Тяжелый авианесущий крейсер «Новороссийск» был красой и гордостью Краснознаменного Тихоокеанского флота, а с развалом СССР, его болью и слезами. Но это еще все еще предстояло пережить.
А сейчас на дворе 1985 год. Лето. Жара. И плановые учения в Японском море.
Как вы думаете, уважаемый читатель, кто является самой страшной угрозой для авианосца. Подводные лодки – нет. Авиация? Опять промах. Голову ломать не надо, на нашем не воюющем флоте главным врагом авианосца, а равно как и всех остальных кораблей был, остается и наверное еще долго будет являться таковым - скромная птичка баклан.
Конечно, можно сразу задать вопрос, а чем так она отличилась в борьбе с авианосцами? И начитанный и просвещенный читатель быстро сделает вывод о том, что бакланы попадают в воздухозаборники взлетающих с палубы самолетов, вызывая их катастрофы.
И, конечно же, будет не прав.
Много ли вы слышали об авариях палубной авиации по причине попадания птиц в турбины самолетов? А? Вот то-то.
А вот, сколько офицерских судеб было искалечено тем, что данные птички имеют вредную привычку гадить на корабельные надстройки и антенны. Ну а, как вы знаете, главным показателем боеспособности корабля на нашем флоте была и есть - чистота. Не важно, что корабль стоит на вечном приколе у пирса, главное, что бы все блестело и тогда оценка за проверку будет достойной.
И представьте, какова будет реакция проверяющих на бело-серые разводы, прекрасно смотрящиеся на выкрашенных «шаровой» (серой) краской надстроек, артиллерийских башен, радио антенн и локаторов.
В общем, враг серьезен и опасен. А соответственно и бороться с ним надо самыми радикальными методами.
Один из наиболее действенных – рогатка. Да, та самая деревянная, с резинкой из медицинского жгута. Вещь конечно неказистая и слишком простая на фоне корабельной артиллерии и зенитно-ракетных установок, но зато в данной борьбе наиболее надежная и результативная. «Калашников» тоже не красавец, а столько лет замены ему найти не могут.
В нашем случае ситуация усугублялась тем, что после учений крейсеру предстояло участие в военно-морском параде, а значит и соответственно посещение командующим флотом. И при виде такого безобразия, как обгаженный птичьими фекалиями корабль, сердце командующего могло не выдержать, со всеми вытекающими из этого организационно-штатными, для командира, выводами. Таким образом, стрельба по бакланам была организована с соответствующим размахом.
В общем, как вы поняли, это было вступление. А сам рассказ, пойдет о несколько других вещах.
На крупных кораблях советского флота, особенно находящихся на боевой службе, постоянно присутствовали подразделения морской пехоты. Для них это был почти, что туристический круиз, за который западные богатеи платили большие деньги, а тут на тебе - бесплатно. Основной задачей морпехов было несение вахт ПДСС, то есть, говоря нормальным языком, охрана корабля от подводных диверсантов и прочей другой нечести, способной втихомолку наведаться на корабль. А так, как ТАКР за рубеж не ходил, а в своих портах врагов не было по определению, то славная морская пехота давила храпака, или изобретала способы чем-то себя занять.
Для непосвященных, хочется отметить, что выход в море такого корабля как «Новороссийск» не мог не остаться не замеченным «супостатом». И как только крейсер выходил в нейтральные воды, на хвост ему садились корабли и самолеты вероятного противника. Для ТОФа это были американцы и японцы.
Вернемся к началу рассказа.
Лето. Жара. Японское море. Почти полный штиль.
Одуревший от сна здоровенный прапорщик морской пехоты, разомлев в своей черной форме (привычного нашему глазу камуфляжа тогда не было и в помине) выполз на полетную палубу с целью освежиться под ласковыми струйками набегающего ветерка. Идиллия была почти полной, так как вечно гоняющий шатающихся без дела членов экипажа – старпом, стоял на вахте, подменяя командира. В общем, и в целом красота и благодать.
Вдруг ухо прапорщика напряглось. Звук был с одной стороны знакомым, а с другой каким-то чужим. Точно. В небе появился американский вертолет «Си Кинг». Звук его двигателя был, как и все вертолетные был – трескуч, но одновременно при этом не нашим, отличающимся от привычных КАшек и МИшек.
«И хрен с ним пусть летает» подумал мичман, продолжив получение своей порции удовольствия от общения с морем и солнцем.
Но вскоре стало ясно, что от подлого янки так просто не отделаешься. Вертолет завис почти, что над полетной палубой, боковой люк открылся, из него высунулся повисший на ремнях оператор, и стал осуществлять съемку корабля.
Тут же из мегафона раздался голос вахтенного офицера с просьбой, на корявом английском, отойти на более дальнее расстояние. Американцы, как этого и следовало ожидать, просьбу проигнорировали, и продолжили свое грязное, разведывательное дело.
Тут в мозгу прапора появилась вполне нормальная по сути, но не нормальная по продолжению мысль. Он вспомнил, что должен оберегать этот корабль от всяческих врагов и не долго думая достал из кармана ту самую рогатку, из которой он по вышеназванным причинам гонял бакланов. Шарики от сворованного у механиков и разбитого подшипника, были так же при нем.
Нормальный советский прапорщик просто мастер стрельбы на вскидку, а наш так вообще был чемпионом. Первым выстрелом, он попал точно в дверь рядом с висящим американцем. Точность попадания была подтверждена прокручиванием пальцем у виска, что на всех языках мира означает одно и то же.
Видя, что это весь эффект, прапор выстрелил еще раз. Реакция была мгновенной. Американец заорал громче отца Федора, который, как известно из классики, «временами заглушал Терек». Он умудрился заглушить работающую турбину вертолета. Его изнеженный, повисший на ремнях зад не выдержал металлического шарика, пущенного крепкой русской рукой, из самого надежного оружия в мире.
Видимо опешив от такого крика, пилот быстро отвернул от «Новороссийска», и направился в сторону не так и далекого Японского берега.
А прапорщик, с видом бойца-победителя, засунул рогатку в карман, и посчитав, что момент был испорчен, пошел в каюту смотреть очередной сон.
Часа через два, сладкие сновидения прапора были безнадежно разрушены сигналом, почему-то химической тревоги. Посчитав это очередным учением, морпех перевернулся на другой бок и задремал.
А зря, иначе он стал бы свидетелем, как группа матросов под руководством перепуганного начхима, в защитных костюмах, и с подобающими в таких случаях газоанализаторами в руках, выползла на полетную палубу. И там, в оседающих уже к тому времени облаках серого цвета, стала производить замеры.
Все объяснилось очень просто. В ответ на снайперскую стрельбу прапорщика, янки, вернувшись сбросили на палубу нашего крейсера, несколько мешков цемента.
Итог этого противостояния был простым – прапор с начхимом покрыли себя неувядаемой славой, в лучах которой грелись до конца похода. А главный боцман, матерясь и ругаясь в среднем на 250% больше обычного, еще несколько часов смывал с палубы последствия локального конфликта.