Каменный век. Пещера площадью метров 10-15. Волосатое человекообразное существо, предположительно мужского пола по бородатой морде лица, сидит возле костра, выжидая еду:
- Ууг. Угунга!
Он бросает взгляд на другое человекообразное существо, предположительно женского пола, судя по заплетённым подмышками волосам (там они наиболее длинные).
- Ща. Унг-гох - она бросает на него суровый взгляд и оскаливает зубы.
- Угунга! Угунга нах! - он теряет терпение и бьёт по плоскому камню, заменяющему стол.
- Гуну-гуну! Скнах!
Она раздражённо бросает ему большое бедро кабана, и он принимается жадно поедать его, довольно лыбясь:
- Ыыыы
Железный век. Огромная пирамида возвышается ступенями над городом. На вершине пирамиды жрец вздымает руки и молится. Двое человекообразных, перешагнувших разницу между обезьяной и человеком, сидят возле костра. Он раскрашен в боевую раскраску. На его лице много шрамов, На шее - ожерелье из зубов зверей:
- Амауки иниай, маи. Нагуни сбог.
Она благосклонно подходит к нему и протягивает ему поднос из чистого золота, на котором лежит кусок обжаренного мяса:
- Амауки диба. Маи сипай.
Он пробует мясо и, немного прожевав его и распробовав, морщится от горечи.
- Маи каюки.
Она испуганно раскрывает глаза и берёт мясо, кусая и показывая, что оно не горькое.
- Не каюки. Маи улиаси!
Но тут подбегают два здоровенных воина и хватают женщину. Они несут её на пирамиду, где жрец приносит женщину в жертву богам.
Дикий запад. По прерии скачет индеец на пятнистой лошади. На его голове много перьев. За спиной лук и стрелы, а в руке топорик-томогавк. Индеец подлетает к своему вигваму и издаёт боевой клич (этим он недалеко ушёл от обезьян-ревунов, но обезьяны ещё не умеют пользоваться томогавком так умело). Из вигвама выбегает индианка (когда её называют индейкой, она обижается и бросается чем под руку попало. Обычно - это каменная скалка или костяной скребок для выделки шкур).
Индианка пафосно восклицает:
- Да славится дух сокола, направивший твою стрелу в цель. Да славится дух медведя, укрепивший твою руку при ударе. Кого ты убил сегодня?
Воин соскакивает с лошади и привязывает её к дереву:
- О, жена моя. Не роняй понапрасну слов, а подай мне табаку, чтобы наполнить мою трубку.
- Где же твой мешочек табака, что ты брал с собой, да не оскудеет рука твоя?
- Там недалеко бледнолицые. стреляли.
- О, сын вонючей гиены! да превратятся слова твои в червей. не будет тебе сёдня ни обеда, ни табака.
- О, жена моя! Тьфу тебе! Пойду к верному другу Могучему Кабану - у него и поем.
Средние века. Люди заметно ушли от первобытного общества, старательно забыв о родстве с обезьянами и начав в связи с этим хорошо одеваться и красиво говорить. К примеру, вместо "а не пойти ли тебе нахер?" они стали говорить "а не пойти ли вам нахер, сэр?" при этом обаятельно улыбаясь и держа руку на пистолете. Два джентльмена в сопровождении своих дам сидят в ресторане. Один в чёрном фраке и с тростью, другой в чёрном фраке и в цилиндре (просто для того, чтобы чем-то выделиться, так как все сидят без цилиндров). Первый поднимает руку в шёлковой перчатке:
- Человек! Голубчик, мы хотели бы сделать заказ.
Подходит официант в белом костюме с полотенцем на полусогнутой руке и с фингалом под глазом:
- Что господа желают заказать? Может меню?
- Нет, тебю чуть позже, голубчик. А сейчас, не был бы ты так любезен принести нам самого лучшего вина и бефстроганов с кровью?
- Мне очень жаль, но бефстроганов только что закончились. Не изволите ли заказать стейк?
Джентльмен в цилиндре закатывает глаза:
- О! Шармаааан! Же не манж па сис жур....
- Николя? - глаза его дамы широко раскрываются.
- О! Я кажется что-то не так сказал. У меня с французским не камфортабль.
- Но это просто инакрочабль - произносит официант, любезно улыбаясь.
- А не пойти ли вам нахер, голубчик? Будьте так любезны, идите уже за стейком. - так же любезно улыбаясь отвечает ему джентльмен в цилиндре.
Революция свершилась. Человек доказал, что он не просто так слез однажды с дерева, а чтобы пойти работать. Рабочий приходит после восьмичасового рабочего дня домой. устало падает на деревянную кровать и блаженно смотрит на портрет Ленина на стене. Входит его жена в простой холщовой одежде и переднике:
- Вась. Ну как?
- Сегодня я сделал две нормы. А завтра сделаю три. Или даже четыре, если на обед не пойду.
- Вась. Не надо тебе так. Ты лучше сходи к соседям: посмотри на себя в зеркало. Так исхудал. Вот бульончика похлебай с сухариками.
- Ничего. Совсем чуть-чуть потерпеть осталось. Вот увидишь, как вскоре заработают все заводы. Поднимутся наши гиганты. И начнётся совершенно иная жизнь.
- Ох, совсем все с ума посходили с этим коммунизмом.
- Клава! Ты тут не разводи эти буржуазные разговоры. А бульончик свой лучше вон отдай голодным. Они не работают. Им силы нужны. А я щас отдохну немного и пойду на вторую работу.
Перестроечное время. Люди постепенно перешли в новую стадию осмысления своего предназначения. Зачем что-то производить, когда можно купить у других? Зачем покупать, если можно стибрить? Зачем куда-то залазить, чтоб стибрить - нужно просто устроиться охранником в магазин. Обычная российская семья. Жена в засаленном цветастом халате, с причёской "колтун на затылке" и в переднике с ромашками, точь в точь такими, как на скатерти с кухонного стола. Муж в трениках и майке "алкашке":
- Жена. Жрать хочу. Заё.. всё. Устал на работе как дикообраз. Начальник, сука, заставил остаться на полчаса и прибрать рабочее место. Тут футбол, бляха муха, а ему порядок захотелось.
- Чё будешь есть? Щи или кашу?
- А кроме щей что-то ещё есть?
- Каша.
- А кроме каши?
- Ну ещё картошку могу сделать со шпротами.
- Ладно. Давай картоху со шпротами и писят, нет - двести грамм водочки.
- Но..
- Никаких "но"! Я устал. Я злой. Давай иди картоху жарь. А у меня тут футбол щас начнётся.
Наше время. Мужчины оправдываются перед обезьянами, что умеют работать на компьютере и играют в "варкрафт", обезьяны в ответ сбивают палкой банан и расслаблено едят его на пальме. при этом они упрямо не обращают внимания на мужика, который предлагает им попробовать обточить палку на станке за два банана. Человек, небритостью похожий на своего дальнего родственника сидит за компьютером и сосредоточенно стучит по клавишам компьютера. Он пишет программу, которая помогла
бы ему писать конспекты, преобразуя голос в печатный текст. Получается плохо, поэтому молодой человек откупоривает третью бутылку с пивом и двумя глотками осушает наполовину. К нему подходит девушка.
- Дэн!
Молодой человек поворачивается к ней и выражение сосредоточенности сменяется огромной радостью:
- Ааа! Превеееед! Кагдил?
- Путьом. Хавать будеш?
- Не хавать, а хаводь! Нахооой! У миня певаз есть. Но если ты сбегаешь за чипсами и ещё певасегом, то будет тебе респегд и пять милеонаф питёраг в зачодку.
- Ну как хочеш. Тебе каких: с беконом, с сыром....
- Хояяяясе! Да пох! На твой вкус. Да! И себе можешь купить.
Он отворачивается от девушки и снова принимается за программу.
Недалёкое будущее. Обезьяноподобное существо с короткими ручками, большой головой и большим животом сидит в кресле. Пол угадывается с трудом лишь по синему цвету штанов с обвисшими коленками, висящими сзади коленок. В руках у существа маленький пультик для переключения между тысячей каналов на громадном голографическом телевизоре. Вокруг снуют мелкие роботы, подметающие крошки от еды, которая валится изо рта существа. Он смотрит по телевизору запись бейсбольного матча 1981 года и орёт от перевозбуждения:
- Ыыыы! Нуууг. Нууууг жеж! Ну йооооо! Пыцдэт, Креведго, убей сибя апстенго.
Рядом сидит его подруга и с отрешённым видом крутит голову глядя на маленький экран с изображением рецепта приготовления щей, где в картинках изображена свёкла и картошка:
- Пыцдээт. Гардожго. Ыыы - она добродушно улыбается. - Йа гардожго!