Страна, в которой много турков.
Стало уже рутиной – чемодан в последнюю минуту, куча ни разу не одеванного хлама вместо остро необходимых вещей типа иголки с ниткой или, например, соли.
Быстрая регистрация, перекошенное лицо сотрудника безопасности, разглядывающего мою фляжку с коньяком «птичка небесная вечная странница», все более хамеющие руки обыскивающего тебя «секуритая»: их приборчики становятся все меньше и все проворнее! Остается только молиться аллаху, что никакому террористу не придет в голову пронести взрывчатку в заднем проходе…
Лично я ненавижу террористов: с алкоголем мы уже практически расстались, а если перед посадкой мне будут совать пальцы в зад- я летать перестану!
Обнаружив, что лечу не привычным эйр берлин а компанией с претенциозным названием «Флай»* я сразу почуял неладное! Большие нессиметричные медведи канареечного цвета, намалеванные на турбинах тридцатилетнего боинга, позволили в душу вкрасться сомнениям.
Персонал с абсолютно выбеленными черными волосами (как оно у них теперь все чешется!) ни по-каковски кроме своего собственного не говорил, журнальчиков на входе не раздавал.
Я то было обрадовался: у меня все что хорошо начинается обычно плохо заканчивается и наоборот. Кресло мое хоть и было у окна, но прямо над крылом, у турбины, у запасного выхода, к тому же оказалось сломаным больше чем у других.Спинки кресел не наклонялись (!),отчего все пассажиры три часа просидели в позе дисциплинированных зайчиков. У мoего же былa еще и седушка сломана, так что самая массивная часть моего тела весь полет соскальзывала в проход, а потом болела еще часа три блин. А 230 называется эта крылатая телега без стыда и совести и маленького телевизорика с каким-нибудь чарльзом какого-нибудь чаплина. Кондиционер работал так хреново, что дышать было нечем и на стенах конденсировались капли, стекали по желобкам в сторону запасного выхода и выстреливались мне в нюх дребезжащей его обшивкой… Если бы мне не дали два раза вкусненького томатного сока с перчиком, а сэндвич оказался бы чуть-чуть более резиновым, я бы назвал этот полет незабываемо плохим. Хотя нет! Плохим был кофе. А полет – вполне терпимым.
Прямо с паспортного контроля, двигаясь по стрелочкам, я попал в объятья устроителя, который безо всякой задержки на отличном автобусе доставил меня в отель.
Тяжко однако мне показалось проходить чек-ин в десять, улетать в двенадцать, приехать в отель в пять. Спал какими-то мультипликационными отрывками.
Комната не понравилась: первый этаж, балкон выходит прямо в окна столовки… А потом подумал: пофиг. Куда хуже было бы, если бы под балконом лежали жирные дяди и их ляди, курили и орали, а их позабытые дети долбились бы мне в дверь каждые десять минут с просьбой достать с балкона залетевший мячик.
Промаявшись до завтрака, который не удивил и не обрадовал своим бессвинским наполнением и маргаринистым маслом, я стал маяться до обеда. В телевизоре обнаружилась русская программа и я, периодически просыпаясь, с удивлением рассматривал людей в сарафанах и с гармошками.
В этот день был «коктейль» с устроителем поездки. Халявное пойло оказалось не только безалкогольным, но и порошковым. Полученная информация лишь недолго казалась ценной.
Идти на пляж было поздно, спать – глупо. Часа через три я решил, что спать все-таки глупее и пошел к морю.
Идти к нему было метров двести по дорожке, густо посыпаной козьим горошком и овитой ветками апельсиновых деревьев. Ноябрь. Время соплей в носу и плесени по углам – а у них плюс тридцать два и апельсины вот-вот дозреют…
Место, где я провел свой ноябрь, называется "Сиде" - старинное, но обедневшее и опустевшее древнеримское село сплошь набитое артефактами.
Первые наблюдения Турции вызвали чувство ностальгии. Я правда не понял точно по какой стране – по России или по Германии? Дикие, глиной мазаные ларьки с рукописными плакатами, запыленные годами сувениры, мусор везде, разор.
Пришлось долго идти вдоль моря: не везде можно просто так бросить рюкзачок на песочек и раздеться до трусиков… Но море оказалось выше всяких похвал! В абсолютно чистой и прозрачной воде – невероятное количество рыбы. Мне довелось видеть даже целый косяк, прошедший прямо под моим белым торсом… Эдакие щукоподобные рыбки, с полкилограммчика каждая…
Я запросто достал со дна маленькую морскую звезду, заплыв чуть дальше – уже с маской и трубкой – достал раковину. Мне всегда жалко убивать моллюсков, но тут уж я было совсем решился – но когда из раковины на длинных антеннках высунулись два невероятно печальных черных глаза – я отдал ему обратно его дом…
Ура, кажется пригодятся ласты! Кто бы мог подумать!
Представитель устроителя, кстати, прекрасно говорил по немецки, отлично выглядел и был неглупым. Рассказал довольно много приятненького, а именно: один исторический город в километре от отеля, другой – в семи. И то и другое – замечательно для нордического палкоходителя, к каковым я себя с недавнего времени причисляю…
Вечером таки пошел в город. Хотелось кушать и выпить.
Вместо этого набрел на какой-то блин древний колизей и какие-то храмовые остатки. Причем все это лежит так себе просто на земле и люди, запинаясь в уличной темноте о тысячелетние камни, матюкают неизвестного, но искуссного резчика по камню…
Магазины – ужас в квадрате. Ларьки. На каждый ларек три-четыре агрессивных турка. Цены устанавливаются для каждого индивидуально. За какую-то паршивую кожаную сумочку от PRADA из эксклюзивной коллекции видимо, будущего года, турок запросил аж 110 ойро, в то время как его сосед был согласен отдать точно такую же от "Дольче и Габанна" всего за семьдесят.
Я же лично все больше склоняюсь к Версаче. Золотые надписи там хотя и ссыпаются, если шевелить, но стоит всего тридцатку. Ну да, после смерти Версаче следить за качеством стало некому и лишь знаменитые турецкие кожемяки наращивают свое мастерство стремительно. Их кроссовки Найк и Адидас по дизайну и стилистическому решению намного превосходят свои жалкие прототипы, а качество имеют “такой отлычни”, что говорить не приходится, а приходится бежать что есть силы, а то поймают. Если представить себе толкучку начала перестройки и вынуть из ее продавцов весь страх божий, а энергию и торговый азарт умножить на сто,– вам представится то, что я увидел второго ноября две тысячи восьмого года от рождества Христова…
Город Сиде – находится вовсе не на черном море, как мне бы этого хотелось, а наоборот, на адриатическом. Корабли там постоят и ложаться на курс, а потом возвращаются сквозь непогоды…
Попытка позвонить домой окончилась провалом – типичные коды выхода на межгород не срабатывали и лишь потом я узнал, что позвонить из комнаты в общем никуда нельзя, кроме разве что знакомому кожемяке с соседнего рынка, которому обещали привезти цистерну духов Шанель, которые он мне может уступить по пятерке за литр… Нафига телефон – не понятно. Кажется, в проспекте обещали прямой провод на родину?
Первые попытки купить телефонную карточку окончились провалом – предлагались лишь карточки с лимитом, который выговорить и за год не получится, а стоили они столько, что скучать по дому сразу переставалось. Потом оказалось, что легкая скептическая улыбка способна уменьшить объявляемую негоциантом цену в пять-шесть раз.
Представитель устроителя разяснил, что город Сиде раньше был пиратским городом, им же и остается, только вот деревянных ног и одноглазости нынешние пираты больше не носят…
Солнце палило нещадно. Всякое отсутствие ветра делало существование моего тела, возраст которого перевалил за тридцать, а вес за сто, - практически невыносимым. Попытки пройти боковыми улочками, в надежде хоть как-то укрыться от его палящего счастья заканчивались печальным галопом прочь: в узких улицах торговцы буквально перегораживали дорогу, в то время как другие два за разные руки утягивали меня в разные лавки…
После часа боев, дежурная вежливая фраза на немецком языке, выражающая отказ, вытеснилась фразой на русском, отсылающей настырных зазывал в конретное место.
Вина или даже пива я так и не купил: цены просто немыслимо огромны! За самую скверную бутылочку просят никак не меньше 12 их смешных лир, в то время как за ойро дают от силы 1,9
Покупать бурду втрое дороже чем ординарное Бордо или Мерло дома я просто не мог!
В маленькой лавочке на отшибе я приобрел таки литруху пива всего то за три псят. Большие батоны хлеба стоят зато всего 75 их копеечек… Еще есть конфетки, печеньица. В основном: лежалые, просроченные, гадкие на вкус вещи.
Дорога, по которой я шел из Сиде в отель, почти сразу стала обрамляться разнообразнейшими развалинами. Забавным кажется то, что эти все колонны и прочие гранитные элементы находятся не в привычной для археологии яме, а просто валяются тут и там вдоль асфальтовых дорог. Причем дороги эти во многих местах довольно бесцеремонно их пересекают. В глинобитном строении пляжных заведений эти элементы просматриваются также без особого труда.
Ужин порадовал: супчик был великолепен. Очень много овощей, говяжьи фрикадельки разного вида в соусе и чем-то залитая картоха. Фрукты представлены жидковато, зато салаты были действительно превосходны. На сладкое – несколько видов желе и пудингов и забавные смешные тортики. Один показался мне особенно замечательным и оригинальным, пока я не догадался, что в белый крем просто вмешали шоколадные кукурузные хлопья.
После ужина я ушел спать. Включил телевизор тихонечко, кондиционер – тихонечко, сдвинул вместе две кровати и уснул поперек, раскидав предварительно по комнате все свои вещи.
Я прекрасно выспался – до самого завтрака, который был не точной копией вчерашнего, что порадовало меня еще раз. На колбасках запекали сыр, выставили третий сорт оливок а кроме дыньки давали еще персиков и яблоков с мандаринками. Нарубался я изрядно и радуясь не слишком жаркому дню прямо из ресторана пошел в море.
Уж и не помню когда, в каком месте было море таким спокойным и таким чистым, чтобы можно было, отплыв от берега на километр, все еще видеть дно через стекло маски. Плотность воды такова, что держишься на поверхности без особых усилий.
Несколько попыток найти пустую ракушку закончились так же: два безумно печальных глаза на антеннках, высунувшихся из ракушки заставляли меня немедленно вернуть добычу в море. Так, по мелочи: несколько морских звезд, да пустые моллюскины ракушки.
Ласты придавали мне скорость настолько высокую, что я без труда отплывал от берега более километра и мог нырять метров на пять. Увидев камбалообразную рыбину, лежавшую на дне типа мертвая, я хотел было ее «шугнуть», но она сделала это самостоятельно, едва завидев тень гигантского тюленя в ластах, внезапно направившегося в ее сторону. Следующим живым приключением стал огромный краб. Вступив в единоборство с моей ластой, он растопырил клешни в стороны, отчего стал чуть ли ни метр в ширину, он проявлял чудеса подводного ориентирования, двигаясь бочком по невычислимой траектории. Бились мы долго.
Если бы краб владел стратегической информацией о том, что я то его боюсь намного больше, чем он меня – возможно его тактика была бы иной.
Я пытался гнать его к берегу, чтобы мучить на мелкоте, а он стремился уйти в омут. В конце концов, когда я вынырнул в очередной раз помыть маску – он смылся. Боком.
Решив, что для одного дня морских приключений больше чем достаточно, я тут же увидел на дне брошеный якорь! Самый что ни наесть настоящий морской якорь с куском самой настоящей якорной цепи! К цепи был привязан канат, который через несколько метров просто заканчивался несерьезной метелочкой, в которой жили мелкие морские гаденыши…
Странно, подумал я. Вещь ведь, денег стоит… Может сказать кому? Или того лучше – продать?
Плавая, я очень сильно забирал вправо, поэтому к месту моего лежбища я возвращался по пляжу. Пройти мимо ларька, чьи стены построены из ящиков, набитых апельсинами и гранатами, которые тут же проворные мужики превращают в сок – было просто невозможно.
Пьешь его и чувствуешь как витаминами наполняется замученное жареной картохой творческое самолюбие…
Я нашел на дне маску. Причем вид был совершенно как в мультике: маска, а возле нее полосатая рыбка. Маска хорошая, силиконовая, с полуавтоматическими фиксаторами. Однако года два она наверняка пролежала на дне: мелкая морская сволочь уже посвивала в ней нереспектабельные жилища, так что если бы не резинка, торчащая из песка, - ее не нашел бы и я.
Чередуя часовые заплывы с часовыми залежами на песке я прекрасно провел время…
День на третий я решился на "Одесса-трип". В смысле полет того «орла», который в восьмидесятых и даже девяностых, в трусах и тельняшке мог пройти километров тридцать по волшебному песочку Одессы… Целью тех «полетов» были, естественно, сиськи. Сиськи, которых тогда показывалось мало, но зато почти все, что показывались, были красивыми. Обнаружив местечко, где таковое имеется, я кидал рюкзачок на песочек и – в море, в море, в море бултыхаться. Процесс высыхания сопровождался внимательным разглядыванием всех сиськиных подробностей, а когда они переставали нравиться, я шел дальше. С седьмой по шестнадцатую станцию Большого Фонтана, по пути- пирожки, креветки, бильярд… А потом обратно, к вечеру, к большому котлу тушеных овощей с ребрышками, да к охлажденной до слезы водочке. Сядешь снаружи, где цикады, - рюмочку – хлоп: мать честная! А звезды то какие! Какие звезды!
И так –каждый день, каждый день,каждый день... Ах, Одесса!
Естественно желание человека счастье повторить. Ну, ребрышек в конце пути, равно как и водочки, меня не ожидало, а то, что тут бабушки показывают вместо сисек кроме ужаса перед старостью никаких чувств не вызывает. Однако необозримая длина песочного пляжа делала мой турецкий поход в чем-то очень похожим на старое, доброе, одесское.
Солнце немножко смилостивилось, по сравнению со вчерашним. Кстати, несмотря на все предосторожности я все-таки частично обгорел. Купаться было по-прежнему очень приятно: кристально чистая вода, замечательное дно, морские птицы и звери. Проплыв пару километров, я быстро бежал в душ – соленость здешней воды превращала каждую царапину в нарыв – а потом, натянув рубаху на мокрые плечи, просто шел дальше.
Получалось неплохо, хотя отдыхи становились все более частыми.В полдень, когда от солнца нужно прятаться – я пережил в маленькой турецкой забегаловке прямо на пляже – здесь мне дали их знаменитый кофе «мокко» с совершенно необычным, но вполне приятным вкусом. Завершил мой шикарный обед – гигантский стакан свежевыжатого гранатового сока. Ничего более приятного я не пил уже много лет.
Морское дно изменялось вместе с изменением ландшафта и теперь, плавая в маске и трубке, я почти задевал животом коралловые – или какие они там – колонии. Большие камни белого цвета на дне наводили на мысль о том, что и под водой имеется что посмотреть. Удалось наконец-то найти ракушку, покинутую своим обитателем. Еще я нашел под водой чайник. Настоящий, можно сказать, совершенно классический чайник. Трогать не стал, проплыл мимо равнодушной субмариной.
Часа через три пути я подумал, что, в общем то, я в неплохой физической форме, раз чувствую лишь некоторую усталость и хочу разве что только чуть-чуть полежать…
С этой мыслью я упал на песок я почти сразу же уснул. Проснувшись от дикой боли в ногах, я подумал ,что надо бы уже возвращаться домой, если получится…
По дороге в отель я понимал, что мне уже не восемнадцать и даже не тридцать шесть и что подобные вылазки стали для меня не только очень тяжелы, но может быть и смертельно опасными: всю обратную дорогу сердчишко тумкало, как будто от тоски по Родине, ноги опухли и потеряли всякую чувствительность.
Другая моя вылазка состоялась по принципу «Мальорки» то есть по берегу, но на дальность. Почему-то я решил, что именно в той стороне можно увидеть черепах и затонувший город? Вместо этого я почти сразу же попал в очередные руины-развалины какого-то не менне древнего, чем все остальные, части дворца. С немалым удовольствием побродил между стен и башен, полюбовался в очередной раз мастерством резчиков по камню, которым удавались очень замысловатые рисунки и барельефы.
Между руин шмыгали непродающие турки: собирали что-то интересненькое с земли и рубали редкую кустообразную растительность: будут топить печку или пустят их на бусики?
В следующий день я вступил в режиме экономии энергии: едва расцарапав глазки к завтраку, непосредственно после него я залег на пляже в позе расслабленного моллюска.
Сделав три обязательных заплыва с обязательной просушкой я рванул «в город» по имени Манавгат, на между прочим, рынок, который как и чай, называется тут совершенно по-русски: базар.
Я не знаю почему, но у них есть всегда как минимум два перевода любого слова на турецкий. Так вот второй – «Пазар», показался мне более правильным.
Маленькое маршрутное такси за невероятно малые деньги привезло меня в довольно крупный город Манавгат. В одну сторону от него был "Пазар" – в другую знаменитый водопад. Речка, протекающая по городу называется Манавгатер, что, в общем, понятно. Базар начался неожиданно, прямо на улице. Постепенно эта улица уперлась в нечто похожее на крытый рынок, - там продавалась еда, в основном – орехи. Мяса я не нашел вообще, а рыба была представлена несколькими лотками. Все прочие улицы это тоже был рынок. Ассортимент удивительно одинаковый: плохие кожаные и просто плохие сумки от той же Прады, кепки, майки, бусики. Продавцы ведут себя несколько менее агрессивно, но если ты - не дай Бог - чем-то заинтересовался, живым тебе уже не выйти. Цены сторговываются в три-четыре раза, а уж за половину купить вообще не проблема. А может и наоборот – проблема. Просит тридцать ты предлагаешь пять, а потом приходится за пять покупать (сам же сказал!). Вот и набрал, что еле доперся. С рынка меня отпустили с килограммом семечек за 1,50, килограммом винограда за 50 центов и кожаной кепкой всего за 6 ойро при стартовой цене 18. Еще набрал восточных сладостей, которые почти сразу же есть не стал. А вот семечки, те – наоборот, вкусненькие. Видя, как я волоку этот пакет, торговцы просили у меня чуть-чуть и я их всех угощал, угощал.
Может быть так и надо продавать, но мне, честно говоря, в результате постоянного ощущения себя жертвой – а точнее – дичью, окруженную охотниками, - совершенно отпало всякое желание хоть в какой-нибудь ларек зайти – заглянуть. Бегу мимо как ошпареный…
Произошло со мной на рынке восточном и совершенно замечательное, можно сказать даже волшебное событие: между двумя тесными рядами, по которым еще теснее шныряли зазывалы, я совершенно спокойно нашел на асфальте ТРИДЦАТЬ ойро! Двадцаточка такая и десяточка к ней… Долго не мог поверить в свое счастье, поэтому сразу разменял его в ближайшей точке и закупил в магазине с ценниками (единственно найденый, на самой окраине города) пива, которое хоть и было уже доступнее, все равно стоило больше чем втрое, как впрочем и вино, от которого мне видимо здесь придется отвыкать.
Город Манавгат произвел приятное впечатление: на улицах много сосредоточенных школьников в разнообразных формах. У девочек это клетчатые юбки, белые рубашки и галстуки. Галстуки они носят недозатянутыми, отчего приобретают вид уцененных японок. Однако на общем фоне смотрятся все равно здоровско.
После пяти дней блаженства в меня выстрелили адвокаты из мобильного телефона и все утро и весь день следующего дня был вставлен в образовавшиеся пробоины. Однако кусочек ухватить удалось, да еще как! Заплывая в очередной раз «на дальность» я увидел плывущую у самого дна огромную черепаху! Черепаха плыла совершенно равнодушно, была огромной, но не шибко цветной. Проводив ее чуть-чуть я обрадованный, отстал. Еще видел камбалу но с крыльями, двумя глазами, и крысьим хвостом. Эта рыба меня тоже ничуть не испугалась, за что я и назвал ее «скат». Два краба показывали мне клешнями какие они большие, а днем я прошелся «с палочками» в направлении маленького пригорода под названием Куйокой, кажется… Ничего себе направленьице. Много шикарных отелей за забором, с охраной. Почти вся улица состоит из все тех же ларьков и ларечков, мимо которых я шел особенно спортивно. Выполнить норматив – час туда и час обратно – все же не удалось: город кончился уже через пятьдесят минут, а еще через десять опустел и погас. Темень спустилась такая, что я изрядно прибавил ходу. Минут через двадцать я с удивлением обнаружил, что за мной постоянно идет невысокого роста мужичок, по внешности – турок. Я остановился «поправить шнурок» – он остановился позвонить. Я перешел на другую сторону посмотреть витрину – его неожиданно заинтересовало меню ресторана на той же стороне. Вернувшись на прежний путь – там же обнаружил и спутника своего. Так как вторую половину пути мне предстояло проделать практически «по звездам» и мимо кустов, мне почему-то стало не очень весело. Я сделал вид, что звоню в полицию. Спутника моего это не очень удивило и тактику его не изменило. Вспомнив, что где-то на этой улице находится «жандарма» - отделение местной полиции – я ломанулся в его направлении и – вдруг мой спутник, совершенно спокойно проследовав между двумя охранниками с автоматами скрылся в недрах этого учреждения…
Шизофренией это точно не было, так что остается два варианта: он хотел меня потрогать за вымя, но увидев что я его просек и веду себя беспокойно вплоть до ментов, - таким вот оригинальным способом решил избежать проблем. А может быть он – личнось в штатском, как раз и призванная следить и оберегать заплутавших туристов от всевозможных «случайностей»
Так или иначе, воспользовавшись его отсутствием, я ломанулся хорошей трусцой. Я должен был выиграть время: по этой улице ходили маршрутки и, появись мой спутник снова – я поднял бы руку и – вжик. Однако скорость я развил такую хорошую, что уже через десять минут доскочил до своего «угла». Уф. Больше не буду гулять один…
Вечером я опять обожрался сладкого до стыдного. Поводом для обжорства стал обещаный вечером танец живота со змеей.
И действительно- прямо в центре столовки между холодильником с фантой и бадьями со сладкой жидкостью скоро затанцевал длинноволосый голубей в женской одежде. Танцевал очень красиво и очень женственно. Мне вроде и нравилось, а вроде и не очень. Сидел может быть очень близко?
Желтого питона – элемента танца голубея, я гладить не стал. Появившуюся вскоре танцовщицу- женщину я вообще проигнорировал чувствами, хотя придраться ни к костюму ни к качеству исполнения было невозможно: первый класс. Чтобы своими зевками не укрепить своих соседей в мысле о моей пидорастости, я предпочел удалиться.
В номере я включил русское телевидение. Послушав обращение Медведева к народу, захотелось позвонить какому-нибудь адвокату...
На том относительно чистом кусочке берега, что я называл пляжем происходило не много чего. На ящиках, покрытых брезентом, продавали свежий сок, метрах в трех прыгал абсолютно наглый мужик, делающий вид, что он массажист, но не имеющий ни малейшего понятия о массаже.
Пляжные строения лишь с фасадной части состоят из камней и бетона. Стены и уж тем более подсобные помещения - это обломки кораблекрушений разных веков, склееных между собой жеваной глиной или сбитые ржавыми гвоздями. Строения настолько ненадежны, что их крыши, состоящие из листов чего-то,- просто снимают на зиму, чтобы не унесло ветром.
Один такой съем происходил прямо перед моим носом и запомнился особо.
Часам к 11 приехало шесть-восемь человек. Долго ходили. Долго орали, показывали на крышу пальцами и палками, потом неожиданно стали фотографироваться. К часу все сели пить чай.
Во время этой мирной и традиционной двухчасовой процедуры почти все работники органично и незаметно исчезли и лишь один седой дедушка, подпихивая снизу кривой палочкой, стал скидывать листы с крыши. Листы ломались, ломая пол, но работа таки шла, о чем он, очевидно, многократно информировал работодателя по мобильному.
За все немалое время моего турецкого похода мне удалось таки увидеть человека, который бы работал так, как я себе работу представляю: это была опять же пожилая бабушка, сидевшая прямо на бетонной плите возле большого круглого камня, на котором она быстро катала скалкой большие блины- основу для вкусного блюда дурум.
Старалась она для небольшого ресторанчика, на три столика, два из которых были заняты пьющими чай продавцами, громко критикующих покупательную способность современных туристов.
Гуляя по рынку понимаешь: если туркам вдруг запретят изготовлять и продавать фальшивуб Праду и Гучу или обяжут, например, выдавать покупателю чеки с гарантией, - их экономика просто коллапсирует! А если со всего гигантского – в несколько квадратных километров – пространства рынка вдруг взять и в один момент вынуть всю нелегальщину – останется пять лотков со специями и три с бусиками.
Ну, конечно, фрукты-овощи я в виду не имею. Эти представлены и разнообразно и изобильно. Лотки гнутся под тяжестью апельсинов, чудесного винограда, гранат, яблок. Цены на все эти продукты редко превышают 75 евроцентов за килограмм, а мандарины охотно отдадут за 25 центов. В следующий раз возьму с собой соковыжималку: буду давить из всего сок и запасаться витаминами на всю слякотную западноевропейскую зиму. При такой шикарной возможности получать витамины круглый год – какая должна быть у них работоспособность!
Мечта купить жене обыкновенную кожаную сумку без наклейки от габаны или ее сестрички долго не ослабевала в моем мужественном сердце. Это был вовсе не расслабляющий шоппинг, это была война чувства долга со здравым смыслом. Выбрать что-то простым разглядыванием невозможно: максимум через пятнадцать секунд к тебе прилипает турок и начинает втюхивать в оба уха дрянь еще большую, чем весь его товар. Мои изначальные заявления о том что цвет должен быть черный, ремень-длинный а материал – кожа,- игнорируются совершенно. В качестве продукта из кожи неизвестного науке животного мне пытались впихнуть кошели склееные суперклеем из линолеума, в твердой надежде что я «не различу». В конце концов силы мои истощились и я сдался. Кстати, попытка купить нечто похожее в «официальных» магазинах была лишь немногим более приятной. Когда чистое время поиска сумки перевалило за восемь часов, я решил обратиться к более респектабельно представленным ювелирам. В лавке мне тут же предложили сесть в моих белых шортах на банкетку заранее засиженную, а также всеми силами предлагали мне закурить сигарету на том лишь основании, что в турции это совершенно не запрещено! Убедившись, что кроме сережек меня ничего не интересует, продавцы стали вытаскивать из самых неожиданных мест полиэтиленовые мешочки набитые самым «настоящим» алюминиевым серебром с великолепной драгоценной пластмассой. К этому моменту я уже как опытный покупатель ничему не удивлялся, ничего не высказывал и думал только о том как бы покинуть эту лавку не вырываясь из объятий. Перепробовав все, я нашел единственно действующую отговорку: потратил все деньги, нужно сходить домой за деньгами.
Самая распространенная – и самая… нет, не мерзкая даже... а скорее – тошнотворная тактика турецких продавцов – это хватание. Увидев тебя он сначала громко приветствует и протягивает тебе руку. Упаси боже тебя эту руку ему пожать: схватит крепко и не отпустит долго, даже если ты открыто трепыхаешься. Он будет дыша тебе в лицо убеждать, что его капучино из пакетиков за три ойро самый лучший капучино из пакетиков, которые в соседнем магазине можно купить за шесть центов. На самом деле это очень непросто – не откликаться на приветствия и отказываться пожать руку – это действует на уровне рефлекса, что и используется. Если руку удается спасти, то выход из лавки перекрывается громко орущими телами. Каждый шаг от лавки уменьшает цену процентов на десять, а когда продавец понимает, что ты ушел совсем, успеет вслед тебе сказать что-то вроде «гавно» или «мусор». Впрочем, немецкие туристы реагируют на эти выкрики спокойно: они прекрасно понимают кто здесь на самом деле гавно и мусор.
Ну, почти от всего этого можно отбиться или забить. Лично для меня было несколько неприятных эпизодов: узнав цену я собираюсь уходить и тут продавец спрашивает сколько я готов заплатить. Назвав процентов двадцать я часто получал согласие и был вынужден покупать дрянь. Назвав десятую часть я получал тут же, без паузы, набор гадких оскорблений. То есть продавать гавно в десять раз дороже это окей, а пытаться купить его чуть выше себестоимости –это личное турецкое оскорбление.
Ну, никто не поверит если я скажу, что, собственно, ничего не смог противопоставить... Так и быть, поделюсь:
Первое: нужно обязательно показать, что товар нравится и ты готов его купить: это расслабляет продавца. Нужно расспрашивать о качестве товара и осматривать его: это дань уважения продавцу, они это очень любят. НЕ СПРАШИВАЯ о цене нужно резко вернуть товар продавцу со словами типа: жаль, я уже потратил почти все деньги и поэтому не могу купить эту хорошую вещь. Уже пустивший слюну продавец даст в этот момент совершенно невиданую скидку – уверенно ожидайте полцены или треть. Тогда нужно сказать, что есть лишь примерно пятая часть от первоначальной цены и начать копаться в карманах выкладывая в руку продавца по одной- две найденных монетки или бумажки. Это срабатывает железно: имея деньги в руках отдать их обратно редкий турок сможет. ВНИМАНИЕ! Во время всей процедуры необходимо продолжать хвалить и продавца и товар и по чуть-чуть набавлять цену. Ругать можно только собственную бедность. Ругая ее, нелишним будет вывернуть карманы. Особенно здорово сработал один мужик из Львова: вывернув свои карманы он отобрал у ребенка деньги на мороженое и под вой чада тоже отдал их продавцу. В результате красивый купальных халатик он получил за шесть ойро вместо тридцати. Мои успехи скромнее: все что я купил я купил максимум за треть или за четверть цены.
На рынке - постоянное, не прекращающееся ощущение подстерегающей опасности. Чувство добычи в день открытия сезона охоты: они абсолютно уверены, что туристы – это не люди, которым нужно нравиться а дичь, которую нужно ловить, чье существование осмысленно только в момент покупки и только в этот момент. Учитывая злость, с которой неудавшиеся продавцы выкрикивают в спину бегающему клиенту мерзкие ругательства, учитывая силу и настойчивость их приветствий и «рукопожатий» не удивлюсь если в скором времени мы, туристы, будем получать легкие пинки под зад, а потом может быть чего и похуже. Такое развитие рынка турции кажется мне намного более вероятным чем, например, введение в обиход ценников или работы по созданию «постоянного клиента». Лично я больше на рынок не пойду, другим никому не посоветую и вообще порекомендую выбирать пятизвездночные отели с охраняемыми собственными пляжами и не покидать их, по возможности, никогда.
Темнеет тут быстро, освещение крайне скудное, поэтому в пять уже очень хочется домой. Даже для того, чтобы дойти до телефонной будки требуется изрядное мужество. Транспортные средства (иначе не могу назвать то, что здесь двигается по дорогам) едут в любом направлении с любой скоростью. Сигналы светофора не более чем условность, а указателями поворотов не пользуется вообще никто. Перейти дорогу на «зебре» вовсе не просто: нужно чтобы с каждой стороны скопилось столько народу, что первые два-три ряда были бы вытеснены на мостовую. Когда автомобиль останавливается, переход становится возможным. Если турецкий водитель во время движения по улице видит что-то его интересующее, он останавливается прямо тут же, выходит из машины и идет реализовывать свои интересы. Никто этому однако не удивляется.
В пять часов вечера солнце садится, а так как из других источников света в Турции предусмотрена только луна – темно становится совершенно. А еще и холодно. Как-то, решив протрястись перед ужином, я отправился волкать нордик по побережью. Еще на пути «туда» смутные сомнения затерзали меня больше чем мозоли, - а путь «обратно» вообще никогда не стал бы повторять. Бездомные коты и псы, громко и ужасно выяснявшие впотьмах свои сложные отношения, почуяв меня, затихали и шли меня нюхать. Их влажные носы возникали со всех сторон и тыкались мне во все места. А животные то все огромные, а пасти то у них у всех большие. На обратном пути я развил удивительно высокую скорость, но однако помог заблудившейся англичанке найти уверенно дорогу к своему отелю. Впрочем, она сама виновата: зачем она сказала, что отель – пять звезд? Я то знаю что в нашей стороне только сарайчики! Вот я и послал ее в другую сторону. Сейчас она уже наверное в Стамбуле…
Когда эпизод с преследовавшим меня ночью турком почти забылся, в маршрутку, в которой я ехал, вошел обыкновенный дядька. Даже можно сказать – бритый. А за ремнем его джинс, прикрытый рубашечкой, торчал пистолет. Реальная такая штука. Мне лично подумалось, что это их милиционер, случайно забывший где-то в гостях кобуру и форму. Едет себе случайно на работу в автобусе с пистолетом. И все. И все спокойно.
Древние сооружения турки удачно сломали и замусорили. Свои построения хоть и выглядят достаточно современно, но с облезшими деревянными дверьми и дровами чуть ли не на каждом балконе все равно производят печальное впечатление. В церквях их – моше называется – совершенно спокойно работают магазины и ларьки. На настойчивые и частые призывы муллы на радиофицированых минаретах никакой реакции населения не следует. Вывески на магазинах очень часто разбиты или неисправны, - исключение составляет может быть только несколько магазинов в самом центре. Стройки стоят пустые и их состояние не позволяет твердо утверждать что произойдет скорее – завершение строительства или разрушение временем. Зато чайные и клубы – не пустуют никогда! От пяти до тридцати работоспособных мужчин можно встретить в любое время в каждом таком «кафе» играющими в странные игры с подбрасыванием кубиков.
Что кассирую я сегодня, за полчаса до моего последнего ужина в Турецком городе Сиде…
Многое, очень многое. Почти каждый день я пару часов беззаботно дремал на пляже переваривая сытный завтрак, потом плавал в самом приятном из морей, что только может представить пловец… Я гонял по дну глупых рыб и добавлял стресса в и так неспокойную жизнь морских крабов. Было дня два, наверное, когда я просто спал – с завтрака до ужина, а потом с ужина до утра. Спал так, как будто наверстывал упущенное за многие годы и хотел немного запастись вперед. Результат – налицо. Сегодня, наблюдая как солнце садится в море через проем древнего римского храма я вдруг поймал себя на мысли, что ни о чем – совершенно ни о чем не думаю! Голова пуста и свободна! Суета оставила меня и единственное в чем себя корил – преступное невнимание к своему здоровью.
Турция, Сиде подарили мне гору приятных ощущений – расслабления, беззаботного расслабления под теплым солнышком, плескание в удивительном добром море.
Честно говоря, дожив до седых волос в носу, я так и не понял почему в странах, на землях, которые круглый год добровольно готовы давать любой урожай, а завтракать можно просто с деревьев - почему в таких странах такое жуткое запустение и лень?
Много раз мне приходила в голову совершенно крамольная мысль о том, что правильные страны были населены совершенно неправильными народами...
Но, несмотря на остро критическое отношение к профессиональным способностям и усердию турецкого народа, я абсолютно уверен, что Турция должна быть принята в евросоюз. Единственное что необходимо – небольшой переходный период. Лет может быть триста-четыреста, но не больше.
Прекраснейшее море, неповторимая экзотика, удивительная погода, фруктовое изобилие. Эти трое вытеснят вскоре из моей памяти лица милых продавцов и я непременно - всенепременно, граждане, снова поеду в Турцию.
11.2008-04.2009