- Дедуля, ну расскажи сказку! – маленький Андрейка не хотел засыпать, и деду Никифору приходилось несладко. Дочь с мужем уехали отдыхать в Турцию. И вот уже третий вечер внука никак не удавалось уложить спать вовремя. Дед Никифор, боевой генерал в отставке, прошедший войну от Стрыя до Кавказа и от Кавказа до Берлина. Участвовал в знаменитом броске через Хинганский хребет и окончил службу в Дальневосточном округе. Здесь и остался, выйдя на пенсию. А увидев глаза новорожденного внука, как-то сразу подрастерял весь свой крутой генеральский нрав, и стал терпеливым и мягким дедом, так что в деревеньке, которую он выбрал для остатка своей жизни, мало кто из местных верил в его генеральство.
- Ты понимаешь, Андрюшка, не пришлось мне как-то сказками в жизни заниматься. Все эти Иваны-царевичи уж очень далеки от жизни, а серых волков я только в прицел и видел. Об Иванушке-дурачке и вовсе нет смысла говорить, - тоже мне, пример для подражания!
Тут Дед Никифор задумался и радостно просиял.
- Впрочем, кажется, вспомнил одну сказку! В детстве читал. Как же там она звучит-то?..
Недолго поморщив лоб, дед подоткнул внуку одеяло и ласково потрепал по голове.
- Слушай!..
…..
«…Это случилось в те далекие-далекие годы, когда прадедушки были юными и наивными, прабабушки – чистыми и невинными, а дедушек и бабушек еще и в перспективе не предполагалось.
Жил на свете Добрый-Предобрый Буржуин. И правил он своим буржуинством по законам, оставленным ему его отцом, Старым Буржуином, да дедом его, Дряхлым Буржуином, да предками его, Древними Буржуинами. Так и жил бы себе Буржуин, да прослышал он вдруг, что за морями-океанами батраки и холопы прогнали со своей земли хозяев, и остались без чуткого руководства. И воспылал гневом праведным Добрый Буржуин, приговаривая: «Да как же это можно оставить земли черным холопам, заводы и фабрики – немытым батракам, а золото хозяйское употребить для какого-то Всеобщего Блага, о котором он, Буржуин, и слыхом не слыхивал, и в глаза не видывал, и в мыслях не мыслил?!..»
Наконец, после долгих согласований и уточнений в министерствах и штабах, решение было принято. Американские и российские генералы должны были провести небывалые по масштабам военные маневры. С обеих сторон участвовали Сухопутные войска, Авиация, Флот и части противовоздушной обороны. Местом военных учений выбрали один из необозримых и малонаселенных краев российского Дальнего Востока. Негласной особенностью маневров стал со времен безвременно канувшей Холодной войны жестоко терзавший обе стороны вопрос «кто кого», поэтому, чтобы не будоражить общественность, официально маневры носили антитеррористический характер и прессу решили информировать только после начала учебно-боевых действий. В обстановке высочайшей секретности, под прикрытием российских погранвойск, ударные американские дивизии, с полной экипировкой, техникой и службами, были передислоцированы и комфортно размещены в местах на территории России, откуда предполагалось начать показательное наступление на русских. Седьмой флот в составе двух авианосных соединений вошел в Охотское море и занял боевую позицию в ста морских милях от российских берегов. Оставалось договориться лишь о том, как назвать военные учения, потому что ни одна из сторон пока никак не соглашалась с версией, предлагаемой партнерами. Русскими были решительно отвергнуты предложенные американцами «Возмездие в лесу», «Охота на медведей» и «Лесная буря». Также по многим соображениям не принимались американской стороной русские варианты «Большой сбор шишек», «Лесоповал» и «Последнее предупреждение». Поэтому накануне учений генералы обеих высоких сторон собрались за круглым столом, чтобы, в конце концов, прийти к единому мнению и стать крестными отцами этой небывалой военной операции.
- Мы вас побием! – с жутким акцентом и обаятельной улыбкой с ходу заявил выученную и заготовленную накануне русскую фразу Командующий объединенной американской группировкой генерал Тирренс. Русские генералы недоуменно переглянулись и вежливо пожали плечами.
- Ага, хрен те лысый! – не выдержав, сквозь зубы негромко пробурчал один из них, точным движением левой руки прихлопывая муху, случайно пролетавшую над столом. Во внезапно наступившей тишине Тирренс услышал часть фразы и удивленно вскинул глаза к своему переводчику.
- Чито ест «а-га»?
- Йес, ов косс! – с готовностью припал к его уху американский толмач, задумчиво глядя в сторону побагровевшего русского генерала, который пытался стряхнуть прилипшую к ладони муху. На что другой русский генерал, также сквозь зубы, только еще тише, чтобы не услышали, прокомментировал:
- Накося выкуси, здесь тебе не Косово, далеко не Косово!..
Довольный наступившим за столом переговоров единомыслием, генерал Тирренс коротко и емко обрисовал возникшую проблему и предложил высказаться всех присутствующих. Над круглым столом из карельской березы повисло долгое и продолжительное молчание.
«…И решил Буржуин спасти земли заморские от мыслей опасных, от духа вольнолюбивого, от мечтаний ненужных. Назвался он Главным Буржуином, собрал войско буржуинское, обещая ему победу великую и награды небывалые. Переплыл он с этим войском моря и океаны, перешел горы и реки, и оказался в стране, в которой никогда не бывал ранее…»
…- Что же, раз не высказано явных возражений по последнему названию, обозначим учения кодовым словом «Звездопад».
Генерал Тирренс устал после двух часов прений по трем десяткам вновь отвергнутых имен и фраз, составленных штабами обеих сторон.
- По крайней мере, звезды – это то, что объединяет нас с нашими русскими коллегами.
Он любовно взглянул себе на форму и с улыбкой обвел присутствующих взглядом. Договоренность была достигнута. Выходя с остальными из переговорной комнаты, Тирренс услышал, но так и не понял фразу, оброненную кем-то из русских генералов:
- Звездопад-то тоже различный бывает. Кому на погоны, а кому и с погон…
Вечерело, и в синем небе зажигались огромные звезды. Сотни боевых самолетов, танков и кораблей замерли в ожидании времени «Ч». Американские специалисты припали к современным компьютерным системам, предвычисляя заранее каждый шаг условного противника. Российские войска перешли в повышенную степень боевой готовности. Наступала темная дальневосточная ночь…
«…Шел Главный Буржуин по земле заморской и диву давался. Велика и необозрима оказалась земля неведомая, богата припасами и щедра дарами природными. Радостно предвкушал Главный Буржуин, как будет эта земля служить ему и его Младшим Буржуинчикам, и детям их, пока еще Сопливым Буржуинишкам. И захватил бы Буржуин землю Великую, да на свою беду повстречал на пути деревню, в которой проживал какой-то Мальчиш по прозванию Кибаль Чиш, да Отец его, да Старший Брат, и Дед их…»
Василий Иванович Кулибин был почти полным тезкой народного героя гражданской войны. И насмешек в свой адрес перенес немало. К тому же он был однофамильцем великого изобретателя и подвижника. Именно поэтому жилось ему непросто в стране всеобщей образованности. Многие пытались подчеркнуть эту образованность, что заключалось в постоянно повторяющемся деликатном вопросе:
- Случайно, не родственник того самого Кулибина?
Василий Иванович не был родственником, даже очень дальним, однако тяга к изобретательству сидела в нем с самого раннего детства. Уже в семь с половиной лет Вася создал действующий образец кухонной морилки против тараканов. Тараканы, не перенеся подобного, навсегда ушли из квартиры, в которой проживали Кулибины. Соседям же приходилось вызывать специалистов для борьбы с тараканами дважды в год, потому как эти твари так мутировали и окрепли после общения с Васиной морилкой, что их не брали лучшие зарубежные средства. Ради справедливости надо добавить, что в массовое производство морилка вряд ли могла быть когда-нибудь допущена, так как обладала всего одним существенным недостатком. При появлении тараканов она начинала так рычать, визжать и вибрировать, что вся квартира сотрясалась, будто во время землетрясения, а мама Васи дважды пыталась от испуга выпрыгнуть в окно кухни, пока не привыкла к сыновнему изобретению.
Вот уже двадцать два года Василий Иванович работал на крупнейшей в стране электростанции, считаясь специалистом высочайшего класса, и даже сам Президент России поздравлял его по случаю трудового двадцатилетия, когда приезжал с визитом к местному губернатору. К слову, Президент был единственным, кто не задал сакраментального вопроса о родственности. (Как нерусский, подумалось тогда Василию Ивановичу.) Только пошутил, что, мол, Россию спасут Кулибины, как бывало не раз. И Василий спасал. То там починит то, что ремонту не подлежит, то здесь изобретет и пристроит что-то, чего и в природе-то не бывает. Но была у Кулибина, кроме работы и таланта, пламенная мечта. Местный олигарх, когда-то под шумок Великих Перемен прибравший к рукам всенародно построенную электростанцию, которая снабжала дешевой энергией почти весь Дальний Восток страны, из глубокой личной признательности закрывал глаза на то, чем занимался Василий Иванович на своем участке в свободное от работы время, а то и, бывало, даже помогал по мелочам. А Василий Иванович Кулибин строил Машину. Не поймите неправильно. Какие-то там четырехколесные экипажи для дорог не идут ни в какое сравнение с Машиной, которая грозно серебрилась поверхностями в мастерской Василия. Потому что она должна была летать. Парить. Без всяких колес. Без винтов, турбин и ракет. В воздухе, в глубине океана или в космосе – ей было глубоко безразлично. И для завершения Машины Василию Ивановичу не хватало всего одного-единственного эксперимента, связанного с отбором гигантского количества энергии. Этим утром должна была решиться судьба его детища, плода двадцати лет непрерывных усилий.
Ударный генератор сверхтока, созданный Василием, поблескивал массивным металлическим боком, покалывая руку системой автоматических реле. Внутри дырчатого кожуха мрачно отсвечивала мощная катушка индуктивности.
- В конце-то концов, не обеднеет страна, если подарит мне всего три секунды. Подумаешь, на три секунды телевизоры погаснут! Как погаснут, так и потухнут. Все равно все спят еще…
Приговаривая так, Василий Иванович еще раз полюбовался строгими линиями генератора, и вставил его внутрь Машины. Посмотрел на часы. Было без трех минут шесть утра. Две минуты назад энергетический комплекс края автоматически переключился с ночного режима работы на основной.
- Пора.
Василий Иванович подошел к перекидному выключателю, и, оглядев издалека свое великолепное создание, нервно вздохнул и перекрестился.
- Поехали!..
Рубильник плавно пополз в верхнее положение…
«… Три дня и три ночи Главный Буржуин со своим войском доблестным и Советниками многомудрыми бился с деревенскими Отцами, дивясь запасам народным в патронах, снарядах, и прочем стрелковом и тяжелом вооружении, пока не поубивал всех Отцов. Да только наутро пришли из деревни Старшие Братья, - и снова зазвенели снаряды и засвистели пули…»
Утром, примерно в пять часов пятьдесят восемь минут по местному времени, один из крупнейших по территории край Российской Федерации невероятным образом был обесточен. Операторы, контролирующие работу главных электромагистралей, несли чушь несусветную о кратковременном повышении силы тока до сорока трех тысяч ампер, и тоскливо смотрели на погасшие мониторы своих мертвых компьютеров. Резервная система включиться не смогла, потому что сотни тысяч километров высоковольтных линий за полторы секунды обратились в кипящий металлический пар, белым туманом оседающий на землю. За полсекунды до этого, все, что было подключено к Единой Энергетической Системе края Российской Федерации, с жалобным стоном всхлипнуло, и приказало жить долго и без напряжения тому, что включено не было.
…Оперативный дежурный Главного штаба российско-американских военных маневров майор Песенный, тяжело вздыхая и пытаясь дозвониться по полевой «вертушке» Командующему, обреченно ворчал:
- Сначала минус советскую власть, теперь вот минус электрификацию устроили…
Командующий объединенной группой войск России молча метался по кабинету, сжимая в кармане именной пистолет. Маневры, не успев начаться, были сорваны. Спасти положение нельзя было ничем. По докладам, с опозданием, но все же приходившим из частей через посыльных, все, официально и, особенно, неофициально подключенное к единой электросети, сгорело дотла. Авиация и флот были прикованы к земле, точно слепые щенки. Грудами металла стояли радары, станции дальней и засекреченной связи, командные радиостанции и системы навигации. «Автономность армейских средств наблюдения, связи и навигации, говорите? Кукиш! Топлива на самолеты, танки и корабли не хватает, точнее – не дают. На государство надейся, да сам не плошай! Есть возможность - найди источник энергии! В общем, не маленькие, выкрутитесь как-нибудь!» Именно так он и сам говорил последние лет пятнадцать, зная, что командиры полков в лепешку расшибутся, но выход всегда найдут. Особенно с его помощью. Особенно, когда есть возможность использовать Единую энергосистему. Практически бесплатно. А на закупке дизелей тогда и сэкономить можно… Его острый аналитический ум представил все, что предстояло лично ему. А обо всем остальном… он даже не хотел догадываться.
«…Еще три дня и три ночи великое буржуинское войско билось со Старшими Братьями, пока и их не поубивало. Тяжко далась Главному Буржуину эта битва. И, казалось, совсем уж была его победа, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел какой-то Мальчиш по прозванию Кибаль Чиш с Мальчишами-Малышами, и… откатились от проклятой деревни доблестные войска буржуинские…»
Точно в шесть утра по местному времени, оговоренное обеими сторонами время «Ч», дивизии американских морских пехотинцев, при поддержке танковых бригад и авиации Военно-Морских сил США, ускоренным маршем, обходя немногочисленные российские города и населенные пункты, выдвинулись на исходные рубежи атаки. Личный состав находился в приподнятом настроении. Штурмовые авиагруппы сканировали землю и воздушное пространство в поисках передовых групп условного противника. Компьютерные системы оценивали сложившуюся обстановку на театре маневров как максимально благоприятную для завоевания превосходства в воздухе и захвате ключевых наземных позиций.
Через полчаса после начала учений Командующий американскими войсками генерал Тирренс забеспокоился. В недоумении, оглядывая высокоточную карту района маневров, он нервно переспросил начальника объединенных штабов:
- Вы уверены, что русские не готовят нам какой-нибудь невообразимой ловушки? И почему вы до сих пор не обнаружили их передовые части? Чем там у вас занимается разведка?!
Начальник разведуправления объединенной группы американских войск в России, взглянув в папку с тщательно отобранными донесениями и результатами аэрофотосъемки, развел руками.
- По всем данным русские не покидали мест постоянной дислокации. Базовые радиосредства связи и навигации либо отключены, либо отсутствуют. Не отмечена работа ни одного радара. Даже гражданские объекты повышенной электромагнитной активности не регистрируются нашими станциями наблюдения. Объективный компьютерный анализ показал, что активность русской обороны в семьсот раз слабее, чем в Ираке…
- Я попросил бы Вас не применять подобных сравнений! – перебил Тирренс разведчика, бросив взгляд на группу российских наблюдателей, молча взиравших на происходящее в дальнем конце палатки. – Не стоит недооценивать способности русских коллег открывать новые направления в формах и способах войны. Продолжайте.
- Есть одна странность, которую аналитики до сих пор объяснить никак не могут. На сотни миль вокруг ни одной действующей высоковольтной линии электропередач. Такое впечатление, что территория обработана невероятным количеством графитного оружия…
Тирренсу стало жарко. Но ведь у русских такого оружия нет!
- У Вас все? – он тяжелым взглядом посмотрел в глаза разведчика, - Вы что-то не договариваете.
Начальник разведки поколебался и продолжил.
- По условиям маневров мы не должны связываться со штабом русских, кроме случаев, оговоренных заранее. Я взял на себя смелость сделать контрольный вызов.
- И… что?
- Русский штаб не ответил. Их связная частота вообще не работает. Также как и остальные частоты. Мой генерал, у меня ощущение, что мы попали в двенадцатый век. Предлагаю до выяснения обстановки активных действий не предпринимать.
«Менять надо начальника разведки, совсем спятил. Выпил вчера лишнего, что ли? Образность речи и его сравнительные отступления начинают напоминать русский стиль общения» - подумал генерал Тирренс, но вслух сказал:
- Это все субъективно и несущественно. Менять установленные сроки наступления мы не имеем права. Приказываю. Вступаем в первую фазу операции. Всеми задействованными силами и средствами нанести условные удары по выявленным местам концентрации условного противника, а также произвести бомбово-штурмовые удары с воздуха по обозначенным целям на русских полигонах. Основным силам выдвинуться на рубеж атаки. С нами Бог!..
«…И когда пришли к нему Советники-Буржуяки, закричал и затопал ногами на них расстроенный Главный Буржуин: «Как же вы, такие грозные и сильные, а справиться с таким маловатым не можете?! Идите и приведите ко мне этого проклятого Мальчиша, и без победы не возвращайтесь!..»
…Звено штурмовиков «Хорнет» морского базирования мощно вгрызалось в бескрайнее российское небо, разрезая острыми килями редкие облака. Ведущий группы майор Тиббетс с любопытством и восхищением рассматривал бесконечную тайгу, проплывающую под крылом. Какая богатая земля! Вот бы заиметь тут сотню-другую квадратных миль. Уже через пару лет можно стать миллионером! Тиббетс вспомнил бесплодные пустыни своего родного штата и привычно подтянул кислородную маску. Да, не по праву владеют такими богатствами эти ленивые русские!
- Рубеж атаки, - подсказали с зависшего далеко позади, над морем, самолета дальней радиолокационной разведки, - приступить к поиску!
«Хорнеты» рассредоточились в атакующий боевой порядок, мгновенно занимая положенные места. Через несколько секунд Тиббетс рассмотрел на экране дисплея знакомые очертания, равнобедренный треугольник трех радиолокационных отражателей, выложенных на полигоне. Бить надо между ними, в самый центр треугольника. Майор вспомнил масонский знак на долларовой купюре, и усмехнулся: «Ударим в глаз». Оператор произвел захват, и умный бортовой компьютер, просканировав цель всеми доступными средствами обнаружения, выдал наиболее выгодный вариант поражения, автоматически выбрав оружие и включив боевые электрические цепи.
- Атакуем! – дав команду звену, Тиббетс привычным, до долей дюйма отработанным движением, бросил хищную птицу в крутое пике, как делал это много раз над чужими землями вот уже пятнадцать с половиной лет…
«…И стали думать Советники, как им победить непокорного Мальчиша - Кибаль Чиша, потому как мало оставалось у них времени. Ведь где-то, очень вдалеке, летела и мчалась к деревне далекая Красная Армия, которую еще предстояло разгромить усталым, но все еще доблестным войскам Главного Буржуина…»
Парамону нравилась его работа. Свежий воздух, природа. И Особая Территория. Недостижимый для сторонних глаз, расположившийся в глухом таежном уголке минизаводик. По мощности не уступающий столичным гигантам алкогольной индустрии. Бесперебойно снабжающий настоящей «Сибиркой» отменного качества практически весь край. Заводик ни разу не тронули ни изредка прилетавшие «за товаром» инспекторы местной налоговой полиции, ни сам губернатор. И хотя до сорока процентов готовой продукции уходило налево, даже то, что оставалось государству в лице губернатора, вызывало лютую зависть и обильное слюновыделение столичных налоговиков, прознавших о местном «Клондайке». Прознать-то прознали, да найти не могли. Кто же додумается искать на территории действующего авиационного полигона?! Да и военные, исполосовавшие и избомбившие полигонные сопки до такой степени, что на них уже давно не росли деревья и даже трава, помогали, чем могли. За что и получали свои законные… ну, почти сорок процентов. Русские летчики, когда-то выполнявшие свою небесную работу в Корее, Вьетнаме, Египте и еще десятке стран, названия которых Парамон не то что запомнить, но и произнести не смог бы, с их мировым опытом наземной маскировки, оборудовали удобные и совершенно незаметные с воздуха подъездные пути. Построили и замаскировали под мертвый лунный пейзаж полигона бетонные корпуса цехов. И, хотя, не только с воздуха, но и на земле с расстояния в четверть версты отличить несколько добротных корпусов минизавода от окружающих сопок не могли даже опытнейшие авиационные разведчики, за семь лет не то что бы бомба – ни один осколок от зверски лопающихся полуторатонок не долетел до Особой Территории.
Именно здесь, на Особой Территории, доверенной охранять Парамону, за последние годы у него ярко выразились два душевных пристрастия. Наблюдать за работающими по полигону самолетами, и пить баночное пиво, которым по бартеру в любом количестве снабжали Парамона и его сменщиков никогда не унывающие летчики и штурманы Военно-Воздушных Сил. Водку на работе пить было категорически запрещено. Да и сказать, положа руку на печень, Парамону водка уже не шла. Даже такая, как «Сибирка». А вот о пиве никто ничего не говорил. И шло оно, не в пример другим напиткам, даже без закуски. Жидкий хлеб, попросту говоря. В красивой алюминиевой оболочке.
Поначалу эти красочные баночки сбрасывали на дно ближайшего оврага, пока Парамону не пришла грамотная мысль, почерпнутая из телевизионной экологической рекламы, что неплохо было бы осчастливить таким количеством сырья какую-нибудь частную конторку по сбору металлов, за наличный расчет, разумеется. И с тех пор, по договоренности со сменщиками, банки стали аккуратно складировать в трех местах, свободных от подъездных путей. Иногда у Парамона мелькала мысль, что расположение металлических кучек больно уж напоминает главную радиолокационную мишень полигона. Даже кратер от искусственно вырытой воронки на крыше главного цеха был похож на такой же «глаз», выбитый точными попаданиями не одного поколения воздушных снайперов. Но Парамон, приобщившись к миру боевой авиации, верил в небесную силу русских соколов и не придавал сходству особого значения. Придурка в небо не пошлют, а уж на полигон – и подавно. Да и летчики, сразу заметив сходство, стали весело острить по этому поводу, и скоро Парамон стал достопримечательностью авиаполигона. В шутку его прозвали Начальником Масонского Глаза номер минус один, и Парамон гордился этим. Даже стало жалко увозить драгоценное вторсырье.
До приезда смены и начала работы завода оставалось минут двадцать, когда Парамон услышал приближающийся свист турбин. Как истинный летчик, он задрал голову к небу и уставился на виденные только по фотографиям хищные блестящие силуэты.
- Оба-на! Америка пожаловала. Надо же, «Хорнет»… в натуре. А эти-то за каким?..
Силуэты сверкнули в лучах восходящего солнца серыми боками, и одновременно сложились в неправильные игрушечные звездочки. Парамон протрезвел:
- Вы что, охренели? Не туда, мать ваша свобода, в натуре, не туда-а-а!..
Парамон убегал в тайгу, ревя от ужаса и тоски, словно брачный олень. И когда за спиной хлюпнуло и тут же шваркнуло так, что на краю полигона рванули с корнями из земли сосны и лиственницы, он понял, что попали точно в главный цех, до отказа забитый приготовленным сырьем. И еще, что летать можно и без крыльев, если ты летчик… в натуре.
«…Тогда послали Советники под покровом ночи хитрых и малозаметных Ниндзя-Разведчиков, чтобы те выведали, где у Мальчишей склады со снарядами да патронами. И пошли Хитромалозаметные по лощинам и оврагам, по болотам и буеракам, разведывать да высматривать. А самый опытный из них стал заранее готовить доклад для Советников: сколько жестоких и кровожадных врагов каждый из них убил по дороге, сколько тайн да секретов выведал. Закончить свое донесение Опытный не успел, потому как в одном из самых дальних и заросших оврагов наткнулся на одного из Мальчишей. Приготовив к кровавому, возможно, последнему в своей жизни бою, пистолеты и револьверы, винтовки и пулеметы, пушки и аэропланы, не считая грозных мечей и сюрикенов, отважные Ниндзя-Разведчики приступили к Мальчишу с тревожным вопросом: кто он такой и с какими целями находится на территории данного стратегически важного оврага? На что удивительно упитанный для своих лет Мальчиш, как оказалось, по прозвищу Пло Хиш, узнав доблестных воинов Главного Буржуина, сообщил, что он находится здесь для встречи с полномочными представителями Буржуинства. Чтобы оговорить на приемлемых условиях возможность урегулирования конфликта политическими средствами на основе двусторонних демократических переговоров с целью недопущения гуманитарной катастрофы. Хитромалозаметные совершенно ничего не поняли из сказанного, а потому привели Пло Хиша к Советникам, - те-то уж смогут с ним разобраться! Пло Хиш оказался на редкость деловым и не жадным Мальчишом, и всего лишь за бочку варенья с корзиной печенья не только красочно рассказал и показал, где и что находится, но и любезно согласился помочь войску буржуинскому, - подложить бомбу гремучую под ящики с патронами да снарядами…»
Необозримый край бушевал. Люди стихийно собирались на площадях городов и поселков, и обсуждали только одну весть, внезапное и вероломное нападение заокеанских «друзей». Депутаты и генералы во главе с губернатором безуспешно пытались успокоить разъяренную толпу, потерпев полное поражение в своих попытках рассказать правду о российско-американских военных маневрах. В такую правду народ не верил. К исходу дня власти задавались только одним вопросом. Каким образом, при полном отсутствии связи и средств информации, взбешенные массы узнавали со скоростью телеграфа подробности, о которых не знали даже высокие чины местной администрации?!..
- Графинную бомбу, говорят, скинули! Тока нету по всему краю! Терпим уж, когда свои недоумки рубильник каждый божий день вырубают, так теперь эти, нехристи немытые, приехали на своих танках! А наши-то, демократизаторы всей страны, молчат в тряпочку! Конечно, они уже обо всем для себя лично договорились! Где армия, почему нас не защищает?! Продали все, иуды!!! – истерично кричали старушки, издалека метко попадая в окна губернаторского дворца свежими, непроданными на рынке, куриными яйцами.
- Завод разбомбили весь. В аккурат, полный готового продукта. Единственное живое производство на весь край. Знали точно, когда и куда врезать, гуманисты хреновы… - нещадно дымя папиросами, вполголоса передавали друг другу подробности утреннего бомбового удара мрачного вида мужички. И рефлекторно собирались группами по десять-пятнадцать человек, напоминая штатные расчеты отделений, принятых в Советской Армии.
- Без базара, все спланировано заранее, - деловито и жестко вели беседу спортивные и подтянутые молодые люди с модными армейскими стрижками. Стоя небольшими группками, сильно смахивающими на отряды спецназа, привычного действовать в отрыве от основных сил, - …десятилетиями не давать армии горючки для дизелей, и считать при этом, что она не станет втихаря подключать радары, радиосредства и спецсвязь к почти бесплатной энергосистеме? Да в нашей стране эта мысль не придет только умственно отсталым, да иностранцам, что здесь, в принципе, одно и то же. Сжечь всю связь и ПВО в пять секунд! Им даже в Югославии такого не удавалось. Вот и опять подставили нашу Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, хуже, чем в сорок первом…
- Измена! – вторили им пацаны, собираясь во дворах огромными толпами бывших непримиримых и кровавых врагов, теперь стоящих плечом к плечу с бледными лицами и горящими решимостью глазами…
«…И вот в полночь, когда усталые Мальчиши тревожно вглядывались в степную темень - не ползет ли кто?.. не подбирается ли к их окопам сила буржуинская?.. – за спиной у них полыхнуло, и грохот сотряс землю. Это рванули зеленые ящики с черными снарядами да желтыми патронами.
- Измена! – закричал Мальчиш – Кибаль Чиш.
- Не согласен с вами, - тихо из-за кустов возразил воспитанный Мальчиш - Пло Хиш, слизывая со щеки капельки варенья, - под словом «измена» я понимаю перемены, ведущие к консенсусу всех слоев общества. Впрочем, кто как, а я поеду учиться, к примеру, в Гарвард, потому что я этого достоин!
И пока Малыши пытались сообразить, что такое «консенсус» и чем так хорошо в Гарварде, налетели со всех сторон доблестные войска буржуинские, и скрутили, и связали Мальчишей…»
Никогда не думал генерал-лейтенант артиллерии в отставке Никифор Мефодьевич Опанасенко, что еще придется ему повоевать на своей земле против вооруженного до зубов супостата.
«Господи, ведь почти что как в сорок первом! Все повторяется» - тяжелая мысль терзала его израненное войнами сердце. Он вспоминал первые страшные месяцы боев и окружений. Как уводил изможденную, но живую треть своей роты по горящей каховской степи от догоняющих немецких танков. А у него не было ни одного патрона к оставшимся противотанковым ружьям. Но было знамя полка на груди, бешеная ненависть, шальная молодость и жажда выжить. И вот снова! Единственное радовало, что успел отправить дочку с внуком подальше отсюда. И зять порадовал. Оставил на кого-то из заместителей в городе свою фирму, и с парой армейских друзей вернулся сюда в деревню, в трех верстах от которой скрытно расположилась лагерем ударная дивизия заокеанских «зеленых беретов».
- Ну вот, и ходоки от сельсовета уже на подходе! – посмотрев в окно, сказал Никифор Мефодьевич зятю и его товарищам, и, надев свой генеральский китель, вышел на крыльцо. Генерал Опанасенко снова приступал к своим прямым обязанностям, хотя бы и в роли Народного Генерала, раз народ требует. В любом случае, боевому советскому генералу тропа войны пятки не жжет!..
«…Был хмур и печален Главный Буржуин. Оглядывая закованного для надежности в тяжелые цепи Мальчиша – Кибаль Чиша, несказанно дивился он. Как такой Маловатый и Недоросший мог воевать с его лучшими в мире войсками? И почему те победить его не могли?! Ведь в тридцати трех царствах побывало войско буржуинское, и тридцать три государства покорило. А деревню, которой и на картах-то буржуинских не указано, за три дня покорить не сумело. Была для Главного Буржуина в этом какая-то загадка. И решил он спросить об этом Мальчиша. Добрый Буржуин умел разговаривать с детьми.
- Хочешь конфетку с мармеладкой, деточка? Я тебе три… нет – тридцать три конфетки, а ты мне малюсенькую такую тайну. Скажи, почему как у вас скажут, так у нас – повторяют? Как у вас запоют, так у нас – подхватывают? Нет ли какой-нибудь Тайны военной? Каких-нибудь ходов неведомых?..
Хитрил Главный Буржуин, так как знал, что нет никаких ходов неведомых, и никто в Великом Буржуинстве уже давно не пел без его дозволения. А кто лишнее говорить пытался – давно был замурован в фундаменты величественных небоскребов. Для устойчивости. Но хотелось Главному Буржуину показать перед этим маловатым, сколь много он, Добрый Буржуин, знает и понимает. Потому и ответа не ждал…»
Первая ночь Третьей Мировой войны была на исходе.
- Что с этими-то делать, товарищ генерал-лейтенант?
Один из приятелей зятя, Егор, в прошлом сержант спецназа Воздушно-Десантных Войск, лениво пнул ботинком одного из трех часовых, захваченных не более часа тому назад, и уже успевших рассказать все, что знали о расположении и штатной численности своей дивизии. Теперь они лежали на травке, рядком, в позе номер три, умело связанные и напоминающие готовых к употреблению бройлеров. Никифор Мефодьевич подумал и ответил, тщательно подбирая слова.
- Товарищи… бойцы!
Генерал оглядел притихшую площадь у старого сельсовета, запруженную вооруженным народом, местным и приехавшим издалека. Такого количества различного армейского стрелкового вооружения, от винтовок Бердана и «Винчестеров» русского образца позапрошлого века, до современных автоматов и пулеметов, ему не приходилось видеть даже в хранилищах Центрального Музея Вооруженных Сил и Артиллерийского музея в Ленинграде. Но глупых вопросов по данному поводу у генерала не возникло. Ведь это были русские люди, каждые полвека сгонявшие со своей земли орды налетевших поживиться жирных коршунов да ястребов со всех концов света. Его народ самой природой своей обязан был запасаться впрок.
- Товарищи бойцы! Солдаты противника, захваченные на территории нашего государства с оружием в руках, являются военнопленными. На них распространяются нормы международного права. А потому никаких унизительных или насильственных действий в их отношении прошу не допускать. Отнесите их в сарай, что ли?..
Неровный строй одобрительно загудел, когда крепкие ребята затолкали по очереди в ближайший сарайчик упитанные туши двух чернокожих и худощавого блондина в камуфляже.
- Слушай боевую задачу! – голос старого генерала окреп и налился такой силой, что строй невольно вздрогнул и выпрямился.
- Противник численностью до пехотной дивизии находится в трех километрах к юго-востоку от нас…
«…Но ответил вдруг Мальчиш – Кибаль Чиш.
- Конфет твоих дешевых с мармеладом заморским мне не надобно, потому как на войну собираясь, я домашних щей отобедал. Конечно же, есть у нас и ходы тайные, неведомые. Есть у нас и силы великие, невообразимые. И потому мы уж тысячу лет чужими войсками поля удобряем, что есть у нас Главная Военная Тайна. Да только тебе, Буржуину, вовек ее не разгадать. А больше я тебе ничего не скажу.
Сказал так и плюнул, чтобы не захлебнуться. Потому что слюна от вида конфет с мармеладом уже сквозь сжатые зубы сочиться стала, как ни пытался держать он голову прямо и высоко. Попал плевок на позолоченный мундир Главного. И понял тогда Буржуин, что, действительно, ничего больше не скажет Мальчиш. Потому что такое твердое у него слово…»
Дежурный сержант Джонни Блейк еще раз взглянул на светящийся наручный хронометр и, тихо ступая, вошел в офицерскую палатку. При тусклом свете ночника его глаза увидели невероятную картину. А еще через секунду ему стало все равно.
- Во, здоровый кабан! Ты его не того, часом? – Егор ловко связывал оставшихся американских командиров, которые спросонок попытались оказать сопротивление, и теперь, потеряв несколько зубов и сознание, тихо лежали рядком на полу палатки.
- Живой, что ему будет, - Анатолий Козырнов, лучший местный охотник, военный летчик запаса, проверил пульс лежащего сержанта и быстро связал его руки и ноги вместе. – Кажется, он их будить приходил. Что с постами?
- Все, которых указали нам часовые, уже упакованы. Всех распределили по офицерским палаткам, с комфортом, так что отдохнут до подъема. Два патруля из двух человек и пятнадцать постовых. Остались дежурные в палатках личного состава, определить количество невозможно. Склады, техника и оружейные палатки готовы к подрыву. Командные рации уничтожены.
- Тогда уходим. Собери и проверь всех. Осталось двадцать две минуты. – Анатолию было жаль двух вертолетов на стоянке. Танки, машины подрывал бы сколько угодно, но вот вертолеты…
…Небо окрасилось в светлые тона. Никифор Мефодьевич оторвался от бинокля и повернулся к Егору.
- Если сейчас не подорвать, потом будет поздно. Где ты оставил Козырнова? Почему не проверил?
- Товарищ генерал, я капитану не указ. Он приказал нам уходить.
Генерал Опанасенко снова приложился к окулярам. Мускулистые полуобнаженные солдаты стройными рядами усиленно разминались под командованием сержантов в свете восходящего солнца. Через пять минут гарантированно поднимется тревога, и тогда эффекта внезапности достичь не удастся. Ох, и выдаст он своему зятю за самоуправство! Не посмотрит на то, что летчик первого класса, три войны за плечами…
Вдалеке раздался рокот приближающегося вертолета. Фигурки в бинокле дрогнули, и стройные ряды рассыпались, убегая в сторону палаток. Генерал повернулся к Егору, держащему на коленях дистанционный пульт.
- Рви, сынок!
Егор защелкал тумблерами, и огненными кинжалами к небу взметнулись языки пламени. Фигурки на фоне палаток залегли, спасаясь от осколков и взрывной волны.
Никифор Мефодьевич поднялся с плащ-палатки во весь свой немалый рост и, взмахнув наградным «Вальтером», закричал, делая шаг вперед:
- Дети мои, за отечество наше, за Русь Великую, уделаем гадов! За мной, в атаку! Ура!..
«…Ура-а-а!» - закричали, подхватывая карабины и автоматы, бывшие рядовые и сержанты Советской Армии.
«…Твою ма-а-ать!» - взревели ветераны двух чеченских войн, вскидывая на ходу пулеметы.
«…Банза-а-ай!» - радостно взвыли призывники, передергивая затворы немецких пистолетов-пулеметов Фольмер-Эрма, выкопанных и приведенных в боевое состояние семью поколениями «черных копателей» в лесах под Питером и Киевом, Бобруйском и Малоярославцем.
«А-а-а-а!!!» - многоголосым криком заметалось между сопок яростное эхо. Оглушенный взрывом складов и техники, боевой личный состав американской дивизии морской пехоты, на мгновение замер, и увидев чудовищную вооруженную лавину людей, палящих в воздух и несущихся по склону в сторону их лагеря, не дрогнув, грамотно бросился в тайгу.
«…И погиб Мальчиш – Кибаль Чиш.
Конечно же, все в Свободном Буржуинстве потом справедливо признали это всего лишь несчастным случаем из-за повышенного слюноотделения самого Кибаль Чиша. Но тут, как вихрь, налетела дикая и невоспитанная Красная Армия, почему-то не поверившая Доброму-Предоброму Буржуину, и как-то глупо и нецивилизованно стала бить храбрых и благородных буржуинов. Закидывать их шапками-ушанками и лаптями-самоходами, заваливать трупами собственными и забрасывать непристойностями всякими. Не ожидавшее такой агрессивной и подлой тактики, доблестно бежало усталое буржуинское войско, сохраняя свои драгоценные цивилизованные жизни. И в великой печали Главный Буржуин навсегда зарекся лично сам бывать в той земле неведомой, где даже дети не любят конфет и знают какую-то неведомую ему, Буржуину, Главную Военную Тайну.
А на родине встретили Буржуина, как доблестного героя, увенчали лаврами и почестями, за подвиг небывалый, за помыслы высокие, за цели миротворческие, за спасение жизней мелкобуржуинских.
Летят бомбадировщики – привет Буржуину!
Плывут авианосцы – почет Буржуину!
А пройдут гематомы – салют Буржуину!..»
…Трехлетний Андрейка спал, забавно прижав ладонь к щеке. Никифор Мефодьевич потряс головой, приходя в себя от пережитого:
- Приснится же такое!
За окном горели крупные дальневосточные звезды.
Старый генерал подошел к рабочему столу и, надев очки, продолжил печатать на компьютере свои воспоминания.
«Никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет завоевать эту землю. Потому что здесь не просто земля, а целая планета. И называется она Планета Возмездия».