Град Петра

Наталья Стрелкина
   Молодому русскому царю Петру Алексеевичу Романову часто снился один и тот же сон. Город, величественный и прекрасный. Ровные мощёные улицы, дворцы и храмы, весёлые и нарядные жители, спешащие в театры и на балы. Одеты все по европейски. Широкая полноводная река в камне и корабли, множество кораблей торговых, военных.
 Город мечты, город надежды был так осязаем, так реален, что Пётр, казалось, слышал его звуки, впитывал его запахи, ходил по его улицам и паркам.
Этот сон ему виделся давно, каждый раз расцветая новыми красками и счастливыми подробностями. То увидит он колонны, украшенные носами побеждённых его флотом кораблей, то бронзовую скульптуру всадника на лошади, попирающей копытом змею. Узнавал во всаднике себя. И хотя Пётр не очень любил лошадей, предпочитал ходить пешком, но аллегории понимал и ценил, а гордый и грозный вид всадника да лавровый венец льстили ему. И надпись странная "PETER PRIMA CATHARINA SECUNDA". Кто эта Екатерина Вторая? Но памятник получился отменный. То приснится Петру огромный парусник, входящий в устье реки и мост, который распахивается, как ворота, чтобы пропустить корабль дальше без задержек. Или храм, с колоннадой, а на фасаде солнышко, что глянешь на него, и на душе весело и светло становится.
 - Это мой город, град Петра, если надо, то я сам, своими руками построю его. И в нём буду жить, и править, подальше от этой грязной, дикой Москвы, подальше от сестрицы Софьи и полоумного брата Ивана. Ничего не пожалею ради мечты своей, - шептал он. И постепенно сон становился реальностью.
   Только чем ближе к воплощению были мечты русского царя, чем зримее они становились, тем с большей энергией и силой Пётр стремился к переменам в государстве своём. Лишь одно тревожило его порой, не очень ли много жертв принесено во имя достижения цели, не слишком ли жёсток и бескомпромиссен он. Однако останавливаться было некогда. Сколько нужно ещё сделать! Столько идей, столько реформ. Вперёд, только вперёд!
И вот - свершилось, враги повержены, недоброжелатели и злые языки поутихли. Победителей не судят. Град Петра заложен. Мечта исполнилась. Северной столице государства Российского быть.
***
   Немолодой российский император Пётр I метался в горячечном бреду. Уже третий день он не мог смежить веки, его тут же одолевали страшные видения. Тело требовало отдохновения, а воспалённый мозг отказывался подчиняться. Некогда светлые сны превратились в мучающие кошмары. И казалось ему, что всё вокруг погружается во мрак и хаос. Город мечты его в этих ужасных снах был растерзан. Баррикады посреди улиц, разобранные мостовые, разбитые стёкла домов, костры и снующие угрюмые взбудораженные люди. Кошмары выползали откуда-то из будущего, пугая своей отчётливостью и осязаемостью. Всё путалось и мешалось.
Вот зима, Дворцовая Площадь, а на ней тоскливо стоят вооружённые полки. Сотни вооружённых людей, молчаливо протестуют против несправедливости. А вот виселица, и верёвки змеями обвили шеи зачинщиков восстания. Как они горды, эти люди, и вовсе не боятся смерти, потому что правы? И вдруг, совсем другая картина: на железного монстра верхом карабкается неказистый, низкорослый, лысый мужичонка и говорит-говорит. Машет картузом, зажатым в кулак, а тысячная толпа внемлет каждому его слову. И готова пойти за ним до конца. Революция - это слово не нравится Петру, он инстинктивно чувствует, что это плохо, но пока не может ничего понять. Эти люди совсем не походят на тех, что виделись сначала,по-другому одеты, по-другому говорят. Хотя, нет, похожи, похожи своей решимостью что-то менять.
   А вот корабль. Пётр поражён, он видел его раньше в счастливых снах, в мечтах своих и восхищался им. Без парусов, весь из железа. С огромными пушками на носу и корме. Матросы в удобной форме со смешными картузами на головах, сзади на ленточках надпись "Аврора". Матросы недовольны. Они собираются сделать оружейный залп в сторону Зимнего Дворца. Рабочие люди на городских улицах ропщут, и готовы поддержать матросов. Что же это такое творится? Опять это слово - революция.
Вот вооружённые всадники сеют смерть и ужас, подавляя сопротивление. Взмах палаша, и кровь окрашивает камни мостовой в алый, такой же, как ленточки в петлицах у зачинщиков сопротивления. Выстрел, и падает человек, раненный или убитый. Но и противники не уступают без боя. Тоже стреляют, бросают гранаты... Что это? Почему? Слово, верное слово никак не находится для возникающих картинок. Смута? Вот оно, нужное, понятное слово! Смута и мятеж!
  Иногда Пётр приходит в себя и спрашивает у жены, которая неотступно сидит у его постели: - Катенька, жена моя, всё ли спокойно? Всем ли довольны подданные мои? Жив ли тот солдат, которого я из проруби вытащил третьего дня?
 - Всё хорошо, либхен, всё спокойно, жив он, тебя благодарит, ты сам поправляйся, мин херц! Эх, холодна водица в Неве, застудился ты крепко - Хлопочет императрица.
 - Худо мне, мерещится всякое, побудь со мной, не уходи никуда - Пётр снова проваливается в полусон, полуявь. Ужасные картины продолжают мучить его душу. Он теряется во времени и пространстве.
   Вот он внезапно оказывается в толпе людей, над которыми парусами надежды развиваются хоругви. Воскресный крёстный ход. Поп по имени Гапон во главе. Волнующееся и возбужденно-шумное море людское выплескивается на Дворцовую площадь. И вдруг все останавливаются, никто не решается идти вперёд. Картина, открывшаяся их взглядам, пугает, ощетинившись морем штыков. Так и замирают эти два моря. Море надежды и веры и море нечеловеческого страха, страха перед неизбежным. На какое-то мгновение устанавливается дивная тишина. И, кажется, вот-вот с вершины Александрийского столпа спустится Ангел и возвестит о том, что помазанник божий слышит мольбы народные и сделает всё, чтоб облегчить участь своих подданных. Но ангел так и не прилетает.
 - Царя, царя! - Сначала несмелые выкрики теперь уже сливаются в единый хор. Люди с опаской начинают продвигаться вперёд. Пётр всё ещё надеется увидеть на балконе Зимнего своего потомка. Ему любопытно взглянуть в глаза тому, кому пришлось взять на себя ответственность управлять этой могучей и прекрасной, богатой и славной, необузданной и дикой, просвещённой и беспросветной Русью. Но царь так и не выходит к народу.
Но вот Пётр не слышит, а скорее чувствует команду старшего офицера:
 - Товсь, цельсь, - люди не верят, что их растопчут следующие слова. - Пли! - и вздрагивают хоругви, и падают на брусчатку площади иконы, - Пли!
 - Господи-и!!! - истошно вопит какая-то баба, но Господь отворачивается от неё. Люди бегут в ужасе, падают на камни площади, настигнутые пулями, замешкавшихся сбивают с ног и топчут. Хрипы и стоны раненых, новый оружейный залп и опять крики и стоны.
Пётр остолбенело оглядывается по сторонам и не верит в реальность происходящего. За что? Не может он понять! Почему столько страданий и боли вокруг? Его город создан для радости и счастья, для покоя и красоты, для величия земли русской.
Немолодой царь Пётр Романов наклоняется над выпавшей из рук убитой женщины иконой Спасителя. И вдруг, на мгновенье ему кажется, что это не Иисус, а лик казнённого царевича Алексея безмолвно взирает на деяния своего отца. И нет в глазах царского сына прощения. Темно в очах его, как в самом глубоком омуте, и печаль и скорбь такая, что аж скулы сводит. Зашлось сердце Петра, вспомнил он, как сын его мучился на дыбе. Как проклинал его, и всё то, ради чего тот жил, ради чего готов был пожертвовать всем, даже собственным сыном.
 - Неужто я, поступком своим, казнив предателя земли русской, сына единокровного, стал невольно виновником всего происходящего теперь и того, что будет происходить после? - ужасается Пётр своей догадке. Он прижимает икону к груди, баюкая, как когда-то баюкал младенца, - Прости меня Алёшенька, сынок! Прости меня Русь! Прости меня, Господи, помилуй! - молится он всей душой. Летят слова молитвы ввысь, катится слеза по щеке императора российского. Душа рвётся вверх, ища упокоения. Пётр ещё раз всматривается в лик иконы. И чувствует тогда, что Христос, сын Божий прощает его. В тот же миг тело Петра пронизывает острая боль. Одна из пуль, выпущенная по толпе в то Кровавое воскресенье пробивает навылет грудь императора и застревает в дереве иконы.
 - Скончался! Царь Пётр Алексеевич, солнышко наше закатилось! - голосит сиделка, дежурившая у постели больного. Плачет императрица. Поникли головы приближённых.
Так и осталось тело императора всея Руси лежать на смертном одре. А растерянная, но прощеная душа его скорбит о содеянном на Дворцовой площади, и верит, что когда-нибудь Господь простит Русь за всю эту кровь, и страдания. И осияет своей благодатью.
  Помилуй нас, Господи!