Мужичок.
Мои-то постарше будут, а у сестры ребенку два месяца, как год исполнился.
- Приводи. Разберёмся. Всё вместе веселее. - Сестре на конкурс готовиться надо. Бумагопластика дело тонкое и хрупкое, а тут ладошки-крабики малыша партизанят по всюду. Только поспевай. До чего доберётся, то, считай, для искусства навеки потеряно. А как заругаешь? Смотрят серьёзно в ответ кристальные голубенькие глазки, внимают, а ручки опять за своё. “Мама, понимаю, но так - мужчина я! Исследователь!”
- Ну, так собирайся. Ждут нас.
С мороза щечки у племянника румяными яблочками рдеют. Снимаем с малыша одежду зимнюю. Крепыш сердито на нас поглядывает, не нравится ему это дело: раздеваться-одеваться. “Как не поймёте?” Рядом сын мой крутится, братика разглядывает, и племянник про нас, тёток, забыл. Вот и на свободе. Иди, исследуй местность.
Потопал. Где остановится, стеночку ладошкой погладит. Проверяет, насколько хорошо обои приклеены. Где кулачком постучит, на крепость материал помнёт, пощупает. Ладно, вроде нормально всё. Одобрил. Но пальчиком мне на неисправность строго указал, где бумажный кусочек от стены отвернулся. Видишь, рвётся как? Будь сделано, исправим.
Торжественной процессией во главе малыша заходим в детскую. Вот так картина! Доча игрушки в одну кучу сгребла, что могла в ручки захватила. Стоит, блестит на нас карими бусинками:
- Он все мои игрушки сейчас обслюнявит! - начинает с обвинительной речи. Ага. Отпустит доча ручки, как же. Ещё крепче игрушки к себе прижала. И сынуля хитрые стрелы на верхний ярус кровати кидает. Видимо, там он запасы своих машинок и солдатиков сделал.
- Тогда мы своими игрушками играться будем. - достаю полный пакет со старыми, забытыми детьми неликвидами. Хотела на дачу весной увезти, сохранила. Дети в лице тот час меняются, быстро уточняют:
- А он с нами делиться будет?
- Конечно, будет – успокаиваю маленьких собственников и игрушки шумно падают на пол. Малыш словно ждал. Отпустил маму и поспешил к игрушкам. Обмен состоялся. Минуты не прошло, как все детские тревоги забылись. Начинается настоящая игра. Сестра незаметно в коридор, дверь хлоп. Всё. Можно мучаться страхами, что ребенок включит пронзительную воздушную тревогу.
Минут десять шла тщательнейшая инвентаризация игрушек, как с одной, так и с другой стороны.
- Мама! - радостно восклицает дочь:
- У нас тоже была такая игрушка! И такая! - сын хмуро на меня посматривает. Догадался, почему игрушки такие знакомые. Зато повод отказаться в разоружении.
Из конструктора растут домики и гаражи, просыпаются мышки, зверятки и любимейший котенок-серунок. Серунок – оно, конечно, странно. То ли от неприметной полосатой расцветки, то ли от кишечных расстройств. Дочке виднее.
Сижу, радуюсь. Дети не ссорятся, мирная жизнь на планете. И тут, как позвали. Обернулся племянник, глазки погрустнели, щечки повисли, губки задрожали. Где мама? Эх, понеслось.
Бежим, он пошатываясь, неумело, но в темпе, и я, кочерёжкой, руки в стороны раскинула. Ой, не упади, ой, не ударься. Бум в дверь. Заперта, зараза. На Ы-Ы-Ы-Ы никакого внимания, не отворяется, хоть ты расшибись тут.
Племянник на меня обиженно смотрит. “Не подходи, тётка! Я с тобой в контре. Где, мамка моя?”
На корточки присела я, к стеночке облокотилась. Разве с мужчинами сюсюкают?
Нормальным тихим голосом начинаю рассказывать мальчику:
- Дела такие, мужик. Мамка твоя к конкурсу готовится. Ей к завтрашнему утру обязательно надо работу до ума довести. Ножницы штука опасная и непредсказуемая бывает. Мама тебе не доверяет с ними дружбу водить. А бумага, та хлипкая. Ту, наоборот, ты побороть легко сумеешь, да секрета своего бумага может и не выдать. С этим волшебством тебе самому разобраться сложно. Лучше помощи у игрушек попросить, и у братишки с сестрёнкой. Они научат. Помогут быстрее мир понять. А мама, мама она навсегда твоя. Придёт, никуда не денется. Ты ж её мужичок наиглавнейший, после папы. Куда мама без вас. Придёт.
Мужичок голову набок склонил, к каждому слову моему прислушивается. На своём языке мне отвечает что-то. Мамке и мне за хитрость выговаривает. На порожек присел. Разговор повёл.
Полчаса мы точно сидели. Хорошо так, за жизнь поговорили. Я его послушаю, он меня. Что только не обсуждали. А как на душе у обоих полегчало, поднялись, за руки взялись и пошли к людям.
В процессе игры забылся мужичок. Хохочет, бегает, шарики кидает. “Ынь!” Весело детям, радостно, озорно. Шутя и покушали, а что мимо рта летело, так это для смеха. Хороший день был, славный.