***

ВОЖДЬ МИРОВОГО ПРОЛЕТАРИАТА

Эта история случилась в то время, когда все люди делились на черных и красных. Черные носили черные шляпы и черное пальто, ездили на черных "Волгах" и ели черную икру.
Красные же, ходили по Красной площади с красными знаменами, пили дешевое красное вино и не только по красным дням календаря.
Колхозный шофер Петро Хопта был человеком глубоко творческим.
Все свободное от работы время он посвящал любимому занятию - чеканке по металлу.
Чеканить Петро любил до самозабвения. Весь день он проводил в томительном ожидании вечера. Того самого момента, когда войдет в чулан, оборудованный под мастерскую, возьмет тонкий лист меди и начнет выбивать, выколачивать на нем этакую чундру-чучундру. Этакий рельефчик, такое маленькое чудо.
Особенно ему нравился заключительный этап работы. Когда чеканка была уже почти готова, он брал ее в руки, вертел, приглядывался, гладил, постукивал по ней пальцами, затем клал на мешочек с песком, и наносил молотком самый последний, заключительный удар.
- Вот теперь все! Теперь финиш. Живи, радуй глаз! Какая же ты получилась затейливая. Сейчас я тебя умою, наряжу.
Он брал чеканку, купал её в каких-то придуманных им растворах, нагревал, чистил, полировал, и это продолжалось до тех пор, пока чеканка не начинала излучать таинственный, призрачный свет.
Петро садился на стул и долго любовался творением своих рук. В эти минуты его поглощало потрясающее чувство блаженного удовлетворения, чувство гордости. За себя, за своих детей, за родителей, которые его вырастили  и воспитали. Вот ради этих счастливых минут он несколько дней упорно колотил молотком по этому листу металла, оживлял его, начинял содержанием, вкладывал в холодное железо её величество душу.
Как-то Петро задумался, а не создать ли ему что-нибудь такое, более масштабное. Девушки с розами и мечами в руках, конечно, тоже сюжет не для дилетантов, но пора переходить к серьезной тематике. Рост нужен. Творчество это штука серьезная. Здесь без роста никак нельзя.
В голове Петра давненько гуляла одна мыслишка.
В центре поселка, напротив колхозной конторы, стояла Доска почета. Десять передовых работников колхоза, в том числе и он, Петро, радостно улыбались прохожим.
- Ленина бы сюда, Владимира Ильича, - думал Петро. - Уж больно она какая-то бедненькая, доска- то эта.
В городском парке он видел галерею почета знатных людей города, с огромным барельефом Ленина.
- Сюда  бы такого, - начал рассуждать он. - Вот здесь, слева, установить щит, прикрепить к нему чеканку Ленина в профиль.
Петро подошел к Доске, прикинул.
- Подходящий лист железа найдется. Метр на метр вполне хватит. Постоял, подумал. Выкурил сигарету, сплюнул и пошел в колхозную контору, в бухгалтерию, к жене Катерине.
- Слышь, Кэт, где-то у тебя "Блокнот агитатора" был.
- Зачем тебе? - Удивилась Катерина.
- Надо! Посмотреть хочу.
- Ну, надо, так возьми! - Катерина протянула Петру журнальчик.
Петро раскрыл его и сразу обнаружил то, что искал.
- Ленин жил! Ленин жив! Ленин будет жить! - Прочитал он вслух.
Рядом с этими заклинательными словами был нарисован профиль великого вождя.
- Вот именно это мне и надо, - представив, как это будет выглядеть в чеканке, произнес Петро.
- Ленин-то жил и будет жить, а вот, что ты удумал? - спросила Катерина.
Петро вежливо посмотрел на нее.
- Вот и я говорю,  Ленин будет жить! - Сказал он и вышел из конторы.
После работы он покормил скотину, похлопотал по хозяйству и, наконец, оказался в своем крохотном чуланчике. Заперся, открыл журнальчик и начал его изучать.
 - Представляю, как председатель колхоза будет доволен, - думал он. - Отчеканю барельеф вождя мирового пролетариата. “Ну и мастер же ты, Петро, - скажет председатель, - да тебе не у нас висеть, а на Выставке достижений народного хозяйства, в Москве. Это же надо так уметь? И откуда только такие таланты берутся?"
- Сейчас срисую, - продолжал рассуждать Петро. - Главное контур. Контур надо нарисовать максимально точно. Контур это основа. А выпуклости и впалости там всякие, это уже вторично.
Петро закурил.
Желание начать работу постепенно возбуждало каждую клеточку его творческой натуры.
Петро взял лист бумаги, приколол его кнопками к стене и с трепетом приступил к воплощению задуманного.
Сначала он нарисовал круг. Наметил нос, глаза уши. Процесс пошел. Уже через час рисунок был готов.
Петро отошел, внимательно посмотрел на свою работу.
- Ах, ты мой маленький. Ах, ты мой красавец! Володенька ты мой, Лукич ты мой! - тихо приговаривал он.
Чувство великого удовлетворения наполнило его. Ладошками обеих рук он похлопал себя по груди.
- Партия Ленина, сила наро-о-дная, нас к торжеству тра-ля-ля-ля ведет, - во весь голос запел Петро.
- Ты что, напился, что ли? Орешь, как резаный, - послышался строгий голос Катерины. - А ну, открывай.
Петро отворил дверь.
Вообще-то он не любил, когда ему мешали.
- Творческий процесс - дело интимное, - объяснял он. - Когда художник находится в крепких объятиях Музы и витает в облаках, не возвращайте его на землю, - Муза уйдет к другому.
- Ну, чего тебе? - недовольно спросил Петро.
- Чой-т ты здесь делаешь? Батюшки мои! Кто это? - Катерина кивнула на рисунок.
- Иди, не мешай работать. Это не для средних умов.
- Ой-ой-ой. Ты корову напоил, умник? - Обиделась Катерина.
- Тьфу, - всю атмосферу испортила.
Целую неделю Петро колдовал над чеканкой. Выстукивал, выдавливал,  заглаживал. Время от времени он начинал разговаривать то ли с чеканкой, то ли сам с собой.
- Давай-ка я тебя еще разок. Вот сюда. Вот так. Вот хорошо! А теперь вот сюда. Не больно? Еще разок. Вот так, - доносилось из чулана.
- С кем это ты здесь? - прибежала испуганная Катерина.
- С Лукичом, - ответил Петро. - Ну, как же с ним не поговорить, с родным? С таким умным, добрым, человечным. Как с ним не поговорить?
- С кем, с кем?
- С Ильичем говорю.
- Лучше бы со мной поговорил. Хорошо ему. Голова уже болит от твоего стука.
Наконец наступил долгожданный момент финального удара. Петро осторожно погладил пальцами Ильича, пощелкал его по лысине, по щеке.
- Вот здесь еще чуть-чуть, совсем капельку, - заключил он. - Потерпи, дружок.
Перевернул барельеф и несколько раз осторожно стукнул молотком.
- Вот теперь все! Готово!
Он сел на стул, изучающее осмотрел свое произведение.
Любая мать справедливо считает, что именно ее чадо самое умное, самое доброе и, конечно же, самое красивое. Петро смотрел на свое детище с не меньшей нежностью и любовью.
На Петра же смотрело одноглазое, человекоподобное существо с огромной лысиной и бородой.
- Красавец ты мой! Гений! - Нежно шептал Петро.
Сначала он и не помышлял о деньгах, но, вложив в чеканку столько физических и душевных сил, передумал.
- Нет! Бесплатно такую работу отдавать жалко. Талант стоит денег. Одна лысина как лихо заквашена, а!
Петро встал, прикрыл лицо существа журналом, оставив одну лысину.
- Похож. По одной лысине узнать можно.
- За вождя берешь, - нудил внутренний голос. - Не стыдно?
- Нет, - убеждал себя Петро, - не стыдно. Он, что Бог, что ли? Это Бога продавать грех, а Ленина можно. И не стыдиться, а гордиться надо, когда берешь за это деньги. Талант - дорогой товар.
На следующий день, с первыми лучами солнца, отчеканенный вождь мирового пролетариата, аккуратно обернутый куском красного сатина, стоял у входа в колхозную контору.
Рядом с ним, нервно покуривая, стоял Петро.
Несмотря на ранний час, у конторы было много народу. Ждали председателя.
Петра так и подмывало сбросить с чеканки ткань и выставить ее на всеобщее обозрение.
- Успеется, - сдерживал он себя. - Сейчас появится председатель, тогда уж разверну. Спросит: "Сколько стоит?", скажу не меньше ста. За такую работу сто рублей - не такие уж и большие деньги. Хватит считать копейки. Художник должен жить широко. Пора! Пора талант ставить на службу благосостояния.
Появился председатель.
Петро выждал, пока тот отдал распоряжения обступившим его колхозникам, и решительным шагом направился к нему.
- Игорь Борисыч, у меня к вам дело на сто рублей.
- Ты чего не в гараже, Хопта? Тебе сегодня в район, на пилораму ехать, доски забрать надо. Еще вчера были готовы, - председатель посмотрел на Петра. - А что это у тебя красное такое, флаг что ли?
Петро, ни слова не говоря, принялся разворачивать сверток. Все, кто был у конторы, с интересом наблюдали за ним.
- Вот! - тихо произнес Хопта.
Птицы, сидевшие на деревьях, прервали свое дивное утреннее пение. Над конторой нависла гробовая тишина.
- Кто это? - чужим голосом спросил председатель.
- На нашего одноглазого конюха Федора похож, - сказал кто-то в толпе.
Петро сначала растерялся, но очень скоро взял себя в руки.
- Это Ленин, Владимир Ильич. Чеканка. Предлагаю установить ее на нашу центральную Доску почета. Мы что, хуже городских, что ли?
- На Доску почета, конечно, барельеф Ленина было бы неплохо. Но Ленина, а не этого урода, - как кипятком ошпарил Петра председатель. - Давай в район за шалевкой. Да чтоб к полудню обернулся.
Петро взял чеканку, бережно обернул ее тканью и поплелся в гараж.
По дороге в райцентр успокаивал себя.
- Ко всему надо относиться философски. Художника многие не понимают потому, что он все воспринимает не так, как другие. Он выражает свое, сугубо личное виденье окружающего мира. Творец это, прежде всего, самобытность, индивидуальность. А то, что кто-то его творчество не понимает, это не его вина. Ван Гога тоже никто не понимал. Он за всю свою жизнь продал всего две картины. Всего две! Да и то, своему брату. А сейчас, сколько они стоят? О-го-го.
На пилораме Петро загрузил доски. На обратном пути, проезжая мимо колхозного рынка он заметил УАЗик второго секретаря райкома партии Галины Максимовны Бойко.
- Стоп! Надо подождать.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять из ворот рынка вышла Галина Максимовна и направилась к своему УАЗику.
- Галина Максимовна! - окликнул ее Петро. - Вы меня помните? Хопта Петр. Серп и молот на трибуну в райком чеканил.
- Как же, помню, помню. Что-нибудь случилось?
- Да в общем-то ничего особенного, но хочу с вами посоветоваться.
Петро знал, что лучшая форма обсуждения вопроса с любым чиновником - просить совета. Действует безотказно. Попросить совета, значит подчеркнуть важность чиновника, его значимость и всесилие. На то Советы, чтоб давать советы.
- Да, да, Петр, я вас внимательно слушаю.
- С наглядной агитацией у нас в районе не все в порядке.
- Как так?
- А вот так! Наш председатель, Игорь Борисыч, от чеканки вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина отказался. Доска почета без Ленина, а он отказался.
- Как отказался?
- Да вот так. "Зачем, - говорит, - мне этот урод нужен".
- Так и сказал?
- Да, так и сказал: "Урод, - говорит, - мне не нужен".
- Ну, Игорь Борисович, - выдохнула Галина Максимовна. - Ладно, разберемся.
В гараж Петро вернулся еще до обеда, но обедать не стал. Не хотелось. Вскоре из конторы прибежал гонец.
- Хопта, тебя председатель в контору вызывает. Какую-то чеканку купить хочет. Быстро давай. Да чеканку не забудь.

Л.А.Иванов. 5 декабря 2002 г.