Я смотрел на заходящее солнце и не видел заката, потому что он не хотел смотреть на меня. Золотой вечер становился синим. Я шел туда, куда не хотелось идти. Острым крылом стрижа была вспорота девственная голубизна вечернего неба. И я посмотрел в пруд. След на воде проплывающей утки – это лишние три морщины, которые я не могу забыть. Опавшие листья клена напоминали шлепок ласты золотого гуся. Маленькое облако на вечерней глазури сначала показалось мне забытым пером улетевшей чайки. И когда я сквозь решетку ресниц посмотрел на небо, то увидел мимолетное облако, похожее на пережеванный комок мятной жевачки. И я нечаянно раздавил его взглядом, и оно потянуло зацепившуюся вереницу серых облаков.
Листы кленов не были золотыми, но шуршали металлическим звуком, от которого хотелось убежать, и почему-то не хватало нежности весны.
И когда решетка ресниц опустилась, сквозь нее я увидел то солнце, которого не было на небе.
Луч света или солнца не забываем только в темноте одинокости чужого безразличия.
Я видел закат, но отвернулся от него, чтобы встретить новый золотой восход.