бремя неизбежности. Первым не выдержал гнетущей тишины именно Азраэль:
- Но что случилось, мой император? – возбужденно и изумленно спросил он. – Что может угрожать могуществу великой Империи?
- Гражданская война, бесконечные междоусобицы Домов Медиума, неопределенность, могущая перекинуться на другие халифаты. Империя сильна до тех пор, пока сохранена преемственность власти, великий принцип салического первородства, испокон веков существующий и действенный. Но теперь, когда мой единственный сын мертв... – видно было, что император с трудом сдерживал себя, не давая волю чувствам.
В огромных императорских палатах вновь повисло молчание, скорбь и потрясение смешались со всепожирающей тишиной.
- Но государь, как такое возможно? – с максимальным спокойствием задал вопрос Равен, еще не верящий услышанному. Пять вопрошающих взоров устремилось к императору.
- Всего несколько часов назад мне донесли гонцы, что лагерь Сулема Киронского в Великих степях две недели назад разрушен и сожжен варварскими племенами. Спаслись единицы, некоторые из них утверждают, что видели, как был убит принц. Я распорядился казнить их всех за то, что видели, но не помешали.
- Да, мой император, очень правильное, жесткое и поучительное для прочих решение... – начал было Азраэль, но нехотя затих, поймав тяжелый взор Равена. Император же, не заметив слов советника, продолжал:
- Перед смертью предатели рассказали, что племена были хорошо вооружены, действовали на редкость организованно. Яростно атаковали, применяли различные хитрости. Нам неизвестно, кто дал племенам оружие из стали и обучил искусству организованного боя, но то, что они разгромили укрепленный имперский гарнизон под командованием лучшего из генералов, говорит о многом. Да, Сулем тоже погиб, защищая принца...
- Но можем ли мы быть уверены в этих сведениях, Ваше Величество? – тихо поинтересовался Вандорн, глава Гильдии Магов, самый старый из советников, выходец из северных племен, в юные годы попавший в Империю.
- Боюсь, что можем, Вандорн. Отряд Сулема мог бы быть сейчас у границ Империи, поступило бы сообщение о его возвращении.
- Но может, какая-нибудь задержка, а эти предатели-клеветники, достигшие границы, просто хотят посеять смуту… - продолжал Вандорн.
- Сулем исправно отправлял гонцов каждые три дня, а тут целых две недели ни весточки, - в отчаянии произнес император.
Где-то высоко под сводом купола государевых палат послышалось хлопанье крыльев, и, спустя всего несколько мгновений, растрепанная белая почтовая голубка уселась на подлокотник императорского трона. Равен немедленно почувствовал магию, которой была зачарована птица – заклятие неустанности, что использовалось для таких птиц при дальних перелетах. К ножке чуть живой птицы было прикреплено письмо. Осторожно император снял его и развернул. Голубка тяжело вспорхнула и скрылась в незаметном маленьком окошке у основания купола залы, а властитель Империи обратил свой взор на послание.
“Императору Камхулу Шестому.
Государь, мы попали в критическое положение, варвары повсюду обступают нас, они окружили лагерь и прорываются внутрь, их целые орды, они вооружены орчьим оружием. У нас нет никаких сил прорваться, даже собрав всех уцелевших. Знаю, что за свой проступок я не заслуживаю прощения. Будь проклято все! Я не сумел уберечь Ахмеда, пусть Айсиа покарает меня в загробной жизни за это…
Сулем Киронский. “
Слезы текли по щекам императора, он пустым взглядом смотрел на до боли знакомый подчерк своего вассала, на его личную печать внизу послания, смотрел, и понимал, что это разрушало последние надежды. Принца больше не было среди живых, не было любимого сына и наследника. Не было надежды на порядок и спокойствие у всей Империи. Только долгие годы власти и жизненного опыта заставили императора взять себя в руки, заставили подумать о том, что же делать дальше. Маги тем временем ознакомились с посланием, лица их были темны и печальны, лишь лицо Азраэля не показывало никаких эмоций.
Император с трудом привел свои мысли в порядок, усилием отставил на задний план переживания, и, как обычно, поставил себе главной целью вопросы огромного подчиненного ему государства.
- Мои дорогие советники! Вот какова цель этой нашей встречи – решить, как быть дальше, - наконец произнес Камхул. – Что сделать, чтобы не допустить междоусобных войн? Как сохранить порядок в стране? Прошу вас, я никогда не нуждался в мудром совете так, как сейчас.
- Вы так просто думаете о своей смерти, мой император, - как бы между прочим заметил Азраэль, ничто сейчас не могло поколебать маску спокойствия на его лице.
- А что мне остается, Азраэль? Став императором, я отрекся от себя, посвятил свою жизнь служению Империи. Знаю, что далеко не все мои предшественники были такими, но таков я. Мне немало лет, я стар и болен, я могу покинуть этот мир в любой день, но я не могу оставить миллионы своих подданных в безответственных руках неопределенности. Все вы знаете, как богатейшие и влиятельнейшие дома Медиума рвутся к власти. Они никогда открыто не покажут этого, пока я жив, они преданы мне, но потом, если я не оставлю никаких завещаний, начнется настоящая война.
- Ваше Величество, вы можете оставить завещание одному из своих близких родственников, например, вашему племяннику Аль-Масру из Татлона, - вмешался глава гильдии воинов Сарнито.
- Это противоречит принципу салического первородства в Империи, господин боевой маг, - подал голос и Великий Инквизитор Махдев. – Принцип подразумевает передачу власти сыновьям, или их детям, но у нас нет подходящих кандидатур. Если Аль-Маср станет императором, Великие Дома Медиума выступят против него, оправдываясь пресловутым уставом о наследовании.
- Но что тогда? Я не вижу другого решения, - заступился за главу Гильдии воинов Равен.
- Поймите же, коронация Аль-Масра не позволит избежать гражданской войны, - немедля парировал инквизитор. – Великие Дома объединяться против незаконного ставленника, а когда он будет свергнут, перегрызутся за трон между собой.
- Но вы, маги, будете на стороне нового императора, - неожиданно согласился с идеей сам государь Камхул.
- Ваше Величество, мы будем на стороне нового правителя до конца, но даже мы не сможем уберечь его от воинственных Домов. Есть множество лояльных к ним подданных во всех гильдиях, - не унимался Махдев. – Никто не сможет гарантировать, что они в решающий час не возьмут в руки оружие и не выступят против нового императора.
- А если изменить законы, отменить салическое первородство? – внезапно поинтересовался Азраэль.
- Это не приведет ни к чему. Те, кому старые законы выгодны, слишком влиятельны, чтобы согласиться с их изменением. И свое несогласие они выразят силой, – покачал головой Равен.
- Но что же тогда делать, мои советники? – спросил император, видя, что пока варианты были совсем не хороши.
- Сделать своим наследником Аль-Масра, мой император, - настаивал на своем Сарнито.
Все удивленно обратили взоры на боевого мага, который никак не хотел отпускать свою идею, вновь пытался зацепиться за нее. Азраэль недобро сощурил глаза, всем своим видом показывая подозрительность.
- Все не так безысходно с вашим племянником, - начал разъяснять Сарнито. – Да, после его коронации внутренней войны не избежать, и некоторые члены Гильдий могут выступить против нового императора, но имперские армии всегда будут на его стороне. Поверьте мне, как главе Гильдии воинов. Опираясь на преданных генералов и их подчиненных, Аль-Маср повергнет непокорных предателей, и воцарится покой на землях Империи.
- А почему же генералы будут преданно служить новому императору? – не выдержал Азраэль. – Почему они не переметнуться к мятежникам, доверившись их посулам?
- Я лично знаю каждого генерала каждой из армий и могу сказать, что никто из них не предаст волю императора Камхула. Если волей властителя будет назначить своим преемником Аль-Масра, то каждый воин посчитает за честь служить ему, - с некоторой обидой опроверг Сарнито подозрения Азраэля.
- Мой император, не стоит доверять ему. Я хорошо чувствую стремления людей, и в желаниях Сарнито нет благого. Он слишком сильно ратует за этого Аль-Масра, будто по договоренности с ним… - с все увеличивающимся подозрением в голосе начал Азраэль, при этом даже привстав со своего роскошного кресла.
- Он достойнейший из тех, кому может принадлежать трон Империи, и в моих действиях нет ничего личного, никаких амбиций! – перебил Азраэля глава Гильдии воинов, но тот не собирался успокаиваться:
- А может, этот Аль-Маср всего лишь пешка в руках Сарнито? Что, если войска Империи будут верны нашему боевому магу, а не новому владыке? А ведь армии Империи очень сильны, с их помощью сам Сарнито сможет стать новым властителем Западного Ариэна. Я вижу, как он решил употребить данную ему силу!
- Да как ты смеешь, недоучка! – вскочил на ноги боевой маг. – Я никогда не искал власти и не стремился к ней!
Лицо его было перекошено гневом, свой посох он направил в грудь Азраэлю, который понимал, что еще одного слова хватит для того, чтобы Сарнито сорвался, и в гневе своем перестал контролировать себя.
Но император встал со своего трона и властно произнес:
- Я ценю твою заботу о будущем Империи, Азраэль, но я доверяю Сарнито, как самому себе, зная его очень много лет. И я принял решение. Новым императором станет Аль-Маср. Он лучший кандидат из тех, что мне известны.
- Но… мой император! - с несогласием воскликнул Азраэль.
- Ты перечишь мне, твоему властителю? – медленно вопросил Камхул, пристально глядя на растерявшегося Азраэля.
- Нет, мой император! – только и смог выдавить маг, опускаясь в кресло. Его примеру, наконец, последовал и Сарнито.
На некоторое время в зале воцарилась тишина. Лишь вода плескалась в небольших фонтанчиках, да ветер легко шуршал под сводами купола. Равен удивленно смотрел на Азраэля, и тот поспешил отвести взгляд. Старый маг никак не мог понять, почему Азраэль поступил подобным образом, открыто обвинил другого члена Совета прямо перед верховным халифом. Конечно, он часто вел себя вызывающе, но никогда еще не прибегал к открытому противостоянию, тем более, на глазах у самого императора. Впрочем, сам властитель не особенно реагировал на острые высказывания молодого советника, с высоты своего возраста и мудрости видя, что это – лишь временный признак неопытности. А неопытность тоже могла породить неожиданные положительные результаты, молодость, вполне вероятно, в каких-то ситуациях дала бы ответы, которые не пришли бы на ум старикам, заседавшим в Совете. Император имел некое особое доверительное отношение к Азраэлю, и даже всего навидавшийся Равен не мог проникнуть до конца в замыслы своего повелителя.
Камхул стоял перед магами и оглядывал их, ожидая ответа на его решение. Мнения Азраэля и Сарнито он уже знал, и теперь оставалось услышать, что скажут остальные. Первым заговорил Равен:
- И все же прочие кандидатуры…. Неужели больше никого достойного и приемлемого нельзя предложить? Да и с Аль-Масром, стань он императором, скорее всего выйдет кровавая авантюра. В Эль-Харате может произойти настоящая резня.
- А кто еще, Равен? Испокон веков в Империи властвовали только выходцы из Медиума, и лучше этим не пренебрегать теперь. Аль-Маср, хоть и живет в Татлоне, родился в Медиуме. Прочие члены императорской семьи, за небольшим исключением, этим похвастаться не могут. А те, кто и соответствует этому требованию, совсем не подходят на соискатели высочайшего титула, - пояснил Сарнито.
- Но если отдать власть представителю одного из Великих Домов? Этот кандидат будет родом из Медиума, за него будет его Дом, армия и часть магов, купцов, ремесленников и прочих, что ему лояльны. Расклад сложиться более благоприятный, чем при возможном восхождении на трон Аль-Масра, - предложил Вандорн.
- Нет, мой верный советник. Никогда такого не было, никогда династия не прерывалась подобным образом. Чего будет стоить власть императорской династии, если она не борется за выживание, за сохранение своей власти? Мы не можем увидеть сейчас последствий подобного решения, но я чувствую, что будут они совсем не радостны. Нет! Мы близкие родственники с Аль-Масром, он молод, почти как мой сын, - голос императора дрогнул, но спустя мгновение, как прежде, продолжал. – Именно мой племянник примет бразды правления.
- Что ж, если такова воля императора… - смирился старый Вандорн.
- Если я правильно понял моего повелителя, то мы призываем кровавую резню на порог прямо сейчас, чтобы она не пришла спустя столетия? – с некоторым ехидством поинтересовался Азраэль.
- Последствия могут быть куда хуже, чем просто кровавая резня в отдаленном будущем. Это может стать предпосылкой гибели Империи. И потому да, Азраэль, ты понял меня правильно, - ответил Камхул, и про себя добавил: “Но ты еще не знаешь всего”.
- Да будет так, как повелел император! – воскликнул инквизитор Махдев. – Мы приложим все усилия, которые от нас потребуются.
- Очень хорошо, великие маги, а теперь внемлите мне, так как у меня есть замысел передачи власти Аль-Масру, не устраивая бойни в Эль-Харате. И без вашей помощи мне точно не обойтись! - призвал император Камхул, и маги приготовились слушать.
***
Спустя час, Равен одним из последних покидал тронный зал, разумом согласный с принятым на совете решением, но сердцем оплакивавший еще живого императора. Действовать предполагалось немедленно, и приготовления в башне должны были занять как можно меньше времени. Через несколько дней все должно было либо пройти гладко, либо рухнуть в одно мгновение. Над Империей сгущались тучи, и лишь им, великим магам да их властителю, было под силу развеять мрак раньше, чем разразиться настоящая гроза.