Это была одна из последний электричек, которая направляла его в аэропорт, в очередную командировку. Данная командировка отличалась тем, что вписывалась в его представление о идеальной командировке – съездить хоть раз с одной сумкой на плече, в костюме и все. В сумке лишь компьютер и документы, больше ничего. Так и в этот раз, ему удалось сделать все так, что бы командировка была не обременена большим количеством вещей, которые в принципе используя один раз таскаешь за собою всю командировку.
Электричка примчалась быстро, как-то даже незаметно. Шипя тормозами у перрона остановились вагоны и с металлическим звоном открылись двери. Среди прочих на перрон ступили ноги в начищенных блестящих черных костюмных туфлях. Костюм в полоску состоял из штанов, четко подогнанных по размеру молодого человека. Нежно-голубая сорочка заботливо свежевыглаженная, так же плотно обрисовывала торс и плечи этого человека. Вместо пиджака был вязаный шерстяной джемпер на молнии и от дождя весеннего должен был укрывать коротенький плащ в английском стиле.
В руках у молодого человека, назовем его Петром, был портфель, по форме которого нельзя было сказать с уверенностью, что там лежит компьютер или документы. Это было обычный вариант офисного портфеля, с подобными миллионы ходят по улицам нашего города, да и Вашего, дорогой читатель тоже.
Чеширская улыбка Петра награждала каждого, кто смотрел на него. На улице было душно и как-то жарковато. Если бы не снятый в электричке галстук и расстегнутая верхняя пуговица сорочки – Петр наверное бы уже умирал, обливаясь потом.
У него было нормальное настроение, он был эмоционально на подъеме и с удовольствием радовался идущим вокруг него людям. Он не был зол, не был расстроен, причин безудержной радости тоже у него не было, просто он был по какой-то причине уверен в себе, на все 100%. При этом уверенность эта была не определенная по какой-то цели или причине, просто уверен и все. Каждое его движение было без раздумий, без замешательства и главное – каждое его движение доставляло ему самому удовольствие.
В зале аэропорта было светло, и войдя в зал сразу же забывал про то что на улице уже давно ночь и в городе, том городе от куда он уезжать собрался, уже давно многие спят.
Готовый, к обычной в таких случаях и местах, агрессии со стороны сотрудников аэропорта, он с неожиданностью и радостью для себя обнаружил позитив в глазах девушки, оформлявшей его на регистрации. Шаловливые мысли проскользнули в его мозгах и видимо, судя по реакции девушки, они же, эти мысли пропечатались в его глаза. Видимо это и послужило причиной, смущенной улыбки девушки и загоревшим искоркам в ее до этого момента усталых глазках.
Довольный тем, что заставил девушку улыбнуться он с легким но звонким шагом направился дальше, заряжать позитивом тех, кто вынужден с ним контактировать по воле работы. Надо отметить что для его это была наивысшая радость, когда люди, обслуживающие его получали радость и удовольствие, ведь как часто мы трудимся но не получаем отдачи эмоциональной. Ведь деньгами не все измеряется, а так хочется порой чувствовать положительные эмоции даже от постороннего человека.
Пройдя все этапы регистрации Петр по старинной традиции своей собственной взял журнал Плейбой за текущий месяц. Он уже знал что все 152 страницы текста, пропитанного рекламой, псевдоинтелектом, а так же задором для его малыша, всего этого ровно на час, ибо через час он закроет журнал, запихнет его в портфель и показав посадочный талон стюардессе, войдет в салон самолета через длинный коридор червяка-транспортера.
Звонкие парные удары его каблуков разбавил цокот видимо шпилек, нервно торопящихся вслед за ним.
- побыстрее пассажир, покажите посадочный талон – прозвучал молоденький голос, старающийся проявить важность и значимость.
- у меня же его уже проверяли, а до окончания посадки еще 10 минут – парировал Петр и обернулся.
Ему в след шла молоденькая не крупная девушка с темными волосами и как это принято в той авиакомпании – в юбочке до колен. Юбочка, как и пиджачек были серого цвета, рубашка была в фиолетово-зеленую полоску, на шее был такой же пестрый платок. Ножки же ее были обуты в лодочки черные, лакированные и начищенные как зеркало.
Петру почему-то показалось, что у девушки это дебютный полет и она сильно переживает. Постоянно поправляла маленький пиджачек, способный застегнуться лишь на одну среднюю пуговку, так как форма должна была вызвать зависание мужских глаз на девушке, дабы сгладить негатив, полученный пассажиром в процессе посадки. Это банальный, но эффективный и радостный для обычных смертных, пример пассивного погашения агрессии у клиента.
Пройдя в салон самолета, Петр быстро нашел свое место, указанное в посадочном талоне. Его ряд был десятый, когда как девятый, свободный ряд был у аварийного выхода и по какой-то причине там никого не было. Рядом же с Петром сидело еще два человека не из тех кто любит диеты или предпочитает спортивный образ жизни оседлому. Колени Петра как обычно должны были упираться в спинку впередистоящего кресла, а руки либо лежать на животе рядом сидящего, либо привязаны к потолку, ибо места вообще не было.
Сняв плащь, джемпер, Петр поймал взгляд той стюардессы и подозвал ее к себе.
- скажите, можно пересесть вперед? – тут же свободно? – спросил он не громко, но пристально заглядывая в глаза стюардессы.
- нет, Вам нельзя – сухо и нарочито вызывающе сообщила она.
На небольшом холмике пиджака, образованного выступающей грудью девушки была прикреплена табличка с указанием ее имени. Вот у меня вопрос – скажите дизайнеры или те, кто следит за тем, где и как прикрепляется символика у персонала? Имея плохое зрение, я постоянно пытаюсь прочесть (так вежливо и прилично) имя того, той, кто вынужден со мною общаться по воле рока или работы (кто как называет). И девушки постоянно смущаются или вызывающе смотрят и оскорбляются когда видят изучающий взгляд на своей груди, а уже если декольте позволяет углубиться между холмиками ее прелестей без осложнения, то это вызывает бурю эмоций, и как правило не положительного оттенка…
Вот и сейчас, увидев взгляд Петра на своей груди, девушка развернулась и стала удаляться по коридору салона самолета.
На табличке значилось имя "Екатерина".
- Катерина !! – зачем так строго?! – громко спросил Петр вслед убегающей девушки.
- это правила такие, а не я – не оборачиваясь ответила Катя.
"пошляк, кобелина, похотливый самец" – мыслями ругал себя Петр что бы отвести взгляд от ее бедер и попки, просвечивающейся контуром сквозь плотно облегающую юбочку…
В салоне притушили свет, голос командира экипажа сообщил о готовности идти на взлет и Петр приготовился к самому приятному моменту взлета – когда тебя прижимает от ускорения к спинке кресла. Прикрыв глаза и улыбаясь от удовольствия он расслабился.
- только быстро, крайнее место не занимайте, вещи с глаз и прохода уберите – полушепотом, наклонившись через кресло проговорила Екатерина смотря в лицо Петра.
- буду Вам должен – тут же ответил Петр и дабы не заняли раньше его место, перекинул плащ и джемпер на сиденье девятого ряда.
Вытянув ноги, пристегнутый туго ремнем к креслу, Петр расслабился окончательно и уже дремал, когда его потрясли за плечо.
- Вы обещали мне помочь за то что разрешила Вам сесть сюда – сказал голос.
Петр открыл глаза и увидел в полумраке салона контур стюардессы.
- Да, конечно, чем могу помочь Вам Катюша? – спросил Петр.
- При взлете в хвосте салона на первом этаже попадали чемоданы некоторые с полок. Я должна их поставить на места, но боюсь, что сил не хватит, да и Вы сами предложили помощь так вовремя – серьезным голосом ответила она.
Он встал, отстегнувшись от сиденья, и направился вслед за уходящей в хвост самолета Екатериной. Спустившись вниз по ступенькам он увидел реальный объем своих работ… Тут, как всегда бывает, начал было сожалеть о том что вместо сна он будет поднимать и переставлять эти чемоданы пассажиров, которым наплевать на то, кто и как будет крепить их сумки, которые можно было бы сдать в багаж, но карамба – у одного там хрусталь лохматых годов, у третьего рыба завернутая в пакет, и ей нельзя в багажное отделение, а у четвертого там необходимые для трехчасового перелета вещи…
- вот видите?! – растерянным голосом проговорила Катя
- не беда, обещал, значит справимся – ободряющим голосом ответил Петр и стал закатывать рукава сорочки.
Катерина поднимала мелкие пакеты, сумки, ставя их в сторону. Петр поднимал с пола чемоданы и ставил их в глубину полок, укладывая как кирпичики в кладке. Затем он на оставшееся место и на чемоданы сверху клал маленькие сумки и пакеты и так далее…
- воды хотите? – спросила Катерина
- если честно – я бы хотел виски с яблочным соком – попросил Петр, голосом провинившегося ребенка.
- хорошо, я сейчас принесу. Только прошу – разберите эту кучу, я на Вас рассчитываю.
Екатерина поднялась по ступенькам, и звук удаляющихся ее шагов он еще слышал над собою, но не долго. Звук двигателей самолета заглушил их.
Петр продолжал наклонившись поднимать чемоданы, когда почувствовал прикосновение руки к своей спине. Рубашка промокла и это он понял лишь тогда когда чья-то рука прикоснувшись прижала промокшую рубаку к его телу. Первая мысль Петра была – блин, а ведь это единственная рубашка моя в командировке. Вторая мысль – ничего, куплю новую там, как прилечу.
Обернувшись он увидел Катюшу с подносом на котором стоял бокал квадратный с яблочным соком и маленькая бутылочка Jameson. На том же подносе была бутылочка с минеральной водой и несколько сосальных конфет "взлетная".
- мне удалось достать то чего Вы хотели – улыбаясь произнесла довольная собою Екатерина.
- я так Вам благодарен – ответил Петр, взяв стакан с соком и сделал глоток - тут осталось еще чуток, я чуть попозже выпью, хорошо?
- да, конечно, можно я лишь посижу – тут остались большие чемоданы, я бы не хотела их поднимать – извиняющимся тоном сказала Катя.
Петр отвернулся и снова увлекся своей работой.
- вот скажите – донесся голос Кати из дальнего угла – почему не так часто встречаются мужчины, которые готовы бескорыстно так вот, как Вы, помочь?
- все дело…. – Петр застыл, обернувшись лицом к Катерине.
Катя сидела на ступеньках, оперевшись локтями на ступеньки выше ее, отклонившись телом назад. На ней уже не было пиджака, одна лишь блузочка и юбочка. Ее ножки, были широко раздвинуты и шпильки туфелек упирались в нижние ступеньки.
Петр даже оторопел… Катя смотрела на него в упор и улыбалась, показывая лишь кусочек своих белоснежных передних зубов. Она смотрела на него изучающее, рядом с ней, на ступеньке стоял поднос с виски и соком.
- так в чем же дело? – переспросила еще шире улыбаясь Катя, колени ее ног задвигались влево вправо. Петр понял – над ним издеваются.
- мне жарко, но не все мужики такие как Вы говорите – ответил опомнившийся Петр и подойдя к подносу открыл бутылочку с виски и вылил ее в бокал с соком. Расстегнув сорочку он снял ее и повесил на край багажной полки. Затем он взял бокал с виски и сделал один глоток. Закрыв глаза он языком протер этим напитком небо, губы, заставляя впитаться виски по всей полости рта. Это оглушительный, благородный напиток дарил ему некоторое наслаждение расслабления и всегда был средством для восстановления сил.
- О! Вам жарко, а я-то думала, когда же Вы устанете, такое ощущение что Вы робот – уже полусмеясь произнесла Катя – или Вы все-таки человек и можете уставать?
- да мне жарко, но я не сильно устал, просто костюм этот моя рабочая для командировок одежда и я не хотел бы что бы она пропиталась потом – удрученно сказал Петр, в его голосе был вызов ее наглости и издевательству.
- ха, может тогда, и штаны снимите? Я отвернусь – честное слово – рассмеялась Катерина, довольная своей шутке – простите – это не сильно удачная шутка, я не хотела издеваться над Вами – тут же поправилась она.
- да ладно. Ерунда. – смягчившись ответил Петр.
Он снова отошел к чемоданам, поставив стакан на поднос.
Звон падающего стакана заставил его обернуться. Катерина закрыв руками ротик свой и глаза сжалась.
- я случайно его уронила, хотите еще принесу? – испуганно шепотом произнесла она.
- не беда, сидите, я подниму – ответил Петр снова и наклонился, что бы поднять бокал, который раскололся на три части. Петру пришлось присесть на корточки что бы собрать эти части.
Когда он хотел поднять глаза на Катерину, что бы спросить "куда мусор выкинуть можно?", его взгляд застрял как кол в земле на ее промежности… на ее ножках, кроме юбочки и чулочков ничего не было… Побритая, маленькая писечка смотрела на него упрямо и не отводя взгляда…
Бокал, точнее его части были брошены в сторону, руки Петра легли на колени Кати и сжали их…
- вы ЧТО ?! – шепотом запротестовала Катя
- я лишь хочу помочь до конца Вам – ответил Петр.
Он запрокинул ее бедра себе на плечи, а сам, задрав ее юбку на талию, прижался лицом к ее писечке.
Катя руками отодвигала его голову от своей девочки, стараясь сжать бедра, но… сильный хлопок лодонью по ее бедру резко обжег ее, оставив след на белоснежной ее коже…
- прошу Вас, не надо… - шепотом но уже не протестующим лепетала Катенька.
- пожал… - она замолчала и лишь откинулась спиной на ступеньки лестницы, поднимающейся вверх…
Мерный звук двигателей самолета заглушал все, он не пропускал наверх ни одного звука, даже тот резкий стон Кати, когда его пальцы руки раздвинув губки ее девочки проникли внутрь и сначала на глубину одной фаланги, затем глубже и глубже, и вот уже указательный и безымянный пальцы его руки в ее плоти и массируют, шевелятся, заставляя ее возбуждаться сильнее…
Катя все еще сжимала колени, когда Петр еще раз шлепнул ее по ягодице, так же звонко и жарко, как и в первый раз она получила ожог от его руки… она расслабила тут же колени и расслабившись лишь положила обе руки на его голову и лишь направляла ее в том движении, которое ей так нравилось, но она стеснялась этого…
Языком он лизнул дорожку волосиков, как стрелка, указывающая дорожку к той пещерке, где сейчас хозяйничали его пальцы. Там где заканчивались аккуратно подстриженные волосики был бугорочек, наивно полагающий видимо, что он не причем…
Петр, продолжал нагло массировать плоть ее писечки изнутри, а кончиком своего языка, нежно но с силой надавливал по кругу на этот бугорочек… Клитор сопротивлялся, прятался, пытался ускользнуть от влажного, розового язычка но с каждой попыткой становился все крупнее и плотнее, все медленнее и менее проворным…. Вот, наконец он встал, встал на месте и замер, только увеличиваясь и нагреваясь…
Петр медленно вывел свои пальцы, наслаждаясь тем, как губки, защищающие вход в эту пещерку Кати, облизывают каждый миллиметр его пальцев. Языком же стал ласкать губки и вместо пальцев занял место.
- я же не была в душе с утра - задыхаясь, прошептала Катя
- ничего, я вымою ее – оторвавшись на секунду, Петр, подняв одну руку и сжав то место на ее блузке было одно из двух возвышений. Грудь была спрятана не только тканью блузки, но и как понял Петр – мягким лифом.
Всей поверхностью языка он поднялся от самого входа в ее попку до клитора, прижимая его со всей силы, стараясь раздавить губки, к тому моменты набухающие и покрасневшими….
Не выдержав, рука Петра вытащила край блузки из под юбочки и залезла под блузку. Скользя по животику Катеньки, рука Петра дотянулась до лифа и приподняла нижний его край, задрав над грудью, выше ее сосков. Грудь Катеньки была не большая, но все равно пыталась убежать из сжимающей ее ладони Петра. Он ослабил хватку ладони и сжал пальчиками сосочек, покручивая его и сжимая…
Язык Петра неистово выписывал круги, бешено теребя карамельку Кати. Петр от жадности и страсти слегка покусывал губки, оттягивая их в сторону губами, стараясь сожрать всю ее, ощущая аромат и пряность сока, который начал струиться из чрева Катерины. На своей руке, сжимающей грудь Кати, Петр ощутил, как Катя приложила свою ладошку влажную и горячую и стала сжимать его пальцы, ладонь, прижимая к своей груди.
Он начал ощущать, как первый импульс пробежал по всему телу Кати, как слегка сжались ее ножки, и легкий стон вырвался из ее губ. Он поднял голову на секунду и увидел, как Катя сжимала свою грудь руками, запрокинув голову назад, и открыла ротик свой.
Он с еще большим рвением стал нализывать ее писечку, порой запуская в ее глубину весь свой язык, стараясь слизать со стеночек ее пещерки весь сок, что наполнял ее плоть. Затем он указательным пальцем руки стал круговыми движениями массировать вход в ее маленькую попку, слегка нажимая на саму дырочку, не углубляясь более чем на ноготь пальца в нее. Язык, продолжал, бешено вылизывать девочку Кати, и вот….
Катя сильно сжала бедра, зажав голову Петра, что отвлекло его язык от писечки. Петр обнял ее бедра руками и стал поцелуями покрывать внутреннюю их поверхность.
Прошло, казалось море времени, прежде чем Катерина развела свои ножки, освободив голову Петра. Но все это время ее трясло и содрогало. Казалось, что она на последнем издыхании в конвульсиях выпускает свою душу наружу. Ее стоны, вырывающиеся из груди, вместе с выдохом были глубокими и еще больше возбуждали Петра.
Петр поднялся, отряхнул колени.
- я пойду пожалуй за салфетками и водой – произнес он, наклонившись над ее ушком.
Встав ногой на ступеньку, он хотел обойти Катюшу, но не смог, так как ее рука схватила его за ремень брюк, а вторая рука потянулась к ширинке и расстегнула ее.
За время того, как Петр насиловал Катю своими пальцами, языком, он сам неимоверно возбудился и его члену было мало места в штанах. Бугор возбуждения явно демонстрировал свое возмущение тем, что он остался лишь возбужденным.
Катя продолжала сидеть с задранной на талию юбкой, на ее ногах оставались чулки и лодочки. Блузка была расстегнута и помята.
Петр стоял над ней и смотрел на ее обнаженную похотливую девочку, открытую между раздвинутыми широко ножками. Катя села ровно и руками, аккуратно, как будто драгоценность, стараясь не сломать этот стержень, достала его, расстегнув ремень, ширинку и приспустив штаны.
В ее руках оказался живой, трепещущий от возбуждения член, головка которого была покрасневшей и капелька сока готовая сорваться и улететь на ступеньку лестницы. Петр видел, как губы Катеньки приоткрылись, и из них появился ее блестящий и розовый язычок, который, слизнув эту капельку начал ласкать его мальчика. Губы Кати прикоснулись к его плоти в поцелуе, и, не отрываясь, всосали головку члена в себя. Губы сжали головку и снова отпустили ее. Затем Катина рука обняла задницу Петра, и привлекла к себе ближе его. Она второй рукой обняла ствол мальчика и губами всосала его на половину и снова отпустила, и снова поцеловала головку, и затем вот уже его член исчез в ее ротике. Петру было жарко, он уперся руками в стены лестницы и закрыв глаза боялся потерять равновесие… язычок Кати творил чудеса в ее ротике, с членом Петра, он то играл с головкой, то облизывал ствол на всей его длине, то зубки Кати покусывали его яйца, в то время как ладошка Кати делала поступательные движения, обняв член. Петр хотел что бы так продолжалось до бесконечности, его напряжение, как ему казалось должно сейчас взорваться струей извергающей лавы, но Катя снизила темп и снова медленно и нежно как с ребеночком стала ласкать его мальчика.
Петр наклонился над Катей, и его рука залезла под блузку, сжала грудь и стала ее массировать, стараясь сжать ее всю, что бы вся она оказалась во власти его ладони. Катя стоном показала что ей больно, но Петр лишь задрал блузку выше, оголив бюст ее и сорвав лифчик дал оплеуху одной из ее сисечек, и снова сжал…. Второй рукой он стянув ее волосы направлял ее голову, руководя ритмом ее движения….
Катя снова простонала, и попыталась отстраниться от его руки, сжимающей ее грудь, но Петр лишь сильнее шлепнул ее грудь, и теперь наклонившись еще ниже, сжал писечку, взяв в ладонь губки и мня их в ней.
Темп движения ее головы все увеличивался, она как бешеная крутила его член в своем ротике, помогая пальцами руки, дроча его член. Еще мгновение и Петр вогнал еще глубже в ее горло свой член, который в этот момент извергался, взрывался, наполняя ее ротик своим соком, белой лавой горячего сока.
Катя остановилась, значительно снизила темп и медленно очень медленно стала слизывать сок, стараясь вычистить его член от того меда, который он подарил ей в ротик…
Катя уже оправила юбку, заправив в нее свою блузку. Петр застегнул брюки и застегивал на себе блузку.
- мда…все мужики кобели – произнесла Катя, поднявшись на ноги и всавая на первую ступеньку лестницы на верх.
- ты считаешь что нам всем только этого и надо? – спросил Петр
- а чего Вам еще надо от женщин? Думаешь помог мне и теперь можешь меня трахнуть? – спросила она?
Тут же она ощутила сильный удар по ягодице, который чуть не свалил ее с ног, но его руки удержали ее на ногах. Затем все было как в тумане. Он наклонил ее, снова задрал юбку и с силой ударил два раза на отмаш по каждой ягодице. Кате и удалось лишь удержаться руками за верхнюю ступеньку лестницы.
Тут же она почувствовала, как ее ягодицы сжали его пальцы и раздвинули как человек раздвигает две половинки персика, стараясь разломить его пополам.
Звук расстегивающейся ширинки и … толстый жесткий член вошел в ее писечку. Это была не ласка или нежность, это был явный акт звериного секса.
- вот – в голосе Петра не было и в помине заботы и ласки – вот тебе трах, тот о котором ты говорила, сравнивая меня с каждым кобелем…
Он как бешенный зверь вгонял в нее свой член на всю глубину и она даже чувствовала своей упругой задницей как яйца бьют ее плоть, в момент когда член врывается в ее плоть.
Поршень продолжал двигаться в бешенном ритме, и Кате казалось что так глубоко еще никто не входил в нее, но в последний раз толчок был такой силы и так глубоко что ее руки соскользнули со ступеньки и она еле успела удержаться.
Петр рукой с силой взял ее волосы и не давал ей отстраниться от себя…
Он кончил и сейчас, и улыбка удовольствия застыла на его лице…
Катя быстро высвободилась из его хватки и поправив юбку убежала наверх, стуча шпильками о ступеньки. Далее Петр услышал как звякнул замочек туалета и все, тишина наполнила этот склад страсти и секса.
- а ведь еще домой лететь завтра – подумалось Петру…