Внезапно вверху загремело и что-то тяжелое и большое упало на голову Андрею Станиславовичу. Мгновенная боль пронзила всё тело и исчезла. Наступила темнота. Боль сменило странное ощущение, ощущение всего своего тела, каждой клеточки и ощущение того, что они становятся всё более и более не своими.
Сколько длился этот процесс, Андрей Станиславович не засекал. Его вообще ни разу не посетила мысль о времени пока перед взором проносилась вся жизнь, прямо как в рассказах якобы вернувшихся с Того Света, однако, он и предположить не мог, что всё будет видеть до таких подробностей.
Когда всё закончилось, вновь наступила тьма, через мгновение сменившаяся «ослепительным» светом. «Ослепительным» в кавычках потому, что он не мог слепить, ибо не было глаз.
Андрей Станиславович обернулся и увидел метрах в двадцати от себя белую Стену, безграничную что влево, что вправо, что вверх. Хотя границы видимого здесь наступали не так уж далеко – метров через пятьдесят всё сливалось в белое пятно.
Посередине Стены, прямо перед Андреем Станиславовичем, была Дверь, без ручек, без замков. По обеим сторонам от Двери на некотором отдалении стояли две длинные Скамейки, метров по пять каждая.
Честно говоря, Андрей Станиславович ожидал увидеть огромную очередь у Врат Божьих, но он увидел всего лишь две Души: одна сидела на Скамейке слева от него, другая – справа. Души лишь отдалённо напоминали очертания тела человеческого: ноги почти сливались в единое целое; от рук остались лишь ущербные подобия и голова размером в полтуловища. Четких очертаний и границ, естественно, не было. Всё видимое – лишь свет. Что его испускало? – Тайна сия велика есть.
Но больше всего Андрея Станиславовича удивило то, что Душа, или Сущность (кому как угодно), сидящая слева была ярко красной, а справа – жёлтой. Да к тому же, жёлтая светилась вдвое ярче.
Андрей Станиславович направился к Двери.
«А что теперь делать? Спросить: «Кто последний?» - от этой мысли ему стало смешно.
- Кто последний? – спросил он. А что еще оставалось делать?
- Здесь по вызову, - раздалось откуда-то.
Андрей Станиславович оглянулся по сторонам в поисках источника звука, и даже под ноги посмотрел. Постоял некоторое время в нерешительности и сел рядом с Жёлтым. Хотя, чем, собственно, сел? Об этом он не подумал – просто сел и всё тут.
- А почему так мало народу?
- Ну что вы! Бывает вообще никого нет.
- Почему?
- Потому что мало Душ.
- Как? – удивился Андрей Станиславович. – Ведь каждую минуту в мире умирают, наверно, тысячи людей?
- Да, - спокойно ответил Жёлтый. – Видишь ли, в мире почему-то сложилось мнение, что всем людям от рождения дана бессмертная Душа. Ну на кой спрашивается Господу нужны наши мелкие грязные душонки? Если человек, каким пришел в мир, таким и ушел – так какой же от этого прок?
- Значит… я хороший, раз у меня сохранилась Душа?
- Вовсе необязательно. Души могут сохраняться и грешные. Главное, чтобы она появилась, Душа-то.
- Как это?
- Очень просто. У существ, обладающих материальным телом, как правило, имеет место превосходство Личности над Сущностью.
- А чем отличается Сущность от Личности?
- Отличить их элементарно. Вот, например, ты попадаешь в незнакомую тебе страну, где совершенно другие обычаи, совершенно другие «правила хорошего тона». То, что считается образцом приличия в твоей стране, может считаться верхом неуважения в другой. Так вот то, что тебе будет мешать в общении с туземцами, - то Личность, а всё остальное – Сущность. Сущности всегда найдут общий язык, а мы редко уживаемся даже с соседями. Вывод? Сущность у нас в ущербном состоянии.
- А почему выживают плохие Души?
- То, преобразуется ли зародыш в настоящую Сущность, не зависит от греховности, это зависит лишь от того есть ли стержень, вокруг которого все объединяется. Если вокруг него кристаллизуется достаточно энергии, то человек приобретает бессмертную Душу, а если нет – то зародыш Души просто растворяется после Смерти.
Все Сущности классифицируются по двум категориям: силе и чистоте. Сила Духа – это есть сила вибраций, производимых им. Чистота же зависит от качества, то есть частоты вибраций.
Кстати, - вдруг опомнился Жёлтый. – Какого я цвета?
- А ты разве не видишь?
- Ну, тогда скажи какого цвета ты.
И только тут Андрей Станиславович заметил, что не видит своего тела. Он махал перед взором руками, задирал ноги, но ничего не видел. Ощущал, чувствовал свое тело руками, чувствовал прикосновение к Скамейке, Полу, но, кроме выше означенных объектов, ничего не видел.
- Мы не можем видеть себя, - в высшей степени умиротворенно продолжал Жёлтый. – Возможно, мы не должны видеть какого мы цвета.
- Но почему? Цвет зависит от частоты вибраций?
- Да.
Внезапно появилась новая Душа ровно на том же месте, где минут пятнадцать назад появился Андрей Станиславович. Она была довольно тусклой бледно-красного цвета с едва различимыми очертаниями.
- Бедняга, - грустно промолвил Жёлтый, - Это его первая смерть, как и у тебя.
Немного помешкав, Душа села на скамейку к Красному.
- Так какого я цвета? – снова спросил Жёлтый.
- Жёлтого.
- Какого жёлтого? Оранжевого, оранжево-жёлтого или жёлтого?
- Ярко жёлтого.
- Дай-то Бог, - вздохнул Жёлтый.
- А что это значит?
Дверь распахнулась, и Красный, медленно и нерешительно, вошел внутрь.
- Если меня признают желтым, то это будет означать повышение в ранге.
- По пути к красному?
- Нет. К фиолетовому.
- Так… так значит… они на нижней ступени?
- Да. Они грешники.
- А какого цвета я?
- Ты оранжево-красный, не красно-оранжевый, прошу не путать. После Смерти первого своего планетарного тела, новые Сущности обычно приобретают цвет между оранжевым и красным. Если оранжево-красный, то дальше они, скорее всего, будут двигаться по направлению к фиолетовому, а если красно-оранжевый, то будут падать вниз.
- От цвета зависит наша дальнейшая судьба?
- Да. Когда ты станешь оранжевым, если ты им станешь, то будешь достоин покинуть свою планету и вселиться в тело существа более продвинутого.
- Тогда почему ты на Земле?
- На какой Земле, дорогой? Ты помер! Копыта отбросил. Понимаешь? Никакой Земли больше нет. Я вообще не знаю из какой ты галактики. Знаю лишь то, что ты из материального мира.
- А какие ещё бывают?
- Да уйма всяких миров! Кстати, заметь, что новенький сел к Красному. А вот почему?
- Потому что он тоже красненький.
- Да, но он-то этого ещё не знает.
- Наверно интуитивно притягиваются подобные к подобным.
- Верно. Красные, то есть грешники, интуитивно притягиваются к своим, а нас они на дух не переносят. Мы их терпим, не рады, но терпеть можем, а они нас – нет.
- А может быть это мы грешники?
- Ну… зайдешь в дверь – там узнаешь.
- Но почему они тогда у нас не учатся?
- Так они думают, что грешники – это мы.
- Да? - глубокомысленно произнес Андрей Станиславович. – А какого цвета Бог?
- Этого никто не знает.
- А кто там сидит? - Андрей Станиславович махнул головой на Дверь. – Сам?
- Ещё чего! Какой-нибудь Архангел.
- Что если у меня злая чаша перевесит добрую?
- Понятий «добро» и «зло» не существует, забудь, их придумали глупые существа для оправдания своих поступков – это во-первых, а во-вторых: ты сейчас уже ничего не изменишь, надо было думать там, на твоей, как её… Земле.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я уже не один десяток раз умирал.
- Значит, я всё это запомню?
- Ты? Да. Но когда ты родишься в новом планетарном теле, то ты уйдешь в подсознание, а сознание займёт, можно сказать, совершенно другое существо, с другим именем, другими устоями местного населения, и он всего этого помнить не будет.
Андрей Станиславович загрустил.
- Обидно. Всё это узнал, чтобы забыть…
- Не отчаивайся, всё услышанное тобой здесь вполне возможно отразится на твоём будущем воплощении.
Вновь распахнулась Дверь.
- Ну, счастливо, Оранжево-красный, - произнес Жёлтый, поднимаясь.
- Счастливо, - тоскливо ответил Андрей Станиславович.
Ему так не хотелось прекращать самый интересный разговор в его жизни. Он один был интереснее и полезнее всех, так называемых, «бесед», на которые он впустую потратил дни, недели и даже месяцы своего пребывания на Земле, «сплетен» о похождениях какой-нибудь знаменитости, «разговоров» о друзьях, родственниках, соседях, машинах, одеждах и прочих игрушках-безделушках (особенно обращаю внимание женщин). Больше всего ему было стыдно за обсуждение тех, кто его сегодня обидел, разозлил, кого он любит, а кого – нет. Наверно, только после Смерти понимаешь, что все это – чушь. А то, что в той жизни называют чушью, то есть разговоры о Боге, смысле жизни, высших материях, любви, долге и прочих добродетелях, - именно это-то, как только что он убедился, и является жизненно необходимым, то, от чего зависит формирование Сущности.
- А как тебя зовут? – вдруг опомнился Андрей Станиславович.
- На вашем языке это слово не произносимо, как обычно мягко сказал Жёлтый и закрыл за собой Дверь.
Уже меньше чем через минуту она вновь гостеприимно распахнулась.
- Входи, - вновь раздалось откуда-то.
Андрей Станиславович помедлил пару секунд, но, поняв, что Там его вечно ждать не будут, решил явиться с повинной. Он встал и вошел внутрь.
Впереди, метрах в двадцати, на возвышении, на некоем подобии Трона, только белом (я думаю, не стоит говорить, что и здесь всё-всё было белым), сидел предположительно Архангел. По бокам от Него на Стульях сидели два предположительно Херувима и творили необычайно мелодичную еле слышимую музыку на инструментах вроде арфы (только струн было больше).
Но основное внимание Андрея Станиславовича было приковано к стоящим перед Архангелом классическим весам.
«Прям как в фильмах показывают», – удивился он.
- Подойди, сын Божий, - чарующим голосом поманил Архангел.
Сын подошел и замер перед весами.
- Для начала выбери себе имя на Небесах.
«Навсегда?!»- испуганно подумал Андрей Станиславович.
- Нет, не навсегда. Но поменять его ты сможешь только на следующем Суде.
- Тогда пусть будет прежнее – Андрей.
- Хорошо, сын Божий Андрей. В каких грехах ты каешься?
Андрей Станиславович рассказывал и рассказывал, левая (отрицательная) чаша все тяжелела и тяжелела. Однако, если при этом на правую чашу не клалось бы раскаяние, то левая давно зарылась бы под землю.
«И с такими гнусностями я еще оранжево-красный?!»
Архангел прервал его только часа через три.
- Теперь поведай нам о том, что доброго ты сделал за свою земную жизнь. Если перевесит правая чаша, то твое следующее воплощение будет проходить в условиях, более способствующих дальнейшему самосовершенствованию.
С этим оказалось сложнее. Андрей Станиславович с величайшей осторожностью рассказывал о своих добродетелях, так, чтобы это не выглядело хвастовством. Этого он боялся более всего.
Правая чаша весьма неохотно перевешивала левую, и когда (уже часа через два) ему добавить было нечего, левая чаша все еще была ниже правой сантиметра на 4.
- А теперь добавим то, о чем ты не упомянул.
И весы качнулись. Правая чаша приопустилась, но зазор остался в два сантиметра.
Все существо Андрея Станиславовича охватила паника. - «Как же так?! Я ведь оранжево-красный!» Мысли так и носились в голове.
Внезапно наступило полное спокойствие. Андрей Станиславович, закрыв глаза, опустил голову.
«Значит, так тому и быть».
Вдруг Херувимы заиграли громче и стали распевать веселые и торжественные песни.
Андрей Станиславович поднял голову. И… Вы не поверите! Правая чаша была теперь почти на сантиметр ниже левой!
«Как же так?!» - это было последнее, что успел подумать, уже бывший, Андрей Станиславович, а Ли Си Цын в утробе матери думать ещё не мог.