Шестилетняя Мария Федоровна, стоя у зеркала, накрасила маминой помадой губы сначала себе, потом Барби, поправила мелированную прядь волос себе, потом Барби, критически осмотрев своё отражение, осталась довольная собой и Барби.
Из кухни раздавался веселый смех матери и её приятельницы. Внезапно разговор затих, и Маня услышала едва уловимый шепот.
- Так, так, пойду-ка я подслушаю, о чем это они шепчутся? – Маня бросила куклу и по знакомой траектории нескрипучих половиц на цыпочках подкралась к кухне, прильнула щекой к двери и превратилась в одно большое ухо. Она приоткрыла рот и глаза для обострения слуха. Разговор шел про «всяких маньяков», которые воруют маленьких девочек. Они обсуждали эту тему так взволнованно и в таких подробностях, что Манины глаза и рот округлились до предела.
С тех пор Марию Федоровну стали беспокоить сны про страшного маньяка. Её богатое воображение разрабатывало все новые сюжеты преследований. В поисках надежного укрытия, во сне она облазила окрестности в радиусе пяти детских садов. Маня пыталась убегать от злобного дядьки, но ноги деревенели от страха и всякий раз, когда он вот-вот должен был её схватить, наступал спасительный момент пробуждения.
В саду Сонька сказала, что маньяк делает с девочками то, чем взрослые занимаются постоянно, испытывая «неземной кайф».
О каком таком ранее неведомом ощущении идет речь? В душе у Маньки поселилось любопытство и стало на пару со снами её преследовать. Отличаясь не только чрезмерной любознательностью, но и врожденной сообразительностью Марии Федоровне пришла в голову одна замечательная идея: главное, надо во сне вспомнить, что это сон, а дальше…. И невинное дитя с нетерпением стало ждать сна про маньяка.
Манька улепетывала со всех ног по пустым улицам города от свирепого преследователя. На этот раз, развив немыслимую скорость в результате регулярных занятий бегом, она влетела в густые заросли сирени, чтобы затем просочиться в крохотное окошко подвала, как вдруг её осенило: «Ой, я же сплю!»
И застенчиво улыбаясь, Маня вынырнула из кустов и предстала пред хищным взором маньяка. Она с удовольствием обнаружила в нём сходство с любимым маминым актером, плакат которого висел у Маньки в туалете. Высокий блондин с внешностью Дольфа Лунгрена остолбенел от такого поворота событий, но от своих пристрастий не отказался. Он закинул довольную Маньку на плечо и понес к заброшенному дому.
Увидев возле сарая стол со скамейками, он аккуратно усадил Марию Федоровну на широкую столешницу, развернулся и ушёл.
Манька, в ожидании обещанного кайфа уже представляла в изумлённых глазах Соньки нескрываемую зависть. Однако долгое отсутствие очаровательного блондина стало напрягать и Манька, заподозрив неладное, забеспокоилась.
Голубоглазый насильник так и не вернулся.
Вместо «неземного кайфа» во всей полноте она прочувствовала, что значит «облом» этого самого кайфа. Первый сексуальный опыт Марии Федоровны не увенчался успехом. Тем не менее, неуёмное любопытство и недетская смелость были вознаграждены нескрываемым восхищением в глазах изумленной Соньки, выслушавшей историю о сексуальных похождениях отважной шестилетней подруги.