ТУТАНХАМОН
Использованы сюжеты книг: Б.Прус «Фараон», В. Хлебников «Ка».
Цитаты: Аристофан.
Музыка: «Аквариум», Земфира, «Мумий Тролль», «Пикник».
Каким было «проклятие», кем и для чего оно было наложено на могилу малозначительного юного фараона, который и пожить-то толком не успел? Всякому царю пелись гимны и слагались «подвиги», коих тот не совершал, а здесь налицо явное отсутствие каких-либо прижизненных заслуг, кроме, конечно, возвращения культа Амона… Какое ему, мальчишке, дело до царства?.. Сплошная любовная идиллия. А о том, что любовь между дочерью Эхнатона и Тутанхамоном была, свидетельствуют…
В. Бацалов, А. Варакин
Они говорят, что губы её
Стали сегодня, как ртуть;
Что она ушла чересчур далеко,
Что её уже не вернуть;
Но есть ли средь нас хотя бы один,
Кто мог бы пройти её путь,
Или сказать чем мы обязаны ей?..
Но, чтобы стоять, я должен держаться
Корней.
Б. Гребенщиков
Мальчуган. Поднимает благоговейно глаза и руки к небу. Тараторит:
– Благодарю тебя, добрый Бог Амон, за то, что ты сохранил сегодня отца от бед, а маме дал пшеницы на лепёшки… А ещё за что? За то, что создал небо и землю и ниспослал ей Нил, который приносит нам хлеб. Ещё за что? Ах да, знаю: за то, что растут цветы, поют птички и что пальма приносит сладкие финики… И за то хорошее, что ты нам подарил, пусть все тебя любят, как я, и восхваляют лучше, чем я, потому что я ещё мал и меня не учили мудрости. Ну, вот и всё…
Писец, склонившийся над своей записью:
– Скверный ребёнок! Так небрежно славишь ты бога Амона.
Но фараон. Видит в волшебном шаре. Молитва мальчугана жаворонком взвивается к небу. Поднимается выше и выше. До престола Амона. Бог углублённо созерцает своё могущество. А молитва поёт ему детским голоском:
– И за то хорошее, что ты нам подарил, пусть все любят тебя, как я…
Открываются глаза Бога. Луч счастья падает на мир. От неба до земли воцаряется тишина. Прекращаются страдания. Уходит страх. Растворяются обиды. Свистящая стрела зависает в воздухе. Лев застывает в прыжке за ланью. Занесённая дубинка не опускается на спину раба. Больной забывается. Заблудившийся в пустыне забывает о голоде. Узник – о цепях. Буря затихает. Морская волна останавливается перед кораблём. Солнце, уже скрывшееся за горизонтом, снова поднимает свой лучезарный лик.
Нильский пейзаж. Голос Дианы на его фоне:
– Ну что, хорошо там, куда тебя поселили?
Пространный голос Кормильцева:
– В пирамиде?..
Дианин голос на фоне пирамид:
– Ну допустим... Пи – это космос и энергия. Ра – Солнце и энергия. Ми – земля. Да – ад, куда сбрасывается всё плохое. В целом пирамида – великая гармония. Но! Есть одно «но»…
Голос Бутусова на фоне гробниц:
– А ты не боишься «проклятия фараонов»?
Маленький факел у самого входа в гробницу. Надпись на подставке – бегущая строка перевода:
Я удерживаю песок, чтобы он не засыпал тайный покой того, кто захочет пройти сквозь меня, я остановлю пламенем пустыни. Я здесь для защиты Тутанхамона.
Зловещий голос Дианы на фоне жёлтых песков:
– Оно погубило практически всех членов экспедиции Картера, раскопавшего гробницу.
Голос Бутусова:
– Илья, это склеп типа «МММ». В мумию превратишься.
Они среди туристов. На экскурсии. Гид:
– Мальчик-фараон правил огромной страной всего шесть лет. И ровно шесть лет, с 1917 по 1923, понадобилось лорду Карнарвону и Говарду Картеру для того, чтобы, начав вроде бы…
Трое отклоняются от всеобщего курса. В песочную даль. Рассматривая какую-то карту. Удаляющийся голос продолжает:
– ...безнадёжные поиски, завершив их главной археологической удачей уходящего века.
Звучит «Египтянин» / «Пикник»:
Будто я...
Будто я...
Диана:
– Эй!
Она озадачена. Они одни среди песков. Под солнцем.
Бутусов вертит головой по сторонам. Кормильцеву жарко.
Чему вовсе не быть,
Так того не сгубить.
Фивы. Мемфис. Дамиетта.
А чего не сгубить,
Тому нету конца на Земле.
Тонких улиц иглу
Пальцем переломлю.
Будь свободна душа,
Но меня не лишай
Лёгких крыльев,
Ведь кажется мне,
Будто я египтянин.
И со мною и Солнце, и зной,
И царапает небо когтями
Лёгкий Сфинкс, что стоит за спиной.
Будто я...
Будто я…
Тот терял, ты найдёшь,
Лицо Дианы. Она смотрит прямо на солнце.
Тот молчал, ты поёшь,
Лицо Бутусова. Он смотрит ей в глаза. И видит себя.
Тот задумал такое,
Так не будет покоя
Уже никогда.
Лицо Кормильцева. Он смотрит на Бутусова и Диану. Он забывает обо всём остальном.
Внезапное движение Дианы. Она воздевает руки к солнцу. Её слегка покачивает сила музыки.
Будь свободна душа,
Но меня не лишай
Лёгких крыльев,
Ведь кажется мне,
Будто я египтянин,
И со мною и Солнце, и зной,
И царапает небо когтями
Лёгкий Сфинкс, что стоит за спиной.
Будто я...
Будто я...
Сила музыки. Бутусов падает на колени справа от Дианы. Кормильцев – слева.
Приближается некая египетская процессия. Медленно по песку. Таинственно.
Диана опускает руки. Правую – на плечо Бутусова. Он смотрит на эту руку с золотой цепочкой на запястье. Левую – на плечо Кормильцева. Он смотрит, как приближаются люди. Свою левую руку он кладёт на руку Дианы.
Разглядев в Диане Солнце, жрецы падают ниц. Перед прообразом Этого Сфинкса.
Бутусов входит в большой зал приёмов. На голове – плафф. Урей – на тяжёлой короне.
Дианин недоверчивый голос:
– Змея…
Голос Кормильцева:
– Змея – символ мудрости, отпугивающий враждебные силы.
Бутусов осторожно поворачивает голову на голоса. Но не видит своих.
В этот миг все падают ниц. Диана и Кормильцев становятся заметны. Бутусов:
– У меня был Ка.
Титр: В дни белого Китая. С воздушного шара АНДРЭ сходит Ева. В снега. Она слышит голос:
– Иди!.
Она идёт. Оставляет следы босых ног в эскимосских снегах. Удивляется Слову.
Но народ Маср знает это Слово тысячи лет назад.
Бутусов:
– И народ не был не прав, когда делил душу на Ка, Ху и Ба. Ху и Ба – слава, добрая или худая, о человеке. А Ка – тень души, её двойник, посланник при тех людях, что снятся хранящему господину. Ему нет застав во времени. Ка ходит из снов в сны, пересекает время и достигает бронзы – бронзы времён. Не так ли и сознание соединяет времена вместе, как кресло и стулья гостиной.
Диана вздыхает:
– Ка твой был боек, миловиден, нежен. Большие глаза бога и брови… были у него на лице египтянина. Решительно, мы или дикари рядом с Маср, или же он приставил к душе вещи нужные и удобные, но посторонние.
Бутусов (недовольно):
– Встаньте, пожалуйста.
Люди в недоумении поднимаются. Верховный жрец:
– Да живёт вечно всемогущий и милостивый владыка наш, фараон Тутанхамон!
Все:
– Да живёт вечно!
Титр: Новое Царство. ХIХ династия.
Тутанхамон:
– Теперь, кто я. Я живу в городе, где хитрые дикари смотрят осторожными глазами, где лазают по деревьям. Там солнцеглазая (кивает на Диану), с Огнём Жизни, Тэя проходит в умершей цапле, за которой уже охотится на том свете хитрый (кивает на Кормильцева) дикарь… Тутмос с копьём в руке.
Тутмос (с угрозой в голосе, он не желает быть Тутмосом):
– А теперь, кто я!..
Тэя (предусмотрительно касается его руки):
– С этим Тутанхамоном надо разобраться!
Тутанхамон (заискивающе-вкрадчиво):
– Я сделаю из тебя царицу.
Тутмос (задумчиво):
– Эхнатон, будучи ещё…
Тэя (в ужасе от формулировки возмущена):
– Этот самый Тутанхамон фараоном стал из-за меня – Анхес-ан-Амун, и ещё неизвестно, был ли моим братом Тутанхатоном!
Тутанхамон (решив блеснуть знаниями):
– Неудивительно. Что у реформатора такая избалованная дочь – Анхес… Анхесен… Анхесенпаамон.
Тэя возмущена. Тутмос:
– Угомонитесь!
Тутанхамон (досадливо):
– И нигде так не мечтается о Хреновском заводе кровного человеководства, как здесь!
Тутмос:
– Я писал книгу о человеководстве. А кругом бродили стада тонкорунных людей.
Тутанхамон завершает представление Тэи и Тутмоса:
– Я имею свой небольшой зверинец друзей, мне дорогих своей породистостью. Я живу на третьей или четвёртой земле от Солнца. Что ещё сказать о мне? У меня нет ногочелюстей, головогруди, усиков. Мой рост: я больше муравья и меньше слона. У меня два глаза… Довольно о мне.
Титр: Месяц Паини (конец марта-начало апреля). Около 1350 года до нашей эры.
В дворцовых покоях. Тутанхамон восседает на троне. Тутмос стоит у окна. Тэя сидит на подушках и мечтательно говорит:
– Твой Ка – мой друг. Я полюбила его за птичий нрав, беззаботность, остроумие. В отличие от тебя. Он удобен, как непромокаемый плащ. Он учит, что есть слова, которыми можно видеть, слова-глаза. И слова-руки, которыми можно делать. Вот некоторые его дела…
Тутанхамон:
– Тутмос. (Тутмос оборачивается). Тутмос, сделать мне её царицей?
Тэя смотрит в сад. Тутмос мешает ей. Она вздыхает:
– Твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад.
Тутанхамон:
– Что? Что? И что, вы думаете, она сказала?
Тутмос отходит от окна:
– Фараон, не слушай женщину. Но если ты пьёшь с козлами, опасайся за свой огород. Пусть она будет царицей!
– А по какой причине?
– Если надо причину – то это причина. Если бы ты знал эту женщину, ты бы…
Тэя поспешно перебивает:
– Когда видишь вора, сходишься с ним, и с прелюбодеями сообщаешься, уста свои открываешь на злословие, и язык твой оплетает коварство. И – опасайся за свой кошелёк!
Тутмос усмехается:
– Сам видишь, какими опилками набита её голова.
Тэя:
– У его Ка – сопелками. У моей – вопилками.
Тутанхамон:
– Я должен что-то сказать?..
Ка представляет их учёному 2222 года. Учёный:
– А! Тогда ещё верили в пространство и мало думали о времени.
Он даёт им опросные листы. Они отвечают на вопросы. Возвращают ему.
Учёный читает:
– Число глаз – два, число рук – две, число ног – две, число пальцев – двадцать.(Окидывает их проницательным взглядом умных глаз). Изменяются ли когда-нибудь эти числа?
Тутмос:
– Это предельные числа. Но я отдал бы немело за руку, на которой четырнадцать пальцев. Дело в том ещё, что иногда встречаются люди с одной рукой или ногой. Число таких заметно увеличивается через 317 лет.
Учёный:
– Но этого довольно, чтобы составить уравнение смерти.
Звучит Земфира / «Рассветы» /native. mix.
Тутмос:
– А да, я знал одну женщину.
Тэя незаметно касается руки Тутанхамона:
– Ещё один знаток. Так я царица или?..
Тутмос:
– Она всегда выходила в окно.
Тэя. Направляется в сад. Через огромное окно. Хотя в доме – десять тысяч дверей.
Тутмос:
– Она разбивалась насмерть, ей было всё равно. Но она выходит в окно!..
Тутанхамон (заворожённо):
– Тэя, я решил наконец…
Тутмос (назидательно):
– Вот и всё. Если бы ты знал эту девушку, ты бы не стал: а) пить с ворами!
Тутанхамон не слушает. Выбегает в окно:
– Спаси меня от вод многих, от руки сынов иноплеменных, которых уста говорят суетное и которых десница – десница лжи.
Тутмос:
– Б) не стал бы ходить по грязной дороге; в) ты бы не стал разбрасываться волосами.
Учёный:
– Язык – вечный источник знания. Как относятся друг к другу тяготение и время?
– Нет сомнения, что время так же относится к весу, как бремя к бесу.
– Но можно ли бесноваться под тяжёлой ношей?
– Нет, бремя поглощает силы беса.
– По духу вашего языка, время и вес – два разных поглощения одной и той же силы. (Думает с минуту). Да, в языке заключены многие истины.
На этом знакомство прерывается.
К «упавшему» Тутанхамону очень скоро прилетает гурия Тэя. Он принят за умершего. Взят за руки и унесён куда-то далеко.
Тэя касается чела концами уст. Стирает искусственную рану. Мнимый больной исцелён.
Прилетают другие гурии. Смотрят на Тутанхамона восхищёнными глазами. Перешёптываются.
Приходит Магомет. Насмешливый и весёлый:
– Теперь многое не настоящее. Ничего. Ничего, молодой человек, продолжайте в том же духе.
Тэя дёргает Тутанхамона за рукав:
– Пойдём к Аменофису.
Он замечает. Красная надпись: «Вход посторонним строго возбраняется».
По дороге они встречают Сократа. Он висит под потолком в корзине. Тэя:
– Сократушка!
Тутанхамон:
– Сократ!
Сократ:
– Чего вы хотите, праха дети?
– Скажи сначала, чем ты занимаешься.
– Парю в воздухе, созерцаю солнце.
– Ты что, из корзинки богов созерцаешь? Почему не на земле?
Сократ (важно и торжественно):
– Мысль бессильна проникнуть в тайны мира запредельного, в пространствах не зависнув. Правда одна.
Тэя смеётся. Тутанхамон увлекает её вглубь храма Птаха.
Аменофис:
– Здравствуйте!
У него широкие скулы. Большие глаза с изящным детским изгибом.
– Атэн! Сын твой, Нефер-Хепру-Ра, так говорит: «Есть порхающие боги, есть плавающие, есть ползающие».
Бог с месяцем на голове представляется:
– Хонсу.
Тэя:
– Диана.
Судья мёртвых, отвечающий за плодородие:
– Осирис.
Тэя улыбается богине музыке и пения:
– Мерит. Когда был суд Гора с Сетом, последний забеременел от первого, и родилось солнце у него во лбу. Он рассердился и…
Исида, держащая младенца на руках. Тутанхамон:
– Вот Исида – женщина мудрая. И она узнала всё на небе и на земле, подобно Ра.
Тогда Ра говорит:
– Я – создатель неба и земли, я сотворил горы и всё, находящееся на них. Я – создатель воды, я создал Мехт-Урт, и я сотворил Тельца его Матери, и я создал сладость любви (богиня Хатор). Я – отверзающий свои очи и творящий свет, закрывающий очи и творящий мрак (богиня Нут в звёздном одеянии). Я – тот, по чьему велению разливается Нил, и не ведают боги моего имени. Я – создатель часов, совершивший дни.
Тэя:
– Ну и на что нам сдались часы и дни?
Ра успокаивает её:
– Я – создатель пламени. Я – Хепра утром, Ра в полдень и Атум вечером.
На обратном пути. Они очень устают. Садятся в Ладью миллионов лет и плывут по Хапи. Тэя:
– Если бы ты не пил с номархами, жрецами и прочими прохиндеями-продюсерами, твоя голова не была бы никогда, даже летом, голой, как коленка. И вообще – пообещай мне не ходить…
Тутанхамон:
– В Лабиринт?
– Да нет. Просто, когда ты ходишь по грязной дороге, у тебя потом ноги грязные. Ты прямо никак не можешь не выпачкаться.
Хижина на берегу. Там живёт жрец Менес.
Тэя разливает всем молоко из кувшина. Раскладывает фрукты. Менес:
– Я наблюдаю этот упадок уже десятки лет. Можно было уже привыкнуть.
Тутанхамон:
– Почему ты знаешь, что это упадок?
– О слабости государства сообщает нам вот этот Сфинкс.
Сфинкс над Египтом. Его неусыпный взор.
Тэя:
– И оно погибнет?
– Ни в коем случае. Как за ночью следует день, так после упадка снова наступит рассвет. В нынешнем Египте предпочитают золотые запястья мечу, певца или танцовщицу – бесстрашному солдату, богатство и благоразумие – войне.
Тутанхамон:
– А ты пойдёшь на войну?
– Я веду войну, только не за пространство, а за время. Мой долг одинаково тяжёл, что и у войск за пространство.
Пение жрецов снаружи. Бегущая строка перевода:
Наполни весельем этот день, о государь, ибо немного их дано тебе. Окружи себя ароматами и воскури фимиам. Венками лотоса укрась стан сестры, что, владея сердцем твоим, сидит рядом с тобой. Пусть играют и поют в вашу честь. Надень на себя пышные уборы и не дай унынию овладеть тобой.
Вечереет. Стадо морских змей плывёт по морю. Пустой берег.
Только Ка. Сидит, обвив руками колени.
Звучит «Аквариум»:
Сестра,
Здравствуй, сестра;
Нам не так уж долго
Осталось быть здесь вместе,
Здравствуй, сестра.
Ка возвращается на свободу. Камни на берегу. Песок.
Когда мы глядим на небо,
Откуда должны придти звёзды,
Когда мы глядим на горы,
Откуда мы ждали помощь,
Ни новое солнце днём,
Ни эта луна ночью
Не остановят нас.
Его находит Тэя. Идущая по берегу. Она берёт один камень из всех. Камень, в котором таится Ка.
Попытайся простить мне,
Что я не всегда пел чисто,
Попытайся простить мне,
Что я не всегда был честен,
Попытайся простить мне,
Я не хотел плохого;
Ведь я не умел любить,
Но я так хотел быть любимым.
Тэя пишет на песке танку:
Если бы смерть кудри и взоры имела твои,
Я умереть бы хотела.
Ка испытывает мучения. Когда она поднимает камень. Он шуршит:
– Лейли…
Она улыбается. И дотрагивается до него губами. Лейли – её Ка. Вырывается светом и сочится в камень. Делает его прозрачным. Горным хрусталём.
И когда мы приходим,
Мы смотрим на небо,
Мы смотрим в него так долго.
И может быть, это картина.
Иллюзия и картина.
Но может быть, это правда;
Скорее всего, это правда.
Ка подходит к своему господину. Который поёт. Ка ждёт.
Тутанхамон (мрачно):
– О! Ну, говори, где и что?
– Лейли была полна того неземного, неизъяснимого выражения…
– Возвращайся и держи стражу.
Ка отдаёт честь и исчезает. Крылато.
На следующее утро Ка доносит:
– Просыпается. Я на часах около. Оттуда, где дует ветер богов, оттуда на ней змеиная полусеребряная ткань, пепельно-серая. Чтобы понять её, нужно знать, что пепельно-серебряные полоски чередуются с прозрачными, как окно. Прелесть этой ткани постигается лишь тогда, когда она озаряется слабым огнём радостной молодой рукой. На зданиях города так трепещет вечерний пожар. Очаровательные глаза. Называет себя…
Тутанхамон (строго):
– Не то. Ты ошибаешься.
Ка (деланно-печально):
– Неужели?
– Но где же?
Ка (чистосердечно):
– Не знаю.
Тутанхамон очень любит своего Ка. Но они ссорятся. Ка вынужден удалиться.
Тутмос совершает обряд – будит Осириса. Замечает лёгкую тень. Восклицает:
– А, это ты, бездноглазый.
Тутанхамон:
– Мне кажется, что я одинокий певец и что Арфа крови в моих руках.
Ка думает о камне с надписью. Он лежит в синеве неба. Ка – золотистое облако. Но вот Ка складывает крылья. Опускается на землю. Где-то в истоках Голубого Нила. Садится на золотого коня. Наслаждается дикой скачкой.
Останавливается у водопада. Попадает в общество обезьян. Они расположились на ветвях деревьев. Со светской непринуждённостью.
У костра сидит Белая. И жрец Менес:
– Белая! Когда ты шагала через пустыню, мы знали – и ты у нас. Спой нам на языке своей родины.
Она поднимается. Говорит сидящей на дороге обезьяне:
– Посторонись!
Ка:
– Ты будешь петь?
– Да!
Он натягивает струны в пространстве. Она проводит по ним рукой. Ка изучающее наблюдает условия игры.
Лейли роняет чудные волосы на землю. Вдруг.
Ка ломает ветку и кладёт рядом с ней:
– Если ты выдернешь волосы, ты их не вставишь назад.
Лейли вздрагивает:
– Некогда в детстве безбурном камень был у меня круглый с веткой такою на нём.
Ка отходит в сторону. Затаённые рыдания душат его. Он вспоминает – белая комната, цветы, книги. Вокруг вопросы:
– А где Аменофис?
– Кто это?
– Сын Тэи.
Пламя костра.
Задумчиво опускаются три Ка – Эхнатона, Акбара, Асоки. Слово «сверхгосударство». Оно мелькает чаще, чем следует.
По ярко-пепельному небу бегут четыре духа. На их руках лежит в глубоком обмороке Белая. Её распущенные волосы.
Звучит «Мумий Тролль» / «Скорость».
Лоскутками разрывали губы,
Кровь мешали с соком и со льдом,
Шёлком затянули вены в трубы,
Обычный вечер, обычный дом.
Разбивается стекло ночного окна. Тутмос видит Тэю. Её опускают на подушки. Он бросается к ней. Вслушивается в дыхание. Он касается пальцами её щеки. Перебирает волосы.
Пристегнись, наверно, крепче,
Я свою превышу скорость.
Нас с тобой твой друг не увидит вместе,
Мы ляжем по разные стороны полос.
Тэя открывает глаза. Узнает Тутмоса. Игриво подмигивает ему.
Тутанхамон входит нетерпеливым шагом.
Кожу-лайкру запекали в угли,
Заливал вино в тела несмело,
Шрамы на спинах друзьям и подругам
Оставляли на память – обычное дело.
Тутанхамон чувствует мягкие руки Лейли. Тэя радостно обвивает его шею руками.
Растроганные Ка отходят в сторону.
Нас твой друг не увидит вместе,
Мы ляжем по разные стороны полос.
Тутанхамон. Тэя. Тутмос. Свита. Идут по тропинке жёлтого снега. Торопятся. Почти падают. Чей-то настойчивый голос:
– Притворяться младенцем сейчас нельзя.
Звук столетий окутывает город. Тутанхамон останавливается:
– Хорошо, теперь я одинокий лицедей, а остальные – зрители. Но будет время, когда я буду единственным зрителем, а вы – лицедеями.
– Да живёт вечно фараон Тутанхамон!
Все падают ниц. Кроме Тэи и Тутмоса. Тутмос:
– Допустим вечное под светлым ликом Дианы.
Тэя:
– Я прикажу забальзамировать тебя в мумию. И будешь жить в своём долгожданном вечном доме, пугало пирамидальное.
Тутанхамон:
– Правда всегда одна.
Тэя:
– Это сказал Сократ, фараон.
Из уст в уста. Передают то, что сказал фараон. Шёпот:
– Он очень умён.
И за это его называют – Тутанхамон.
Титр: Месяц Эпифи (конец апреля-начало мая).
Они отклоняются от общего курса. Тутмос:
– Мы в первобытном лесу. Мы – самотворцы! Эх, бросьте стрелу во все звёзды!
Тэя натягивает тетиву лука:
– Впрочем, я поняла (стрелы – в звёзды), что если любимый, ожидаемый (опускает лук, глядя вверх), но отсутствующий человек отрицательное существо, то каждое враждебное постороннее собранию, не присутствующее в нём, будет корнем из минус одного, существом мнимым.
Тутанхамон:
– Просто в те дни я тщетно искал Ариадну и Миноса. Это были последние дни моей юности, трепетавшей крылами, чтобы вспорхнуть. С тех пор я уже избран королём времени (раскаиваются ли теперь избравшие?) и сделался главой первого на земном шаре государства времени. За две недели до Рождества, в день солнцеворота, и за три недели до конца века я упал со склонов горы веры и радости и летел в какие-то пропасти. Я узнал смерть и, преобразив её в лёд, я стал… Когда. Наконец, я оберну свой ремень вокруг солнца, носящий моё имя. Через сто тридцать два дня после наступит час шёпота ив…
Тутмос:
– Я думал: должны ли носители власти быть того же вида, что и подчинённые? Ведь иноплеменники с другими глазами и другою бровью легче начинали города здесь.
Тэя:
– Я искала того из приручённых диких зверей, чьё имя не бывает руганью. Он умён, честен, строг.
Титр: Государство Времени принадлежит им.
Тутанхамон и Анхес-ан-Амун. Изображение на спинке трона. Трон в музее. Трон на изящной картине. В центре стены.
Тутанхамонова правда.