Студенты медицинского института – армянин, грузин и русский, субботним вечером отправились в ресторан. В былые времена, имея пять рублей, можно было нормально поужинать и выпить, между прочим, грамм двести водки. С червонцем же ты вообще был финансово горд и независим, словно нынешний латыш-эстонец в евросоюзе, и мог заказать своей девушке бутерброд с икрой, шампанское и мороженое.
В общем, отдыхали они, эти три студента, за отдельным столиком, потихонечку выпивали, понемногу закусывали, поглядывали на лиц противоположного пола. Когда заиграли белый танец, к ним подскочили две девицы, по виду работницы с фабрики «Красная нить», цветущие, политически грамотные ткачихи. Они пригласили грузина и русского, армянин остался на месте. Он развалился в кресле, закинул ногу на ногу и, покуривая «мальборо», стал крутить на безымянном пальце фамильный перстень.
Слово за слово, русский разговорился со своей партнёршей, грузин помалкивал в тряпочку. Между прочим, партнёрша спросила русского о его приятелях. Кто, мол, они такие, случайно не иностранцы? Русскому было и скучно, и грустно…накануне он поссорился со своей любимой девушкой, и чтобы как-то встряхнуться, стал плести какую-то чушь про то, что приятели его – нейрохирурги из Италии, приехали в Ленинград на симпозиум по изучению последствий черепно-мозговой травмы, а он – аспирант института имени Поленова – их российский гид. И вообще сегодня он очень устал, поскольку с раннего утра показывал зарубежным гостям город со всеми его достопримечательностями, где они только не были, а сейчас вот зашли поужинать…
Партнёрша выпучила глаза, и, потеряв к русскому всяческий интерес, принялась разглядывать армянина с грузином. Когда наступила музыкальная пауза, русский сел за столик и ввёл приятелей в курс дела. Те оживились.
- Слуший…- спросил грузин, - Как говорят в Италии? С каким акцэнтом?
- Ваймэ! – сказал армянин, - Уж явно не с твоим акцэнтом, Нугзар! Так что ты лучше помалкивай, а разговаривать буду я: дольче бамбино, удинезе-кремонезе, аталанта, интернационале, беля чао! Ну как?
- Превосходно! – сказал русский, поглядывая на соседний столик, за которым симпатичные ткачихи оживлённо обсуждали услышанную от него новость. - Это то, что надо, Сурен! Ты разговариваешь, как настоящий неаполитанский мачо.
- Слава, а что он сказал? – не понял грузин.
- Перечислил названия итальянских футбольных клубов.
- Ва! И я так могу: Гурия Ланчхути, Лари Гегечкори, Торпэдо Кутаиси!
Сурен захихикал, а Славка заметил:
- Не стоит, Нугзар. Лучше уж будь молчуном. Это романтичнее.
- Пачэму?
- Потому что у вас в Палермо всэ так ходят!
Нугзар кончиком ногтя снял белую нитку с рукава кожаного пиджака.
- Палэрмо?
- Это в Сицилии, биджё, не слыхал?- снова захихикал Сурен и поправил на шее цепь из жёлтого металла.
- Всэх зарэжу! - Нугзар схватил столовый нож и наколол на него кусок хлеба.
Девицы едва дождались следующего танца. Оркестр не успел ещё толком грянуть про то, что: «У нас молодых впереди года, и дней золотых много для труда!», как Сурен и Нугзар были сметены со своих мест двумя особо бойкими барышнями, а к Славке, похоже, окончательно утратился всяческий интерес. Ему даже стало обидно.
«В конце концов, и я мог выдать себя за итальянца. Откуда-нибудь с севера…скажем, из Милана…мой папа – преуспевающий бизнесмен, а мама… кто же у меня мама? Ах, да! Мама служит концертмейстером в театре «Ла Скала» …Затем Славка посмотрел на свои скороходовские штиблеты и вздохнул. «Хотя вряд ли… Какой, на фиг, папа-бизнесмен?! Да и денежки уже тютю…всему есть предел, сколько же можно пить за чужой счёт…»
Славка посидел-посидел, опрокинул рюмку, закусил столичным салатом. Затем выкурил сигарету из суреновой пачки и отправился в гардероб, по дороге ловя себя на мысли, что внимательно слушает дурацкую песню о том, как «наши руки не для скуки, для любви сердца, для любви сердца, у которой нет ко-он-он- ца-а!»
Утром позвонил Нугзар.
- Слуший, брат, выручай! Мы толко из милиции. Лиговский-шмыговский…кафе «уголок» знаешь?!
Нугзара перебил Сурен:
- Да не «уголок», а «уголёк»! Прямо за углом…ай-яй-яй! Надо 100 рублей, вайме-е…а где их брать?!
- А я-то откуда возьму?
- Займи у кого-нибудь…может, у мамы? Через три дня отдадим.
- И что я ей скажу?
- Скажи, что у Нугзарчика бабушка заболела…
- Слущий, думай, что говоришь, э-э?!
В трубке что-то шипело, гудело и ухало.
- Слава, генацвале, у Сурена калцо забрали и цеп! В милиции сказали, что своровал. Слуший, какой своровал?! Это он у Акопа калцо взял, а цеп брат двоюрОдный дал…
- Пока штраф не заплатим, сказали, не отдадут! Ай-яй-яй…
«Всё правильно, маме-концертмейстеру папа-бизнесмен как раз только вчера получку принёс. Мама, правда, всё переживала, что денег маловато…»
Через час Славка был на Лиговке. Сурен и Нугзар заплатили штраф, им вернули цепочку и перстень. Из милиции вышли беззлобно переругиваясь.
- Говорил я, что к тебе надо ехать, а он: «обчежитие, обчежитие…»
- Какой ко мне, слуший?! Квартирный хозяйка последний раз говорила, чтобы не было никаких баб!
- Сначала всё нормально было. Приехали в это обчежитие, достали вино, фрукты…
- Бутылку портвейна и три мандарина…
- Выпиваем, туда-сюда…танцы-шманцы, да? Ткачихи про Италию расспрашивают…я конечно, про Везувий им рассказал, затем про собор святого Петра Первого…
- Слуший, какого Петра Первого, э?! Ты им про Вэнэцию врал, что по улицам там одни шлупки едут…и эти, гандоны…
- Гондолы, вайме…
- А дальше? – спросил Славка.
- А дальше припёрлись какие-то мужики. Какие, говорят, это итальянцы? Грузины с рынка! Вайме…Нугзар орёт: «Орёл с говном нэ разговаривает, грузин на рынке нэ торгует! Там живут одни азербайджанцы!»
- А те отвечают, для нас одна хрень, потому что все вы только и делаете, что наших девок трахаете!
- Слуший, настоящие ткачи! Я их маму……Заррэжу!
- И что?
- Что-что… комендант прибежал, мат-перемат, ай-яй-яй… этот коменданту поджопника дал. Такое началось…бокс-барба, разные ху..ни, потом милиция!
Сурен схватился за грудь, затем пощупал пульс и промокнул носовым платком выступившие на лбу капли.
- В общем, не целованные, так и ушли?
- Какой поцелованный, слуший? Я говорю, зачем это делаешь? Милиция-шмилиция… Может, я на нём жениться хочу?!
- Это на ком, на коменданте?! – не понял Славка.
- На нём, на этом, на ткачихе…
- Зря.
- Сам знаю, что зря. Слуший, руки заломали, пиджак порвали. Я пиджак и джинсы у Гоги брал, что я ему теперь объясню?
- Скажешь, что заступался за честь девушки.
- Какого девушки, слуший?! – от волнения Нугзар стал путать русские и грузинские ругательства, затем распахнул пальто.
- Вот, посмотри, э?
На пиджаке отсутствовал правый рукав, виднелось одно волосатое предплечье и татуировка с перекрещенными артиллерийскими орудиями и надписью «ГСВГ».
Некоторое время шли молча. Затем Сурен сказал:
- Ты, Славик, во всём и виноват. Зачем это всё придумал?! Итальянцы, итальянцы… А сам ушёл, вайме!
- Больше не буду.
Зашли в метро. Роясь в карманах, долго искали мелочь. Затем опустили пятаки в щель автоматов и поехали вниз по эскалатору. Возле перехода с Площади Восстания на Маяковскую разошлись в разные стороны.
- Ну, пока. Деньги через неделю отдадим.
- Слуший, на лэкции не забудь меня завтра отметить…
- Сам не забудь…