Какие кусали нас бури в порту Санта-Крус,
У Мыса Далекой Надежды всё скрыто во мгле.
Надежду ищу, только всё натыкаюсь на грусть,
Проснуться хочу, да увяз в зачарованном сне.
Но что тебе шторм? Отвернись, он бессовестно лжёт!
«Голландец» не скрылся во мраке и в толще воды.
Мы вырвались из урагана и мчимся вперёд,
И нас не поймает предчувствие новой беды.
Что чайки кричат? Паруса превратились в тряпьё?
И мачты расколоты в щепы, и корпус пробит?
Поверь, эти чайки слепы, как и всё вороньё,
А шёлк парусов - как огонь поцелуев твоих.
Что, жёны матросов рыдают, и море кляня,
Невеста старпома шагнула в него со скалы?
Мне жаль их, родная, но ты - ты же веришь в меня.
Глаза твои сухи, а руки - как прежде, теплы.
Конечно, я жив, и конечно, к тебе тороплюсь.
Накинь эту шаль, что тебе я прислал из Бали,
Вот только куплю ящик рому в порту Санта-Крус,
Да пару сапфиров на рыжие косы твои.
Не любишь сапфиров? Ах да, я забыл, не сердись:
Мы всё забываем, когда нас зовёт океан.
Но взор твой сапфировый в памяти - светом звезды,
Ведущей сквозь ночь и сквозь шторм, исцеляя от ран.
И не говори мне, что я не успел и не смог
Поймать лунный луч и коснуться дыханьем зари.
Дождись - и мы выйдем из тьмы на лазурный песок
И двери захлопнем, и ключ позабудем внутри.