Вы мне писали о Любви скриплым голосом, волевым подбородком, холодной рукой. Замученными фразами зомбировали меня, тактично следуя по траекториям моих слабостей. Вы выучили строение моих тонких материй, нащупали ядра всех моих эрогенных пик Души. Если Вам хотелось быть нежной – Вы одаривали меня целыми букетами рифм. Когда Вы уставали – Вы уезжали на другие края света, без шума в горле. Когда Вам было нужно – Вы позволяли себе оставлять меня без ответа. Слишком смелым образом Вам удавалось (и позволялось!) – составлять обо мне мутные мнения, коими Вы питали свои ткани – во имя отречения, или обоснования – того или иного. Вы до иссушения довольствовались метафорами, неся в себе полнейшее безразличие к тому, что происходит со мной – после. В Вас: много рифм, но мало – предложений, переизбыток тепла – но не-достаток благородства, громада сомнений – и лишь граммы чувства ответственности – за свою же громкость. Любить меня Вы умели только в том случае, если я слезы роняла, или пульс считала. Да, только тогда высшая точка Вашей Любви – достигала апогея. Вы вне-гласно диктовали мне условия своей Любви, совсем не-замечая моих стремлений. И вот теперь, когда я так яростно, честно и полноправно пытаюсь сохранить все то, что мне дорого (помимо – Вас!), пережито отдельной жизнью, имеющее для меня беспрекословную цену – Ваша ненависть – мне в наследие. Ненависть – как очередное творение Вашего Гения: воспитанная, сложенная, вожделенная.
Я не-понимаю, как Вы сумели обратиться во мне – моей тысячелетней усталостью.
И, что характерно: в тот момент, когда на телефон пришло Ваше очередное признание в Любви – что-то острое порезало мне вену на запястье – вдоль: «Данный абонент удалил Вас из памяти». Я позволяю Вам эту не-обJснованность. И повсюду ставлю гроши – в цену.
Вы мне писали о Любви. Да.