Москве очень шла зима. У каждого города есть своё время года, а этот огромный спешащий куда-то мегаполис удивительно красиво выглядел под тёмно-белым снежным покровом. Не было ощущения неопрятности и грязи, и это дарило что-то сказочное воздуху и миру.
Из подземного перехода под Пушкинской площадью, размеренно стуча каблуками, вышла темноволосая девушка. Она, чуть поскальзываясь, подошла к пешеходной «зебре», ведущей на Тверской бульвар. Падал мелкий снег. Девушка мягкими движениями смахивала непослушные снежинки с густых каштановых волос. Загорелся зелёный. Она медленно пошла на другую сторону. Люди с интересом оборачивались ей вслед. Она была очень красива и очень печальна. Из бездонных, не совсем аккуратно накрашенных серых глаз, казалось, вот-вот польются слёзы. Куда она могла идти заснеженным утром в полном одиночестве? На работу? Тогда бы она спешила. На учёбу? Но в наше время мало кто приходит в институт к первой паре. Для свидания слишком рано. Девушка не обращала ни малейшего внимания на прохожих и поплотнее закуталась в пальто. Она шла делать аборт.
Каблуки проваливались в вязком снегу. Казалось, упади она сейчас, и всё станет гораздо проще. Не придётся принимать страшных решений. Девушка несколько раз быстро моргнула, смахивая то ли снежинки, то ли слёзы. Она медленно поднесла руку к животу и прошептала:
- Смотри, как красиво. Это моё любимое место в Москве.
Это казалось сумасшествием. Непонятный сгусток клеток, который уже месяц жил внутри неё, точно не мог слышать и, уж тем более, видеть. Но она специально выехала раньше, чтобы показать ему Тверской бульвар. Может он – или она – там, наверху, расскажет про эту прогулку, и она потом сможет вымолить себе прощение. Она безумно любила этого ребёнка, этот маленький беспомощный эмбрион. Так же, как она любила и его отца. А ведь их связывала всего одна ночь. Они были оба пьяные, красивые и сексуальные. Это была чудесная ночь и не менее чудесное утро. Она впервые поняла, что чужое сердцебиение может и не мешать, что просыпаться вместе и ещё долго-долго лежать в обнимку – это, наверное, самое великое счастье в жизни. Совсем недолго, всего несколько часов, меньше суток, - но это было потрясающе. Сказка закончилась слишком быстро. Они вернулись в Москву. Через пару дней встретились, но это было явно лишнее. Ничего не значащие фразы, напряжённые улыбки, неловкий поцелуй на прощание. А ведь всего в 100 километрах от города всё было так легко и просто! Казалось, что можно всю жизнь просидеть, обнявшись, на диване, пить чай и смотреть на заснеженные деревья за окном.
Девушка всё шла. Совсем близко уже был строгий памятник Тимирязеву. Она убрала руку с живота и ускорила шаг. Через пять минут она уже стояла у стеклянной двери клиники. Девушка неуверенно нажала на звонок. Ей открыли. Она тихо вошла. Её проводили в палату. Она послушно надела длинную белую рубашку и смешную шапочку. Вошёл хирург. Молодой, симпатичный, с невероятно добрыми глазами. Он долго и пристально смотрел на девушку, а потом потрепал по голове. Она закусила губу до крови, чтобы не разрыдаться. К вене поднесли маленькую иглу. Девушка закрыла глаза и отвернулась. А потом они втроём – он, она и хорошенький маленький мальчик – бежали по безлюдному побережью, играли с прибоем и хохотали. Ветер трепал их волосы, а закатное солнце нежно освещало счастливые лица.
Она очнулась от ощущения, что сейчас утонет в том же море, которое только что было таким ласковым и спокойным. Рука была почему-то вся мокрая. Она с трудом открыла глаза, ещё не до конца понимая, что сон, а что явь. Он сидел рядом, уткнувшись в её кисть, и плакал. Она попыталась улыбнуться и погладила его по голове. Он вскочил и кинулся к ней. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр её лица, а потом обнял и положил голову на живот.
- Ты должна была мне всё рассказать!
- Зачем? Всё равно результат был бы тем же самым.
- Но вместе же легче. Я никогда не смогу простить себе, что ты прошла через всё это одна.
Они ещё долго сидели, обнявшись, пили чай, смотрели на заснеженные деревья за окном и разговаривали обо всё на свете. Над Москвой впервые за много месяцев появилось яркое, почти весеннее, солнце.
Из клиники он и она уезжали вместе. И потом всю жизнь не расставались дольше, чем на один день.