Глава девятая.
Встречи в лесу.
Закат отгорел, и из домика в Заповедной Пуще вышли две фигурки. Вместе они достигли края нейтральных земель, и здесь разошлись: Ари отправилась вглубь владений леших, а Ким – к реке, чтобы перебраться на правый берег.
По дороге к Хранилищу Ари наткнулась на охранительный отряд. Ей следовало бы идти по лесу, не таясь, спокойно и открыто, но она страшилась встречи с кем-нибудь из местных жителей. Она кралась под деревьями, пугливо озираясь, перебегала от ствола к стволу, благо солнце уже село. Но случилось именно то, чего она так боялась: ее перехватил лесной патруль.
Военное положение обязывало солдат все время быть начеку. Воровато крадущееся существо не могло не привлечь их внимания. Часовые поймали Ари, и привели на место привала. Это была ночная смена охранителей. Девушке велели сесть на траву и ждать старшего. Кутаясь в свой лиственный плащ, Ари устроилась подальше от солдат, у поваленного ствола сосны.
Воины говорили о делах военных: с гордостью - об успешных боях, с гневом и сожалением – о проигранных битвах. Молодые ругали коварных кикимок за их пушки, старики мрачно предвещали – еще не то будет. Кое-кто горячо ратовал за создание собственных метательных снарядов.
- Как ты их построишь? Где найдешь такую умную голову? – смеялись над ним. – Уж не на своих ли плечах ты собрался ее искать?
- Я слышал, наши соседи гномы – очень изобретательный народ. Они когда-то воевали с эльфами и у них есть пушки, и еще какие-то мудреные сооружения.
- Ты, что, только что проснулся? Не слышал новости? Гномы уже на нас войной пошли. Как бы они эти свои “сооружения” против нас не применили.
Становилось все темнее и холоднее, ночь была по-осеннему стылой, где-то вдалеке кричали птицы, и весь Лес полнился ночными звуками и шорохами. Выпала роса. Почувствовав, что замерзает, принцесса чуть не пожалела о своей теплой кроватке во дворце, но вовремя опомнилась: не она ли подбила Ким на это опасное приключение?! Еще неизвестно, кому сейчас тяжелее. Быть может, бедняжку Ким тоже поймали, и она уже в темнице. Ари содрогнулась от этой мысли. Ей как-то не приходило в голову, что и ее могут отправить в тюрьму. Пока что она была уверена в том, что через минуту – другую сумеет убежать.
Часовые грелись у костра. Одни сидели молча, хмуро глядя на огонь. Другие затеяли спор о предстоявшей битве – о большой битве на Лунном поле, которая должна была решить судьбу Леса.
- Не выиграть нам этой битвы! – уверял ворчливый старик в деревянных латах. – Нипочем не выиграть!
- Много ты понимаешь, Орешек! – возражал ему лесовик помоложе – с озорным взглядом и пышной рыжей бородой.
- А ты понаблюдай за ним, Бородач! Он же совсем голову потерял, ходит как в воду опущенный. Я это видел уже на своем веку, и не раз. Сам в такой переделке побывал в молодости. По молодости да по глупости все это кажется донельзя необходимым, а как постареешь да поседеешь, так и поумнеешь.
- Так ты, как я знаю, не только побывал в этой переделке, - усмехался в бороду его собеседник, а за ним и все остальные солдаты. – Ты, бают, до сих пор под каблуком ходишь!
- Врут! – возмущался Орешек. – Все врут!
- А что ж ты тогда, как порвешь кафтан об ветви или выпьешь лишнего, причитаешь: Ой, старушка заругает! Ой, старушке это не понравится!
И насмешник так живо изображал повадки старика, что все вокруг покатывались со смеху. Даже Ари, которая не имела ни малейшего отношения к происходящему, не смогла сдержать улыбки.
- Брось зубоскалить, Бородач! – хмурился Орешек. – Поживи с мое! Да женись сперва, посмотрим тогда, как запоешь!
- Что ж я, дурак, по-твоему, хомут на шею надевать!
- Эге! Это ты так говоришь, потому что еще не встретилась тебе Она!
- Она? Кто Она? – с любопытством спрашивали молодые воины.
- Ну, ну, кто это такая – Она? – усмехался Бородач.
- Та, которую ты не сможешь обойти! – с видом весьма загадочным промолвил старик, словно поведал некую великую тайну.
Молодые воины притихли, чувствуя, что старик и вправду сказал что-то важное. Ари затаила дыхание. Но Бородач только фыркнул.
- Что ж, она такая толстая, что ее ни обойти, ни объехать нельзя? – и расхохотался.
- Вот пустобрех! – проворчал Орешек. – Только и знает, что все перевирать! Я о душе толкую! Душой ты ее не сможешь обойти! Склеит Великий Дух ваши души, точно две тряпицы репейником. Крепко-накрепко. И забудешь ты все свои обещания и насмешки.
- Может, ты и дело говоришь, старик, - примирительно сказал Бородач, - да только не пойму я тебя. И так тебе не так, и эдак тебе не эдак. Мы же не о тебе, и не обо мне речь вели. Не я же влюбился и хожу как в воду опущенный.
- Ах, да! – опомнился Орешек. – Что ж ты меня тогда с толку сбиваешь?! Верно, верно, речь не о тебе – о Чинке, твое время еще придет, а вот ему влюбляться не след! Совсем ни к чему это сейчас.
Тут солдаты зашумели, замахали руками на старика.
- Да вы же сами только что сказали: ничего в том плохого нет!
- Вот войну довершим – влюбляйтесь и женитесь себе на здоровье! А влюбленный воин – плохой воин. У него на уме одни ясные очи да алые губки. Как прикажете с такими мыслями бой вести? А коли зазноба еще и знать тебя не желает – так совсем пиши пропало! Ну, какой из такого несчастного воин?
- Никакой, - кивая, соглашались солдаты.
- Вот и я о том же. Девица, спору нет, красавица, да только зря она морочит ему голову. Нам воевать надо, а не вздыхать да печалиться.
- Да он вроде не особенно-то и печалится, - заметил один из часовых.
- Только гневливый стал, - сказал другой. – Чуть что не по нему – так грозно глянет – душа в пятки уходит.
- И все больше молчит.
- К костру не выходит. Сидит в шалаше и сохнет по своей царевне.
- Словечка доброго не скажет. Не то, что раньше.
Тут в разговор вступил высокий седой воин, до сих пор молчавший.
- Не спешите судить его, братья, - негромко проговорил он. – Тяжело у него на сердце, вот он и молчит. Не может он сейчас шутить да веселиться, потому и к костру не выходит.
- Тебе лучше знать, отец, - сказал Бородач.
- Каких людей они только не губят, эти треклятые сердечные привязанности! – вздохнул Орешек. - Вот уж не думал я, что такое может приключиться с самим Бесстрашным Чинком!
Ари похолодела. У Чинка есть возлюбленная?
Потрясенная, оглушенная этим известием, она едва дышала. Ослабевшие вдруг руки перестали удерживать капюшон, и он спал с головы.
У Чинка есть возлюбленная? У Чинка есть возлюбленная!
- Капитан идет! Вставай! – обратился Орешек к Ари.
Но она не слышала, и уж подавно не имела сил, чтобы самостоятельно подняться на ноги. Беспомощно раскинув руки и устремив взор в никуда, она неподвижно сидела на траве. Сердце ее было разбито.
Подошел другой отряд во главе с капитаном. Среди них оказался соратник Ким. Он обрадовано улыбнулся Ари:
- Где ты пропадаешь? Все наши давно в Вязовнике, а тебя со вчерашнего вечера доискаться не могут! Ты была в Пещерах? Видела Послание?
- Так она из младшего отряда, - сказал капитан. – Где же была целые сутки?
- В реку упала. Далеко унесло. Можно идти?
Она отвечала вяло и безучастно и всем своим видом словно говорила: ах, оставьте меня в покое, я устала, мне не до вас. Будь она взволнованна и испугана, это могло бы вызвать подозрения. Но после того, что она услышала о Чинке, Ари потеряла способность чувствовать опасность и бояться. Ей стало все равно: раскроют ее или нет. Она об этом даже не думала. Капитан разрешил ей вернуться к своим в селение.
Ари молча пошла прочь. Сначала она двигалась, не разбирая дороги, только уходила все дальше от реки, направляясь вглубь страны лесовиков. Но когда первый шок прошел, горе обрушилось на нее со всей силой, и, горько рыдая, Ари упала в траву. Сколько она так пролежала – неизвестно. Ночь успела прочно войти в свои права и украсить небосвод бесчисленными звездами, луна взошла, а принцесса все не могла найти в себе сил продолжать путь. Она уже не плакала, слезы высохли, и только в уголках нежных губ надолго залегла страдальческая складка. Перенесенное испытание не прошло бесследно. Отныне Ари предстояло жить с душевной мукой.
Вспомнив, зачем она здесь, Ари поднялась и пошла дальше. Теперь она шла по дороге, прямиком к Вязовнику – главному селению в стране лесовиков. Она больше не боялась, совсем ничего не боялась. Она просто позабыла о том, что нужно чего-то там опасаться.
Ворот не было. Низкую изгородь из боярышника замыкала калитка. Она легко открывалась снаружи. Окошки в избушках деревни приветливо сияли теплыми огоньками. Ари увидела свет, представила, как хорошо погреться у камелька, и почувствовала, что замерзла. Вдруг она заметила людей у сторожки. Сторожка – землянка стояла у самой изгороди с внутренней стороны. Перед входом сидели трое лесовиков. Они тоже грелись у костра, как часовые в лесу, но этот костер был, конечно, поменьше. Сторожа поднялись навстречу Ари, но, увидев, что это всего лишь припозднившаяся лесовичка, снова уселись на корточки. Ари приблизилась к огню и опустилась на землю рядом с лешими.
- Можно, я немного погреюсь?
- Озябла, бедняжка, - сказал старший. – Грейся, что ж.
Из синей темноты позади Ари появился четвертый лесовик. Он что-то отдал старшему сторожу и присел у костра на камень.
- Все в порядке? – спросил он.
- Да.
- А это кто?
- Девочка, из младшеньких, озябла, отогревается. Нынче в Лесу сыро.
Сторож говорил ласковым стариковским шепотом, словно приходился он Ари родным дедушкой. Ее глаза наполнились слезами: так ласково не говорил с ней даже отец, не то, что чужие люди. Ари почувствовала, как на плечи ей легла теплая тяжесть, и подняла голову. Это лесовик, сидевший на камне, надел на озябшую девушку просторный меховой тулуп. Лесовик улыбнулся:
- Так-то оно теплее.
Неяркое пламя скупо освещало людей, собравшихся погреться у костра. В его неровном свете розовели лица и ладони, тепло сияли глаза. Ари глядела на того, кто сидел так близко от нее, на расстоянии вытянутой руки, и ей захотелось умереть. Умереть прямо сейчас, пока он еще рядом, чтобы не пришлось жить без него, на расстоянии большем, нежели разделяло их сейчас. Но она не вольна была приказать своему сердцу перестать биться, и оно продолжало биться, с болью биться в ее груди точно птица в клетке. Ари узнала его. Это был Чинк. И, понимая, что может больше никогда не увидеть его так близко, она смотрела на него, мучительно пытаясь запомнить каждую черточку дорогого лица, запечатлеть в своей памяти этот взгляд, согретый теплом огня и лаской к совершенно чужой ему девушке.
Потом Чинк поднялся и, пожелав всем доброй ночи, ушел в ночную темноту Леса. Ари отправилась своей дорогой – в противоположную сторону – к Хранилищу.
Ким вошла во дворец и добралась до спальни Ари без особых приключений. Она вымокла в реке, пришлось переодеться. Не зажигая света, она сидела в темной комнате и ждала, когда башенные часы пробьют полночь. Ким слышала, как внизу, у ворот Королевских Хоромин сменилась стража. Потом все стихло, дворец погрузился в сон, и Ким, приоткрыв дверь спальни, выглянула наружу.
- Я жду тебя целый вечер, - прозвучало совсем близко.
Первым побуждением было снова спрятаться в комнате, но, зная, что принцесса не сделала бы этого, Ким отважно шагнула вперед и очутилась лицом к лицу с белокурым молодым человеком в расшитом золотом камзоле. Это был Ники, он пришел мириться с Ари после вчерашней размолвки. Ким ничего не знала ни о существовании Ники, ни о сложности их отношений с Ари. Поэтому вместо рассеянно – скучающего вида, с которым Ари обычно приветствовала своего кузена, Ники увидел восхищенный взгляд. Ари никогда не смотрела на него так. От этого искреннего взгляда высокомерие и спесь слетели с принца, точно с деревьев - осенние листья под порывом ветра, и Ники опустился на колени перед своей возлюбленной.
- Ты прощаешь меня? – с дрожью в голосе спросил он.
Что могла на это ответить Ким? Она ведь и понятия не имела, о чем речь.
- Да, - промолвила она.
- И ты не рассоришься со мной?
- Нет.
- Никогда – никогда?
- Никогда, - сказал Ким, тая от устремленных на нее влюбленных глаз.
Потрясенный непривычной благосклонностью Ари, воодушевленный ее нежным взглядом, принц ног под собой не чуял. А Ким вообще позабыла, где она и кто она: прекрасный светловолосый рыцарь – герой ее грез - стоял перед ней на коленях, целовал ей руки и шептал совершенно невероятные признания.
- Может быть, - тут Ники совсем осмелел, - смею ли я надеяться, что когда-нибудь, пусть не скоро, но я готов ждать…сможешь ли ты полюбить меня?
- Да, - возносясь на вершину блаженства, прошептала Ким.
- И согласишься стать моей женой?
Это было уже слишком. У Ким закружилась голова. Прекрасный рыцарь сидел у ее ног, с тревогой вглядываясь в любимое лицо. Когда Ким открыла глаза, он облегченно вздохнул и поцеловал ее ладошку.
- Я страшно испугался, - сказал он. – Тебе лучше?
Ким кивнула, улыбнулась и вдруг вспомнила, кто она и зачем она здесь, во дворце. Она вдруг поняла, что этот красивый юноша любит вовсе не ее, а настоящую принцессу. И так же инстинктивно она поняла, что Ари он не нужен. Горечь, проникшая было в ее сердце, сменилась надеждой, и Ким услышала слова Мудрого Руна: “Сначала нужно попытаться, отчаяться мы всегда успеем”. Наклонившись к принцу, лесовичка ласково прикоснулась к его светлым локонам и заглянула в голубые глаза.
- Мы поговорим завтра, хорошо? А сейчас мне бы хотелось побыть одной.
- Да, конечно, уже поздно. Но завтра – ты обещаешь?
- Да.
- Ты подумаешь над моим предложением?
- Над каким предложением?
- Я просил тебя выйти за меня замуж.
- Да, подумаю, - пролепетала Ким, - но ты уверен, что хочешь в жены именно меня?
- Разумеется! Я же люблю тебя!
Ким изо всех сил сдерживалась, чтобы вновь не потерять сознание.
- Идите, - сказала она. – Мы поговорим завтра.
- Спокойной ночи, - сказал принц.
- Спокойной ночи, - сказала Ким.