Бабушка и дедушка очень любили Сашеньку.
После развода родителей дед, как мог, старался заменить ему отца. К тому же дед наконец-то, в 75 лет, вышел на пенсию, и повседневные заботы о внуке помогли ему заполнить образовавшуюся пустоту. Они очень сдружились.
Мама работала, свободного времени у нее было мало, и Саша все дни проводил у бабушки с дедушкой. Сашенька души в них не чаял. Он чувствовал, как его бесконечно любят, балуют, заботятся: зимой дед заливал хоккейную коробку для дворовой команды, летом – ходил с ним на речку и учил плавать, в саду вместе с внуком строил шалаш и мастерил удочки. Бабушка по первой его просьбе пекла блины и шила шорты.
Ему покупали все, что надо мальчишке – велосипед, клюшку, коньки. И никогда не ругали. Даже, когда он втихаря разрезал бабушкин сапог и из голенища сделал себе щитки (он был вратарем), бабушка его не ругала, а только велела ему самому отнести сапоги к сапожнику и три дня мыть за всеми посуду.
Дедушка умер, когда Саша учился в десятом классе. Тяжело пережив первую утрату и бабушкин переезд из родного двора в безликую пятиэтажку, он понял, что детство, такое счастливое, наполненное бесконечной любовью и добротой, кончилось.
Бабушка в честь окончания школы купила ему кассетный магнитофон:
-Внучек, я больше не смогу тебе делать дорогие подарки, пенсия у меня маленькая, так что пусть эта «музыка» будет тебе памятью о нас с дедом.
-Бабушка, я тебя обожаю!!
Вот это был подарок! Саша даже начал делать зарядку по утрам – он открывал окно, ставил магнитофон на подоконник и отжимался под музыку. Он таскал его по всей квартире – на балкон, на кухню, в ванную. Даже когда ходил к бабушке, брал магнитофон с собой.
Бабушку он не забывал. Выполнял по дому мужские дела, помогал в саду. А она встречала его то домашними пельменями, то картошкой с мясом. А когда спустя несколько лет ей уже стало трудно печь пироги, она делала ему в духовке топленое молоко с коричневыми пенками, которое он любил с детства. И неизменно по старой привычке совала ему то трешницу, то пятерку:
-Бери, сынок, в кино сходишь, девушку мороженым угостишь.
Она стала совсем дряхлой и уже никуда не выходила из дома. Саша с матерью навещали ее, садились за круглый стол, стоящий около накрытого кружевной салфеткой телевизора, и бабушка в который раз рассказывала им о своей молодости, о войне, о Сашином детстве.
Через несколько лет она тихо умерла. На поминках Саша сидел за одним столом с бабушкиной соседкой.
- Такая она была милая, скромная. У подъезда никогда не сидела, не сплетничала, всё книжки читала, пока глаза видели, раз уж телевизор не смотрела.
-А почему она телевизор не смотрела? – спросил Саша, чтобы поддержать разговор.
-Так он сломан был у нее уже несколько лет. Ты разве не знал?
У Саши сжалось сердце. Он представил себе, как бабушка сидит одна в тишине. Смотрит в окно, ждет дочь с внуком, готовится к их приходу: слабыми уже руками протирает пыль, поправляет салфетку на неработающем телевизоре, ставит в духовку молоко. Или просто пьет чай и вспоминает свою жизнь.
К боли утраты примешалось еще какое-то горькое чувство. Почему она не сказала, что у нее сломался телевизор? Не хотела их затруднять? Или боялась, что ей откажут? Боялась разочароваться в дочери и внуке?
Конечно, телевизор – не кусок колбасы. Чтобы его купить, пришлось бы от чего-то отказаться. От чего? От запланированной на лето первой в жизни поездки к морю? От денег, которые стал копить на мотоцикл?
Саша пытался сказать себе: «Не надо сейчас думать об этом, уже ничего не исправишь, и телевизор бабушке уже не нужен». Но как уйти от этих подленьких, мелких мыслишек: «Бабушка… Она старенькая, уже все повидала, да и жить-то ей осталось уже недолго… А я молод, мне нужна насыщенная, яркая жизнь». На душе было тревожно, неуютно. «Как бы я поступил, если бы знал? Как?»
Саша беспокойно ворочался на кровати.
Ночью ему приснился сон: бабушка жива, а он продает свой любимый старенький кассетник и покупает ей телевизор.
Утром он проснулся спокойный и уверенный в себе. Он знал, как бы он поступил.