Молодой прапорщик Кантемиров Тимур уже три года служил в ГСВГ начальником полкового стрельбища Помсен. Само стрельбище располагалось в 12 км от мотострелкового полка между двумя немецкими деревнями и упиралось в большой лес. Это был отдалённый гарнизон, состоящий из 20 – 25 бойцов разного периода службы кроме первого, практически на полном самообслуживании. В состав полигонной команды также входили механики-водители трёх БМП – 1 9МСР и двух танков Т -80 танкового батальона полка, стоявших постоянно в боксах на качалках Директрис, из которых стреляли «пулькой», то есть имитировали выстрел из орудия трассирующей пулей во время качания боевой машины. Директриса БМП состояла из трёх дорожек, с которых уже стреляли с ходу из орудия инертными выстрелами по движущимся мишеням. Стрельба велась и боевыми кумулятивными снарядами, но исключительно по вкопанным мишеням. А на танках проводили занятия только на качалках с вкладным стволиком. Между танковой Директрисой и Директрисой БМП стояли в ряд пять отдельных направлений для стрельбы из стрелкового вида вооружений пехотного полка. В те времена наш гвардейский 67 МСП стрелял практически днём и ночью, особенно перед итоговыми проверками.
В один из таких осенних напряжённых дней прапорщик Кантемиров зашёл на обед в свой двор расположения полигонной команды, состоящий из домика солдатской казармы с небольшой столовой и кухней, складов, ремонтных мастерских и отдельного офицерского домика, где он сам и жил. Навстречу выбежал дежурный по стрельбищу, механик – водитель одной из БМП, и радостно доложил:
- Товарищ прапорщик, приходил «Эти жёлтые ботинки» и просил Вам передать, что у них сегодня «ночная» кумулятивными! И чтобы мы больше мишеней готовили.
- Не понял, боец! Кто приходил? – удивился Тимур.
- Так Вы ещё не знаете, - заулыбался солдат и с гордостью за своего второго командира (первый был Кантемиров) продолжил, - это же наш командир 9 роты, старший лейтенант Чубарев. Он уже третий день рассекает по полку в неуставных фирменных жёлтых сапожках. Вот мы и прозвали его «Эти жёлтые ботинки».
- Это как в песне у Жанны Агузаровой? – задумчиво уточнил Тимур.
- Ну да! – засмеялся довольный механик и важно добавил, - ну, а чё? У Чубарева отец генерал, и ему всё пофиг.
«А у меня отец – шахтёр! И я передвигаюсь по стрельбищу в солдатских сапогах» - подумал прапорщик. Командира 9 МСР старшего лейтенанта Михаила Чубарева начальник стрельбища Тимур считал своим другом. Они познакомились ещё, когда молодой взводный приехал на стрельбище принимать стоявшие на качалках БМП взвода, а новый начальник стрельбища после года службы солдатом только получил прапорщицкие погоны без учёбы в школе прапорщиков. Тимур пригласил взводного отобедать у себя в домике, чем армейский бог послал. А Михаил, едва переступив порог, тут же потянулся к книжной полке прапорщика. Так на основе любви к чтению и завязалась их дружба. Вскоре молодой взводный стал самым молодым ротным в полку. Девятая МСР была в то время отличной, поэтому дневала и ночевала на стрельбище. Именно эта рота должна была по решению отцов – командиров проводить ротные учения с ночной стрельбой во время итоговой проверки.
Прапорщик Кантемиров был удивлён и разочарован поступком офицера Чубарева. Ни для кого не было секретом, что отец Михаила служит в Штабе Бронетанковых войск и дружит ещё с курсантских времён с нашим комдивом, генералом Головнёвым. Тимура только сильно злило, что именно Миша Чубарев, молодой, умный, спортивный и весёлый офицер, которого он считал своим другом и даже гордился этой дружбой, вдруг так решил показать своё положение в полку...
« Ну и щеголял бы в своих ботинках по плацу, раз ему, генеральскому сынку, никто не указ. Так нет же, блин, на МОЁ стрельбище припёрся! Выёживаться тут будет! Перед кем? Надо поговорить с ним и послать его на …..» - обедая вместе со своими операторами, зло рассуждал про себя Тимур. И тут же на ум, почему - то, приходили слова классика:
« … А отец, говорил,
У меня генерал.
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали….»
Тимур знал, что Миша Чубарев по устоявшейся между ними традиции обязательно зайдёт к нему на ужин перед ночной стрельбой, и решил этот тяжёлый разговор отложить до вечера. И как обычно, командир 9 МСР с пакетом в руке вошёл во двор расположения стрельбища ровно в 19.00. Он был одет в новый зимний танковый комбинезон (высший шик в пехоте!) и обут в ярко жёлтые кожаные сапожки. Офицер немного прихрамывал.
« Жмут(с) новые сапожки генеральскому сынку» - злорадно подумал прапорщик и хмуро сказал:
- С обновочкой Вас, офицер.
- И ты, Брут? – вдруг устало произнёс ротный и протянул пакет с бутылками пива, - накорми вначале, потом поговорим.
Законы армейского гостеприимства ещё никто не отменял. Оба зашли в офицерский домик. Михаил аккуратно разулся. Тимур взял в руки сапог и внимательно разглядел обувку. Он видел эти кожаные сапожки фирмы «Саламандра» стоимостью 390 марок (при зарплате прапорщика в 550 марок) в городе, в самом дорогом немецком магазине «Экскьюзит».
«Да уж, да уж! Куда нам до китайских Дауш!» - Тимур опять вспомнил слова из песен Владимира Семёновича. Миша сел за стол, открыл одну бутылку, разлил пиво по кружкам и залпом выпил свою. Затем пододвинул тарелку с жаренной картошкой с тушёнкой, начал жадно есть и одновременно говорить:
- Блин, достали уже все с этими сапогами. Уже прозвище дали! Знаешь, в городе есть бассейн?
Тимур согласно кивнул, а Чубарев продолжил:
- Я в кои веки из за этой грёбанной постоянной боевой подготовки в свой первый выходной за весь месяц вырвался там поплавать. И ударился пальцем ноги о лестницу под водой. Попала инфекция! Палец стал сильно болеть и распух. И вот, Тимур, хорошо помня ещё с училища – бойся трёх ВВ: Военного Врача, Военного Водителя и Взрывчатого Вещества, пошёл сдаваться к капитану Пташка в наш полковой медицинский пункт. И этот эскулап, не долго думая, удалил ноготь с пальца! А в роте перед итоговой проверкой всего три офицера – я, Климов и замполит. Поэтому, вопрос о больничном даже не стоял. На следующий день, когда я припрыгал на одной ноге в штаб, Григорьев (ком.полка) тут же приказал взять его УАЗик и достать себе любую обувь, в которой я смогу ходить и командовать ротой. И ты представляешь, я нормально шагаю вот только в этих «Саламандрах»! И ещё! В Экскьюзите мне продавщица (такая немочка!) втюхала ещё специальный крем для этих сапог по цене 39 марок!
Миша сделал паузу, глотнул ещё пива, и перевёл в уме потраченную сумму в «жидкую валюту»:
- Представляешь, я купил себе один тюбик немецкой ваксы стоимостью в две бутылки водки «Лунникофф». ( каждая - 0,7 литра) С ума сойти! А ты, почему не ешь и не пьешь моего пива, Товарисч?
А товарищ прапорщик только молча слушал и улыбался. Жизнь входила в своё нормальное русло. С души камень упал! И Тимур просто предложил:
- Слушай, Ротный, а почему мы, два нормальных боевых парня, сидим и пивом давимся? А не махануть ли нам по стопарю весьма кстати упомянутой тобой водочки «Лунникофф»? У меня пол фуфырчика в холодильнике стоит. А пивко взводному оставим?
И они маханули по сто! Потом ещё раз – по сто. Да под такую закуску. Через часик начальник стрельбища с командиром роты, сытые и довольные, вышли из домика. Была на удивление чёрная ночь с яркими звёздами на небосклоне. И сразу стало хорошо слышно, как из динамиков громкоговорителя Директрисы на всё стрельбище раздаются команды своим расчётам БМП взводного 9МСР лейтенанта Серёги Климова. Ещё недавно, весной, бойцы выстраивались прямо под окном Директрисы и выслушивали команды и рекомендации по стрельбе из бокового окна вышки, которое надо было ведущему стрельбу офицеру постоянно открывать. Летом это окно было постоянно открыто, если не стреляли боевыми выстрелами из орудия БМП. Зимой же окно закрывали от холода, а расчёты каждый раз бегали по металлической лестнице за приказом прямо на второй этаж вышки. И вот в один прекрасный весенний день офицер после заезда открыл окно, коротко и ёмко сказал всё, что думает по поводу только что проведенной стрельбы и слишком резко ( в сердцах, болея за дело ратное!) закрыл окно. А стекла в наших окошках были непростыми. Простые стёкла просто разлетались бы от боевых стрельб! И вот тяжёлое специальное стекло не выдерживает постоянных толчков, вылетает из рамы и падает прямо на голову одного из бойцов расчёта, построенных внизу вышки. В общем, солдата спас шлемафон на голове и твёрдая черепная коробка (и первое, и второе - самые лучшие в мире!). Стекло вдребезги, у солдата шишка и лёгкая временная контузия, даже в санчасть не обращался. И даже – получил краткосрочный отпуск на Родину, видимо в качестве моральной компенсации за свою голову. Поэтому, при смене всего оборудования на стрельбище, заместитель командира полка по боевой подготовке майор Тасоев Ярик Яковлевич приказал установить на Центральной вышке и на вышке Директрисы БМП по два мощных громкоговорителя, и сейчас офицер, ведущий стрельбу, подавал свои команды по микрофону (прям - как конферансье на сцене). Слышно было далеко, и, если днём офицеры ещё воздерживались от резких, но, по – своему, справедливых, высказываний; то - на ночных стрельбах отрывались от души, и можно было услышать много витиеватых фраз, разносивших далеко по округе. Иногда был высший пилотаж - заслушаешься ...
Офицер с прапорщиком с удовольствием выслушали очередную тираду взводного, и пошли в темноту. Каждый на своё служебное место: Тимур на Центральную вышку, менять Старшего оператора, а Михаил захромал на вышку Директрисы БМП, заменить своего взводного. Ночь была тёмная ... А жизнь была прекрасна и светла!