Едва оказавшись на трассе, Мирон снова включил телефон. Два входящих звонка... Один из офиса, от Эсперансы, второй - из Лос Анджелеса, от Джессики. Он наскоро прикинул, что делать. А в общем, и спрашивать себя было незачем... Он позвонил в номер Джессики в гостинице. Не будет ли то, что он перезвонит ей сразу, означать, что он ведёт себя, как слизняк? Может быть. Но Мирон расценил это как один из моментов своего взросления. Пусть кто угодно считает его мальчиком для битья, но увлекаться "играми ума" никогда не было в его стиле.
Гостиничный оператор соединил его с номером Джессики, но там никто не ответил. Он оставил сообщение. Потом позвонил в офис.
- У нас большая проблема, - сказала Эсперанса.
- В воскресенье? - спросил Мирон.
- Её может снять Господь Бог, но не хозяева команды...
- Ты слышала о Горации Слотере? - спросил он.
- Да, - сказала она. - Мне жаль твоего друга, но мы всё-таки должны ещё и вести дела. Да и проблема у нас есть тоже.
- А что случилось?
- "Янки" собираются продать Лестера Эллиса. В "Сиэттл". Они запланировали конференцию в выпуске новостей на завтрашнее утро - первым делом...
Большим и указательным пальцами Мирон потёр переносицу.
- Кто тебе сказал?
- Девон Ричардс.
Надёжный источник... Чёрт побери!
- А Лестер знает?
- Нет.
- Его кондрашка хватит...
- Можно подумать, я этого не знаю...
- Что ты предлагаешь?
- Ничего, - сказала Эсперанса. - Это дополнительные льготы подчинённого...
Затренькал сигнал звонка с другой линии.
- Я тебе перезвоню, - сказал Мирон.
Переключив линии, он поздоровался.
- За мной "хвост", - сказала Франсина Нигли.
- Где ты?
- А и П на выезде с кольца.
- Что за машина?
- Голубой "Бьюик Скайларк" (1). Сошёл с конвейера несколько лет назад. Белая крыша.
- А номер?
- Нью-Джерси, 47645 Т.
На миг Мирон задумался.
- Когда ты заступаешь на смену?
- Через полчаса.
- Ты будешь в патруле или за конторкой?
- За конторкой.
- Хорошо. Я подберу его там.
- Ты его п о д б е р ё ш ь?!
- Если ты будешь в отделении, он не станет тратить прекрасное воскресное утро, болтаясь снаружи. Я поеду за ним.
- Что, сядешь на хвост "хвосту"?
- Верно. Поезжай по Маунт Плезант до Ливингстон Авеню. Я подберу его там.
- Эй... Мирон?
- Да.
- Если это что-то крупное, я хочу быть в деле.
- Конечно.
Оба выключили телефоны. Мирон поехал назад в Ливингстон. Он припарковался рядом с Мемориальным Кругом, около выезда с поворота на Ливингстон Авеню. Отсюда хорошо было видно отделение полиции и был свободен доступ ко всем дорогам. Оставив мотор включенным, Мирон смотрел, как ходят по периметру Мемориального Круга длиной в полмили жители городка. Огромное количество ливингстонцев постоянно перемещалось туда-сюда по Кругу. Там были и медленно бредущие старые леди, обычно по двое, а некоторые, более других склонные к приключениям, покачивали крохотными колокольчиками из баров. Там были и пары пятидесяти- и шестидесятилетнего возраста, многие в одинаковых спортивных костюмах. В некотором роде даже интересно... Лёгкой походкой прохаживались тинейджеры, причём рты их получали куда более лучшую гимнастику, чем их конечности или сердечные мышцы. Заядлые бегуны мчались мимо с отсутствующими взглядами. У них были мужественные лица, гладкие солнечные очки и тренированные голые животы. Голые животы... Даже у мужчин. Что вообще происходит?
Он принуждал себя не думать о том, как целовал Бренду. И о том, что чувствовал, когда она улыбалась ему через стол на пикнике. И о том, как она краснела, когда волновалась. И как оживала, говоря с окружающими на шашлыках. И о том, как она была нежна с Тимми, когда накладывала ему повязку...
Хорошо, что он не думал о ней...
На какой-то миг ему стало интересно - мог бы Гораций дать согласие? Действительно, странная мысль... Но, тем не менее... Согласен ли был бы его старый учитель? Ему было интересно. Ему стало интересно, на что это было бы похоже - встречаться с чернокожей женщиной... Была бы привлекательность в табу? А отвращение? Или беспокойство о будущем? Он представил их вдвоём, живущих в спальном районе, педиатра и спортагента, смешанную пару с одинаковыми мечтами, и понял, как глупо мужчине, влюблённому в женщину, находящуюся в данный момент в Лос-Анджелесе, думать весь этот нонсенс относительно женщины, которую он и знал-то всего два дня...
Глупо... Да.
Заядлая бегунья, блондинка, одетая в облегающие красновато-лилового цвета фуксиновые шорты и виды видавший белый спортивный лифчик, пробегала мимо его машины. Заглянув вовнутрь, она улыбнулась ему. Мирон улыбнулся в ответ. Голый живот... Плохое и хорошее вместе...
Через улицу, на въезде в отделение полиции, припарковалась Франсина Нигли. Мирон приготовился ехать, но ногу ещё держал на тормозе. Не замедляя хода, мимо отделения проехал "Бьюик Скайларк". Мирон попытался проверить номерной знак, воспользовавшись своими связями в Департаменте Автомобильного Управления, но... гм... Было воскресенье, а это был Департамент Автоуправления... думайте сами...
Он выехал на Ливингстон Авеню и последовал за "Бьюиком" на юг. Он держал четыре машины сзади и всё время вытягивал шею. Но на акселератор не давил никто. В воскресенье ливингстонцы никуда не спешили. Но это было в порядке вещей.
"Бьюик" остановился перед светофором на Норсфилд Авеню. Направо был своеобразный кирпичный мини-торговый центр. Пока Мирон рос, в этом же здании находилась Элементарная Школа (2) имени Рузвельта. А двадцать с чем-то лет назад кто-то решил, что на самом деле Нью-Джерси нуждается в большем количестве магазинов, чем школ. Предвидение...
"Скайларк" повернул направо. Держась позади, Мирон сделал то же самое. Они снова ехали по Десятой дороге, но прежде, чем они проехали хотя бы полмили, "Скайларк" повернул налево, на Кресент Роад. Мирон нахмурился. Маленькая улочка в спальном районе, которая больше всего используется для того, чтобы проехать напрямую на Хобарт Гап Роуд... Гм... Возможно, это означало, что мистер Скайларк знал город весьма хорошо и был не приезжим...
За быстрым поворотом направо последовал поворот налево. Теперь Мирон знал, куда направляется "Скайларк". Только один объект, кроме разноуровневых домов и едва текущего ручья, приютился в ландшафте этого спального района. Поле Маленькой Лиги...
Мидоубрукское (3) поле Маленькой Лиги... В общем-то, два поля. Воскресенье и солнечный день означали, что и дорога, и стоянка были заполнены автомобилями. Так называемые фуры "для пользования" и мини-грузовики заменили обшитые деревянными панелями фургоны времён юности Мирона, но всё остальное изменилось мало. На стоянке вместо асфальта до сих пор лежал гравий. Льготная будка была до сих пор из белого цемента с зелёной отделкой, и в ней всё так же сидели матери-добровольцы. Трибуны, всё ещё металлические и шаткие, были всё так же заполнены родителями, подбадривающими детей немного слишком громко...
"Бьюик Скайларк" незаконно занял место рядом с остановкой. Мирон притормозил и стал ждать. Когда дверца "Скайларка" открылась и из неё претенциозно вышел детектив Викнер, офицер, который вёл дело о "несчастном случае", произошедшем с Элизабет Бредфорд, теперь уже вышедший на пенсию, Мирон был не очень-то и удивлён. Тот резко снял солнечные очки и бросил их в машину. Потом надел бейсбольную кепку, зелёную с буквой С на ней. Можно было почти увидеть, что морщинистое лицо Викнера расслабилось, словно солнечный свет на поле был массажистом с мягчайшими движениями. Он помахал каким-то парням, стоящим за остановкой - остановкой Эли Викнера, как гласил знак. Парни помахали в ответ. Викнер направился к ним.
Ещё какое-то время Мирон не двигался с места. Детектив Эли Викнер всегда останавливался на одном и том же пятачке - ещё задолго до того, как Мирон стал постоянно приходить на это поле. Трон Викнера... Люди приветствовали его там. Они подходили, похлопывали его по спине и пожимали руки; Мирон почти ждал, что они начнут целовать его кольцо...
Сейчас Викнер лучился счастьем. Дома. В раю... Там, где он до сих пор ещё был великим...
Настало время всё изменить...
Мирон нашёл место для парковки через дом. Выпрыгнув из машины, он приблизился. Под ногами его захрустел гравий. Он перенёсся назад, - во время, когда он шёл по той же самой поверхности, ступая по ней мягкими набойками на своей детской обуви... Мирон был хорошим игроком Маленькой Лиги... нет, он был ВЕЛИКОЛЕПНЫМ игроком - до одиннадцатилетнего возраста.
Это было прямо здесь, на Втором поле. Он лидировал в домашних играх Лиги и, казалось, был близок к тому, чтобы побить установленный рекорд Маленькой Лиги, входящей в Ливингстонскую Американскую Лигу. Ему оставалось победить ещё в двух домашних соревнованиях, которые насчитывали четыре игры.
...Двенадцатилетний Джоуи Давито сделал бросок. Он бросил тяжело, не контролируя себя. Первый же удар пришёлся Мирону прямо по лбу, под самый край шлема. Мирон упал. Он помнил, как моргал, когда приземлился на спину. Помнил, как смотрел вверх, на светящее солнце. Помнил, что видел лицо своего тренера, мистера Фарли. А потом появился отец... Сморгнув слёзы, он подобрал его своими сильными руками, мягко покачивая голову Мирона. Они поехали в больницу, но серьёзных повреждений у него не оказалось. По крайней мере, физических. Но после этого Мирон уже никогда не смог подавать, не промахиваясь на внутренней площадке. Его отношение к бейсболу изменилось навсегда. Игра причинила ему боль, потеряла свою невинность...
Через год он перестал играть вообще...
...С Викнером было полдюжины парней. На всех были бейсбольные кепки, сидящие высоко и прямо, без заломов на краях, как это обычно бывает у детей. Белые футболки были растянуты на животах, как будто все они проглотили мячи от боулинга (4). Тела от "Бадвайзера" (5)... Они стояли, опершись о забор, локти их свисали сверху, как будто в воскресный денёк они поехали прокатиться в машине. Они отпускали комментарии о детях, инспектируя их, разбирая их игру, предсказывая их будущее - словно их мнение имело хоть какое-то значение...
В Маленькой Лиге было много неприятного. Много было написано критических статей в адрес родителей, слишком наседающих на своих детей, играющих в Лиге - и так оно и было - но слащавый, политически правильный, всеуравнивающий, почти ведущий к Новой Эре альтернативный путь был не намного лучше. Ребёнок даёт слабую подачу. Расстроенный, он вздыхает и идёт вперёд первым. Но его отшвыривают на целую милю назад, и он обижается на всех подряд. "Хорошо протолкнулся!" - кричит тренер Новой Эры. Но, конечно, э т о не есть хорошее проталкивание. Так какое же послание вы шлёте? Родители притворяются, что выигрыш к делу не относится, что лучший игрок команды не должен иметь больше игрового времени или лучшую, а не худшую позицию для удара битой. Но вся проблема - кроме того очевидного факта, что всё это ложь, - в том, что детей одурачить невозможно... Они не тупицы. Они знают, что на самом деле всеми этими разговорами "...пока ему нравится..." их подчиняют себе. И они сопротивляются...
И неприятное остаётся. И, наверное, так будет всегда...
...Несколько человек узнали Мирона. Они постукивали соседей по плечам и указывали им на него. Вот он. Мирон Болитар. Величайший баскетболист, какого только мог породить этот городок... И был бы на вершине среди профессионалов, если бы... Если бы. Судьба. Колено... Мирон Болитар. Полулегенда, полупредупреждение сегодняшней молодёжи... Спортивный эквивалент разбитой машине, на которой всегда демонстрируется опасность пьянства за рулём...
Мирон поспешил прямо к мужчинам, стоящим вдоль остановки. Ливингстонские фанаты... Одни и те же люди, приходившие на все футбольные, все баскетбольные и все бейсбольные игры. Некоторые были приветливы. Некоторые могли нанести тяжёлый удар... Но все узнали Мирона и тепло его приветствовали. Детектив Викнер промолчал, глаза его были словно приклеены к полю, интенсивно, немного даже слишком, изучая игру, - особенно потому, что наступил период между отбиваниями мяча...
Мирон постучал Викнера по плечу.
- Добрый день, детектив...
Викнер медленно повернулся. У него всегда были серые глаза, протыкающие человека насквозь. Но теперь они были подёрнуты густой краснотой. Может быть, у него был коньюнктивит (6). Или аллергия. Или он пил... Выбор был широк. Кожа его загорела до того, что стала похожа на невыдубленную. На нём была жёлтая с воротником рубашка с маленькой молнией спереди. Молния была расстёгнута, и на груди была видна толстая золотая цепь. Похоже, совсем новая. Кое-что, чтобы отметить выход на пенсию. Но на нём она не смотрелась... В его случае это не сработало.
Викнер изобразил улыбку.
- Ты уже достаточно взрослый, чтобы называть меня Эли (7), Мирон...
Мирон попробовал так и сделать.
- Как Вы, Эли?
- Неплохо... Пенсия идёт мне на пользу. Я много рыбачу. А как ты? Я видел, что ты пытался вернуться в баскетбол... Мне очень жаль, что у тебя ничего не вышло...
- Спасибо, - сказал Мирон.
- Ты до сих пор живёшь у родителей?
- Нет, я теперь в городе...
- Тогда что же привело тебя сюда? Решил навестить семью?
Мирон покачал головой.
- Я хотел поговорить с Вами...
Они прохаживались в десяти метрах от всего антуража. Никто за ними не следовал - язык их тел срабатывал, как силовое поле...
- О чём? - спросил Викнер.
- О старом деле.
- О полицейском деле?!
Мирон твёрдо взглянул на него.
- Да.
- И какое же это дело?
- О смерти Элизабет Бредфорд.
К чести Викнера, он не стал изображать удивления. Сняв с головы бейсболку, он разгладил серые "крылышки". Потом надел её обратно.
- И о чём ты хочешь узнать?
- О взятке, - сказал Мирон. - Заплатили ли Вам Бредфорды большУю сумму сразу, или они установили более долговременную выплату - с процентами и всем прочим?
Викнер принял удар, даже не покачнувшись. Только в правом углу рта появилась дрожь, как будто он сдерживал слёзы.
- Мне не нравится твоё отношение, сынок...
- Ну, что ж... - Мирон знал, что единственным его шансом было прямое, не завуалированное ничем, оскорбление прямо в лицо; хождение вокруг да около или тонкий допрос привели бы к тому, что он стал бы отпираться. - У Вас есть два выбора, Эли. Выбор первый - Вы рассказываете мне, что на самом деле случилось с Элизабет Бредфорд, и я пытаюсь сделать так, чтобы Ваше имя нигде в связи с этим не мелькало. И выбор второй - я начинаю кричать во всех газетах о том, что полиция занимается укрывательством фактов, и разрушаю Вашу репутацию. - Жестом Мирон указал на поле. - И когда я с Вами покончу, Вы будете счастливы иметь личный мочеприёмник Эли Викнера...
Викнер отвернулся. Мирону видно было, как поднимаются и опускаются вместе с тяжёлым дыханием его плечи.
- Я не знаю, о чём ты говоришь...
Какую-то секунду Мирон колебался. Затем заговорил мягким голосом:
- Что с Вами случилось, Эли?
- Что?
- Я всегда старался подражать Вам, - сказал Мирон. - Мне никогда не было всё равно, что Вы думаете...
Слова его попали в цель. Плечи Викнера начали двигаться медленнее. Но голова его была опущена. Мирон ждал.
Наконец Викнер повернулся к нему. Невыдубленная кожа теперь казалась суше, истощённее, словно став более хрупкой. Он собирался что-то сказать. Отойдя подальше, Мирон ждал...
...Он почувствовал, как большая рука сжимает его плечо.
- Какие-то проблемы?
Мирон повернулся. Рука принадлежала шефу полиции Рою Померанцу, тому типу с головой, похожей на мускул, который всегда был партнёром Викнера. На Померанце была белая футболка и белые шорты, задранные так высоко, что казалось, кто-то изо всех сил вбивал в него клин. У него до сих пор было строение самца, но теперь он был абсолютно лыс, - голова его была совершенно гладкой, словно наваксенной.
- Уберите с меня руку, - сказал Мирон.
Померанц проигнорировал просьбу.
- Тут всё в порядке?
Викнер заговорил.
- Мы просто разговаривали, Рой.
- О чём?
Мирон принял подачу.
- О Вас.
- Вот как? - Он широко улыбнулся.
Мирон сделал на этом ударение:
- Мы просто говорили, что, будь у Вас круглая серьга, из Вас получился бы образец мистера Чистюли.
Улыбка Померанца исчезла.
Мирон понизил голос:
- Я тебе ещё раз говорю. Убери руку, или я тебе её сломаю в трёх местах... - Обратите внимание на "в трёх местах"... Специфическое запугивание всегда было лучшим вариантом. Он научился этому у Вина...
Померанц задержал руку на его плече ещё на секунду или две - чтобы не уронить лицо - а затем она соскользнула вниз.
- Вы до сих пор ещё у власти, Рой, - сказал Мирон. - Так что Вам больше всех есть что терять. Но я Вам сделаю то же самое предложение. Расскажите мне, что Вы знаете о деле Бредфордов, и я постараюсь, чтобы Ваше имя нигде в связи с этим не мелькало.
Померанц усмехнулся.
- Смешно, Болитар...
- И что именно?
- Ты раскапываешь это всё именно в год выборов.
- И Вы хотите сказать...
- Ты работаешь на Дэвисона, - сказал он. - Ты просто пытаешься свалить хорошего человека, Артура Бредфорда, ради этого подонка...
Дэвисон был оппонентом Бредфорда на выборах в губернаторы.
- Простите, Рой, это неверно.
- Да? Что ж... в любом случае Элизабет Бредфорд умерла от падения...
- Кто её толкнул?
- Это был несчастный случай.
- Кто-то случайно её толкнул?
- Никто её не толкал... ты, умник... Была поздняя ночь. На террассе было скользко. Она упала. Это был несчастный случай. Такое постоянно случается...
- Правда? И сколько же смертей было в Ливингстоне за последние двадцать лет, когда женщины умирали, случайно упав с собственного балкона?
Померанц скрестил руки на груди. Бицепсы его вздулись, как бейсбольные мячики. Он напрягал мускулы, но это был один из тех тонких ходов, когда кажется, что ты ничего подобного как раз и не делаешь вовсе.
- Несчастные случаи дома. Ты знаешь, сколько людей умирают из-за несчастных случаев в собственном доме каждый год?
- Нет, Рой; а сколько?
Померанц не ответил. Очень удивительно... Он встретился глазами с Викнером. Викнер промолчал. Хоть и отдалённо, но ему всё-таки было стыдно.
Мирон решил пойти напрямую.
- А как насчёт приставаний к Аните Слотер? Это что, тоже был несчастный случай?
Последовало ошарашенное молчание. Викнер непроизвольно слегка застонал. Руки-брёвна Померанца упали по бокам...
- Я не знаю, о чём ты говоришь, - сказал Померанц.
- Ну, конечно же, знаете, Рой. Эли даже ссылался на это в той папке...
Тот сердито усмехнулся.
- Ты имеешь в виду папку, которую Франсина Нигли украла из архива?
- Она не крала её, Рой. Она просто в неё заглянула.
Померанц медленно улыбнулся.
- Ну... теперь она пропала. А у неё она была последней. Так что мы всерьёз думаем, что офицер Нигли её украла.
Мирон покачал головой.
- Не всё так просто, Рой. Ты можешь спрятать эту папку. Ты можешь спрятать даже папку с записями о приставаниях к Аните Слотер. Но у меня в руках уже есть папка из больницы. Из Святого Барнабаса. Они хранят архивы, Рой...
Снова ошарашенное молчание. Это был блеф. Но хороший. И он вызвал реакцию...
Померанц наклонился очень близко к Мирону - дыхание его воняло плохо переварившейся пищей. Он понизил голос до шёпота:
- Ты суёшь свой нос не в своё дело...
Мирон кивнул.
- А ты не чистишь зубы после каждой еды...
- Я не позволю тебе выбрасывать хорошего человека из-за ложных инсинуаций...
- Инсинуаций... - повторил Мирон. - Ты слушаешь словарные кассеты, когда ездишь в патруле, Рой? А налогоплательщики об этом знают?
- Ты играешь в опасную игру, насмешник...
- О-о-ой, как страшно... - Когда неоткуда брать выражения, обратись к классике...
- Я не хочу с тобой заводиться, - сказал Померанц. Он слегка отклонился назад, вернулась и улыбка. - Есть Франсина Нигли.
- А с ней что?
- Она не имела дела с этой папкой. Мы думаем, что кто-то, принимающий участие в кампании Дэвисона, - возможно, ты, Болитар, - заплатил ей чтобы она её выкрала. Чтобы собрать информацию, которая может быть использована в искажённой форме... чтобы помешать Артуру Бредфорду.
- В искажённой форме? - Мирон нахмурился.
- Ты думаешь, я этого не сделаю?
- Я даже не знаю, что это значит. " В искажённой форме..."? Это что, было на одной из твоих кассет?
Померанц вперил палец Мирону в лицо.
- Ты думаешь, я не уволю эту жалкую задницу и не разрушу ей карьеру?
- Померанц, даже ты не можешь быть настолько туп. Ты когда-нибудь слышал о Джессике Калвер?
Палец опустился.
- Она - твоя девушка, верно? - сказал Померанц. - Писательница или что-то в этом роде...
- В е л и к а я писательница, - сказал Мирон. - Очень уважаемая. И ты знаешь, что ей очень хотелось бы сделать? Полностью раскрыть проблему сексизма в отделениях полиции. Сделай что-нибудь с Франсиной Нигли - понизь её в должности, или сделай хоть какую-нибудь мелочь, или подыши на неё после еды - и я тебе обещаю, что, когда Джессика сделает своё дело, ты заставишь Боба Пэквуда выглядеть как Бетти Фридан...
Померанц сконфузился. Возможно, он не знал, кто такая была Бетти Фридан. Может быть, он должен был назвать Глорию Стайнем. К его чести, Померанц задумался. И попытался выбраться, выдав почти сладкую улыбку.
- Ладно, - сказал он. - Значит, опять холодная война. Ты можешь атаковать меня, я - тебя. Это тупик.
- Неверно, Рой. У тебя есть работа, семья, репутация, а может быть, над тобой и срок в тюрьме навис... А мне терять нечего.
- Ты не можешь на самом деле... Ты связался с самой властной семьёй в Нью-Джерси... Ты на самом деле думаешь, что тебе нечего терять?
Мирон пожал плечами.
- Я тоже ненормальный, - сказал он. - Или, если говорить по-другому, мой ум работает в искажённой форме...
Померанц оглянулся на Викнера. Викнер взглянул на него в ответ. Где-то ударила бита. Вскочила на ноги толпа. Об забор ударился мяч. "Давай, Билли!" Билли сделал второй и слетел в третий удар...
Не говоря больше ни слова, Померанц ушёл.
Мирон долго смотрел на Викнера.
- Вы уже совсем продались, детектив?
Викнер промолчал.
- Когда мне было одиннадцать лет, Вы разговаривали с нами, пятиклассниками, и мы все думали, что Вы - самый потрясающий парень, какого мы когда-либо видели... Я всегда выискивал Вас на играх. Я всегда хотел, чтобы Вы меня признали. Но Вы - просто фальшивка...
Викнер не поднимал глаз от поля.
- Отпусти это, Мирон...
- Я не могу.
- Дэвисон - подонок. Он этого не стоит.
- Я работаю не на Дэвисона. Я работаю на дочь Аниты Слотер.
Викнер не отрывал взгляда от поля. Рот его был закрыт, но Мирону видно было, что угол его рта начинает дрожать.
- Всё, что ты сделаешь - это причинишь боль многим людям...
- Что случилось с Элизабет Бредфорд?
- Она упала, - сказал он. - Это всё.
- Я не собираюсь переставать копать, - сказал Мирон.
Викнер снова переодел свою кепку и направился прочь.
- Тогда умрёт ещё больше людей.
В его тоне не было угрозы, - только высокопарный, болезненный налёт неизбежности...