А у нас сегодня праздник! Мама с бабушкой вчера лепили пельмени, и я помогала, и даже папа помогал, потому что гостей будет много-много – все папины и мамины друзья, разные родственники и соседи. А праздник этот называется - папин орден обмывать! Да, не удивляйтесь, мой папа орден получил в красной коробочке, тяжёленький такой, на нём дядя и тётя держат красное знамя, и называется этот орден « Знак почёта»! Теперь моему папе везде будет почёт и уважение. Про него даже в газете написали, как он здорово работает.
- Если бы мне ещё и пиво без очереди продавали! - сказал папа.
А мама вздохнула:
- Ох, уж это ваше пиво!
И сегодня, самого утра, в нашем доме поднялась страшенная кутерьма - папа с дядей Жорой, нашим соседом, принесли ещё один стол, и вынесли в мою комнату диван, потому что хотя наша квартира и большая, и называется красиво «хрущёвка», а оказалось, что всем гостям места за одним столом не хватит. Потом второй стол никак не вмещался, потом диван никак не влезал в мою комнату, хотя она тоже большая, но дядя Жора сказал:
- Поднажали!
И диван, как миленький влез, только дверь в комнату они закрыть не смогли.
Ну, и не надо! Главное, чтобы всем гостям хватило места, правда?
А мама с бабушкой бегали то в кухню, то в комнату с тарелками и разными вкусностями, и мне поручили разложить вилки, чтобы всем хватило, но их конечно же не хватило, и мама послала меня к бабе Жене с первого этажа - попросить три вилки и табуретку до завтра.
Бабы Жени дома не оказалось, она на улице, на скамейке сидела со своими подружками – другими бабушками, они почти всегда там сидят, даже и зимой - в шали закутаются и сидят, и про всех соседей всё всегда знают.
- За что орден-то папке дали? – спросила баба Женя.
- За трудовую доблесть, так в газете написано, - ответила я.
Баба Женя поджала губы и строгим голосом сказала:
- Простому работяге – и орден! Вот чё деется! Ну, худого не скажу
– вкалывает мужик, конечно. Идёт с работы, аж чёрный весь. Выпить не дурак, так кто нонче не выпиват! Ну, пойдём, пойдём, дам тебе табуретку. Как мать-то себя чувствует?
- Хорошо чувствует, и вилки ещё, баб Женя!
- Ладно, ладно, дам и вилки, завтра не забудь вернуть, придумали тоже - на сносях и праздники устраивать, ей бы лежать, да отдыхать, а не у плиты скакать цельный день!
Баба Женя ещё что-то бормотала себе под нос, но я не очень прислушивалась, торопилась потому что.
Пока я бегала за этими вилками, да с бабой Женей разговаривала, мама с бабушкой всё расставили на столе. Получилось очень красиво. Столько всего было вкусного! Я когда всю эту красоту увидела, у меня просто слюнки потекли - тут и моя любимая докторская колбаска, и селёдочка, лучком присыпанная, как папа любит, и холодец, за который мама всё утро переживала – застынет ли, и огурчики солёные, и салат с непонятным названием «Оливье». Я это « Оливье» просто обожаю, и могу на спор съесть сколько угодно. А уж пирогов-то - и с грибами, и с капустой, и шанежки бабушкины с картошкой, и самые вкусные - рыбники с зажаристой румяной корочкой.
Бутылки с красивыми наклейками по всему столу, мне, правда, больше глянутся те, где Буратино нарисован, потому что это лимонад, а я его люблю, больше всего на свете.
Гости тоже молодцы - принесли конфеты в коробках, апельсины, тётя Катя принесла большущий торт, правда у нас торт уже висел за форточкой, но ведь два торта лучше чем один, я так и сказала, и непонятно почему все засмеялись. Что тут смешного?
И вот, когда все расселись за столом, дядя Жора сказал речь:
- Не каждый день и не каждому из нас дают ордена! Так поздравим же за нашего друга и пожелаем ему получать их почаще, чтобы у нас всегда был повод собраться и выпить от души за его здоровье и трудовые успехи!
Потом и другие дяди-тёти говорили про папу разные хорошие слова, все рассматривали орден в красной коробочке, а папа сидел в белой рубашке с синим галстуком, смеялся и всем подливал в рюмочки вина.
Тут мама принесла большое блюдо круглобоких, исходящих вкусным паром пельменей, и все гости хором сказали: « Ах!»
А тётя Тома спросила:
- Ангелина, когда же ты успела такую прорву наготовить?
- Помощники у меня хорошие, - засмеялась мама.
- Всё равно, в твоём-то положении!
- Ничего, сообща справились.
- А срок-то когда, скоро уже?
- Ещё неделя осталась. Ума вот не приложу – куда кроватку поставить?
Тётя Тома начала вместе с мамой придумывать, куда же всё-таки поставить кроватку для моего будущего братика или сестрички.
И все остальные гости тоже стали разные советы давать, но всё равно получалось, что кроватка для маленького посередине комнаты будет стоять.
- В тесноте – не в обиде, - сказал дядя Ваня, и снял со шкафа старую, ещё дедушкину, гармошку. Приложился к ней щекой, послушал-послушал, как внутри гармошки что-то хрипит, и покашливает, да как развернул её во всю ширь, и зазвучала музыка:
« По диким степям Забайкалья, где золото моют в горах…», - хрипловатым баском запел дядя Ваня, все подхватили, и я тоже старалась петь погромче, чтобы всем слышно было, а папа отчего-то засмеялся и подмигнул мне, и я ему тоже подмигнула, и тогда он посадил меня на колени и прижал к себе широкой большой ладонью. Я подышала ему немного в ухо, как он любит, и опять запела вместе со всеми.
А потом тётя Катя поставила пластинку с моей любимой песней про чёрного кота, и сказала:
- Давайте танцевать!
Столы пришлось сдвинуть к стене, и появилось много свободного места, я же говорила, что у нас квартира большая, и всем места должно хватить, так и вышло!
«Жил да был чёрный кот, за углом, и кота ненавидел весь дом!» - пела тётя на пластинке, и все стали танцевать по-разному, кто как умеет.
И я танцевала вместе со всеми, и у меня очень здорово получалось, и не только у меня – все наши гости громко топали, прыгали, и хохотали.
А лучше всех, выплясывала тётя Катя, туфли ей правда мешали, она их скинула, и такие кренделя выписывала ногами, так весело крутила узкой синей юбочкой, что дядя Ваня смотрел-смотрел и закинул обратно на шкаф свою гармошку, да как пошёл вприсядку вокруг тёти Кати! У нас даже люстра закачалась, и у бабы Жени на первом этаже, наверное, тоже. Все смеялись и хлопали им, и мама смеялась вместе со всеми и тоже хлопала, а потом вдруг сказала:
- Ой!
И опять:
- Ох!
И лицо у неё стало белое-белое, я испугалась и закричала, что есть силы:
- Мама!
И сразу стало тихо, только пластинка всё крутилась и крутилась:
«Чёрный кот за углом…» Но никто уже её не слушал, все страшно засуетились, зашумели:
- Надо такси!
- Лучше скорую!
Но папа надел на маму пальто и сказал:
- На руках донесу! Недалеко, через дорогу!
И он вышел с мамой на руках, дядя Жора закрыл за ними дверь и сказал:
- Да…
И все долго молчали.
А потом бабушка вытерла передником слёзы и сказала:
- Прошу к столу, гости дорогие, пельмени простынут!
И гости опять уселись за стол, но песен больше не пели, а тётя Тома начала рассказывать про свою дочку Лариску, как она появилась на свет, и все тётеньки, перебивая друг друга, тоже начали рассказывать про то, как и кого они рожали. Я слушала их и думала: « Маленьких детишек продают в больнице, иногда можно даже двух одинаковых выбрать, это же давно всем известно! Про какие роды они говорят? »
А бабушка рассказала, как она моего папу на покосе родила:
- И ничего, с Божьей помощью!
- Так, мама, это когда было-то? – сказала тётя Тома.
- Недавно, всего-то тридцать пять лет назад, - бабушка высморкалась в фартук и сказала:
- Ешьте, пейте, не переживайте - всё будет хорошо. Сердцем чувствую!
Дядя Жора налил всем в рюмочки вина, и встал, наверное, опять хотел речь произнести, но только он открыл рот, как дверь распахнулась, и на пороге появился папа. Он был без пальто, синий галстук съехал куда-то набок, и на чёрных волосах блестели снежинки. Все уставились на него, а дядя Жора так и замер с открытым ртом. Папа посмотрел на всех такими глазами, как будто никого не видел, а потом тихо сказал:
- Сын!
Он ещё немного помолчал, улыбнулся и крикнул так, что даже в ушах зазвенело:
- Сын родился!