Поющая душа
Эта история уходит началом в далекое детство. Мой отец был заядлым рыбаком и охотником. А, скорее всего, он очень любил единение с природой. Но это я стала понимать только, когда сама стала взрослой. Так получилось, что вместо сына у него родилась дочь (т.е. я). Тогда он, наверное, подумал, что это не очень приятный подарок судьбы, с девчонкой на рыбалку не походишь. Но шло время, я подрастала, и оказалось, что все, что любил он, страстно любила и я (Лес и река были для меня самыми дорогими подарками). Почувствовав, может быть, во мне родственную душу, он стал относиться ко мне по-другому - он стал брать меня на рыбалку!
Это были самые прекрасные дни. Папа с удовольствием раскрывал мне все рыбацкие тайны:
Как приготовить снасть, как правильно использовать кормушку, как вычислить подходящее место для кольев, как их правильно поставить и т.д.
Но самое главное – мы садились с ним на берегу, прислушивались в тишине к всплескам рыб, и он рассказывал мне об их повадках, по которым можно определить места обитания. Многое из этих рассказов, по истечении времени, забылось, но главное помню - мне было хорошо сидеть вот так, в тишине, и слушать любые его истории. Он знал голоса птиц и меня учил узнавать их, всем сердцем любил родную природу и помогал моей душе открыться навстречу этой любви, стремясь научить ее петь.
Не могу похвастаться на счет голосов птиц, о душе у меня тогда и представлений не было, а вот к рыбалке он меня так пристрастил, что потом при случае, посмеиваясь от удовольствия, говорил
- Это я виноват, что заразил тебя рыбной ловлей, не нужно было мне тогда…-а что было тогда, это отдельная история.
Было мне в то время лет 6, поехали мы на рыбалку. Я с берега ловила, вернее, сидела с удочкой, и, конечно, не успевала отреагировать на поклевку. Жалко отцу меня стало, или, возможно, по другой причине, он, послав меня по какому-то делу в палатку, прицепил мне на удочку, пойманного на жерлицу, меленького щуренка, предусмотрев, чтобы он не сор-вался с крючка. Закончив эту процедуру, отец закричал:
-Наташа (это я)! Скорее, у тебя клюет!
Долго звать меня не пришлось, через минуту я уже старательно вытягивала рыбу из воды. Щуренок был маленький, но сильный, гнул удочку, как полагается стоящей рыбе. При моральной поддержке отца, щучка, все же, вскоре оказалась на берегу, а я, гордая и раскрасневшаяся от борьбы, а еще больше от счастья, пыталась снять ее с крючка. Тут уж папа срочно пришел мне на помощь, ведь с зубами щуки шутить нельзя.
Эту историю он вспомнил, когда я уже повзрослела, и он увидел во мне страсть к рыбалке. Частенько рассказывал ее знакомым, с неизменным, каждый раз, удовольствием
Сейчас папы нет, остались одни, очень добрые, воспоминания о нем, о его необыкновенной душе, которую мало кто знал. Да и я, к горькому сожалению, стараюсь понять ее только теперь, когда его уже не стало. Находясь рядом с человеком, мы судим о нем по его внешности, поступкам, нечаянно брошенным словам, как раз по тем признакам, которые не есть его сущность, а результат воспитания, обычаев, семейных традиций, условий жизни, временных неурядиц.
А вот главное-душу человека, мы как раз не видим. Мы не знаем, почему плачет душа, а почему - поет. Я не знаю наверняка, отчего страдала душа отца, могу только догадываться, а вот отчего она пела, теперь знаю точно.
Обратила я внимание на этот факт, когда уже стала взрослой. Каждый год, в августе, я с семьей приезжала в отпуск. Для папы это был двойной праздник, кроме радости встречи с близкими, у него появлялась возможность поездки на рыбалку, самостоятельно которую он осуществить не мог из-за болезни.
Подготовка к ней составляла у нас обычно целый ритуал. Сначала совместно составлялся список всех необходимых вещей и продуктов, которые потом строго по списку заготавливались и складывались в определенное место. Особое внимание обращалось на пшеницу, горох и сухари, ибо все это готовилось для самого главного-ловли рыбы (большой и маленькой). Снасти же у папы всегда были в идеальном состоянии, со всеми надлежащими запасами.
Уложенные в пакеты, рюкзаки и мешки вещи доставлялись на лодочную станцию на деревянной тележке с большими колесами, которую мама отвозила, потом, домой, проводив нас и помахав нам рукой. Она с нами, обычно, не ездила.
Папа с гордостью занимал место рулевого, так как река изобиловала подводными корягами и мелями, которые он знал в совершенстве. Заводился мотор, и начиналось событие, которого вся команда ждала целый год.
Когда вокруг нас оставались только небо, река, необыкновенной красоты природа по ее берегам, папа преображался - он начинал тихонько петь. Пел он народные песни, арии из опер и оперетт, которые знал множество. Взгляд его становился, при этом, мягкий и влажный, брови приподнимались и чуть-чуть дрожали, слегка дрожал и голос. Иногда даже видны были слезы в уголках глаз.
Теперь я знаю, это были слезы умиления - пела его душа, пела гимн природе, с которой сливалась в это мгновение. Так было каждую поездку, и начинал он свою песню всегда в одном и том же месте, именно там его душа соприкасалась с этим необыкновенно чистым миром.
Шли годы, и я стала замечать, что тоже переживаю подобное состояние, когда выезжаю за город, на природу. Моя душа, как будто вырывается из темницы и летит на встречу чему-то очень главному. Видимо зерна, брошенные в детстве, начали прорастать. Иногда вслух, чаще про себя, я начинаю петь и, тут же, вспоминаю отца. Это моя душа тоже поет свою песню, а на глазах при этом почему-то, как у него когда-то, появляются слезы.
История эта многим, наверное, покажется ничего незначащей, да я бы и не стала ее вспоминать, если бы не звонок дочери.
Несколько дней назад она позвонила мне и сказала, что с ней стали происходить странные вещи. Недавно, как обычно, они ехали на машине в деревню. Посмотрев в окно и увидев скошенные поля, переливающиеся всевозможными оттенками желтого цвета, она испытала необыкновенное чувство, тронувшее до слез.
Я слушала ее и плакала от радости. Она еще не поняла, что открылась навстречу миру ее душа и тоже запела. Кто знает, может песнь души передается по – наследству, и ее сыновья, глядя в звездное небо, тоже запоют песню души их прадеда.