Серо-коричневая пелена перед глазами, словно промокашка из тетради школьника постсоветских времён разлезлась, расползлась, как будто бы разрываемая когтями какого-то матёрого, несуществующего зверя; предметы почти сразу же приобрели свои былые очертания. Перед моей койкой, чуть поодаль, стояли медсёстры и хирург. И тут же пришла нестерпимая боль, заставившая громко застонать. Я упирался в спинку кровати ногами, в надежде, что это мне поможет преодолеть физические мучения. Хирург, смотревший на меня без особого сострадания, некоторое время молчал, не меняя позы, чуть ссутулившись, засунув левую руку в карман белого халата, затем, убедившись, что, я не унимаясь, продолжаю стонать, сопровождая стон сочным матом, распорядился что-то сделать медсёстрам. Что именно – я не понял, по причине того, что вся эта картина не была озвучена.
«Как в боксе, во время нокдауна, разница лишь в том, что вместо этих фигур, тогда, в далёкой юности, если не сказать, в детстве, на ринге ДСО «Спартак», перед глазами плыли цветные концентрические кольца. Звука не было, то есть это именно я ничего не слышал. Через мгновение, в уши ударял свист, гогот, голос тренера. Ухмылочка на роже «оппонента». Вернёмся к нашим баранам. Почему этот гад, то есть хирург, видя, как меня корёжит, ничего не предпринимает?»
- Дайте ему обезболивающего, - наконец ударило мне по ушам.
Одна из медсестёр ушла, торопливо стуча каблучками, другая подошла ко мне совсем близко и сказала:
- Поаакуратнее, не дёргайся сильно, а то капельницу уронишь, или иголку выдернешь. Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?
Мне только не хватало головокружения для остроты ощущений. Разлепив рот, я спросил:
- Я хочу пить, мне уже можно?
Сестра отрицательно покачала головой:
- Два часа ничего не есть и не пить.
- Будем терпеть, - вздохнул я.
Как ни странно, но запрет на еду и воду меня почему-то не очень расстроил. Рука – источник нестерпимой боли, покоилась под одеялом. Вынуть её оттуда у меня не то что не хватило духу, просто я не стал этого делать из чисто практических соображений – потом нужно бы снова было прикрыть её одеялом, а сделать этого я не мог. По причине занятости правой руки – она была в полной зависимости от системы. Левая же, прооперированная рука была отчего-то мокрой – это тоже не усиливало любопытства…