Когда я очнулся, то поначалу не мог сообразить, открытые у меня глаза или нет - настолько было темно. Где я, черт возьми?
- Наконец-то ты очнулся, - раздался вдруг откуда-то сверху искаженный компьютерной программой голос. Звук отлетел от стен и пошел гулять по всему, явно просторному помещению.
- Кто… - начал было я, но тот же голос перебил.
- Будешь говорить, когда тебя спросят!
Я замолчал.
- Как тебя зовут?
- Андрей.
- Ты знаешь, где находишься?
Я решил, что блефовать тут было совершенно бессмысленно. Не в том я был положении.
- Нет.
- Тем лучше, - сказал голос насмешливо. - Дольше проживешь.
Я с большим трудом удержался оттого, чтобы огрызнуться. Но все же удержался и промолчал. Но голос тоже молчал, так что я осмелился спросить:
- Где я?
Раздался смех. Из-за искажения звука он казался недобрым, дьявольским. Но смех сам по себе был очень характерным, и я, конечно же, его узнал.
- Я же сказал, не знаешь – дольше проживешь.
- Ну рано или поздно Вам все равно придется мне сказать, - я улыбнулся, - Владислав…
Несколько секунд прошли в полной тишине. Затем передо мной вспыхнул свет. Чистый белый свет, или это со слепу так показалось? Под лампой в вертящемся кресле сидел Его Святейшество Экс-Патриарх Владислав. Он с любопытством смотрел на меня.
- Что ж, - произнес он. - я могу быть доволен своим выбором. Ты все сообразил быстрее, чем я ожидал.
- Знаете, - сказал я, - если вы так относитесь к друзьям, боюсь предположить, что бывает с врагами…Связали меня, вкололи какую-то дрянь…
Владислав изменился в лице.
- Как ты узнал?
- Шутите? - я усмехнулся. - Да я с трудом собственное имя могу вспомнить.
Владислав потер затылок.
- Да, видишь ли, Михаил слегка перестарался…э-э-э…дозу немножко не рассчитал…
- Что? - я задергался, на некоторое время забыв о ремнях, которые удерживают меня на стуле. - ДОЗУ НЕ РАССЧИТАЛ, ЗНАЧИТ? А ЕСЛИ Б Я ПОЛНОСТЬЮ ПАМЯТЬ ПОТЕРЯЛ? ИЛИ ВООБЩЕ ПОДОХ?!
- Не ори! - Патриарх тоже повысил голос. - У меня в руке пульт от электрошока, между прочим. Эта, как ты выразился, дрянь, совершенно безопасна. Чтобы убить тебя, потребуется доза, которая не влезет ни в один шприц.
Я немного успокоился. Поинтересовался:
- Так вы меня отпустите? Вообще, зачем было устраивать этот спектакль?
- А вдруг ты переметнулся?
Я не нашелся, что ответить.
- Развяжи его, - распорядился Владислав.
Кто-то подошел сзади, развязал мне руки, затем отстегнул ремни. Потом этот человек обошел вокруг меня, и я увидел, что это Паломник, нет, уже Жрец Глеб. На груди его лежала шестиугольная Печать, такая же как у меня, только светился внутри нее не нижний, а верхний правый угол треугольника. Золотистая мантия поблескивала в слабом свете единственной лампы.
Я потер запястья, на которых остались следы от проволоки (наручников?) потом посмотрел на Глеба. Спросил:
- Это был не спектакль? Вы и правда готовы были убить меня при необходимости?
- Ну, такая необходимость была маловероятна… - начал было он, но тут согнулся пополам и свалился на пол.
Патриарх вскочил, но я уже тоже стоял на ногах, направляя на него пистолет, который Глеб прятал под мантией, правда, прятал не очень тщательно. «Ну вот, - подумал я, - опять бедолага Глеб получает по печени вместо Патриарха…»
- А если она так маловероятна, - произнес я, - зачем же эта игрушка?
- Андрей, ты не так…
- Повернись спиной! - рявкнул я.
Спорить Владислав не стал. Я неслышно подошел к нему и ударил рукоятью пистолета в одну точку на шее, и бывший Патриарх упал.
- Простите, конечно, - пробормотал я. - Но так, как вы, сотрудничество не начинают.
Зря я его сразу ударил, надо было хоть выяснить, как отсюда выбраться…
Через пять минут, ощупав стены, я, наконец, нашел дверь. Я обрадовался было, но и двух секунд мне хватило, чтобы понять: она заперта. И, возможно, с той стороны. Да уж, поступил я, конечно, опрометчиво. Ну давай, Андрюха, расхлебывай теперь! Недолго думая я ударил ногой по двери. Что-то противно хрустнуло. Я ударил еще раз. Дверь оторвалась и повисла на нижней петле. Я резко выскочил в коридор, направляя пистолет вперед. Передо мной возник длинный узкий коридор, узкий настолько, что пришлось двигаться боком. Обстановка напомнила мне «лжедопрос», произведенный Владиславом и Глебом. Все те же голые стены и тусклые лампы, висящие через каждые три метра. Видимо, уже тогда в моей голове начала зарождаться мысль о том, что я являюсь лишь мелкой пешкой в хитрой игре Патриарха. В чем заключалась эта игра, я не знал и не хотел знать. В любом случае, я не хочу играть по чужим правилам. Так я думал в тот момент. Пройдя коридор, я оказался в маленькой комнатке. В ней опять же висела одинокая лампочка, правда, светила поярче. Да еще на столе у дальней стенки стояла настольная лампа. Паломник, стоящий у стола, повернулся, увидел меня и открыл было рот, но я приложил палец к губам.
- Т-с-с-с! - я показал пистолетом на пол. - Медленно ложись и не шуми!
- Андрей…
- Миш, я повторять не буду!
Миша повиновался. Выходя из комнаты через другой коридор, такой же узкий, как и первый, я велел считать до трехсот, и раньше, чем досчитает, не вставать. Из первого коридора послышался стук каблуков об пол - судя по всему, Глеб и Владислав оклемались. Я побежал, хотя, двигаясь в пол-оборота, это было достаточно трудно. Вскоре коридор сделал поворот, и когда я повернул за угол, то увидел выход: лестницу, на которую откуда-то сверху, еле заметно бил солнечный свет. Судя по всему, я находился под землей, причем довольно глубоко. Я с разбегу прыгнул и уцепился руками сразу за пятнадцатую ступеньку. Подтянулся, нашел ногами опору, оттолкнулся, схватился за следующую ступеньку. Так продолжалось секунд двадцать, хотя мне они показались мучительно долгими, так всегда бывает, когда сильно торопишься. Время как будто назло начинает ползти медленнее улитки. Но, в конце концов, я добрался до самого верха.
Люк был странным. В виде пречеркнутого круга. Я надавил на него, даже не допуская сомнений, что он ничем не прикреплен, и, к счастью, не ошибся. Через пару секунд я уже стоял на тротуаре улицы, недоуменно оглядываясь. Что-то было не так. Я не узнавал Четырнадцатого Мегаполиса. Не узнавал города, где прожил всю жизнь! Я бросил взгляд на один из столбов-указателей и, к своему ужасу увидел внутри символа города число 64. Только этого не хватало…Я в Шестьдесят Четвертом…
Через час я решил, что найти меня не представляется возможным (если меня вообще будут искать) и зашел в ближайшее кафе. Дело шло к вечеру, а, следовательно, к вечерней службе, так что почти все столики пустовали. Заняты были только два: за первым, в дальнем углу, сидел Священник. Время от времени он протягивал руку к большого размера кружке и делал из нее глоток, кажется, пива. За вторым, в другом конце зала, друг напротив друга, сидели двое: Паломник и Служитель.
Я сел через стол от них, так что, хоть и сидел к ним спиной, прекрасно слышал их разговор.
- Разве законы не богом придуманы? - спросил Служитель с раздражением.
- Эх, Леша, - с явной горечью сказал Паломник, - Ты отказался от религии, не имея о ней никакого понятия. Бог придумал законы, но не государственные, конечно. Природные. Те, что мы не в силах изменить даже при самом сильном желании. Сутки не станут длиннее двадцати четырех часов, в молекуле углекислого газа не появится четвертый атом, длина круга всегда будет в два пи раза больше его радиуса, а косинус угла никогда не превзойдет единицы. А что касается архаичных заповедей и, тем более, государственных законов…Видишь ли, Богу безразлично, живем мы в мире и согласии или истребляем друг друга в войнах. Какое ему до этого дело, сам посуди? Тебя же не интересует, что происходит в муравейнике, если ты не биолог. Ты пройдешь мимо него и, может быть, даже не заметишь его. А вот если муравьи начнут подбегать к тебя и жалить в ногу, ты сметешь муравейник ударом ноги или подожжешь, чтобы они там хорошенько помучились перед смертью. А мы для Бога - те же муравьи. Только еще мельче. В миллионы раз мельче. И если мы будем жить по правилам, установленным самим мирозданием, то все будет в порядке. Но если мы попытаемся нарушить эти правила, то Бог повернется и пинком ноги, а, может быть, одним дуновением, или даже мысленным усилием сметет нашу планету, наш гигантский муравейник, вернее, нет, муравейник он оставит, а убьет лишь муравьев, населяющих его, и тогда мы либо опять начнем летоисчисление заново, либо не начнем вообще, потому что сделать это будет некому.
- В каком смысле? - сказал Служитель непонимающе. - Что значит - начнем летоисчисление заново?
- Просто Господь устроит нам новую Катастрофу.
- Как? - Служитель явно был шокирован. - Вы хотите сказать, что Катастрофа…
- Да, - подтвердил Паломник. - Тысячу с лишним лет назад человечество сделало что-то сильно не понравившееся Богу, и Он покарал его. Но если в первый раз в качестве оружия Он выбрал воду, то во второй Он предпочел огонь…
- Откуда Вы знаете? Ведь не сохранилось никакой информации о природе Катастрофы! - возразил Служитель.
Некоторое время оба молчали. Потом Паломник вздохнул и, судя по звукам, встал из-за стола.
- Я не знаю. Просто мне так кажется. Ладно, пойдем уже - скоро вечерняя служба.
- Что-нибудь желаете? - спросил подошедший официант, разумеется, Монах.
- Только кофе, - сказал я автоматически. Честно говоря, мне было не до того. Речь этого незнакомого мне Паломника произвела на меня внезапно очень сильное впечатление. Позже я считал, что именно с нее, а не с первого Посвящения, и начался мой духовный путь.