На марсианку с кожей голубой
Праправнук мой не сможет наглядеться.
Его земная грешная любовь,
Заставит вспыхнуть голубое сердце.
Его земная грешная любовь,
И марсианки сердце голубое -
Как трудно будет людям двух миров!..
Любимый мой, почти как нам с тобою.
Ю.Друнина
То, что любят не 'за', а 'вопреки', что отношения, разорванные 'на пике', терзают сердце всю жизнь – поняла давно. 15 лет эта любовь манит душу надеждой и мешает оглянуться в поисках замены.
Был морозный голубой день. Снег скрипел под подошвами сапог. Снежинки осколками звезд нехотя падали на разбитую проселочную дорогу, по которой шагала я навестить девчонок – привезла их на языковую практику в лагерь немцев на Карачаганакском газоконденсатном месторождении. Студенток распределили по одной в разные бюро, чтобы среда общения была иноязычной, ведь то, что немецкий – вторая специальность, не означает, что знать его можно плохо. Сидя в уютном офисном кресле, потягивала горячий кофе из крохотной чашечки и болтала с Клаусом и Хасси. В вагончике тепло: евроокна не пропускают ни единый уличный минус, кондиционер поддерживает постоянную температуру и влажность.
Дверь открылась, и внутрь в клубах белого морозного воздуха ввалился огромный «медведь». Его взгляд встретился с моим, и меня «коротнуло»: рука с поднятой чашкой замерла на полпути ко рту, и он, будто натолкнувшись на притолоку, резко остановился. Неуловимая улыбка Джоконды скользнула по губам. Удивленный взгляд карих глаз с лучиками смешинок в уголках, темные, по плечи, волосы, переходящие в усы и бороду, светлая ветровка нараспашку... Словно кудесник из древних легенд, явился он из седого тумана и околдовал. Я смотрела во все глаза, боясь, что с сизым морозным воздухом растает и он, как наваждение. Но холод растянулся погреться на полу, а большой человек не исчез. Поширкав подошвами ботинок о щетку у двери, снял куртку, искоса поглядывая на меня, деловито повесил ее в шкаф на плечики, и, подсаживаясь к столу, протянул руку: «Hans-Martin Wolf».
Мои поездки в Аксай стали регулярными: раз в 2-3 недели. Жила, как во сне: дома ждала маленькая дочурка, в Аксае – Мартин. О будущем в голове не было ни единой мысли. Да и каким оно могло быть?! В мире произошли такие изменения! Сложно предугадать, что сулит грядущий день.
Однажды пошли в гости. В компании человек семь мужчин. Все из Тюрингии. О чем говорили – не поняла ни слова. Было хорошо и весело. Пару раз меня о чем-то спросили, я, смеясь, кивнула. Мартин удивленно переспросил: «Ja?!» Его глаза улыбались, и потому «Ja!» – подтвердила я, не зная, что подтверждаю. То был самый счастливый день: никогда еще Мартин не был так оживлен, никогда он не был мне ближе и роднее!
Собираясь в очередной раз в Аксай, объясняла дочурке, что в зоопарк пойдем на следующей неделе, когда телефонный звонок разрушил мое счастье: «Ich hab'ne andre Frau». Другая женщина... Что ж, приму достойно: никаких истерик и слез! Подумаю об этом завтра! Идем в зоопарк!
Прошло несколько лет. По линии института имени Гёте очутилась в Германии. Сколько мечтала, а теперь боялась поверить в реальность происходящего. Сомневалась, стоит ли сообщать Мартину: кто знает, какие перемены произошли в его судьбе?! Перед самым отъездом все же решилась, поняв, что остаток жизни буду сожалеть о неиспользованной возможности, которую дарует мне Случай. Вечером следующего дня (как работает немецкая почта!) он позвонил. При звуке глубокого, чуть с хрипотцой голоса сердце заухало, глаза наполнились слезами. Мартин сообщил, что приедет и на выходные заберет меня в Зоннеберг. «Gut?»Такого даже в самых смелых моих мечтах не было! «Martin, ich hab’ Dich lieb!»
Шанса, который дала мне Судьба, она же лишила. С балкона не уходила двое суток. Природа рыдала вместе со мной. Редкие прохожие бежали по улицам, надев на головы глубокие прозрачные зонты, а я шла по лужам, зачерпывая воду туфельками, ничего не видя перед собой. Плакали окна домов и деревья, плакал аэропорт с самолетами – казалось, вся Германия разделяет мое отчаянье. Я не понимала, что могло произойти, что помешало нашей встрече?! Он был так близко...
Пролетело еще несколько лет. Вопросы, на которые не было ответа, жгли. Решив положить конец этой муке, отослала письмо. Конверт вернулся с ярко-красной наклейкой: предлагалось правильно надписать адрес. Много дождей пролилось со времени моего пребывания в Германии: индекс из 4-значного стал 5-значным, изменились приоритеты – улицы Карла Маркса в Зоннеберге не стало. Но как же ее называют теперь?!
Будильник сотового играет «It's my life». Да, это моя жизнь. Без него. Но почему-то кажется, мы непременно встретимся. Не может такая любовь окончиться многоточием!
Каждый раз, проезжая мимо развилки на Аксай, вглядываюсь сквозь ветровое стекло, ожидая, что произойдет чудо, и среди русских березок мелькнет силуэт тюрингского медведя.
Найди меня, Мартин!