УПОКОЙНЫЕ ДУШИ
Ранним утром серебристый «Мерседес» мчится по дороге Москва-Крым из столицы в провинциальный город Бучинск Бучинской же области. Григорий Иванович Перчиков дремлет на заднем сиденье позади водителя и сквозь дрему из-под полуприкрытых век время от времени поглядывает сквозь стекло автомобиля по сторонам. Он ощущает предательское расслабление во всем своем грузном выхоленном теле, и это его тревожит. Он опасается, что из-за перенапряжения последних дней на него может навалиться та знакомая непреодолимая лень, которую ненавидел в нем в детства его папаша и даже стегал время от времени ремешком, приговаривая: « Врешь, не уснешь, тише едешь – дальше не будешь!»
-Вот я и говорю-то, куда доедет это колесо, если его не подкачать?- вдруг слышит он сквозь дрему голос водителя Федюшки.- Как это я не досмотрел в автосервисе? Подвели нас разбойники-механики…
-И что теперь делать?- встряхивает головой Григорий Иванович и с облегчением чувствует, как по затекшему телу бегут мурашки и дрема уходит.
-Сейчас километров через пять заправка будет, там и подкачаемся,- отвечает Федюшка,- а то далеко не уедем на таком колесе…
Григорий Иванович тяжело вздыхает и снова начинает рассматривать пейзаж за окнами «Мерседеса». Мимо мчатся красивые дали. Темные загадочные хвойные леса сменяются ровными полями, припорошенными первым чистым снежком. Вдали проскакивают дорогие розовые коттеджи, сверкают синими куполами заново отстроенные церквушки. «Вон как вокруг застроили,- уныло думает Григорий Иванович, - а ведь еще каких-то пятнадцать лет назад все здесь было ничье, бери – не хочу. И как это он не сумел раскрутиться? Подлец-папаша только и знал, что сечь за двойки, приучал копеечку зарабатывать, а к настоящим деньгам путей не знал. Учитель…»
Он утерял мысль от сильного точка – машина резко затормозила, на въезде на заправку Федюшка никак не мог разъехаться с огромным черным внедорожником. Стекло джипа опустилось, и высунувшаяся из окошка красивая белокурая головка виновато закивала:
-Я сдам назад, секундочку подождите,- сказала девушка.
Григорий Иванович приподнялся на сиденье и пытался получше рассмотреть незнакомку. «Редко встретишь сегодня такое приветливое личико,- подумал он.- Одни прокуренные, пропитые, оскаленные искусственными фарфоровыми клыками морды наших светских московских дам, которые стонут под замшей : «Куда же ты, я замужем»,- а сами готовы разорвать тебя в клочья от ширинки до воротничка…» Перчиков поежился, снова ощутив беготню мурашек по телу. Внедорожник, наконец, въехал обратно на заправку, и Федюшка вырулил к бензоколонке. Джип тут же сорвался с места и уехал, но Григорий Иванович успел еще раз разглядеть милое лицо незнакомки, и ему было это приятно. Вдруг он ощутил, как тело наливается бодростью и даже решил выйти и прогуляться , пока Федюшка заправлялся и возился со спущенным колесом.
Приехав через три часа в Бучинск, они быстро разыскали местный «белый дом». В здание Бучинской областной администрации Перчиков входил, ощущая все то же приподнятое настроение, которым зарядился от встречи с незнакомой девушкой. Он уверенно протянул красное удостоверение милиционеру, который, едва взглянув на корочки, тут же отдал гостю честь, хотя стоявший за его спиной юный прапорщик-стажер зачем-то слегка дернул его за полу. В приемной губернатора секретарша долго извинялась за отсутствие хозяина и передала Перчикова заботам его помощника, худощавого, юркого , с озорной хитрецой в остром взгляде Юрия Владимировича Истребьева. Тот проводил Григория Ивановича в отведенный ему кабинет и спросил, какие документы он хотел бы просмотреть.
-Отчеты департамента социальной защиты,- голубчик,- об отчислениях на погребение умерших в вашей губернии.
Истребьев изумленно приподнял брови , но тут же согласно кивнул и взялся звонить кому-то по телефону. Отзвонив, спросил:
-А на место куда-то выезжать планируете?
-Всенепременно, голубчик,- живо откликнулся Перчиков,- и нельзя ли организовать…
Истребьев слегка напрягся и разочарованно вздохнул, когда Перчиков продолжил:
-Машину сопровождения. Я ведь далеко собираюсь заехать, в самую, можно сказать, глушь. Вот у меня на карте тут отмечено, можете взглянуть.
Истребьев взглянул на пометки на карте Перчикова и еще раз удивленно приподнял брови:
-Черная грязь, Соломенное, Черемша, Васильки, Голубочки, Задираловка… - очень далеко. Но по морозу доберетесь , грунтовые дороги как раз подмерзли. А сейчас поедемте в гостиницу, я провожу вас в номер. Там и позавтракаете. Отчеты из соцзащиты вам подвезут туда.
-Замечательно, голубчик, замечательно,- довольно потер руки Григорий Иванович,- поедемте.
В гостинице он внимательно осмотрел свой номер после того, как уехал приставленный ему помощник. Его поразила отделанная зеленым мрамором ванная комната. И стены, и пол, и сама ванна , и унитаз – все было из холодного зеленого камня. «Как в склепе»,- изумился Перчиков и хотел выйти, но дверь заклинило. Дорогая бронзовая ручка не хотела отщелкиваться и выпускать его. Перчиков сначала дергал ее, напрягался, а потом впал в панику. Ему показалось, что никто не найдет его здесь, и он замерзнет на этих холодных зеленых камнях. Однако ручка вдруг поддалась, и дверь открылась. Перчиков выскочил из мраморной ловушки и больше в ванную не заходил до самого своего отъезда. Принесенные ему отчеты взял с собой и приступил к их изучению в машине, на которой Федюшка вез его в Черную грязь вслед за милицейским сопровождением, оперативно подъехавшим к гостинице.
На середине пути Федюшка снова сказал, что надо подкачать колесо и остановил «Мерседес», предварительно посигналив фарами милиционерам. Те тоже остановили служебную «Тойоту» и взялись помогать , достав из багажника насос. Пока один из них качал его ногой, Федюшка уныло говорил:
-Это такой подлючий «Мерседес», это такой «Мерседес»… менять его надо, вот что,- и обратился к милиционеру,- как думаете, далеко мы на нем доедем?
-До Черной грязи доедем на этом колесе, а вот до крымских степей – едва ли,- засмеялся тот.
Когда снова тронулись, Перчиков недовольно заметил своему водителю:
-На хрена ты заладил – подлючий «Мерседес», менять надо… Сначала заработать на него нужно, а потом – менять. Может, у тебя уже миллион в кармане?
-Нет, ну правда – такой подлючий этот «Мерседес», такой… не справиться мне с ним,- расстроено сказал Федюшка.
-А, может, ты думаешь, тебе эти менты на новую машину подкинут?- еще больше раздражаясь, прикрикнул Григорий Иванович, и круглый его живот резко колыхнулся под вишневым свитером, который он надел под пиджак в гостинице вместо белой парадной сорочки после того, как выбрался из мраморного склепа ванной комнаты.
Он снова углубился в бумаги и уже не отрывался от них до самой Черной грязи. Милицейская «Тойота» безошибочно подкатила к зданию местной администрации, Федюшка подрулил на своем подлючем «Мерседесе» туда же. Перчиков вылез из машины, осторожно вынося на волю обтянутый вишневым свитером круглый живот, а милиционеры, не покидая автомобиль, взяли под козырек и быстро укатили прочь. Гости остались одни у крыльца. Но тут же к ним вышла маленькая полненькая белокурая женщина в черной трикотажной кофте с ярко накрашенными губами и ласково сказала:
-Мы вас ждем, Григорий Иванович, мне позвонили из Бучинска. Проходите, пожалуйста, не хотите ли чайку?
-Спасибо, спасибо, мы завтракали,- ответил также ласково Перчиков и поспешил войти в здание.
-Меня зовут Мария Николаевна Сумкина, я глава местной администрации, готова вам помочь, какие вопросы вас интересуют?
-Да вопросы известные,- ответил Григорий Иванович и выразительно окинул взглядом комнату, в которой находились служащие администрации Черной грязи.
По еле заметному кивку своей начальницы они тут же покинули помещение, и Перчиков деловито продолжил:
-Как у вас с бюджетом, налоги с физических лиц своевременно поступают?
-Ах, да какие нынче налоги, батюшка!- махнула пухлой ручкой Мария Николаевна.- Людишки отсюда поразъехались по городам, заработков ищут. А которые остались, на пенсии, какие с них налоги… Весь наш бюджет на этот год – шестьсот тысяч рублей. Только то, что смогли с налогов за земельные участки наскрести.
Перчиков покачал головой и вздохнул, подумав про себя: «Вот так –то! Бюджет целого поселения за год – в размер моего дохода за три месяца. Как же они здесь живут?»
-А кое-как живут люди,- словно подслушав его, сказала Сумкина,- на картошке да на сале. Никакой покупной способности у них нет, оттого и магазины позакрывали. Они нам тут ни к чему… То есть, и от торговли в бюджет доходов никаких, крутись как хочешь!
-Много ли у вас умерших нынче, Мария Николаевна?- вдруг спросил Перчиков.
-Да как вам сказать…- настороженно протянула Сумкина.
-А вы скажите, как есть.
-Вот уж не думала, что у нас начнут ревизовать и упокойные души…
-Нет-нет, я не в том смысле. Мне это надо знать совсем по иной причине.
-По какой же?- недоверчиво спросила Сумкина.
-Ну, как бы это получше сказать…
-Скажите, как есть,- уже слегка насмешливо, словно догадываясь о чем-то, сказал Мария Николаевна.
-Я приехал к вам с интересным предложением. Есть одна фирма в столице, которая очень хочет помочь ветеранам и их родственникам.
-Хорошо, - совсем осмелев, сказала Сумкина,- а покойники-то тут при чем? Им уже помогать не надо.
-Это как сказать. У вас, я уверен, как раз много таких, которым нужно внимание. В смысле надгробий.
-А, так вы о ритуальных услугах!- воскликнула Сумкина.- Но у нас с этим все в порядке, старики из последнего рвутся, копят гробовые, кто может, тот делает усопшим памятники, кто не может – крестиком обходится. Крестиков-то, честно сказать, побольше будет. Денег у народа в деревнях нет на дорогие памятники.
-В этом-то все и дело!- в свою очередь воскликнул Григорий Иванович,- тем, у кого денег не хватает, эта фирма и поможет…
-Что вы говорите?- с сомнением покачала головой Сумкина.- У нас только ветеранам войны бесплатно памятники делают, да и то лишь через год, пока деньги через военкомат не придут.
-О чем и речь,- сказал Перчиков,- мы это дело ускорим. Но здесь нужно задействовать не только ветеранов, а всех…
-Как это?- не поняла Мария Николаевна.
-Я вам расскажу. Но сначала вы мне покажите списки умерших, желательно с данными о прописке и родственниках.
-Ладно,- согласилась Сумкина,- они здесь все у меня, в отдельной папке. Как один, на подбор…
-Как это – на подбор?- не понял Перчиков.
-А так, что молодые умирают все больше, таких ребят закапываем… Да вот, сами взгляните,- открыла она папку и подвинула ее Григорию Ивановичу.- Пашка Свиркин три месяца назад Богу душу отдал, красавец, и до сорока не дожил. Какой слесарь был! Любой трактор, хоть наш, хоть немецкий, хоть американский, так поправит, бывало, как новый бегает! От водки сгорел. А вот Витька Попов полгода назад скончался. По пьяни на машине разбился. Это Манька Свиркина – рак сожрал. До пятидесяти не дотянула. А это Николай Егорович – бригадир. Зарезали его , говорят, наряды на ферме не поделил с кем-то. Убийцу так и не нашли. Но грешим на Мишку Паленого, он ведь почти сразу после похорон удавился. А перед тем, слышали, грозил бригадиру-то. Тут еще есть интересные личности,- полистала она бумаги ,- вот, глядите, пара какая! Сашка Савельев и Любаша Ускина. Его в армии забили до смерти, тоже по пьянке. А Любаша загуляла. Домой привезли уже в гробу – в городе мамка зарезала.
-Она что, городская, мамка-то ее?
-Нет, наша, черногрязевская. Мамка – это их начальница была в притоне. Десятку отсиживает. А Любку-то жалко. Мы вообще своих жалеем, хотя и пьющие большинство, но – свои же, черногрязевские, почитай, все друг дружке родня.
-Да, много народу у вас убралось,- заметил Перчиков, листая папку.- Кто же работает-то здесь?
-Да мало кто работает. Вон, поля лесом зарастают. Две тысячи гектаров. Кое-как возятся на них приезжие. Но и среди тех есть скончавшиеся. Пьют, дерутся. Жизнь такая, сами понимаете. Да я никак в толк не возьму, какая польза этим нашим покойникам и их родне от вашей фирмы?
-А вот какая. Мы предлагаем изготовление гранитных - не каких-нибудь - памятников на выгодных условиях. Поможем взять в банке кредит под низкие проценты и заключим договор на отчисления из зарплат и пенсий. Причем, если пожилой человек не сможет выплатить все и скончается, то фирма возмещает недостающую сумму из своих средств. А памятники покойным ставим сразу после заключения договора с их родственниками.
-Да?- удивилась Сумкина.- Это и в самом деле выгодное предложение. Но ведь наших еще уговорить надо. Не покойников, конечно, а их родственников. Народ сейчас никому не верит. У нас одна здесь собирала деньги для ритуальной конторы из Бучинска, да с ними и сбежала. Еле поймали.
-При эффективном вашем содействии дело пойдет,- поспешил пояснить Перчиков,- вы получите свой процент от договорной суммы. Вас это устроит?
-Да, вполне,- покраснев, ответила Сумкина и смущенно опустила глаза. Она была молодым главой администрации и еще только привыкала к коммерческим особенностям в своей работе.
-Ну тогда все,- сказал довольно Перчиков,- я оставлю вам бланки договоров, они с печатями и моей подписью. Сами оформите и пришлете мне по адресу в Москву. Кроме того, я оставляю рекламные проспекты, на них все виды нашей продукции. Вы, таким образом, становитесь моим законным представителем в вашей деревне. С вами мы заключим отдельный договор. Только не забывайте собирать фотографии, ведь памятники-то будут с портретами, выгравированными на камне.
- Как хорошо – то с портретами! Но мне нельзя заниматься коммерческой деятельностью,- заметила Сумкина неуверенно, опасаясь, что выгодное для нее дело провалится.
-Ах да,- улыбнулся ласково Перчиков,- я упустил одну маленькую деталь. Наша организация – некоммерческая, она работает на бюджетные средства, которые идут к нам по линии социальной защиты населения.
-Как хорошо-то!- опять воскликнула, теперь уже с облегчением, Сумкина.- Это совсем другое дело. Не беспокойтесь, я все сделаю.
-Замечательно, замечательно,- потирал руки довольный Григорий Иванович.- Мне остается только переписать весь список усопших и их родственников, а также – людей преклонного возраста, так сказать, кандидатов, простите…
-Ничего, что ж здесь такого? Наши старики сами об этом только и говорят, как будто других тем нет. Не успеешь придти на сход, как они с вопросом – не увеличили ли похоронные?
Через час довольный Григорий Иванович , расспросив о дороге в деревню Голубочки, уже сидел в серебристом «Мерседесе», который, тяжело переваливаясь и пыхтя, пробирался по грунтовке к автотрассе «Москва-Крым».
-К морю бы сейчас,- вздохнул Григорий Иванович.
-Не-а, до моря наше колесо не доедет,- возразил Федюшка.
В Голубочках находился дом престарелых и инвалидов, куда свозили стариков и больных со всей Бучинской области. Здесь Перчикова встречал уже предупрежденный главный врач Зиновий Исакович Менж. Он прямо на пороге дома для сирых и убогих предложил Григорию Ивановичу пройти в пищеблок. Но тот поморщился, учуяв даже на улице запах прокислых щей, и прямо сказал:
-Я к вам совсем по другому делу, уважаемый, обедать мне здесь не с руки. Лучше пройдемте прямо в ваш кабинет.
-И палаты с лежачими больными смотреть не станете?- недоверчиво спросил Зиновий Исакович.
-Ни в коем случае, - по-свойски взял его под руку Перчиков и ласково улыбнулся злой старушонке, которая остановилась рядом и внимательно прислушивалась к словам гостя.
Менж повел его в свой кабинет. Там Перчиков сразу задал смутивший главврача вопрос:
-Много ли у вас умерших, Зиновий Исакович?
-Ккак вам сказать, здесь же не дом отдыха все-таки, больные люди, старики, в палате сестринского ухода вообще – лежачие, под себя ходят…
-Я понимаю,- кивнул Григорий Иванович,- но все-таки хотелось бы знать статистику.
Предупрежденный о том, откуда высокий гость и что ему надо оказывать содействие, Менж, тяжело вздохнув, протянул Перчику приготовленную папку с отчетами и сказал:
-Показатели у нас не хуже, чем в других подобных заведениях, и я все-таки прошу обратить внимание на контингент…
-Да не беспокойтесь, дорогой Зиновий Исакович,- вы не про то думаете,- улыбнулся Перчиков, разглядывая столбцы цифр в отчетах,- мне надобно совсем другое и, надеюсь, вас это заинтересует тоже.
Менж мгновенно расслабился, навалился грудью на стол и внимательно посмотрел на гостя своими будто бы выкатывающимися, словно теннисные шарики с черными смоляными круглыми вставками, глазами.
-Что же?- поинтересовался главврач.
-Всего лишь ритуальные услуги на очень выгодных условиях,- снова улыбнулся Перчиков и начал было излагать свои предложения.
Но Менж даже не дослушал и сказал:
-Мы все это уже оформили.
-Что именно?- удивился Перчиков.
-Договоры с пациентами и их родственниками. 80 процентов от пенсии пребывающих здесь идет в счет содержания и лечения. А 10 процентов – в счет будущих ритуальных услуг.
Григорий Иванович от неожиданности замер и с минуту не находил слов, но тут же опомнился и сказал с сочувствием:
-Зиновий Исакович, дорогой вы мой! Вы же злостно нарушили федеральный закон, я понимаю, вам некому было подсказать, на какую опасную дорогу вы вступили, но, поверьте мне, у вас могут быть и даже точно будут большие-большие неприятности! Мой вам дружеский совет – поскорее ликвидируйте все эти ваши самодеятельные договоры, пока не грянула проверка из соцзащиты.
-Да что же делать?- в отчаянии воскликнул Менж,- у меня и на питание денег не хватает, крыша в доме второй год течет, а хороним вообще подчас в одном и том же гробу, голыми…
-Как это – в одном гробу?- поразился Григорий Иванович.
-А так. Есть у нас сменный гроб. Положим в него покойного, до могилы доставим, а уж в яму в целлофановом мешке кладем. Гроб этот многим умершим послужил, прости Господи. Ну нет у меня денег на гробы, нет! Знаете, сколько сегодня стоит самый дешевый, струганный?
-Знаю, есть социальные расценки…
-Есть. На бумаге. Но ритуальные конторы разве их придерживаются? Так и норовят ободрать!
-Памятники-то, конечно, не ставите на могилки?- спросил Перчиков.
-Какие памятники, Господь с вами! Я же говорю – на гробы денег нет, крыша течет…
-Хорошо, хорошо, не волнуйтесь. Давайте все-таки вернемся к моему предложению. Дослушайте до конца. Вы можете взять кредит в нашем банке на погребение по договору с департаментом социальной защиты. Предоставите гарантийное письмо с расчетами взимаемых с пенсионеров средств, но из расчета законных 75 процентов. Видите, я даже хочу спасти вас от ревизии. В результате будете располагать необходимыми средствами для погребения да еще сможете иметь свой процент за услуги, оказанные нашей фирме. Ну как вам мое предложение?
-Да это еще хуже – коммерческая деятельность должностного лица. Мне не положено.
-Ни в коем разе. Наша фирма работает на те же деньги, что и ваш департамент соцзащиты. Не скрою - сейчас нам нужен крупный гарантированный заказ, чтобы подтвердить свою платежеспособность перед банком. Думайте, это серьезное, выгодное предложение.
Менж задумался, неровно подышал. А через несколько минут согласился принять бланки договоров и заключить собственный договор с Перчиком. Довольный Григорий Иванович вышел во двор и направился к «Мерседесу». И тут увидел, что его Федюшка ест что-то из тарелки, принесенной из кухни дома престарелых. Это предусмотрительная повариха вынесла ему порцию второго, заблаговременно заботясь о благополучном исходе внезапно нагрянувшей проверки.
-Выплюнь, выплюнь!- зашипел Перчиков на Федюшку, опасаясь, что теперь помимо забот с колесом у шофера возникнут проблемы с животом.
-Да сколько же можно не жрамши ездить по этой глуши?- недовольно пробормотал Федюшка, стараясь быстро прожевать кусок мяса, выловленный из подливы,- так и ноги недолго протянуть!
-Потерпи,- в Бучинске пообедаем в ресторане,- пообещал Перчиков. Федюшка все-таки дожевал мясо и довольный сел за руль.
Но обед их ожидал гораздо раньше. В деревне Задираловка для них в школьной столовой уже накрыли стол. Валентина Матвеевна Сучкова, глава здешней администрации, получила из Бучинска телефонограмму с указаниями. На этот раз Перчиков не стал отказываться от скромных изысков школьного повара, доверившись ему больше, чем стряпухе из дома престарелых и сумасшедших. Валентина Матвеевна сопровождала их и терпеливо дожидалась, когда гости закончат кушать. Закончили они довольно быстро, и Перчиков попросил проводить его на местное кладбище. А Сучкова словно бы и ждала такого предложения и с готовностью подхватилась и повела Григория Ивановича на край Задираловки, где уж лет двести был местный погост. Он встретил гостей унылой картиной покосившихся деревянных крестов , кое-где перемежавшихся блестящими памятниками из нержавейки.
-А кладбище-то у вас большое,- сказал Перчиков, оглядывая скорбное место,- но неухоженное…
-Да кому ухаживать?- вздохнула виновато Валентина Матвеевна.- Живых-то мало осталось, почитай, вся Задираловка за два века здесь лежит.
-Много народу умирает?- стараясь сдерживать волнение в голосе спросил Перчиков.
-Много, ох много. А что поделаешь? Тоскуют и пьют, оттого и мрут.
-И нет у вас орудия против пьянства?
-А какое орудие? К алкоголику даже с увещеванием нельзя подойти. Скажешь ему правду – потеряешь дружбу. Ведь предлагать пьянице бросить пить, все равно, что предлагать отрезать ему самому себе руку или даже голову. Кто же согласится?
-А кстати, в Америке недавно фермер именно так и сделал. Напился с приятелями, сначала они кидались друг в друга репой, а потом взялись за бензопилу. Один на спор отпилил себе ступню, а другой поднес пилу к горлу и…
-Неужто сам себе голову отпилил?- с сомнением спросила Валентина Матвеевна.
-Напрочь!
-Да и у нас чудаков хватает, еще не то отрежут по пьянке на спор. Один прошлой зимой все причиндалы себе отморозил. Присел после попойки на улице, прямо на снег голым задом, да и пристыл. Кипятком отливали…
Перчиков поежился, представив , как кипятком бедолаге отливали примороженный член.
-А как они в контакте? Ну… побеседовать-то с ними можно?
-В деревне люди не очень о себе разговаривают. Все больше наблюдают или интересуются. Договориться трудно. Попробуйте…
-Это что такое?- спросил вдруг Перчиков, подойдя к маленькой могилке прямо под стеной старой церквушки. Над холмиком была укреплена дощечка со странной надписью : «Незабываемому Биллу».
-Собаку кто-то зарыл. Из города много привозят и закапывают прямо у церкви. Наш батюшка и в милицию уже заявлял. Но кому охота за собачниками гоняться, преступников-то ловить не успевают.
-Адреса хотя бы есть?- вдруг заинтересованно спросил Григорий Иванович.
-Чьи?
-Да этих вот, скорбящих о псах.
-У нашего участкового, наверное, есть. Он их не раз здесь ловил. Они ведь еще и цветы потом на псиные могилки привозят.
-Что вы говорите?- удивился Перчиков и записал что-то себе в блокнот.
-Рядом-то что за могила с таким старым надгробьем?
-Это святой человек похоронен, еще в десятом году, монах . Батюшка его очень почитает, ведь о нем даже в краеведческом музее в Бучинске есть сведения. Говорят, он падучую у женщин умел лечить. Вот сейчас нам бы такого лекаря!
-С женщинами в Задираловке что-то не так?
-А то так! Разве это нормальные люди, если одна в шестнадцать лет за восьмидесятилетнего старика замуж выходит, а другой в тридцать лет на семидесятилетней бабке женится, как вы думаете?
-Вот вы о чем? Значит, и у вас такие пары есть,- ласково улыбнулся Перчиков.- Сейчас это очень распространено.
-Есть у нас такие, прямо беда, перед всей областью стыдно, на каждом совещании в департаменте соцзащиты меня этими случаями дразнят,- Сучкова угрюмо посмотрела куда-то за кладбищенскую ограду.
-Знаете, что я вам скажу, Валентина Матвеевна,- опять улыбнулся Григорий Иванович,- здесь дело вовсе не в возрасте ваших женихов и невест, а… во фраке или норковой шубке.
-Как это?- не поняла Сучкова.
-Очень просто. Оденьте вашего восьмидесятилетнего жениха во фрак, дайте ему миллион – и к нему очередь из пятнадцатилетних невест выстроится! Также и бабушку-невесту проведите через все косметические кабинеты и пластических хирургов, через которых проходят престарелые московские звезды, оденьте ее как следует – и вашему тридцатилетнему жениху придется с ружьем ее охранять от претендентов. Все относительно, дорогая Валентина Матвеевна. Тут все упирается в средства и только лишь в них. Просто столичной девушке нужен этот миллион, а вашей и стариковской пенсии ветерана войны хватает с лихвой, так ведь?
-Это точно,- согласилась Сучкова и засмеялась.- Теперь-то я знаю, чем мне крыть, когда надо мной смеяться будут в Бучинске из-за этих неравных браков. Спасибо, помогли.
-О, вот еще обратите внимание!- показал Перчиков на старенький деревянный памятник с двумя фотографиями.- Смотрите, какой красавец муж, молоденький офицер. А рядом фотография старухи, видимо, жены.
-Ну да,- сказала Валентина Матвеевна,- он погиб в войну, а жена умерла недавно, состарилась.
-Невероятно! Такой диссонанс. Надо бы фотографию-то поменять, на молодую. Наверное, родственники могли бы найти?
-Да есть, видно, у детей-то…- сказала Сучкова.- А надо это? Мертвым-то все равно.
-Но детям будет приятнее, если своих родителей обоих молодыми будут видеть на памятнике. А уж посетителям на кладбище – и вовсе. Память - великое дело. Зачем такое несоответствие? Ну и вообще… говорят ведь – души покойных все видят. Может быть, этот бравый офицер стесняется видеть рядом с собой на памятнике такую старуху?
-Да кто его знает…- с сомнением покачала головой Валентина Матвеевна.- Хотя, конечно, для красоты можно и поменять. А то вроде как же получается : и тут – неравный брак, молодой муж и старая жена. Не каждый дату смерти прочитает. Нет, вы правы!- заключила она, и даже сейчас было видно, что Сучкову очень волнует проблема неравных браков в ее Задираловке.
В конторе они быстро обсудили дело, с которым приехал в деревню Перчиков. Он понял, что Сучкова уже в курсе, видимо, ей позвонила глава администрации из Черной грязи. Валентина Матвеевна согласилась на свой процент от сделок по оказанию ритуальных услуг и даже обещала выслать адреса собачников, захоронивших животных на задираловском кладбище и спросила:
-Неужто и собакам можете памятник сделать каменный?
-Обязательно! И даже с фотографией. Кстати, подумайте о новом памятнике вашему знаменитому монаху. Можем скульптуру соорудить, у нас специалисты классные. Вы проект-то сделайте, смету, денег побольше в нее заложите. Может быть, департамент культуры заплатит. А мы вам – за проект. Как надумаете, позвоните. Пришлем своего художника.
В Бучинск Григорий Иванович вернулся уже к вечеру. В гостинице его ожидала записка от помощника губернатора Юрия Владимировича Истребьева. Тот просил прибыть к губернатору в восемь часов вечера. Перчиков быстро умылся, переоделся и спустился к машине, где уже ждал его Федюшка, дожевывая ресторанный бифштекс.
Но губернатор не появился и в восемь часов. Истребьев невозмутимо пригласил Григория Ивановича отужинать в кафе администрации. Там были накрыты столы, за которыми сидели какие-то люди, видимо, чиновники из бучинского «белого дома». Был полумрак, играла тихая музыка.
-Мило, мило,- сказал Перчиков и присел за накрытый для него стол. За ним уже сидела какая-то женщина. Взглянув на нее, Перчиков узнал девушку, которую он встретил на автозаправке, где Федюшка накачивал чертово колесо их «Мерседеса». Он почувствовал теплую волну, обдавшую его с затылка до колен.
-Очень приятно снова увидеть вас,- сказал Перчиков, подходя к незнакомке и пытаясь взять ее руку, чтобы поцеловать. И тут он увидел, что на девушке прокурорский мундир! Сердце у него замерло, и он почувствовал, как ноги становятся ватными.
Девушка улыбнулась и спросила:
-А вы надолго в наши края?
-Увы, сегодня – обратно,- ответил Григорий Иванович, тревожно отыскивая взглядом Истребьева, который разговаривал по мобильному телефону и тоже смотрел на Перчикова. Григорий Иванович опустил глаза и налил себе водки в фужер. Потом поднес бутылку к рюмке прокурора. Та молча наблюдала за гостем и улыбалась. «Может, пронесет? Черт меня попутал с этим удостоверением!»- тоскливо подумал Перчиков и выпил залпом свою водку. Прокурор тоже ловко опрокинула рюмку в рот и закусила черной маслинкой.
Истребьев подошел к столу и сказал сухо:
-Извините, губернатор не сможет принять вас. И мне пора идти. До свидания.
Перчиков все понял и кивнул головой. Потом посмотрел на прокурора и улыбнулся:
-Кажется, вечеринка не удалась? Вы не возражаете, если я отлучусь на минуту?
-Ни в коем случае,- улыбнулась прокурор.- Отлучайтесь…
Перчиков осторожно выбрался из-за стола, стараясь не греметь стулом, и пошел, немного согнувшись, на выход. Он не помнил, как дошел до раздевалки и попросил свое пальто. Ему подали. Он, взяв его в руки, нарочито не спеша, пересек вестибюль и открыл тяжелую дверь. «Мерседес» стоял у подъезда, но Федюшка не сидел на своем месте, а возился под капотом. У Перчикова оборвалось сердце, он сбежал по ступеням и прошипел на уху водителю:
-Поехали, горе луковое, а то догонят! Опять колесо спустило?
-Да нет, пока держится, но это такой подлючий «Мерседес», такой…
-Убить меня, что ли, хочешь?- застонал Перчиков.- Поехали же!
Федюшка закрыл капот и, немного еще повозившись на своем сиденье, наконец, завел машину и тронулся с места. Перчиков в это время наблюдал, нет ли милицейской машины поблизости, не выходит ли охрана «белого дома» из подъезда. Ничего подозрительного он не обнаружил и немного перевел дух. Потом вдруг вздрогнул от мысли, что его могут задержать на первом же посту ГАИ по распоряжению губернатора, который теперь наверное знает, что в область приезжал самозванец с фальшивым удостоверением. «Как мальчишку повяжут»,- раздраженно подумал он и сказал Федюшке:
-В Москву не поедем.
-Куда?- коротко спросил тот.
-К морю! Доедет до моря твое колесо?
-Это не доедет, другое поставим!- весело ответил Федюшка и прибавил газу. Искупаться в море зимой было его голубой мечтой.
Перчиков старательно испортил важное удостоверение и, поднеся к корочкам зажигалку, выбросил в окошко. Потом достал свой паспорт совершенно на другое имя и переложил его в боковой карман пиджака. Когда рассвело, Григорий Иванович достал папку и начал изучать документы, предоставленные Истребьевым. На лице его возникла ласковая улыбка, которая не сходила, пока он что-то считал на калькуляторе. За год в Бучинской области умирало более двадцати тысяч человек. Если хотя бы половину покойников он «завяжет» на свою фирму, то годовой доход получается – у Григория Ивановича перехватило дух,- до ста миллионов долларов! «Выгодное это дело – упокойные бучинские души»,- весело думал Перчиков.
В эту ночь Юрий Владимирович Истребьев почти не спал. Он, получив информацию о действиях московского гостя в бучинских деревнях, тоже вел подсчеты предполагаемых прибылей ловкача, который едва не обвел бучинских чиновников вокруг пальца. Насчитав огромную сумму, Истребьев застонал от ненависти и подумал : « Надо бы как-нибудь журналистам рассказать о том, как столичного самозванца здесь встречали, особенно – про машину сопровождения. Губернатор сам давал распоряжения, не я же решал. Какой-то стажер заметил, что удостоверение гостя липовое, а охрана - лохи. Хозяину как доложили, сделал вид, что ничего не знает и вообще не понял, о чем речь. И даже не велел проходимца задерживать, только прокурором припугнуть, чтобы понял, если умный. И, видно, понял, раз в Москву не поехал, а махнул прямиком к югу. Ищи его теперь, коль документы поддельные были, мы даже фамилии не знаем. Да и знать не хотим, не было печали! А ведь теперь жди настоящих, он кому надо информацию-то сольет. Такие барыши на покойниках станут у нас делать! Как всегда, проморгали, миллионы москвичам достанутся. Ну и поделом нашим дуракам! » С этими мыслями Истребьев ненадолго задремал, чтобы придти на работу, как всегда, свежим и бодрым.