Б. черкун движение как диалектическое равновесие

22 февраля 1982 г.
Б.И.Черкун.

ДВИЖЕНИЕ КАК ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ


«Субстанция есть causasui»
Спиноза.


«Но именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым методом объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой».
Ф.Энгельс.


ВВЕДЕНИЕ
Идея равновесия, уравновешивания как основы движения уже давно носится в воздухе. В подтверждение можно было бы привести множество высказываний, я же пока ограничусь следующими:
Ф.З.Меерсон (18) называет нервную систему органом уравновешивания   организма  и среды.
У.Р.Эшби (34): «Гомеостат в некотором смысле не делает ничего, что движется к состоянию равновесия (Б.Ч.)».
Сказать так – значит сказать очень много. Но вместе с тем, это значит почти ничего не сказать, потому что в приведенных высказываниях ни слова не говорится о том, что же подразумевать под уравновешиванием. Молчаливо  предполагается, что каждому и так понятно, что сие означает.
На самом же деле понятие «равновесие» применяется в двух диаметрально противоположных значениях:
1)равновесие как уравновешивание со средой, как приспособление, адаптация;
2)равновесие как покой.
Отсюда и всё разнообразие терминологии, «замешанной» на равновесии: «подвижное равновесие», «динамическое равновесие», «устойчивое равновесие», «неустойчивое равновесие», Такими «разновесиями» пестрят многие учебники и монографии.
Итак, равновесие и движение уже давно завязаны в сложный узел.
Вот мы и попытаемся в данной работе этот узелок развязать.
«Почему тело движется, изменяется?..»
Видимо, философия, осознанное познание мира Человеком началось с того момента, когда один из наших пращуров удивился этому и задумался над этим. И вот с тех пор Наука с настойчивостью одержимого ищет ответа на вопрос: «Что есть движение?». В своем стремлении разгадать сущность Движения наука узнала об окружающем нас мире очень многое. Она научилась описывать различные виды движения, делать сложные расчеты его; астрономы, например, предсказывают особенности траекторий и взаимного расположения планет на сотни и тысячи лет вперед.
Однако на вопрос вопросов, почему всё движется, - наука до сих пор ответа не дала.
Из истории науки мы знаем, что фундаментальные законы природы очень просты. Поэтому надо ожидать, что и сущность  Движения не является исключением из этого золотого правила.
Наверное, каждый хотя бы раз в жизни задумывался: «Почему предметы ДВИЖУТСЯ, ИЗМЕНЯЮТСЯ?» - как в до ньютоновские времена, видимо не было человека, который хотя бы единожды не спросил себя: «Почему все тела ПАДАЮТ?» (а, скажем, не летят вверх?).
Но вот над этим задумался Ньютон. Но с той лишь разницей, что воспринял падение как факт, и потому, в отличие от других, задумался не над тем, почему тело ПАДАЕТ, а над тем, ПОЧЕМУ оно падает. Такая модификация вопроса – это не простое перенесение ударения на другое слово: Ньютоновская форма постановки вопроса оказалась надёжным, универсальным методологическим приёмом, благодаря которому Ньютону удалось сделать фундаментальное  открытие.  И,  что  особенно  важно,  так  это  то,  что,  ответив  на  вопрос,   п о ч е м у  тело   падает,   Ньютон   автоматически   получил ответ   и   на   вопрос, п о ч е м у  оно падает ( не летит вверх).
Используя данный методологический приём, можно решить целый класс «неразрешимых» научных проблем. Такая надёжность ньютоновского метода обусловлена тем, что поиски исследования в данном случае направляются на выявление причины изучаемого   явления.   А  ведь  ещё   Бэкон   (6)   говорил,  что   истинное знание есть знание  п р и ч и н ы.  (стр.80).
Но если Ньютон использовал данную методу интуитивно, подсознательно, то мы зададимся вопросом по-ньютоновски уже вполне осознано: «ПОЧЕМУ происходит изменение состояния тела?».
Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В О
Для этого рассмотрим, к примеру, как и почему происходит изменение состояния шарика, которому сжатая пружина сообщает ускорение. Причем сделаем это так, как предлагал Г.С.Батищев (2): «Вместо того, чтобы прослеживать проявление движения от точки к точке ( во времени и пространстве), надо понять движение в одной точке».
Что же происходит с шариком в одной точке, когда на него давит сжатая пружина?
Во-первых, благодаря своим инерционным свойствам шарик оказывает пружине сопротивление. Т.е. он стремится сохранить своё состояние.
Если в момент t1, воспрепятствовать дальнейшему воздействию пружины на шарик, то с этого момента прекратится и ускорение (изменение состояния) шарика, и он будет продолжать движение с той скоростью, которую имел в момент t1 (в точке А1), т. е. со скоростью V1 .
Если бы мы прекратили действие пружины на шарик в момент t2 , то дальше он бы двигался с той скоростью, которую имел в момент t2 (в точке А2 ), т.е. со скоростью V2 .
А прекратись действие пружины на шарик в момент t3 (t4, t5 …), дальнейшее движение шарика продолжалось бы, соответственно, со скоростью V3 (V4, V5…).
Это значит, что в любой момент времени шарик стремится сохранить своё состояние. (Именно благодаря этому своему свойству – стремление сохранить свое состояние – он оказывает воздействию сопротивление).
Но, вместе с тем, в каждый момент времени шарик стремится уравновеситься и с приложенной к нему силой.
Следовательно, в каждый момент времени (и в каждой точке пространства) тело пребывает в диалектически противоречивом состоянии: оно стремится подчиниться внешнему воздействию и, вместе с тем, сохранить своё состояние.
Таким образом, изменение состояния материального тела происходит ПОТОМУ, что тело стремится уравновеситься с внешним воздействием и остаться в равновесии с самим собой. 
Данное диалектическое противоречие является одним из фундаментальнейших противоречий, которое присуще всякому материальному процессу, объекту.
«Всякий предмет…, - пишет Г.С.Батищев (2), - диалектически противоречив, и для познания этой его противоречивости совершенно необходимо вскрыть его антиномичность, т.е. сформулировать антиномически заостренное противоречие».
Что мы сделали: раскрыв диалектическую сущность движения, сформулировали её в антиномически заостренной форме.
(Термин «равновесие с самим собой» я считаю наиболее адекватным, поскольку понятие «равновесие» синомично таким понятиям, как «тождество», «симметрия».  Равновесие с самим собой означает – тождественен самому себе. Уравновеситься с внешним воздействием значит – стать тождественным последнему. Кроме того, термины «равновесие с внешним» и «равновесие с самим собой» являются антиномами, благодаря чему и в семантическом плане между ними чётко прослеживается диалектическая связь).
Адаптация живого существа, падение камня с горы, движение спутника по орбите, всё это следствия диалектического равновесия: стремление их к уравновешиванию с внешним воздействием и к равновесию с самим собой.
Итак, выяснив,  п о ч е м у  всё движется, изменяется, мы теперь можем (подобно Ньютону) ответить и на вопрос, почему всё  д в и ж е т с я,  т.е.   что есть   д в и ж е н и е:
ДВИЖЕНИЕ есть стремление материальных тел (процессов) к диалектическому равновесию: к равновесию с внешним воздействием и к равновесию с самим собой.
Иными словами, п р о ц е с с   д а л е к т и ч е с к о г о   у р а в н о в е ш и в а н и я   и есть движение.
Движение, таким образом, есть вечное стремление мятущейся материи к равновесию, к абсолютному покою, которого она, однако никогда не достигает. Потому что  -
стремление к покою и есть движение.
Это – еще одно удивительное противоречие реального мира.
Кроме того, всякий материальный объект в каждый момент времени находится в состоянии равновесия с внешним воздействием, так и в равновесии с самим собой, ибо движение объекта ни в какой момент времени не может не соответствовать внешнему воздействию или собственным инерционным свойствам. Или, другими словами, в каждый момент времени  И з м е н е н е н и е = F ; m = внешнее воздействие ; состояние объекта.
Можно поэтому сказать, что любое тело в одно и то же время находится и в движении (равновесии с внешним), и в покое (равновесие с самим собой).
Каждое из высказанных здесь положений раскрывает определенную «сторону» движения, ибо движение – явление сложное, многоаспектное.
  Итак, наше предположение подтвердилось: в фундаменте основного свойства материи – движения - лежит  очень простое свойство – стремление к равновесию.
      В самом деле, что может быть проще и надёжней!
           Что может быть совершенней!

 Кому-то, возможно, покажется, что автор, взяв известные научные понятия и дав им другие названия, изобрёл велосипед и пытается выдать это за оригинальное открытие.
Так я ведь и обещал в статье «Человек разумный – человек познающий», что революционно новое знание можно получать, не вводя в теорию ни одного революционно нового понятия, а лишь за счёт диалектического переосмысления понятий уже известных. Потому что, как говорит А.А.Бутаков (6): «Последующие открытия неизбежно будут приводить к более или менее значительному углублению понимания уже, казалось бы, «решённых» проблем, а также к некоторым уточнениям или изменениям имеющейся квалификации норм движения и её отдельных принципов» (Стр.3). Причём мы не только углубили такие понятия, как инерция и уравновешивание с внешним воздействием, но и – через осмысление их антиномичности – раскрыли диалектическое единство этих полярных тенденций.
Действенность и значимость того или иного закона природы определяется тем, в какой мере открытый закон помогает понять и объяснить те или иные особенности материального бытия.
Вот по этому золотому правилу и прошу судить о значении  закона диалектического равновесия.
ИНЕРЦИЯ И АКТИВНОСТЬ МАТЕРИИ
В СВЕТЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО РАВНОВЕСИЯ
1. Инерционные свойства тел были открыты Галилеем. Для физиков и философов инерция олицетворяла собой косность материи. Считалось, что удел инерции – оказывать сопротивление изменению. То есть инерция считалась антагонистом ко всякому движению и изменению. Отсюда и название: по-латыни inercia означает бездействие. Исходя из таких представлений, философы с неизбежностью приходили к мысли, что миром должно управлять Высшее существо, которое одно только и в состоянии побудить её к движению. Ни о каком самодвижении и саморазвитии материи при подобном взгляде на инерцию не могло быть и речи.
Со времен Галилея понятие инерции шагнуло за рамки механики. Сейчас под инерцией подразумевается сохранение состояния всякого объекта, процесса, а  также консерватизм, всевозможные пережитки, сопротивление всякому изменению. «Стремление сохранить свое положение или состояние, - писал акад. В.М.Бехтерев (3), - есть явление, наблюдаемое везде и всюду в неорганическом мире…  Этот закон имеет силу и в органическом мире…  Если человек стучит с быстротою пальцем по столу, он не может остановиться в один миг по условленному знаку, а непременно  проделает лишние движения…  Косность общества, небезызвестная всем и каждому, разве опять-таки не представляет собой проявление всеобщего закона инерции?» (Стр.194). И далее приводит примеры: наши навыки, обычаи, догмы в науке, искусстве, в технологии производства.
К настоящему времени представления об инерции несколько углубились. Так, наука  пришла к пониманию того, что именно благодаря инерции все процессы имеют временной характер, что само наличие силы как меры воздействия также связано с инерцией.
Меру нашего знания об инерции на сегодняшний день отражает следующее высказывание Н.Ф.Овчинникова (21): «Наличие инерции как свойства всех материальных объектов сохранять имеющуюся форму движения, и определяет не мгновенный, а временной характер изменения состояния. В случае движения тела с некоторой  массой М эта степень противодействия определяется величиной массы тела как мерой его инертности. Этот последний факт отражается в простой записи второго закона Ньютона, где сила пропорциональна массе тела» (стр.155 –156).
Как видим, сегодня уже не делается упор на то, что инерция олицетворяет собой косность материи. Но, вместе с тем, нет и указаний на то, чтобы инерция усердно способствовала материи проявлять свою активность. Так, в «Элементарном учебнике физики» под редакцией акад. Г.С.Ландсберга (32) после указания на то, что инерция означает «бездействие», «косность», никаких оговорок по этому поводу не делается.
Короче говоря, со времен  Галилея – и тем более со времен Ньютона – наука узнала об инерции не так уж много.

2. Но вернемся к первоначальному представлению об инерции как квинтэссенции бездействия материи.
Исходя из такого понимания инерции, Кант столкнулся с большими трудностями в объяснении воздействия тел друг на друга. Так, он пришел к выводу, что при  взаимодействии двух тел нельзя рассматривать их так, что одно из них покоится, а другое движется с некоторой скоростью  относительно первого. Он считал, что если тело А движется относительно тела В и относительно системы всех остальных тел, а тело В относительно  той же системы тел покоится, то оба эти тела необходимо рассматривать как движущиеся навстречу друг другу, причём скорость каждого из них относительно общего центра масс должна приниматься обратно пропорциональной собственной массе. Только этим, считал Кант, может обусловиться (согласно третьему закону механики) равенство действия и противодействия.
Вот что конкретно писал Кант (10) по этому поводу: «Но то, как я доказал, что то, что ошибочно рассматривалось как состояние покоя по отношению к ударяющему телу, в действительности есть по отношению к нему некоторое движение, то ясно само собой, что…  сила инерции придумана без всякой нужды (Б.Ч.)  и что при  каждом ударе имеет место движение одного тела пот направлению к другому телу, которое с равной степенью силы (Б.Ч,) движется навстречу первому, чем очень легко и понятно объясняется равенство дейцствия и противодействия без всякой необходимости придумывать ещё какой-то особый вид сил природы» (Стр.382).
Кант, таким образом, выдвигал непременным условием взаимодействия взаимное движение тел навстречу друг другу потому, что считал инерцию бездействием, а действующим агентом – только удар движущего тела, поскольку, считал он, движение можно породить только движением, а покоящееся тело в другом теле ни породить, ни погасить движение не способно.  «Как может случиться, - вопрошал Кант (10), - что стоит лишь ударяющему телу коснуться тела, находящегося в состоянии покоя, что покоящееся тело  внезапно приобретет некоторое ускорение в его сторону, чтобы уничтожить в нём ( в ударяющем теле – Б.Ч.) часть его силы?» (Там же, стр. 383).
Как видим, Кант всецело отводил роль активного движущего начала внешнему воздействию; инерция же в его представлении – абсолютная пассивность тела.
Однако стоит только представить инерцию не как пассивность материи, а как свойство тела сохранять свое состояние, и всё сразу становится на свои места. Тогда, независимо от того, движется ли тело А относительно покоящегося тела В, или, наоборот, тело А покоится, или их оба рассматривать как движущиеся относительно друг друга, - в любом случае стремление каждого из этих тел к равновесию с самим собой и к равновесию с внешним воздействием обуславливают равенство действия и противодействия. С этой точки зрения покоящееся тело обладает в отношении движущегося тела такой же активностью, какой обладает движущееся тело относительно покоящегося: удар между ними происходит потому, что движущееся тело стремится к равновесию с самим собой (стремится продолжать движение в прежнем направлении), - и покоящееся тело также стремится сохранить свое состояние. Это обоюдное нежелание взаимодействующих тел изменить своё состояние приводит к тому, что они, посредством уравновешивания друг с другом, вынуждены изменить своё состояние: так  стремление к неизменности порождает изменение!
Это ещё одно удивительное противоречие природы.

3. Однако инерция может проявить это удивительное свойство лишь при наличии внешнего воздействия.
В условиях отсутствия внешнего воздействия мы никогда не смогли бы узнать о стремлении  тела сохранить своё состояние.
Инерция вне взаимодействия действительно олицетворяет собой бездействие материи. Но с выходом на сцену внешнего воздействия инерция оборачивается врожденной активностью тела: его стремлением  к равновесию с самим собой, гарантирующим изменение данного же тела.
В свою  очередь, чтобы внешнее  воздействие действительно  стало воздействием на данное тело, необходимо, чтобы само тело обладало способностью оказывать  сопротивление. Если бы тело не обладало такой способностью, оно было бы неспособно к взаимодействию. И, следовательно, по отношению к такому телу внешнее воздействие не могло бы выступить в роли активного движущего начала. Не  будь материя инертной, даже «первотолчок» Творца оказался бы в буквальном смысле  бессилен. Ибо сама          с и л а, её величина обуславливается способностью  тел оказывать сопротивление.
Инерция, таким образом, принимает самое активное участие в становлении той силы, которая  воздействует  на  данное  же  тело, т. е.   инерция   принимает   активное  участие  в  с т а н о в л е н и и    внешнего движущего начала.
Итак, мы можем сказать, что тело для того только и стремится сохранить своё состояние, чтобы –  ч е р е з   это сохранение – получить возможность  и з м е н и т ь  своё состояние.
Такой взгляд на инерцию высказывается впервые, до настоящего времени в науке  такого вывода не делалось.
Резюме: мы  нашли,  что  и н е р ц и я   как равновесие тела с самим собой является ф о р м о й   а к т и в н о с т и   м а т е р и и,  обусловливающей  и з м е н е н и е  состояния данного же объекта.
И если наукой не был сделан этот важный в физическом и философском отношении вывод, то только потому, что в физике господствует метафизический  стиль мышления; осмысление же инерции как формы активности материи оказалось под силу только диалектической форме мышления.

4. Что бы произошло, если бы у тела ослабела способность к равновесию с самим собой, и осталось лишь свойство уравновешивания с внешним?
Тогда, при аналогичном внешнем воздействии, изменение состояния тела оказалось бы  более значительным. И чем слабее становилось бы стремление тела сохранить своё состояние, тем значительнее было бы его изменение при постоянном внешнем воздействии. Так изменение скорости нашего шарика под действием той же пружины происходило бы гораздо интенсивней. Наконец, если бы тело совершенно утратило способность к равновесию с самим с собой, тогда при любом, даже бесконечно малом воздействии скорость тела (скорость протекания  процесса) оказалась бы бесконечной:  F ; m = a  (если масса стремится к нулю, то ускорение – к бесконечности).
Такое тело в одно мгновение (t = 0) преодолело бы  бесконечное расстояние.
А это значит, что если бы материальные объекты не обладали способностью сохранять своё состояние, то время как таковое – время как форма существования материи – не имело бы смысла, поскольку все процессы слились в один миг, время существования Вселенной оказалось бы = 0 .
Кроме того, тогда не имели бы смысла и такие свойства бытия, как расстояние (и, следовательно, пространство), энергия, импульс, момент количества движения и пр.
Мы, таким образом, видим, что равновесие с самим собой есть необходимейшее условие и для существования материи во времени и пространстве,  - для материального бытия вообще.
5. Теперь представим, что тело утратило способность уравновешиваться с внешним воздействием. Тогда никакая сила не смогла бы изменить его состояние. Сила изменяет состояние тела не потому, что она есть активное начало, а тело пассивно, бездеятельно; сила способна изменять тело только потому, что оно  с а м о   обладает способностью уравновешиваться с внешним воздействием.
К примеру, чтобы наш глаз различал цвета и предметы, необходимо, как минимум, чтобы и сам глаз обладал способностью реагировать на эти сигналы.
Так что внешний «активный» агент не может быть тем необходимым и достаточным условием, которое единолично могло бы принудить данное тело уравновеситься с ним.
Для возникновения силового взаимодействия недостаточно и одной лишь инерции как способности данного тела оказывать воздействию сопротивление.
Необходимейшим условием для возникновения воздействия, - а также его особенностей – является присущая самому телу способность к уравновешиванию с внешним агентом.
Рассмотрим это положение подробнее на следующем примере. Допустим, на некотором расстоянии от электрона  находится электрон е1, протон р и нейтрон n (рис.1).
 
Вокруг электрона е, как внешнего агента, имеется электрическое поле, и только. Все три сторонних  тела – е1, р и n находятся в пределах электрического поля электрона е. Причем «отношение» всех трех сторонних тел к электрическому полю различное: электрон е1 удаляется (отталкивается) от электрона е; протон р приближается (притягивается) к электрону е, а нейтрон n вообще никак не реагирует на этот электрон: электрически нейтральное тело индифферентно к электрическому заряду.  Короче говоря, если нейтрон не желает иметь отношений с электроном (т.е. не желает с ним уравновеситься), то электрон, являясь внешним агентом, не может принудить к этому нейтрон, т.е. не может на него подействовать.
Из этого, во первых, следует, что тысячелетиями владевшая  умами людей философская идея внешнего воздействия как неотразимого активного начала, которое одно только и способно заставить косную материю двигаться, рассеялось как дым.
Во-вторых, рассмотренный пример говорит о том, что материальное тело обладает врожденной способностью отзываться на внешнее воздействие как бы  «по своему усмотрению».
Т.е. особенность реагирования любого тела на воздействие не может обуславливаться всецело внешним агентом: необходимейшим условием здесь является свойственная самому телу способность уравновешиваться с эти внешним воздействием.
Это значит, что полным набором, условий, гарантирующим  в о з н и к н о в е н и е  силы, воздействующей на самое тело с последующим изменением его состояния, являются: 1)внешний агент А;  2)способность тела В и уравновешиванию с внешним агентом; 3)способность тела В к равновесию с самим собой.
Следовательно,  у р а в н о в е ш и в а н и е  с   в н е ш н и м  в о з д е й с т в и е м есть также ф о р м а   а к т и в н о с т и    м а т е р и и, обуславливающая изменение состояния данного тела.  (Этот факт тоже не осмыслен наукой).
Если бы тело не обладало свойством уравновешиваться с внешним воздействием, оно не способно было бы  изменить своё состояние, или, говоря математическим языком, такое тело за бесконечное время проходило бы расстояние  S = 0.
В этом случае также не имели бы смысла ни время, ни пространство, ни количество движения.
6.  Итак, если бы тело было не способно:
а) к  уравновешиванию с внешним воздействием, то за бесконечное время оно проходило бы  нулевое расстояние.
б) к равновесию с самим собой, то мгновенно (за нулевое время) оно проходило бы бесконечное расстояние.
И в том и другом случае в природе имели бы место лишь бесконечно малые и бесконечно большие временные и пространственные интервалы (если только бесконечность и 0 можно назвать интервалами) и скорости. Причем и в первом и во втором случае всё было бы абсолютно наоборот. Мы следовательно, видим, что если бы тело было неспособно к уравновешиванию с внешним воздействием или к равновесию с самим собой никакое изменение было бы невозможно. Поскольку же уравновешивание с внешним и равновесие с самим собой являются врождёнными свойствами  всякого материального тела, то и два полярных стремления тела,  обусловленных  этими полярными равновесиями – стремление одновременно к скорости, равной нулю, и к скорости равной бесконечности в своем противоборстве обеспечивают конечность  скоростей протекания любых материальных процессов и, следовательно, обеспечивают временной их характер.
Иными словами,  конечность скоростей обусловлена стремлением тела одновременно и к скорости = 0, и  к скорости = бесконечности; конечное возникает как результат диалектической борьбы этих двух полярных тенденций. Причем конечное не просто  находится (не просто «болтается»)  между   бесконечностью   и  0,  конечное   есть
п р о д у к т  диалектического  противоборства между нулевой и бесконечной скоростью.
Таким образом,  именно  диалектическое противоборство между стремление тела к равновесию с внешним и к равновесию с самим собой обусловливает  конечность скоростей изменения состояния  тела и, следовательно, обусловливает существование времени, пространства и всех вытекающих отсюда следствий.
Так что такие атрибуты бытия, как время и пространство с их конкретными свойствами, конечность скоростей, количество движения – не являются по своей природе имманентными, «богом данными», не зависящими от других фундаментальных свойств природы сущностями. Названные атрибуты материального бытия оказываются связанными друг с другом и с другими фундаментальными свойствами материи не только функциональной  зависимостью, как мы это привыкли видеть в физических формулах, но – все свойства материи и движения обусловлены друг другом: свойства одного определяются свойствами всех фундаментальных особенностей бытия.
Между всеми законами природы, между всеми фундаментальными свойствами материи существует своего рода «круговая порука». Ни одно свойство материи не может быть независимым от всех остальных её свойств. Лишите  материю, к примеру инерции, и все остальные свойства материи лишаются тех особенностей, которые мы наблюдаем сейчас в действительности.
Из этого следует такой очень важный вывод. Наше знание о свойствах материи отражено в  научных понятиях. Следовательно, если ни одно свойство материи не может быть  имманентным, то не может быть  имманентным и ни одно научное понятие.
А это значит, что необходимейшим условием познания является выявление взаимосвязей между понятиями и их взаимовлияниями друг на друга. Это, во-первых, будет способствовать дальнейшему осмыслению известных научных понятий и, следовательно, углублению понимания соответствующих особенностей бытия; во-вторых – будет способствовать осмыслению природы как единого  целого; и, в-третьих, даст нам надёжное средство для выявления паразитирующих в науке неадекватных понятий.
7. Покуда внешнее воздействие и инерция тела, подвергающегося воздействию, рассматривались изолированно друг от друга, - вне диалектического единства, - внешнее воздействие представлялось активным, движущим началом, а материя – инертной, косной. Пассивность материи усматривалась не только в её инерционных свойствах. В факте уравновешивания тела с внешним воздействием также усматривалось свидетельство пассивности материи. Повседневный опыт говорил о том, что тело само измениться не может, когда же появляется внешний активный агент,  то под его воздействием тело вынуждено изменить своё состояние ровно настолько, чтобы уравновеситься с активным началом. Оно не может измениться ни больше, ни меньше, а лишь строго в той мере, в какой ему предписано внешней силой.
Следовательно,  пока способность тела сохранять своё состояние и уравновешивание с внешним воздействием рассматривались отдельно, каждое из этих свойств выступало как свидетельство пассивности материи. И не только внешне, но и по самой сути своей – ибо каждое из этих свойств в одиночку, само по себе не в состоянии обусловить движение.
Но стоило взглянуть на них с диалектических позиций – и эти две две полярные тенденции предстали перед нами как две формы активности материи, которые будучи полярны, в то же время неотделимы друг от друга, они друг друга  дополняют и каждое из них обусловливает активность другого, обусловливает выполнение им своих функций в их общем деле – становлении взаимодействия данного объекта с другим объектом, в результате чего и возникает новое движение.
В свете диалектического единства этих двух полярных тенденций материальное тело  предстает перед нами в качестве, доселе науке неизвестном: благодаря уравновешиванию с внешним воздействием и равновесию с самим собой тело пребывает в постоянном стремлении  и з м е н и т ь   самое себя.

   Вывод: в образе равновесия с внешним и равновесии с самим собой материальному телу присущи такие формы а к т и в н о с т и,  которые обеспечивают ему движение и изменение самого себя, т.е. обеспечивают с а м о д в и ж е н и е  материи.
Косной материи больше не существует!
Материальное тело обрело активность.

Д И А Л Е К Т И Ч Е С К О Е   Р А В Н О В Е С И Е
И  ЗАКОНЫ НЬЮТОНА
            1.Закон диалектического равновесия содержится уже в формуле второго закона механики:                a = F ; m
            Поскольку формула являет собой математическую интерпретацию 2-го закона, то определение закона (его понятийная интерпретация) должно отражать содержание формулы полностью, т.е. определение и должно отразить  роль каждого элемента данной формулы.
            Определение же второго закона механики, данное Ньютоном (20), явно тенденциозно: «Изменение количества движения пропорционально приложенной силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует».
            В  этом определении содержится изменение количества движения (элемент формулы  «а»), сила (элемент F)  и направление  движения, которое в формуле никак не отражено.
            Об элементе же m, - т.е. о роли  м а с с ы  тела, испытывающего воздействие, в определении не сказано ни слова.
            Поэтому, если следовать букве Ньютонова  определения 2-го закона, формула этого закона должна иметь следующий вид:             ;      ;
                a   =  F 
            И это не случайное упущение Ньютона. Причина несоответствия между понятийной и математической интерпретацией 2-го закона уходит корнями в ту философию, которой придерживался Ньютон.  Известно, что он считал материю косной, что косную материю может привести в движение только сила приложенная извне. И вот Ньютон, исходя из таких  философских предпосылок, не устоял перед искушением противопоставить первому закону механики, в котором сила не действует, второй закон, стержнем которого Ньютон считал именно действие силы. А посему и следствия этих законов  представлены как диаметрально противоположные: в первом законе состояние объекта абсолютно неизменно, во втором законе – изменение состояния тела определяется внешним воздействием, и только им!
          Потому то Ньютон и не включил в определение закона массу m, поскольку был убежден, что масса, олицетворяющая собой инертность, косность материи, не способна принимать участие в изменении состояния  самой себя.
Мы же теперь знаем, что масса m  является таким же необходимым фактором в становлении ускорения,  как  сила  F.  Так что 1-й закон механики в образе инерции входит во 2-й  закон в качестве его составной части, олицетворяя собою стремление тела сохранить своё состояние.
Более того, первый закон может выступить даже частным случаем второго закона: так при внешнем воздействии = 0 изменение состояния объекта также = 0. В этом случае принцип диалектического равновесия также выполняется неукоснительно: объект пребывает в равновесии с внешней средой и в равновесии с самим собой.
Мы, следовательно, видим, что абсолютное противопоставление 1-го закона механики 2-му было бы неоправданной мерой, поскольку между ними существует диалектическое тождество: при определенных условиях 1-й закон  переходит во второй, и наоборот.
Таким образом, философия, которой придерживался Ньютон, сыграла для него роль той методологии, в результате которой между понятийной стороной 2-го закона и его математической формулой возникло несоответствие, т.е. понятие и формула оказались неадекватными.

              2.Формула a = F ; m  содержит в себе гораздо более глубокий смысл, нежели тот, который удалось разглядеть Ньютону. До настоящего времени считалось, что венцом всякой теории является  формула, а понятийному аппарату отводится второстепенная роль. Такой взгляд на роль понятия в познании в нашем случае способствовал тому, что в элементе «a» данной формулы видели лишь ускорение, в элементе  F  видели только силу, в элементе m – только массу. Семантический аналог данной формулы будет таким: «Ускорение пропорционально силе и обратно пропорционально массе».
                В данной формуле отсутствует элемент диалектики. Такая формулировка метафизична по своей сути, и поскольку она находится в подчинении у математической  интерпретации закона, то она не способна раскрыть сущность той  формулы, аналогом которой является.
               Когда же ведущим становится понятие, то F – это уже не просто сила, а та сила, с которой материальный объект вынужден уравновешиваться: m – не просто масса, а -равновесие тела с самим собой; «а» – это уже не  просто ускорение, а  - д в и ж е н и е,  изменение  вообще.
               Следовательно, когда ведущим становится понятие, то понятийная интерпретация формулы  a = F ; m  приобретает следующий вид:
Изменение = равновесие с внешним ; равновесие с самим собой
Или – изменение состояния тела есть диалектическое двуединство уравновешивания тела с внешним воздействием и равновесия данного тела с самим собой.
              Таким образом, математическая формула 2-го закона механики  содержит в себе все элементы более фундаментального закона – закона  ДВИЖЕНИЯ как диалектического  равновесия.
              Однако же, несмотря на то, что формула известна вот уже три столетия, закон  диалектического равновесия не был открыт. Это случилось потому, что формуле дано лишь описывать движение, но она не в состоянии вскрыть сущность его. Закон диалектического  равновесия  мог быть открыт только благодаря диалектическому методу, потому что только диалектике дано проникнуть в сущность всего сущего.
               Так что только в  содружестве с диалектикой математика может с полным  правом именоваться точной наукой, а формула – венцом  теории. Ибо формула сама по себе еще не есть знание.
               Резюме: Ньютон, придерживаясь метафизического строя мышления, увидел в данной формуле лишь второй закон механики  для  косной материи. Мы же, используя философию диалектического материализма в качестве метода познания, установим, что ньютонова    формула   есть   формула самодвижения материи,    -    она    есть     формула  а к т и в н о с т и  материи.

ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ  РАВНОВЕСИЕ  И ЗАКОН  СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ
             1.Закон сохранения энергии говорит о том, что энергия не возникает и не исчезает, при всех превращениях и перераспределениях между взаимодействующими объектами Суммарное количество её всегда остаётся неизменным.
              Этот закон, однако, лишь констатирует, что  если одно тело потеряло какое-то количество энергии, значит другое тело точно такое же количество энергии приобрело. Объяснить же  явление сохранения энергии данный закон не может.
             Иными словами, данный закон лишь указывает на то, что при любых превращениях энергия сохраняется, однако он нет объясняет, п о ч е м у   одно тело приобретает именно столько энергии, сколько другое теряет.
              И как тут вновь не вспомнить золотое правило Бэкона, что истинное знание есть знание причины! Пока нам не ясна причина, у нас могут возникать сомнения в справедливости закона, даже если он множество раз оправдал себя.
               Этой участи не избежал и закон сохранения энергии. Так Ф.Н.Овчинников (19) пишет: «Можно иногда прочесть или услышать заявление, что закон сохранения энергии есть эмпирический закон и, как таковой, он является обобщение опытных фактов. А если это так, то мы не гарантированы от того, что могут быть открыты факты, противоречащие этому закону» (стр.162).
                И эти сомнения в справедливости закона сохранения энергии не являются крамольными, они вполне логичны. Ведь наше убеждение в справедливости закона основывается лишь на том, что мы имеем большое число опытных фактов, где этот закон абсолютно справедлив, и пока не встречались ни с одним опытным фактом, где бы закон не выполнялся. Однако в строго логическом смысле мы пока не можем гарантировать, что в приоде невозможны такие процессы, в которых закон сохранения энергии не выполняется: для такой гарантии у нас нет достаточного основания.
              Иными словами,  наш вывод о справедливости закона сохранения энергии пока лишь вероятностный, поскольку он сделан, говоря строго логическим языком, по методу индукции через простое перечисление, в котором не встречается противоречащих случаев. (Н.И.Кондаков. (30) с.202).
            В чём уязвимость вывода по методу такой индукции, видно из следующего примера: Железо  - твердое тело
Медь      - твердое тело
Цинк       - твердое тело
Золото   - твердое тело
Железо, медь, цинк, золото – металлы
Все металлы – твердые тела.
             Таким образом, на основании знаний о некоторых металлах сделан вывод, что все металлы твердые, в то время как металл ртуть является жидкостью. Следовательно, этот вывод оказался ошибочным. (Цит. по Н.И.Кондаков (11), стр. 202).
             В науке логике, однако, кроме индукции через простое перечисление, имеется понятие научной индукции.
              Для наглядности приведу пример вывода по методу научной индукции, который дан в «Логическом словаре». Так, например, нам известно следующее правило: теплый воздух поднимается вверх. Это утверждение основано  на многократных наблюдениях. Однако, если бы мы сделали такое заключение только на основании опыта, то это была бы та самая  индукция через простое перечисление, и всегда могло бы оставаться сомнение, что, возможно, встретится и такой случай, когда нагретый воздух не будет подниматься в обычной атмосфере.
             «Но, - продолжает «Логический словарь», - у нас такого сомнения…  не бывает… Почему? Потому, что мы знаем  п р и ч и н у (Б.Ч.), по которой теплый воздух поднимается вверх. Воздух при нагревании расширяется, становится …  более легким по сравнению с окружающим его воздухом и вытесняется  вверх. Такое умозаключение называется  научной индукцией (Б.Ч,)» (Там же, стр.376).
             Как видим, строгая наука Логика подтверждает истинность Бэконовского критерия истинности знания: таким критерием является знание причины. Здесь  п р и ч и н а  олицетворяет собою с у щ н о с т ь  изучаемого явления.
            Потому-то  мы и  не  можем быть уверены  в достоверности вывода по индукции через   простое   перечисление,   что   здесь   мы   имеем    дело  лишь  с  суммой  явлений,  с у щ н о с т ь, которых нам не ясна. Такой вывод не отвечает условию научной строгости.
            Достоверным вывод оказывается только тогда, когда нам удается раскрыть сущность данного класса явлений.
            Только такая  индукция – индукция через сущность – является  научной индукцией.
            Так что сомнения авторов, считающих, что мы ничем не гарантированы от того, что могут быть  обнаружены факты, противоречащие закону сохранения энергии, имели под собой логическое основание.
            До тех пор, однако, пока не был открыт закон диалектического равновесия. С открытием же этого закона мы имеем полное основание утверждать, что есть гарантия справедливости  закона сохранения энергии, поскольку нам известна  с у щ н о с т ь  данного закона. Этой сущностью  является присущее материальным телам стремление к диалектическому равновесию.
            Итак, закон диалектического равновесия гарантирует, что в природе нет и не может быть  таких явлений, в которых бы не выполнялся принцип сохранения энергии.
            В самом деле, при воздействии тела;, уравновешиваясь друг с другом, обмениваются  определенным количеством движения. Так более нагретое отдает менее нагретому ровно столько энергии, чтобы температура обоих тел уравновесилась. Более  холодное тело, в свою очередь, может принять ровно столько тепловой энергии, сколько требуется для выравнивания температур.
            Ту же закономерность видим и при взаимодействии тел, имеющих различные по величине заряды, и пр. и пр.
            Т.е. необходимым условием закона сохранения энергии является не просто то, что сколько одно тело потеряло энергии, столько другое приобрело, но ещё и то, что при взаимодействии тело теряет не любое количество энергии, а ровно столько, сколько необходимо для   у р а в н о в е ш и в а н и я  с другим телом.
            Диалектическое равновесие, таким образом, и побуждает тела к обмену энергией  - т.е. обуславливает её превращение, - и обусловливает её сохранение в процессе этих превращений.
             Вот поэтому энергия при воздействии не может ни потеряться, ни увеличиться (она не возникает и не исчезает), т.е. она сохраняется.
            Далее. Получив от другого тела определенное количество движения, материальный объект содержит его в неизменном количестве, поскольку стремится к равновесию с самим собой, и хранит в неприкосновенности эту энергию до нового взаимодействия.
           Так  что  благодаря  стремлению  тел    к  диалектическому   равновесию    ни при взаимодействии, ни в отсутствие такового «ни грамма»  энергии ни прибавиться, ни убавиться не может.
            Таким образом, закон диалектического равновесия является более фундаментальным законом природы, нежели закон превращения и сохранения энергии. Последний, следовательно, оказался  частным случаем проявления первого. Это, однако, не только не умаляет роли и значения закона сохранения энергии, но, наоборот, подведение его под более фундаментальный принцип гарантирует его достоверность.
            И еще один немаловажный момент. Если бы, к примеру, в свое время Мейер и Гельмгольц не открыли закон сохранения и превращения энергии, то мы могли бы это сделать сейчас – на основании закона диалектического равновесия (и, следовательно, придти к выводу о несотворимости и неуничтожимости движения).

            2.В прошлом веке появилась так называемая  теория  «равновесия», творцами, которой были Г.Спенсер, Е.Дюринг, А.Богданов и др. Эта теория  отрицала диалектический характер движения, естественным состоянием вещей она считала покой, а движение – отклонением от нормы, явлением преходящим. Исходя из таких представлений, сторонники теории «равновесия» пришли к выводу,  что движение должно смениться вселенским покоем, поскольку  в конце концов всё должно уравновеситься во всём. Вот что писал по этому поводу Г.Спенсер (28): «Если равновесие имеет своим результатом покой, то к какой  же судьбе стремится совокупность всего существующего? (стр.429). И сам же отвечает: «Непосредственным результатом… всех преобразований должно быть состояние покоя», которое он называл «вездеприсутствием смерти», (стр.430).
           Судьба теории «равновесия» очень характерна и поучительна. В свое время Ф.Энгельс (32) предупреждал, что презрение к диалектике ни для кого не проходит безнаказанно (стр.382).
Что же сделали авторы теории «равновесия»? – Они, говоря словами Энгельса, выразили презрение к диалектике тем, что (подобно Ньютону) почли своим вниманием лишь одну сторону диалектического равновесия – уравновешивание с внешним.
Мы же, однако, убедились  в том, что любая сторона  диалектического равновесия, взятая в отдельности и рассматриваемая вне диалектического единства с другой полярной тенденцией, неизбежно представляет как свидетельство пассивности материи, как олицетворение её неспособности к самодвижению.
Таким образом, метафизический строй мышления авторов теории «равновесия», отрицающей диалектику, предрешил их мрачный вывод о том, что уравновешивание должно привести к исчезновению движения.
Иными словами, игнорирование  диалектики привело к тому, что выводы одного  закона «равновесия», - оказались в противоречии с выводами другого закона – закона сохранения энергии, утверждающего, что движение ни возникнуть, ни исчезнуть не может.
Возникновение такой ситуации и являлось для создателей  теории «равновесия» тем наказанием, которое  они понесли за презрение к диалектике.
Диалектический же подход к той же проблеме уравновешивания привел к совершенно противоположному выводу – к выводу о самодвижении  материи, к выводу, что стремление к диалектическому равновесию (и, в частности, уравновешиванию с  внешним) есть форма активности материи, а, также к выводу о том, что сам закон сохранения и превращения энергии вытекает из стремления материальных тел к диалектическому равновесию.
Таким образом, и для создателей теории «равновесия» , и для  нас философия сыграла роль той методы, которую Герцен называл эмбриологией истины: верна метода – ты идёшь к истине; неверна метода – ты от истины уходишь.
Теория «равновесия» - не единственная, напророчившая Вселенной «смерть». Так, исходя из положений второго закона термодинамики, Клаузиус пришел к выводу о так называемой «тепловой смерти» Вселенной». В литературе высказываются предположения и о  «нейтринной смерти Вселенной».
Не слишком ли много «смертей»  накликано на материю?
И что примечательно,  - все  «погребальные» идеи и выводы были сделаны на почве игнорирования диалектики.  А при таком подходе немудрено придти к самым невероятным выводам, чему мы будем свидетелями при рассмотрении других работ. Но стоит только вмешаться диалектике – и сразу всё встанет на свои места.

ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ И ПРИНЦИП НАИМЕНЬШЕГО ДЕЙСТВИЯ
          1.В 1744 г. Мопертюи (18) открыл удивительный закон природы, суть которого он выразил так: «Природа, производя свои действия, всегда пользуется наиболее простыми средствами». (стр.25)  Он пояснил это следующим образом: «Если тело от одной точки к другой должно двигаться, не встречая препятствия, то Природа ведет его наиболее коротким путём и в течение наименьшего времени». (Там же)
Вклад в разработку и уточнение этого принципа внесли многие учёные: Гамильтон, Лагранж, Эйлер, Якоби и др. Содержание закона всё боле углублялось и конретизировалось. Закон получил много названий: Д,Аламбер называл его принципом сопротивления инерции, Гаусс – принципом наименьшего усилия, Герц – принципом прямого пути, Эйлер – принципом максимумов и минимумов. Все эти названия отражают различные аспекты данного закона природы.
В настоящее время он известен как принцип наименьшего действия, а также вариационный принцип механики.
Со временем учёные обнаруживали всё новые и новые области науки, где этот закон был справедлив. Он указывал на поразительные свойства неодушевленной природы. Бездыханный мертвый камень вдруг обнаружил удивительную способность безошибочно выбирать самый  удобный, самый экономичный, единственно «разумный» вариант движения. Многие учёные стали говорить, что и неодушевленная  природа наделена разумом  - иначе как объяснить столь удивительный факт?!
Вот как описывает М.Планк (24) обстановку, царившую в научных кругах тех времен: «Интерес к принципу минимума был обусловлен прежде всего метафизической идеей, что в природе господствует промысел божества и что в основе всякого явления природы лежит сознательное намерение, направленное к определённой цели, причём эта цель достигается кратчайшим  путем и наилучшими средствами». (стр.90). 
Одни авторы слишком преувеличивали значение принципа наименьшего действия, приписывая ему и такие достоинства, которыми тот не обладает.
Так, например, Планк называет этот принцип «высшим физическим законом, венцом всей системы» (Там же, стр.50). «Принцип наименьшего действия, - пишет он, - даёт полный ответ на все вопросы, относящиеся к Движению». И далее: «Из бесчисленного множества возможных движений, мыслимых в пределах предписанных условий, принцип наименьшего действия отбирает на основе простого признака (Б.Ч.) одно определенное движение и характеризует его как действительно происходящее в природе». (Там же, стр.84).
Планк, однако, не поясняет, что же это за такой «простой признак». Ибо назвать этот простой признак значило  бы сделать открытие, по своему значению не уступающее самому принципу наименьшего действия.
Другие авторы, наоборот, не признают принцип наименьшего действия за основной закон физики, считая его не более как схемой математического описания физических явлений.
Некоторые же авторы полагают, что вариационный принцип всего лишь произвольная конструкция человеческого разума, не более. Так, М.Борн (4) считает, что принцип наименьшего действия открыт «…не потому, что природе присущи такие качества, как воля, стремление к цели или экономии, а потому, что механизм нашего мышления не знает других путей для выражения в краткой и точной форме сложной структуры законов природы».(Стр.132).
Подобные высказывания могли появиться лишь в силу того, что оставалась неизвестной природа принципа наименьшего действия, его сущность.
Попробуем разобраться в этом вопросе.
В самом ли деле принцип наименьшего действия «даёт ответ на все вопросы, относящиеся к движению», как считает М.Планк? И да, и нет, скажем мы. Принцип наименьшего действия даёт ответ на вопрос «как», но не даёт ответа на вопрос «почему?» А.Пуанкаре (25) так и говорит: «Мы не знаем, почему (Б.Ч.) физические явления укладываются в вариационную схему».(Стр.14).
Как видим, проблема вновь упирается в бэконовское  п о ч е м у. И пока не найден ответ на этот вопрос, закон не гарантирован от сомнений в его правомочности, поскольку он продолжает оставаться выводом по методу индукции через простое перечисление.
Природа вариационного принципа не ясна и по сей день. Принцип наименьшего действия, подобно закону сохранения энергии, может лишь описывать, констатировать факт однозначности, «рациональности», «целесообразности» движения, не раскрывая, однако, при этом сущности такой  однозначности.
Эту проблему – раскрыть сущность  о д н о з н а ч н о с т и  действия – поднимал и Ленин (15) в работе «Материализм и эмириокритицизм».  Критикуя позицию Петцольда, предлагавшего заменить принцип причинности  «законом однозначности», Ленин пишет: «Петцольд …  открыл великий  «закон однозначности» (В.Л.), устраняющий всякую неясность, всякие следы «фетишизма» и пр…  Пример: параллелограмм сил….  Его нельзя «доказать», его надо признать как «факт опыта»(стр.167)  И далее приводит следующие «требования», предъявляемые Петцольдом природе: «Мы не можем допустить…  неопределенности и  произвола природы; мы должны требовать от неё определённости, закономерности». (Там же). И еще: «Наше мышление требует от природы определенности, и природа всегда подчиняется этому требованию…» (Стр.167)
Т.е. по Петцольду выходит, что природа следует закону однозначности исключительно в угоду прихоти нашего мышления, а не благодаря тем врождённым объективным свойствам, коими она обладает  -  независимо от нашего сознания!..
Ленин, однако, ставит вопрос: «Почему (Б.Ч.)  при толчке по линии АВ тело движется к С, а не к   D, не к F и т.д.?» (Стр.167) (см.рис.2), и этим «почему?» говорит, что проблема требует решения на материалистической основе.

Приведенные Лениным петцольдовские «откровения» и противопоставленное им ленинское «почему?» говорит о том, что принцип наименьшего действия пока не поднялся на ступень научной достоверности. Он  будет  оставаться на этой стадии до тех пор, пока над ним будет висеть такое «почему?».
Мы, следовательно, видим, что принцип наименьшего действия – вопрос не такой уж праздный, как может показаться на первый взгляд. Поэтому и решение его – проблема не только физическая, но и философская с далеко идущими последствиями.
Из всех известных мне авторов один лишь А.А.Фурман (30) верно определил тот принципиальный  материалистический путь, который мог бы привести нас к решению проблемы однозначности. Так он писал, что ответ на вопрос, почему явления  природы укладываются в вариационную основу, «…оказывается невозможным, пока логическое обоснование физических теорий… не обращается к выявлению характера действительных отношений материальных объектов». (Стр.81)

Так      вот,      таким    отношением    материальных      объектов,    обусловливающим  о д н о з н а ч н о с т ь   их поведения, является стремление каждого из тел к диалектическому равновесию.
Именно в силу того, что всякое тело стремится к    р а в н о в е с и ю  с внешним объектом  и   к   р а в н о в е с и ю    с самим собой, при толчке по линии АВ оно будет двигаться к С, а не к D, не к  F и т.д.
Особенно наглядно это видно, когда внешне воздействие направлено на движущееся тело под некоторым углом к направлению его движения. Рассмотрим, что в этом случае произойдёт с телом, движущимся в направлении В (на рис. 3 вектор АВ). Когда оно в момент t0 окажется  в точке А, приложим к нему силу F  в направлении D.
Если бы на тело не действовала сила F, тело продолжало бы движение в направлении В, и достигло бы этой точки в момент t1 (равновесие с самим собой).
А  если бы тело в момент t0 находилось в точке А в состоянии покоя, то сила F сообщила бы ему движение в направлении D; этой точки тело также достигло бы в момент t1 (равновесие с внешним  воздействием).
В действительности же тело из точки А не пошло ни в направлении В, ни в направлении D. а «выбрало» направление С; в точке С оно окажется в момент t1.
Это движение тела в направлении С есть ни что иное, как его движение одновременно и к В и к D.











Иными словами, движение тела в направлении  С  есть результат его уравновешивания с внешним воздействием и равновесия с самим собой, т.е. однозначность поведения тела обусловлена свойствами, присущими самому телу.
Так что идеалистические пророчества Петцольда о недоказуемости параллелограмма  сил не оправдались: мы доказали параллелограмм сил – и доказали благодаря диалектике.

Аналогичен  «механизм» движения тел и по так называемой геодезической прямой (или попросту, по кривой). Спутник вращается вокруг Земли по такой геодезической прямой. В каждый момет времени он стремится двигаться по касательной (по тангенциальной) – это его равновесие с самим собой. Под действием же силы притяжения к Земле спутник стремится двигаться перпендикулярно касательной – это его стремление уравновеситься с внешним воздействием. Однако, в итоге он не движется ни по касательной, ни перпендикулярно ей, - он движется по кривой, которая и есть результат диалектического равновесия, результат диалектической борьбы между равновесием с внешним и равновесием с самим собой.
Пуля также летит не по кратчайшей, а по «легчайшей» (равновесной) траектории, потому что в каждый момент времени стремится уравновеситься с внешним воздействием (тяготением), и в то же время оставаться в равновесии с самой  собой (сохранить состояние, которое ей сообщило давление пороховых газов).
Так что не мистический  «закон космической ленности», как называл Рассел принцип наименьшего действия, не «божий промысел», не «воля» или «сознательное стремление к цели», а – стремление к диалектическому равновесию есть тот простой признак (о котором говорил М.Планк), который и «отбирает» тот  единственный вариант – минимум из массы, казалось бы всевозможных вариаций. Никакой мистики, никаких «сознательных побуждений» в удивительном стремлении к «рациональности» у неживой природы нет, как не свойственно ей Петцольдовское «угождение»  «требованиям» нашего мышления, - а есть лишь присущее материальным телам стремление к диалектическому равновесию.
В самом деле, что может быть проще и надёжнее!
Что может быть совершеннее!
Наконец, еще один немаловажный факт. Судя по тем критическим замечаниям Ленина относительно толкования проблемы однозначности Петцольдом, о котором говорилось выше, мы видим, что решение вопроса, почему все явления следуют принципу наименьшего действия, имело важное значение в борьбе между материализмом и идеализмом. И не только в начале 900-х годов: в наше время острота данной проблемы не угасла, и значение решения вопроса однозначности в деле борьбы мировоззрений не только не уменьшилась, но , пожалуй, даже возросло. Так, А.А.Фурман (30) пишет: «…взгляд на принцип наименьшего действия лишь как на математический приём решения различных задач получает широкое распространение в физической литературе вплоть до самого последнего времени. Вариационные принципы обычно считаются формальными математическими способами решения различных задач, лишенных какого-либо определенного физического содержания (Б.Ч.). С этой точки зрения вариационные  принципы представляют удобную математическую схему, основывающуюся на формальной аналогии между различными физическим процессами. Вариационные принципы отрываются (Б.Ч.) при этом от изображения ими физических процессов, а вместе с тем рассматриваются некими   д о о п ы т н ы м и   а п р и о р н ы м и   п р и н ц и п а м и (Б.Ч.), произвольными конструкциями нашего разума». (Стр.79).
Короче говоря, и в наше время многие физики и философы придерживаются той идеалистической позиции, что в самой природе принципа наименьшего действия не существует, этот принцип - де не является объективной реальностью; принцип наименьшего действия, считают они, придуман единственно для удобства и простоты в деле описания наблюдаемых явлений, он есть продукт нашего воображения и только.
Мы же, однако, установили, что выбор телом самого экономичного пути не зависит от воли человека: такой выбор варианта-минимума обусловлен исключительно присущими самому материальному объекту вполне определенными, конкретными свойствами, а именно его стремлением к диалектическому равновесию.
И сколько бы мы ни строили теорий «запрещающих» телам следовать принципу однозначности, сколько бы ни плодил наш мозг произвольных теоретических конструкций, приписывающих телам любое другое поведение, материальные объекты не изменят своему принципу – принципу наименьшего действия: сколько бы раз мы не повторяли опыт, при соблюдении идентичных условий мы будем получать всегда один и тот же результат: неукоснительное    следование    принципу     однозначности,    который    предписывается    с в о й с т в а м и    с а м и х   т е л: их стремлением к уравновешиванию с внешним агентом и к равновесию с самим собой.

Резюме: принцип наименьшего действия обусловлен свойствами самих материальных тел, поэтому он есть  о б ъ е к т и в н а я    р е а л ь н о с т ь, не зависящая  от нашего сознания, а наше   з н а н и е  - есть  лишь  о т р а ж е н и е   этой объективной реальности в человеческом сознании.
2.Принцип наименьшего действия теснейшим образом связан с понятием отбора, - того самого  отбора, который  был введён в науку Дарвиным, Однако по сегодняшний день наука не видит связи между этими понятиями, не видит того, что они, по сути, дублируют друг друга. Это тот самый случай, когда закон, открытый в одной области науки, переоткрывался затем в другой области, и это изобретение ещё одного  «велосипеда»  выдается как величайшее достижение научной мысли. Ведь принцип наименьшего действия, интриговавший учёных именно тем, что неодушевленная природа ухитряется из всех мыслимых вариантов   о т о б р а т ь самый экономичный, был открыт Мопертюи в середине  ХVIII  века, а Л.А.Петрушенко (23) например, сообщает нам, что «Еще (! – Б.Ч.) в 1901 г. (т.е. спустя полтора века! –Б.Ч.) на ХI съезде русских естествоиспытателей физик Н.А.Уемов говорил о необходимости ввести принцип отбора в физическую картину мира». (Стр.102).
Если сравним принцип наименьшего   действия с понятием отбора, то увидим, что принцип наименьшего действия хоть и не умеет ответить на вопрос  «почему», зато может дать ответ на вопрос «как», в то время как «отбор» не в состоянии ответить даже на вопрос – «как». Он лишь констатирует, что в данном случае отобран такой-то вариант, не раскрывая, однако, самого механизма отбирания.
И вот такой, с позволения сказать, научный принцип вводится в физику, хотя в физике уже полтора века живет более адекватное понятие отбора.
Принцип наименьшего действия, как мы видели, содержит в себе понятие отбора, в то время как понятие отбора не заключает в себе принципа наименьшего действия. В самом деле, когда мы говорим о вариационном принципе, то постоянно задаёмся вопросом: как  бездыханный камень  в ы б и р а е т  самый экономичный вариант? Когда же мы говорим об отборе, то уже не спрашиваем, насколько экономичным является тот или иной вариант: отбор лишь констатирует, что выбран именно этот вариант, а не другой.  Здесь отбор как научная концепция полностью «доверяет» природе, считает, что ей видней…
Так, вполне современный философ Л.А.Петрушенко (23), занимающийся вопросами кибернетики, приводит следующий пример отбора в физике: «Море… отбирает (Б.Ч.) камешки по весу и форме, приводя лишь определенные из них в движение» (стр.102), - и не делает даже попытки задаться вопросом, как и почему морю  удаётся сортировать камешки «по весу и форме», здесь голая констатация факта и только.
В таком виде идея отбора несёт на себе тяжкий груз антропоморфизма, элемент меркантилизма, словно материальным объектам свойственна  заинтересованность, выгода: будто природа находится в лавке и примеряет: вот это мне подходит, а всё остальное уберите.
Короче говоря, главный порок теории отбора состоит в том, что она делает акцент на том, что активным началом, обусловливающим выбор, является внешняя среда (в самом широком понимании), а сами отбираемые тела и процессы являются лишь объектом выбора, являются тем «сырьём», «материалом», из которого внешнее «активное» начало выбирает «подходящий» вариант.
Тем самым теория отбора уводит нас от понимания того, что в процессе выбора варианта самое непосредственное участие принимают и сами объекты выбора, - т.е. что выбор определяется также    а к т и в н о с т ь ю     самих  выбираемых  объектов.
Давайте сделаем то, что должен был сделать Л.А.Петрушенко, а именно: зададимся вопросом, как и почему волнами отбираются камешки на морском берегу.
Каждый камешек имеет определенную массу, кроме того, силами трения он сцеплен с морским дном, Все эти параметры есть не что иное, как его состояние на данный момент времени, которое мы называем равновесием тела с самим собой.
Набегающая волна действует на каждый камешек с той или иной силой. Если сила воздействия волны на камешек меньше сил трения, коими тот сцеплен с дном, то волна не сможет сдвинуть камешек. Если же воздействие волны  больше этих сил трения, то камешек будет перемещён на некоторое расстояние: один дальше, другие ближе; при этом более тяжелые камешки будут просто катиться волной по дну, а более легкие могут быть подняты волной со дна. При этом поведение каждого камешка будет определяться законом диалектического равновесия:
Поведение камешка = уравновешивание с воздействием волны ; равновесие с самим собой.
Вот почему  более  мелкие камешки выносятся волной дальше на берег, чем крупные. Кто бывал на морском берегу, тот не мог не обратить внимания на то, что камешки по величине отсортированы довольно тщательно. Однако происходит  такая сортировка не потому, что волна отбирает их «по своему усмотрению» (ведь Л.А.Петрушенко так и пишет: «Море отбирает камешки по весу и форме»), а   п о т о м у, что каждый камешек в каждый момент времени уравновешивается с воздействием волны, и, вместе с тем, в каждый момент стремится сохранить своё состояние, - что и определяет его поведение в каждый момент времени.
Так что не однозначность обуславливается отбором, а наоборот, в основе отбора лежит о д н о з н а ч н о с т ь   реакции на всякое внешнее воздействие, обусловленная стремление каждого объекта к  диалектическому равновесию.
В самом деле, вот две особи одного биологического вида оказались в тождественных экстремальных условиях. Которая  из этих особей выживет, а которая погибнет (которую из них естественный отбор «отберёт», а которую «выбракует»)?
Обратимся за помощью к специалистам, занимающимися проблемой целостности систем. Так, Е.А.Куржаковская (12) говорит, что решающим фактором целостности системы являются  внутренние и внешние  энергетические связи. Если энергия внешнего воздействия не превышает минимальной  энергии любой связи между элементами системы, система продолжает существовать, если внешнее воздействие превышает пороговое значение, то система разрушается.
Чему больше соответствует по духу это высказывание: отбору или диалектическому равновесию?
В данном высказывании закон диалектического равновесия сквозит в каждом слове. «Энергия внешнего воздействия» здесь олицетворяет собой уравновешивание данной системы с внешним воздействием, а  «энергия связи между элементами системы» есть не что иное, как состояние системы, её равновесие с собой. Пороговым значением устойчивости, - иначе говоря, м е р о й  устойчивости – оказывается та наислабейшая связь в системе, которая «не в силах»  у р а в н о в е с и т ь  энергию внешнего воздействия, Эта слабейшая связь  олицетворяет собой критерий устойчивости системы, выступает в качестве лимитирующего фактора её прочности. И, как уже говорилось выше, именно через такие пороговые точки (узлы) и прокладывает  себе путь принцип наименьшего действия, который, в свою очередь, является  следствием  закона диалектического равновесия.
В честь этих критических точек закон наименьшего действия иногда называют  принципом наименьших сопротивлений.
Так вот, из наших двух животных выживет то, у которого пороговое значение прочности будет выше силы внешнего воздействия, и погибнет та особь, для которой внешнее воздействие превысит уровень её порога  прочности (по принципу: где тонко, там и рвётся).
Выжившее животное выжило по закону диалектического равновесия, погибшее животное погибло тоже в полном соответствии с законом диалектического равновесия.
Ибо, совершенствуется  ли система или она разрушается, - она и совершенствуется и разлетается вдребезги по закону диалектического равновесия: в каждый момент времени как система в целом, так и каждый её элемент в отдельности уравновешиваются с внешним воздействием и находятся в равновесии с самим собой.
Так что и сортировка камешков морской волной, и выживание животного имеют в своей основе общий универсальный принцип – закон диалектического равновесия.
В настоящее время в кибернетике идея отбора используется очень широко. Она используется в качестве средства  для объяснения однозначности поведения системы. Однако замена понятия отбора понятием диалектического равновесия оказалась бы в данной науке гораздо плодотворней, поскольку закон диалектического равновесия  является понятием  более адекватным в деле объяснения однозначности. «Отбор», как уже отмечалось выше, лишь констатирует, что системой выбран именно данный вариант поведения (или среды), не объясняя, однако, почему (всё то же бэконовское «почему»!) выбран данный вариант.
Понятие    же     диалектического     равновесия      даёт        и с ч е р п ы в а ю щ е е   о б ъ я с н е н и е, тому, как и почему сделан именно такой выбор, т.е. даёт исчерпывающее объяснение  о д н о з н а ч н о с т и  поведения  системы.
Резюме: закон диалектического равновесия, вскрыв  с у щ н о с т ь   принципа наименьшего действия, тем самым объяснил и  с у щ н о с т ь    о т б о р а.

3.М.Планк (24) считал  принцип наименьшего действия  высшим физическим законом, обладающим более «мощной» степенью общности, нежели сам закон сохранения энергии. «Принцип сохранения может быть  выведен из принципа наименьшего действия, следовательно содержится в нём, между тем обратное невозможно», - говорит он (стр.84). И добавляет, что энергетический принцип говорит только о скорости движения тела; принцип же наименьшего действия  кроме того указывает и направление этой скорости.
Другие авторы, наоборот, более фундаментальным считают закон сохранения энергии, Так, В.С.Готт и А.Ф.Перетурин (8) пишут: «Если правильно понимать этот закон прежде всего как закон превращения  энергии, то его содержание шире, чем содержание вариационного принципа. Последний  выражает идею единства физических  явлений, главным образом, через сохранение энергии в различных условиях, в то время как закон сохранения и превращения  энергии выражает это единство через сохранение и превращение  энергии, следовательно, значительно шире и глубже. В этом случае принцип наименьшего действия есть лишь одна сторона, хотя и очень важная, закона сохранения и превращения энергии» (стр.17).
По-моему, из этих двух противоречивых мнений наиболее справедливо третье – мнение А.А.Фурмана (30), который  говорит: «Вопрос о связи вариационных принципов с законом сохранения не получил ещё должной ясности в литературе» (стр.83).
Что ж, внесём ясность.
Я считаю, что оба эти законы одинаковой степени фундаментальности.  Ни один процесс в природе не может осуществиться в обход хотя  бы одного из этих законов. Любое превращение энергии происходит по принципу наименьшего действия. Точно так же всякое движение по пути наименьшего усилия происходит с неукоснительным выполнением закона сохранения и превращения энергии. И это происходит всё потому, что сущностью обоих названных законов  является закон диалектического равновесия.
Что касается вопроса, какой из этих двух законов из какого вытекает, - так они оба вытекают из закона диалектического равновесия  и, таким образом, являются двумя его гранями,  двумя частными случаями его проявления.
Закон диалектического равновесия, кроме всего прочего, выступает в роли синтезирующего фактора, который подвёл под единый универсальный принцип не только закон сохранения энергии и вариационный принцип, но и законы механики  Ньютона, закон  Паскаля, закон Архимеда, закон параллелограмма сил и др., и даже   - саму активность материи. Будем надеяться, что на этом  роль закона диалектического равновесия  как фактора, синтезирующего  естественно-научное знание, не закончится…

ЗАКОНОМЕРНОСТЬ ПРОЦЕССОВ
В лице закона диалектического равновесия мы получили совершенный инструмент не только для раскрытия сущности  однозначности; этот инструмент поможет нам осмыслить и многие другие известные, но  е щ ё   н е   по н я т ы е   фундаментальные законы и особенности бытия.
Так, мы до настоящего времени лишь знали, что все явления в мире происходят закономерно, но мы не знали, почему (ах, это «почему»!) они происходят закономерно.
Поэтому и вывод о закономерности явлений также является выводом по методу индукции через простое перечисление. А раз так, то оставалось место и для сомнений во всесильности самого принципа закономерности. И если в отношении справедливости закона сохранения энергии или принципа наименьшего действия такие сомнения были лишь вероятностные, то в отношении принципа закономерности сомнения уже не просто вероятностные  - они живут и здравствуют в образе теологических учений  - в  образе  Бога и его «чудес».
Осмысление же сущности однозначности как следствия стремления тел к диалектическому равновесию выводит нас к пониманию  с у щ н о с т и    такого  феномена, как  з а к о н о м е р н о с т ь  всякого процесса, поскольку однозначность и закономерность связаны между собой теснейшим образом. Ведь мы потому только и говорим, что процесс имеет свою закономерность, поскольку его результат всегда  однозначен. Если А взаимодействует с  В, то в результате должно получиться С.  А  при  взаимодействии того же объекта А  с  Р  получится уже не С,  а  М.
При взаимодействии  А  с  Р  никогда не получится  С,  а  получится М   и  только М. Результат     взаимодействия     всегда,   неизбежно    однозначен,    именно     поэтому    он    з а к о н о м е р е н.  Именно поэтому возможен и сам принцип проверяемости того или иного факта посредством многократного повторения опыта.
Итак, закон диалектического равновесия  выводит нас к «святая святых» материального мира – к пониманию  з а к о н о м е р н о с т и  всего сущего и всего происходящего. Теперь мы знаем, что  любой объект может провзаимодействать с любым случайным   объектом,  и результат  автоматически  окажется однозначным, закономерным  п о т о м у, что изменение каждого из взаимодействующих объектов происходит по закону:
Изменение = уравновешивание с внешним ; равновесие с самим собой
Закономерность процессов поражала умы людей в течение тысячелетий. Именно загадка закономерности всего происходящего явилась колыбелью теологии и телеологии, породила идею заведомой предопределенности прошедшего, настоящего и будущего. Но мы теперь знаем, что никакого «предначертания»  никакой предопределенности нет. Просто случайно встречаются два (или несколько ) объектов, входят друг с другом в диалектическое равновесие и происходит  однозначное, закономерное изменение каждого из них.
По этому принципу происходит однозначное закономерное изменение камня и животного, пылинки и галактики, государства и погоды, социальных групп, идей, нашего мышления и сознания. Все они в каждый момент времени уравновешиваются с внешним воздействием и остаются в равновесии с самим собой.
Таким образом, благодаря осмыслению  движения как стремления тел к диалектическому равновесию мы смогли не только понять и объяснить, почему все явления  -  закономерны; не только смогли осознать, что закономерность обусловлена активностью самой материи, - благодаря закону диалектического равновесия мы имеем теперь полное основание утверждать, что в природе нет и не может быть явлений  незакономерных.
Иными  словами, благодаря открытию закона диалектического равновесия доказана  а б с о л ю т н а я   закономерность всех материальных процессов, и обусловлена такая  абсолютность  свойствами самой материи.
Этот вывод сделан по методу научной индукции и потому обладает силой научной достоверности.
В самом деле, пока мы не знали, почему  в  природе всё совершается по определенным  законам, в сознании людей оставалась лазейка не только для идеи Верховного существа как творца гармонии и закономерности – в их сознании оставалась и лазейка для теологической идеи о способности бога творить «чудеса», творить невозможное, т.е. создавать нечто незакономерное. Ведь мы потому и называем «чудо» чудом, что наблюдаемое явление возникает или происходит вопреки известным нам законам природы.
Теперь же, когда мы, на основе закона диалектического равновесия, установили обусловленность закономерности всего сущего свойствами самой материи, уже не может быть лазейки для идеи Бога и его «чудес», не может быть надежды на встречу с незакономерными процессами.

ГАРМОНИЯ, ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ
Закономерность самым непосредственным образом связана с такими понятиями, как  гармония, совершенство, целесообразность.
Гармония и совершенство растений и животных, их удивительная подогнанность к среде, способность быстро и очень точно приспосабливаться к бесконечным вариациям условий существования всегда поражали и восхищали людей.
Но что  такое  адаптация, приспособление к изменяющимся  условиям, каким  путём  в о з н и к а е т  эта подогнанность особи (отдельного организма, целого вида) к условиям обитания, к среде?
И.П.Павлов(21) так    объяснял     этот    феномен: «Живой    организм    как   система    существует         среди         окружающей          природы         благодаря        непрерывному      у р а в н о в е ш и в а н и ю  этой  системы с внешней средой, т.е. благодаря определенным реакциям живой системы на падающие на неё извне раздражители» (стр.    ).
Уравновешивание – вот альфа и омега совершенства, подогнанности и целесообразности живого организма – как  системы в целом, так и каждого её элемента в отдельности. Так, при изменении условий существования первым реагирует на это изменение тот орган, которому сделать это проще, легче, удобней, нежели другим  органам. (Так что и здесь действует принцип наименьшего действия !). Однако этим реакция живого существа на изменившиеся условия не ограничивается. В ответ на изменение среды никогда не изменяется только один орган или одна единственная  мышца; в той или иной мере неизбежно перестраивается вся система. Ведь для каждого элемента данной системы все остальные её элементы также являются внешней средой. Поэтому, если изменился один орган, то все другие органы стремятся уравновеситься с ним, а также друг с другом. Вот поэтому отдельные органы живого существа подогнаны не только к среде обитания – они тщательным образом подогнаны и друг к другу.
Единственный механизм, способный обеспечить такую подгонку – диалектическое равновесие.
Новую машину всегда обкатывают. Это делается для того, чтобы детали притерлись друг к другу. Ибо никакие станки и приборы, никакое, даже астрономическое число  случайных вариаций, не смогут подогнать их более тщательно, нежели это сделают сами детали в процессе обкатки.
Так что принципиальный механизм  «доводки» элементов как у бездыханной машины, так и у живого существа один и тот же: стремление к  диалектическому равновесию.
Примеры удивительного совершенства являют собой такие различные молекулы и кристаллы. В основе их совершенства – всё то же  диалектическое равновесие.
Собственно, что есть гармония, совершенство? – это максимальная согласованность, максимальная приспособленность, это предельная легкость, экономичность осуществления той или иной реакции.
Что есть целесообразность? – это предельная экономия энергии, максимально дешевые  средства в достижении цели.
Гарантом и основой всех этих гармоний и целесообразностей может быть только стремление тел к диалектическому равновесию.
В самом деле, что может быть  проще, надежней, совершенней!
ПРИРОДА И БОГ
Спор между материализмом и идеализмом есть, по сути, спор между атеизмом и поповщиной.  «Вопрос заключается в том, - говорил Ленин (16), - все ли вещи одного и того же вида, или же мир должен быть  разделен на сверхъестественное, таинственное колдовство с одной стороны, и естественную, смрадную глину, с другой» (стр.408-409).
Какими же критериями руководствуются спорящие стороны, отвергая или защищая идею сверхъестественного?
Фактически в полемике  между атеистами и фидеистами не оговорены чёткие критерии, которым должна удовлетворять та или иная концепция.
А критерии такие есть, и они очень просты:
1) если материя может обойтись без бога, значит бога нет;
2) если же материя не способна обусловить самое себя тем совершенством, которым она располагает, значит миром правит бог.

Сначала попытаемся выяснить, что заставило человека обратиться к идее бога.
Первый фактор.
Питательной средой для идеи сверхъестественного во все времена являлось непонятное, таинственное, не поддающееся объяснению. Наши пращуры наблюдали различные явления природы, но  не могли найти им объяснения, потому что причины явлений  обычно сложны и поэтому при поверхностном взгляде не могут быть раскрыты. В этом случае самым удобным объяснением, не требовавшем особых познаний, является сверхъестественное,  т.е.  таинственное   «объясняется»  таинственным, непонятное – еще более непонятным.
Второй фактор.
Из житейского опыта люди знали, что в мире нет ничего вечного; всё имеет своё начало и конец. (Лишь некоторые, самые проницательные умы – Левкипп, Демокрит, Лукреций  и др., - понимали, что «начало» и «конец» всякой вещи являются продуктом и основой бесконечного изменения; что возникновение и гибель в действительности есть всего лишь этап в бесконечном ряду превращений материи.) Причём ничто не может возникнуть само по себе – ничто само по себе не может и исчезнуть: и то и другое происходит только под действием некоторой силы. А раз так, то и сама материя бренна: она имеет своё начало, уготован ей и конец: бог её породил, бог её и убьёт.
Третий фактор.
Не подметить в природе признаков гармонии даже первобытный человек не мог. Но кто породил эту гармонию?.. Из опыта человек знал, что силы неживой природы, воздействуя на тело, обычно грозят ему разрушением. Преобразовательная деятельность животных тоже не обладает особым совершенством – совершенные  творения способно создавать только существо, обладающее разумом: человек.
Значит, совершенство – творение разума.
Но вокруг человек видел такие образцы совершенства, какие он сам заведомо сотворить не в состоянии. Значит, непостижимое совершенство природы – дело рук сверхъестественного  разума.
Таким образом, не бог создал человека, а человек создал бога по образу и подобию своему.
Четвертый фактор.
Из житейского опыта человек знал и о том, что тело остаётся неизменным до тех пор пока не появится внешний агент – человек, ветер или упавший с горы камень – и не изменит состояние дотоле неподвижного и неизменного предмета. Из этого факта было сделано два вывода:
-  материя косна, она не способна изменить самое себя:
- поскольку же косная материя постоянно находится в движении и постоянно изменяется , значит вне материи должна быть некая вечная сила, которая понуждала бы эту косную материю к движению и изменению.
«В самом деле, - писал, например, Аристотель (1), - каким же образом что-то придёт в движение, если не будет никакой причины, действующей в действительности? Ведь не материя же будет двигать самоё себя» (стр.307).  И далее, объясняя движение планет, он писал: «…природа светил вечна, будучи некоторой сущностью, и то, что движет их, должно быть вечным и предшествовать тому, что им приводится в движение» (там же, стр.312)
Таким «вечным и предшествующим» может быть  только бог, считал Аристотель. Короче говоря, согласно учению Аристотеля, тело движется, лишь пока на него действует сила; с прекращением действия силы прекращается и движение, говорил он. Аристотелевское толкование движения владело умами людей на протяжении двух тысячелетий, пока Галилей не обнаружил инерционные свойства тела.
Это открытие сыграло двоякую роль. С одной стороны, материя приобрела некоторую активность: оказалось, что тело может двигаться (не изменяя своего состояния) и при отсутствии внешнего воздействия. С другой стороны, если в догалилеевские времена вывод о пассивности материи был умозрительным, то Галилей  экспериментально, подтвердил «бездеятельность» материи. В результате, если прежде считалось, что материя в отсутствие внешнего воздействия просто не может совершать движения; то после открытия Галилея материя предстала взору мыслителей как антагонист движения: единственное её назначение оказывать сопротивление движению, т.е. стремление оказывать сопротивление всякому движению есть врождённое свойство тел. Таким образом, с открытием инерционных свойств материя из пассивно косной превратилась в злостно косную.
А  раз так, то для объяснения движения материи, кроме всемогущего бога, ничего лучшего не придумать.
Но, вместе с тем, с открытием инерционных свойств былой абсолютной власти бога над материей пришёл конец. Да бог сотворил материю, привел её в движение, указал ей законы, которым она должна следовать; но исчезнуть движение уже не может: благодаря инерции оно должно быть  бесконечным, считали они. «Творение никогда не кончается, - писал Кант (9). – Оно, правда, однажды началось, но оно никогда не прекратится» (стр.209).
Впоследствии Ньютон развил идею об инерции, что нашло свое отражение в первом законе механики, сформулированном Ньютоном. Значение этого события очень точно охарактеризовал Энгельс (32): «Ньютон оставил ему (богу - Б.Ч.) ещё «первый толчок», но запретил всякое вмешательство в солнечную систему» (стр.515). 
Так достижения в области науки всё больше и больше ограничивали власть бога над материей. Он, фактически, был уже не властен над настоящим и будущим, в его распоряжении оставалось только прошлое.
Но зато в этом прошлом его власть оставалась непоколебимой.
До тех пор, однако, пока не был открыт закон сохранения и превращения энергии. Если с открытием  инерционных свойств, материя стала неуничтожимой, то с открытием закона сохранения энергии она стала и несотворима. Заодно ненужным стал и «первотолчок» Творца, ибо согласно закону сохранения энергии, движение не имеет начала – оно вечно как в будущем, так и в прошлом.
Именно открытие закона сохранения энергии явилось одной из важнейших естественнонаучных предпосылок философии диалектического материализма. Закон сохранения энергии нанёс сильнейший удар по идее сверхестественных сил.
Однако борьба после этого между материализмом и идеализмом стала ещё острее. Защитники бога уже не сжигают книги учёных вместе с их авторами, - теперь они, напротив, стараются достижения науки обратить «во славу божью». Вот позиция современного филолсофа-богослова: «Что бы там учёные не утверждали – конечен мир или бесконечен, религиозное учение этим не затрагивается. Если Вселенная бесконечна – в этом воплощение величия господа, если же она  конечна – то    и   в   этом   мудрость  божия». (10, стр.53).
Этим философ-богослов хотел сказать: бытие материи подчинено определенным законам. Человек может познать лишь то, что определенные процессы совершаются  закономерно: человек может обнаружить и тот или иной закон, но человек не сможет понять и объяснить, откуда взялись законы, почему они таковы, каковы они есть.
Материалисты же ничего не могли тут противопоставить, Вот откровенное признание известного в своё время атеиста Ле-Дантека (14): «Почему существуют законы? Я не знаю. Я констатирую, что они существуют, я их изучаю, и я пользуюсь ими в своей повседневной борьбе за существование, - вот и всё» (стр.36). И ещё: «Что же касается меня, убежденного  детерминиста, то для меня не остаётся ничего достаточного удивления, за исключением самого детерминизма» (там же).
На протяжении тысячелетий проблема «Почему существуют законы?» была самой уязвимой стороной материализма – и самым сильным оружием поповщины. И  если первобытные люди и древние философы обращались к идее бога, чтобы объяснить загадочность повседневных явлений, то в настоящее время сами  явления в абсолютном большинстве утратили для нас таинственность,  «центр тяжести» боготворчества сместился в область необъяснимости самого факта закономерности материальных процессов. Гармония и совершенство поражают воображение людей с древних времен по наши дни, причём в наше время  закономерность удивляет более, нежели таинственность явлений.
Защитники сверхъестественного видят  г л а в н ы й    «промысел божий» в гармонии, совершенстве и закономерности бренного мира. Так, например, Мопертюи (19) указывал на то, что доказательства  «существования верховного Существа» выведены «…древнейшими из красоты, порядка и слаженности Вселенной» (стр.42).
Кант (9): «Г-н Мопертюи…  доказывал, что даже самые общие законы, по которым действует материя вообще, всё равно, идет ли речь о равновесии или толчке, об упругих или неупругих телах, о преломлении света или его отражении, подчинены  одному господствующему правилу, согласно которому всегда соблюдается величайшая  экономия действия. Действия материи, несмотря на огромные различия, какие вообще могут быть между ними, благодаря этому открытию подводятся под одну общую форму, выражающую их отношения  к порядку, красоте и согласованности… Проницательный учёный сразу понял, что, поскольку это порождает в бесконечном многообразии Вселенной единство, а в слепой необходимости порядок, должен существовать  некоторый  высший принцип, от которого всё это может получить свою гармонию и слаженность. Он справедливо  полагал, что столь общая  связь в  самых простых  свойствах вещей даёт нам гораздо более подходящее основание  с несомненностью усмотреть в нашем совершенном первичном Существе последнюю причину всего существующего в мире (Б.Ч.), чем наблюдение разного рода случайного и изменчивого устройства по законам, имеющим частный характер» (стр.432).
Ламарк (13): «Среди выводов, которые человек извлек из своих наблюдений, один внушил ему самую высшую из его моделей. Действительно, так как человек – единственное существо на нашей земле, обладающее способностью наблюдать природу, осознать её власть над телами и постигать её постоянные законы при посредстве которых она управляет всеми необходимыми им движениями и изменениями этих тел…, то из всех существ он один ощутил необходимость познать высшую и единственную причину, создавшую этот чудесный порядок вещей. Таким путём он возвысился до мысли о верховном Творце (Ж.-Б.Л) всего сущего (стр.352).
Итак, главным оружием идеализма против материализма всегда была необходимость гармонии и  закономерности в природе, Отныне же это оружие, благодаря открытию закона диалектического равновесия,  о б о р а ч и в а е т с я    п р о т и в    и д е- а л и з м а.   
Вообще всё, что  некогда  «свидетельствовало» о могуществе  Творца, благодаря научному познанию в конце концов оборачивается доказательством, что ничего сверхъестественного   в  природе нет и быть не может, что в мире, говоря словами Ленина, «все вещи одного и того же вида», т.е. они материальны. Ибо материя обладает необходимой и достаточной  а к т и в н о с т ь ю,  чтобы обеспечить движение самой себе, обеспечить гармонию, целесообразность, закономерность, т.е. чтобы обеспечить во всей полноте то  с о в е р ш е н с т в о,  коим располагает наблюдаемый нами материальный мир.  (Данное положение отвечает критерию 1., оговоренному в начале этого раздела). И основой такой её активности является её способность к  диалектическому  уравновешиванию.
Собственно, потому только и могла возникнуть идея сверхъестественного, что источник самодвижения и закономерности был объявлен людьми, если можно так сказать, источником пассивности материи. Так  в системе  понятий  образовалась  понятийная ниша,  и поскольку она не была своевременно занята адекватным  понятием,  то её  неизбежно заняло  понятие ложное.   Таким   вот    образом    в     системе     понятий     действительный      и с т о ч н и к   закономерности и гармонии был   подменен  богом.
И последнее. Когда-то церковь поражала воображение своей непросвещенной паствы библейскими преданиями о «чудесах», творимых богом, свидетелями которых якобы были простые смертные. Чудеса эти состояли в том, что бог делал невозможное: «И приступило к нему множество народа, имея с собою хворых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их» (27, стр.69).
«Они же (апостолы –Б.Ч.) говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне  сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и преломив дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все, и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (там же,стр.64).
И отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине, и вечером оставался там один. А лодка была уже  на середине моря, и её било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидевши Его идущего по по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но  Иисус  тотчас   заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не  бойтесь» (27, стр 64-65)
В таких  «чудесах» усматривалось подтверждение всесильности бога. Если же взглянуть на все эти  «чудеса»  трезвыми глазами, то сразу видно, что все они находятся в явном противоречии с законами природы.
Таким образом, поскольку материя является источником гармонии и закономерности всего происходящего в природе, то бог, если бы он был реальностью, мог заявить о своём существовании только одним: он бы вносил в гармонию, закономерность и совершенство бытия дисгармонию, разлад и хаос.
Так что материя не только может обойтись без бога, но всякое вмешательство сверхестественных сил неизбежно оказывало бы на протекание материальных процессов
незакономерное, хаосогенное действие. Иными словами, могущество бога, если бы он был, могло бы проявиться только в виде  к о н ф л и к т о в  с законами природы.

ВТОРОЙ ЗАКОН ТЕРМОДИНАМИКИ И ЗАКОН ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО РАВНОВЕСИЯ
В современной науке идея равновесия самым тесным образом связана со вторым  законом термодинамики (его же называют законом возрастания энтропии).
Что же представляет собой второй закон термодинамики? Не мудрствуя лукаво, откроем БСЭ (7): там говорится следующее: «Второй закон термодинамики даёт меру, характеризующую степень вероятности (Б.Ч.) состояния – энтропию; энтропия замкнутой (Б.Ч.) системы может либо возрастать, либо оставаться неизменной (стр.372).
Термин «энтропия» - если объяснить популярно – означает обесценение энергии, т.е. снижение её способности к превращению.
Чтобы понять, как энтропия связана с понятием  «равновесия», обратимся  к тому, как современная  наука понимает это самое равновесие. В монографии В.Н.Садовского  (26) читаем: «Равновесием (В.С.) называется не зависящее от времени состояние закрытой системы, при котором остаются н е и з м е н н ы м и    в с е  макроскопические процессы « (стр.166) .
Таким образом, под равновесием современная наука подразумевает полное отсутствие всяких изменений, прекращение какого бы то ни было движения.
Такое абсолютное отсутствие в системе какого бы то ни было макроскопического движения и, следовательно, превращения энергии есть состояние максимальной энтропии.
«По второму закону термодинамики, читаем далее у В.Н.Садовского, - каждая закрытая система в конце концов достигает не зависящего от времени  состояния с максимальной энтропией…»(стр.166).
Вот таким образом в официальной физике второй закон термодинамики (и, следовательно, энтропия) увязан с идеей равновесия: раз равновесие – это покой, то и всякий процесс уравновешивания – это движение к покою, «деградация» материи в сторону понижения её энергообменных свойств.
Так вот, оппонент, рецензировавший первый вариант данной статьи (в котором данного раздела не было ), считает, что закон диалектического равновесия  есть не что иное, как закон возрастания энтропии, т.е. он утверждает, что законом диалектического равновесия  я подменил второй закон термодинамики, и только. Вот что конкретно пишет оппонент: «Хорошо известный закон возрастания энтропии автор везде выдаёт как  основную мысль…  Однако известно и из физической и из философской литературы ограниченность применения этого закона. Наименование «диалектическое равновесие» не спасает дела».
Мы начнем с того, что уточним, к каким конкретно областям бытия приложим второй закон термодинамики и закон диалектического равновесия, какие именно особенности материальных явлений и процессов объясняет каждый из них.
Так вот, второй закон термодинамики отражает некоторые особенности т.н. адиабатической или закрытой системы, т.е. такой идеализированной от внешнего мира системы, из которой  нет выхода энергии во вне и нет притока энергии из окружающей среды.
Так, если имеется система А (рис.а), то  второй закон термодинамики рассматривает как с течением времени изменяется энергетическая картина внутри самой этой системы в смысле уровня энтропии. И только.

Все остальные объекты, окружающие систему А  (к примеру, стороннее тело В) второй  закон не интересуют – их для данного анализа просто не существует.
Закон  же диалектического равновесия, наоборот, безразличен к тому что происходит внутри  системы А  – эта система принимается им как нечто целое, неделимое. Поэтому для закона диалектического равновесия  объектом рассмотрения выступает   не внутреннее   состояние тела А,   а изменение его состояния в результате   в з а и м о д е й с т в и я   с телом В. (Рис.б).
Иными словами, второй закон термодинамики рассматривает внутренне состояние тела А  как сложной системы – безразличен к стороннему телу В, а закон диалектического равновесия рассматривает то же тело как единое целое, а также то, что происходит с этим телом А в результате его взаимодействия  со сторонним телом В.
Далее. Теперь рассмотрим взаимодействие тел А и В с точки зрения второго закона термодинамики и закона диалектического равновесия. Для этого нам придется разобраться в диалектике части и целого, или, в терминах  общей теории систем – в диалектике элемента и системы.
Диалектика части и целого состоит в том, что любой материальный объект является одновременно и системой, состоящей из образующих её частей (элементов) (например, молекула – это система, состоящая из элементов – атомов), - и, вместе с тем, тот же объект   является элементом, составной частью системы более высокого порядка (к примеру, та же молекула может быть элементом кристалла, живой клетки и т.д.).
Следовательно, тела А и В можно рассматривать и как две самостоятельные системы – и в  то же время они могут рассматриваться как элементы, из которых состоит система АВ.
Объектом рассмотрения второго закона термодинамики в нашем случае будет материальное образование АВ как система. При этом второй закон термодинамики безразличен к тому, движется сама система, или нет. Он безразличен и к состоянию каждого её элемента в отдельности. Допустим, одно из составляющих данную систему тел горячее, а другое холодное. Второму закону термодинамики совершенно безразлично, которое из этих тел холоднее, а которое горячее; ему безразлично не только то, почему тепло от одного элемента системы переходит к другому её элементу, но даже то, как это происходит.
Единственно, что интересует второй закон  термодинамики, так это мера энтропии в  системе или, другими словами, каков коэффициент превращаемости энергии («энтропия» в переводе с греческого означает «превращение»). Пока температура тел А и В различна и, следовательно, тепловая энергия переходит от одного элемента к другому, второй закон термодинамики говорит, что энтропия в системе АВ  возрастает; когда же температура обоих элементов системы станет одинаковой, данный закон скажет, что энтропия системы остаётся постоянной.
Резюме: второй закон термодинамики   является  законом   с т а т и с т и ч е с к и м, в е р о я т н о с т н ы м,  т.е. законом   к о н с т а т и р у ю щ и м,  и  только.
Закону же  диалектического равновесия, наоборот, безразлично, возрастает  энтропия в системе АВ, убывает или же остаётся постоянной, - его  интересует, который же из данных элементов системы горячий, а который холодный, интересует д и н а м и к а  изменения состояния каждого из этих тел, наконец, как и почему происходит изменение их состояния.
Резюме: в отличие от второго закона термодинамики, закон диалектического равновесия    является   законом    д и н а м и ч е с к и м,    законом,     о б ъ я с н я ю щ и м   и з м е н е н и я  состояния объектов.
Короче говоря, второй закон термодинамики рассматривает то, к чему безразличен  закон диалектического равновесия и, наоборот, последний рассматривает всё то, к чему безразличен второй закон термодинамики.
Кроме того, если второй закон термодинамики описывает исключительно энергетические (энтропийные) характеристики  закрытых систем, то закон диалектического равновесия рассматривает любые изменения состояния объекта – как количественные, так   и     к а ч е с т в е н н ы е.
Например, одна и та же мелодия записывается магнитофоном и устройством, записывающим музыку на грампластинку, Внешний фактор – звук для обеих звукозаписывающих систем один и тот же, однако реакция этих систем будет качественно различной. Реакция каждой из них описывается универсальной формулой изменения состояния:
изменение состояния = уравновешивание с внешним ; равновесие с самим собой
однако элемент формулы  «равновесие с самим собой» для каждой из них наполнен различным конкретным содержанием, что и обусловливает качественно различные их реакции на один и тот же внешний фактор.
Мы, следовательно, видим, что оппонент был прав, когда говорил об ограниченности применения второго закона термодинамики, - однако оказался совершенно неправ в том, что отождествлял закон диалектического равновесия со вторым законом термодинамики, поскольку  области приложения этих законов совершенно различны: второй закон термодинамики – это закон закрытых систем, а закон диалектического равновесия является законом открытых систем.

В настоящее время общая теория систем испытывает большие затруднения в описании и научном обосновании поведения открытых систем. С начала ХХ века крупнейшие специалисты из этой области пытались как-то приспособить к объяснению таких систем второй закон термодинамики, однако дальше объяснения закрытых систем они с теорией термодинамики не смогли пробиться. Потому что, как говорит В.Н.Садовский (26) «…такая  задача превосходит возможности данного аппарата» (т.е. аппарата термодинамики) (стр.169).
Почему же тогда специалисты по теории систем обратились за помощью ко второму закону термодинамики?  - Очевидно, потому, что в науке не оказалось более адекватного понятийного аппарата – выбирать было не из чего, брали то, что есть под рукой.
В результате к настоящему времени проблема обоснования поведения систем находится в плачевном состоянии, Некоторые моменты этой проблемы для теории систем вообще пока не разрешимы, потому что, как откровенно признаёт В.Н.Садовский (26), «теория просто не располагает средствами для этого» (там же).
Подобная ситуация могла сложиться только в силу того, что до настоящего времени не  была известна  с у щ н о с т ь  движения и изменения.
Системы тем не менее, не желают ждать, когда специалисты докопаются до такой сущности, - они постоянно изменяют своё состояние. И поскольку изменение систем нужно как-то объяснить, специалисты в конце концов придумывают следующее «объяснение»: теория систем «…может лишь – исходя из постоянного и известного в каждом конкретном случае значения конечного состояния – выразить поведение системы как «стремление» к этому конечному состоянию» (26, стр.169-170).
В результате все отношения вещей ставятся с ног на голову: не конечное состояние объясняется поведением системы, наоборот её поведение пытаются объяснить при помощи её конечного состояния.
Такое, с позволения сказать, «решение» проблемы крепко попахивает телеологическим душком, средневековой идеей предопределенности, фатальности всех событий, от которых до теологической идеи верховного Творца, предопределившего всё и вся, всего один шаг.
Что ж, это закономерно: где игнорируется диалектика, там её место неизбежно занимается самыми реакционными принципами и идеями.
Ведь и сами специалисты по теории систем не скрывают того, что они вынуждены снять шапку перед телеологией и просить её помощи. В.Н.Садовский (26) так и пишет, что задачу объяснения поведения системы при помощи конечного состояния им помогают решать  т е л е о л о г и ч е с к и е (!) уравнения. «В таких уравнениях, - пишет В.Н.Садовский, - изменения системы выражаются не в понятиях актуальных условий, а в понятиях удаленности системы от состояния равновесия (здесь «равновесие» употребляется как «покой» -Б.Ч.).Иначе говоря, анализируемые системы описываются таким образом, как будто бы актуальные изменения  зависят от конечного состояния, которое будет достигнуто только в будущем» (стр.170).
Как видим, здесь также все отношения вещей поставлены с ног на голову: не следствие вытекает из причины, а, наоборот, следствие порождает причину!
В самом деле, что же обозначает: «изменения системы выражаются не в понятиях актуальных    условий,    а    в    понятиях   удалённости системы от состояния равновесия»; «анализируемые  системы описываются таким образом, как будто бы актуальные изменения зависят от конечного состояния», к которому система должна прийти в будущем. Если всё это представить в виде конкретного процесса, то получится, что не конечная цель достигнута в результате того, что мы, например, завели машину и благодаря сгоранию горючего в моторе завертелись колёса, которые посредством трения с полотном дороги покатили нас вперёд и т.д., а наоборот, благодаря тому, что мы приехали в пункт назначения, завелся мотор, стал сгорать бензин, вращаться колёса и т.д.
И если уж специалисты по теории систем пошли на объяснение такого «объяснения» поведения систем, то, конечно, не от хорошей жизни, а в силу того, что в науке не оказалось нужного адекватного понятия.
Таким адекватным понятием как раз и является закон диалектического равновесия . В свете этого закона: в каждый момент времени поведение системы  = уравновешивание со средой ; стремление системы сохранить свое состояние.
То, что специалистам по общей теории систем представляется на грани неразрешимого, с позиций закона диалектического равновесия  не является   даже проблемой, а лишь частным случаем действия данного закона.
В самом деле, достаточно применить к открытым системам данную формулу любого изменения, как сразу всё встаёт на свои места: тогда поведение системы будет выражаться не в понятиях «удалённости системы от состояния равновесия», а, наоборот, в понятиях актуальных условий, а точнее, в понятиях   в з а и м о д е й с т в и я   системы с актуальными условиями. Ибо, как говорил Энгельс (32): «Взаимодействие – вот первое, что выступает перед нами, когда рассматриваем движущуюся материю…» (стр.546). (А движущаяся материя есть не что иное, как совокупность открытых систем). И далее: «Взаимодействие является истинной  causu finalis (конечной причиной – Б.Ч.) вещей.  Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познать» (Б.Ч.) (Там же).
Так что, если закон диалектического равновесия  обладает такой большой эффективностью в деле объяснения научных понятий, то именно в силу того, что он является законом   д и а л е к т и к и   в з а и м о д е й с т в и я.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Итак, нами открыт новый фундаментальный закон природы. Более фундаментальный, нежели закон сохранения энергии, принцип наименьшего действия, законы механики Ньютона. Потому что именно закон диалектического равновесия помог нам познать сущность названных  законов, поскольку последние вытекают из закона диалектического равновесия.
Кроме того, открытый нами закон поможет понять и объяснить, что такое причина, что есть отражение, мера, почему все явления природы подчиняются  законам математики (и, следовательно, поможет понять, что есть сама математика), поможет проникнуть в сущность энтропии и негэнтропии, адаптации, мутагенёза и эволюции.
Причём закон диалектического равновесия не только поможет нам понять все перечисленные  законы, но, что особенно важно, он выполнит роль фактора, синтезирующего естественнонаучное  знание путём подведения всех законов  природы под единый универсальный  принцип. Последнее  позволит осмыслить все законы природы      как      элементы      целостной         системы      в       их       взаимосвязи      и  в з а и м о о б у с л о в л е н н о с т и.
Понимание же взаимосвязи и взаимообусловленности различных атрибутов материи поможет нам узнать о материи гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Пример тому  -  результат осмысления диалектического взаимовлияния между равновесием с внешним и самим собой. Так, мы видели, что уравновешивание с внешним  воздействием как и равновесие с самим собой сами по себе являются двумя различными видами пассивности материи.
Но рассмотренные в диалектическом единстве, они обнаружили такие удивительные свойства, о которых прежде никто и не подозревал. Выступая в двуединой спайке, эти полярные пассивности вдруг обернулись двумя формами активности материи. Оказалось, что именно они обусловливают несотворимость и неуничтожимость, вечное движение, изменение, безграничные превращения материи, - обуславливают её самодвижение; наконец, обусловливают невообразимую сложность, гармонию и абсолютную закономерность всех процессов.
Открытие диалектической сущности движения как стремления тел к уравновешиванию   с   самим    собой    говорит   о   том,   что   диалектика    реального   мира   д и а л е к т и ч н е е,  чем мы думали. Может ли ещё какой закон природы выступить в роли фактора, синтезирующего естественнонаучное знание? Я отвечу с полной определенностью: нет. И вот почему. Наука в целом по сути своей является  Наукой о движении материи;       потому-то       диалектическое      равновесие,       будучи с у щ н о с т ь ю    движения, и объединяет всё разрозненное  знание,  которое  в  конечном  счёте  есть  знание  о   д в и ж е н и и.
Подобно тому, как в свое время открытие закона сохранения энергии привело к основополагающему философскому выводу о несотворимости и неуничтожимости  движения, явившимся важным научным фактором в пользу материализма, так открытие закона диалектического равновесия  послужило основанием для осмысления и материалистического обоснования уже  целого ряда фундаментальных особенностей материального мира, которые не раз объявлялись философами-идеалистами и поповщиной  неразрешимыми.  Самыми важными следствиями, к которым привело открытие закона диалектического равновесия, считаю следующие:
1. Диалектика способна делать открытия.
2. Осмыслена сущность самодвижения материи.
3. Инерция, представлявшаяся олицетворением косности материи оказалась формой активности материи.
4. Дано обоснование, почему природа следует закону сохранения энергии и принципу наименьшего действия.
5. Показана обусловленность гармонии, целесообразнасти и закономерности в природе активностью самой материи.
6. Найден фундаментальный принцип, под эгидой которого самым естественным образом осуществляется синтез естественнонаучного знания.
7. Показано, что в природе ничего сверхъестественного  нет и быть не может, - что наносит по идеализму такой удар, от которого тому уже никогда не оправиться.



Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Аристотель. Соч., т. 1. М., 1976.
2. Г.С.Батищев. К вопросу об условиях познания диалектического  противоречия. «Философские науки», 1964, №6.
3. В.М.Бехтерев. Об основных законах мира в связи с рассмотрением социальной жизни с точки зрения рефлексологии. В кн.: Вопросы изучения и воспитания личности. ПГ.,1920, в.2.
4. М.Борн. Физика в жизни моего поколения. М..,1963.
5. А.А.Бутаков. Основные формы движения материи и их взаимосвязь в свете современной науки. М.,1974.
6. Ф.Бэкон. Соч.,т.2, М.1978.
7. Второй закон термодинамики. БСЭ, изд.2-е. Т.3.
8. В.С.Готт, А.Ф.Перетурин. К вопросу о характере закона сохранения и превращения энергии. «Философские науки», 1963, №2.
9. И.Кант. Соч.т.1,М.1963.
10. В.Н.Комаров. По следам бесконечности. М.1976.
11. Н.И.Кондаков. Логический словарь справочник. М..1976.
12. Е.А.Куржаковская. Элементы информационного регулирования в системах неживой природы. В сб. «Методологические проблемы кибернетики (Материалы Всесоюзной конференции). Т.2, М.1959.
13. Ж.Б.Ламарк. Избранные произведения. Т.2,М.1959.
14. Ле-Дантек. Существует ли бог? Харьков, 1923.
15. В.И.Ленин. «Материализм и эмпириокритицизм». ПСС,т.18.
16. В.И.Ленин. Философские тетради. ПСС. Т.29.
17. Ф.З.Меерсон. Пластическое обеспечение функций организма. М. 1967 г.
18. Мопертюи. Согласование различных законов природы, которые до сих пор казались несовместимы. – В сб.: «Вариационные принципы механики». М.1959.
19. Мопертюи. Законы движения и покоя, выводимые из метафизического принципа.  В сб.: «Вариационные принципы механики». М.1959.
20. И.Ньютон. Математические начала натурфилософии. – В кн.:А.Н.Крылов. Собрание трудов.т.7,М-Л.1936.
21. Н.Ф.Овчинников. Законы сохранения в физике и причинная обусловленность явлений природы. – В кн.: «Проблема причинности в современной физике». М.1960
22. И.П.Павлов. Избранные труды. М. 1950.
23. Л.А.Петрушенко. Самодвижение материи в свете кибернетики. М.1971.
24. М.Планк. Физические очерки.М.1925.
25. А.Пуанкаре. Наука и гипотеза. М.1904.
26. В.Н.Садовский. Основания общей теории систем. М.1974.
27. Святое Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. СПб.1899.
28. Г.Спенсер. Основные начала. СПб.1897.
29. Термодинамика. БСЭ, изд.2-е, т.42.
30. А.А.Фурман. К вопросу о теоретико-познавательном значении аксиоматического метода в современной физике. – В кн: Некоторые закономерности научного познания. Новосибирск.1964.
31. Элементарный учебник физики. Под ред. Акад. Г.С.Ландсберга. т.1,М.1976.
32. Ф.Энгельс. Диалектика природы. М.Э. соч.изд.2-е.Т.20.
33. У.Р.Эшби. Введение в кибернетику. М.1959.
                27 февраля 1982 г.
 

ПОСЛЕСЛОВИЕ  СОСТАВИТЕЛЯ
13 июля 1989 года в заводской многотиражке была опубликована моя статья «Кто прав?», как отклик на статью, опубликованную в журнале «ИР» №3, 1989 г. где  спорили кандидат философских наук Ю.Орфеев и доктор биологических наук А.Нейфах,
Ю.Орфеев утверждал, что существующая система научной печати создаёт непреодолимые преграды публикации новых альтернативных идей и работ.
А.Нейфах ему возражал: «Мнение о «зажиме» редакциями нетривиальных подходов в науке распространено широко. Но боже мой! Абсолютное большинство рукописей свидетельствует просто о низкой квалификации их авторов».
Я писал:
«В прошлом веке учёные заметили, что всё горячее остывает. Из этого заурядного наблюдения был сделан глубокий вывод, что и Вселенная остывает, что рано или поздно наступит её тепловая смерть, то бишь предсказанный Библией конец света. Ввиду важности этот закон возвели в ранг закона природы и назвали вторым законом термодинамики. Возможно, бурные переживания по поводу неизбежной гибели помешали учёным заметить, что всякое движение происходит только тогда, когда есть какая-либо разность, какое-то различие в давлениях, уровнях, потенциалах, убеждениях и т.д., а не только при разности температур, т.е. так называемый второй закон термодинамики является только частным случаем закона единства и борьбы противоположностей. Для движения необходимо наличие противоположностей (например, высокого и низкого давлений). Но  раз есть противоположности, есть между ними и разница. Различие между противоположностями в общем случае должно называться противоречием. Так убеждения Коперника противоречили убеждениям всего человечества. Убеждён, что  появись сейчас новый Коперник, ему тоже будет отказано в публикации.
Из сказанного следует, что для того, чтобы развивалась наука, нужна борьба противоположностей. Каких? Новаторов и консерваторов. Коперник выступил как новатор. Всё человечество, весь учёный мир ему противостоял. Началась борьба. Книга Коперника вышла через 100 лет после изобретения книгопечатания. Тогда издатели не читали рукописей, а просто набирали,  печатали. И получали деньги. Коперник умер, а книга его осталась. Никто из учёных не рассматривал её всерьёз. Прошло лет 70. Книга Коперника встретилась с Галилеем, который тоже сразу не оценил её, но «заноза» в мозгу осталась. И Галилей, наконец, признал  правоту Коперника.
Объективно никакая  идея не может быть вредной или преступной она может быть только истинной или ложной. Но когда идея подрывает престиж каких-то дутых авторитетов они объявляют такую идею вредной и даже преступной. Эта идея вредна для «голых королей». Но никакую идею нельзя ни внедрить, ни   отклонить по приказу свыше. Только в борьбе идея либо укрепляется, либо погибает. Только в процесс борьбы оппонент может превратиться в союзника. Без оппозиции невозможно развитие науки.  Но если истина  становится монополией какой-то группы, то тогда любую глупость в этой группе превозносят до небес, и никакой мальчик не может сказать, что король-то голый, хотя все видят это.
Каждый человек в процессе развития может проходить три этапа, три  ступени. Сразу после  своего рождения  человек познаёт окружающий мир с помощью своих собственных органов чувств. Позднее освоив язык, человек продолжает познание с помощью чужого ума(родителей, учителей, авторов книг…). Этот способ познания целиком держится на авторитете обучающих. Лишите их авторитета и обучение станет невозможным. Человек на этой ступени слепо верит учителям и быстро знакомится с общечеловеческими знаниями. На самой вершине этого этапа находятся учёные, т.е. люди, изучившие какой-то раздел знаний, и сдавшие экзамен об этом (защитившие диссертацию).. Но как метко подметил ещё Циолковский: учёные – это люди, истратившие  всю свою энергию на восприятие наук, люди в силу того усталые, невосприимчивые и по существу своему со слабой творческой жилкой. («ИР» №3,1980,стр.32). И только некоторые из людей поднимаются на третью ступень познания – получение новых знаний с помощью своего собственного ума. Они своим умом находят связь между, казалось бы, несовместимыми явлениями. Такие люди могут выходить как из учёных, так и чаще всего из людей, казалось бы далеких от науки (монах и учитель). И вот, как считает уважаемый доктор Нейфах, человек, стоящий по своему развитию на ступень выше учёных, должен искать среди них тех, которые в принципе не способны правильно оценить теоретическое открытие, союзников, которые помогут ему пробиться в печать. Напрасные надежды.
Из сказанного можно понять, что открытия, т.е. новые знания, неизвестные пока человечеству, могут быть двух видов: сделанные с помощью своих собственных чувств, либо с помощью своего собственного ума. С помощью чужого ума открытие в принципе совершить невозможно. Но при существующей научной системе, когда учёные собраны в институтах, с печатью, подчиненной руководству института, это руководство может рассчитывать на соавторство, если кто-то из подчиненных сделает открытие. Потому и распространяется миф о коллективных открытиях, что они выгодны влиятельным людям. Если единственный известный доктору Нейфаху случай с Белоусовым, открывшим колебательные реакции, не был оценен рецензентами, хотя они своими глазами могли увидеть открытие, то, как могут рецензенты оценить новую теорию, которую нужно долго изучать, чтобы понять.
Отсюда неизбежно следует вывод, что автор открытия сам должен решать, публиковать или не публиковать. Никто лучше самого Коперника или Галилея не знал истинную ценность  своего открытия. Но прав и доктор А.Нейфах, что не может быть печатания всего подряд. Наука утонет в море бумаги. Количество погубит качество. Где же выход из противоречия? Мы уже упоминали, что не может быть нормального развития без противодействия. Это способ, применяемый во многих странах при  патентовании изобретений. Там противодействием служит денежная пошлина.  Если автор не видит ценности своей идеи, он не будет платить и пошлины. Если  надеется извлечь пользу из идеи – платит. Этот способ предполагается внедрить и у нас. Но в изобретательстве он у нас не принесёт успеха, пока у нас общественная собственность, не может быть товарно-денежных отношений в развитом виде, а только суррогатные.  Изобретатель даже очень ценного изобретения не будет платить пошлину, так как знает, что его изобретение никому не нужно. Другое дело открыватель. Он готов заплатить за свою публикацию, ему нужно только сообщить людям о своей находке. При этом неизбежна публикация и государство не останется в убытке в любом случае».
Поэтому, когда в январе 1992 года П.Смычагин познакомил меня с рукописью «Движение как диалектическое равновесие», в которой Б.Черкун более основательно излагал аналогичные идеи, я сразу же понял значение этой работы. Оказалось что многие проблемы,  волнующие мыслящих людей, давно решены. Но опубликовать человеку со стороны в научной печати ничего невозможно. П.Смычагин пишет о Черкуне:
«Однажды он всё-таки отважился послать в научный журнал небольшую статью. Там реакция – обычная: откуда взялся такой «писатель»? И прежде чем читать рукопись, выслали автору  карточку, чтобы он заполнил её и признался, кто он такой. В карточке, кроме много прочего, надлежало сообщить, какое у автора учёное звание. А поскольку в той графе оказался  прочерк, то и вернули ему рукопись, не прочитав. То есть, прежде всего, учитывается, КТО написал статью, а не ЧТО в ней написано. Если написал начальник от науки, то сразу ясно, что непременно скажет новое слово в науке».
Хотя  Конституция РФ «гарантирует» гражданам РФ право на научное творчество, а цензура даже запрещена Конституцией, фактически правом научного творчества обладает узкий круг лиц, имеющих учёные звания, тех, в которых РАН уверена, что они не допустят «крамольных» мыслей.
В 1965 году я начал заниматься историей науки, надеясь разыскать в ней ошибку, которая привела науку к двойственности света. Я понимал, что решенная проблема не может быть двойственной. Только нерешенная проблема двойственна.  Вскоре я  вышел на главный труд Ньютона «Математические начала натуральной философии». Читал я эту толстую книгу (около 700 страниц) с большим интересом и вниманием. И вот Ньютон рассказывает, как он пришел к своему третьему закону «Действие всегда равно противодействию». Я задумался. Если дом стоит на земле, то его действие на землю и противодействие земли равны друг другу. Но бывают трагические случаи, возможно неизвестные Ньютону, когда дом проваливается в землю. Очевидно, в этом случае действие дома больше противодействия земли. И причиной движения дома  будет разность между действующей и противодействующей силами. Следовательно, в общем случае действие и противодействие не равны друг другу. Так я пришел к пониманию основного эакона  природы, которому Гегель дал название - закон единства и борьбы противоположностей. Черкун  называет его законом диалектического равновесия. Я же для краткости буду называть  этот закон – законом противодействия.
Закон противодействия охватывает все возможные случаи взаимодействия в природе. На одном фланге этого закона находится третий закон Ньютона «Действие равно противодействию». На другом фланге - действие без противодействия. Монополия действия всегда приводит к катастрофе. Забиваемая свая идет в землю пока действие молота больше противодействия земли. Но противодействие нарастает и скоро сравняется с действием молота. Свая остановится. Иногда при очередном ударе молота противодействие земли исчезает. Исчезает и свая, проваливаясь в какую-то полость. Процессы, где взаимодействуют противоположности, где есть противодействие, принято называть диалектикой. По аналогии процессы, где действию нет противодействия,  будем называть монолектикой. (Б.Черкун и многие другие авторы противопоставляют диалектике малопонятную метафизику. Поэтому я и ввожу новый термин – понятную монолектику).
Монолектические  процессы в природе носят только вспомогательную роль. Гвоздь, забиваемый в стену, должен испытывать её противодействие. Если стена гнилая, противодействия нет, гвоздь забивать бесполезно. Если  электрическая цепь испорчена, и не  противодействует току, ток становится током короткого замыкания. Если размножению саранчи нет противодействия, саранча съедает всё на своём пути и только потом погибает от голода. Если в стране нет конкуренции, препятствующей росту цен, монополист подобно саранче, высасывает  деньги от населения, нормальная экономика становится невозможной. Если власти нет оппозиции, власть становится абсолютной («гнилой»), при которой нормальная жизнь невозможна. Если научным гипотезам нет противодействия, нет их обсуждения, наука превращается в схоластику.
И гипотезы тоже бывают диалектическими и монолектическими. В диалектических - идет взаимодействие противоположностей. В монолектических - процессы идут только  в одну сторону, без противодействия.  Например, теория убывающего плодородия почвы. Или теория израсходования кислорода в атмосфере. Или теория   «равновесия», о которой я узнал из статьи Б.Черкуна: «Вот что писал по этому поводу Г.Спенсер: «Если равновесие имеет своим результатом покой, то к какой  же судьбе стремится совокупность всего существующего?» И сам же отвечает: «Непосредственным результатом… всех преобразований должно быть состояние покоя», которое он называл «вездеприсутствием смерти». Очевидно, что все монолектические гипотезы являются гипотезами «вездеприсутствия смерти».
Все эти гипотезы не видят противодействующего обратного движения. Как только обратное движение  обнаруживается, монолектическая теория превращается в диалектическую. Но нужно понимать, что диалектический принцип парности или закон противодействия является основой природы – «вездеприсутствием жизни». Природа вечна и никогда не погибнет. 
Всё ещё существует теория возрастания энтропии или остывания Вселенной, которая базируется на так называемом втором законе термодинамики, которую  совершенно необоснованно противопоставляли профессиональные учёные Б.Черкуну.
Есть громадное количество тепла рассеянного в природе, например, в морской воде. Можно ли его использовать? Наука  отвечает, что  нельзя. Этому  мешает   второй закон термодинамики.  Но «Знание-сила» публиковал в №12 за 1986 год  на  стр.17 небольшую заметку «Обогревает  Гольфстрим», в  которой  сообщалось, что тепло Гольфстрима используется для отопления 14  тыс. домов норвежской столицы. Инженеры уже более ста лет  умеют  концентрировать рассеянное в природе тепло и применять его для  практических нужд. В нашей стране  этой  проблемой  занимался  заслуженный деятель науки, профессор П.К.Ощепков. Говорят, что практика проверяет теорию. Но при монолектичной организации науки ложная теория  выше практики..
  22 июня 1987 г. «Правда» опубликовала статью  трех  академиков Е.Велихова, А.Прохорова и Р.Сагдеева «Чудо не состоялось», в которой П.К.Ощепков был подвергнут резкой критике  за  его  работы  в этой области. Много раз авторы статьи ссылались  на  второй  закон термодинамики, который будто бы много чего не  позволяет. Я  отправил в «Правду» письмо, в котором писал, что этот «закон» не  может ничего запрещать. Так как  движение происходит  только  тогда, когда  есть какая-то разность (давлений, уровней, потенциалов, убеждений и т.д. и т.п.). Если есть высокое и низкое  давление, дуют ветры. Если есть высокий и  низкий  уровни, текут  реки. Если  есть  противоположные убеждения, возникает спор, в котором может родиться истина. Различие между  противоположностями является тем, что принято называть противоречием. Когда нет никакой разности, когда нет  противоречия, не может  быть  никакого движения. Из сказанного выше следует, что нет никаких оснований, заурядную разность  температур возводить в ранг закона природы. Так называемый второй закон термодинамики является только частным случаем закона единства и борьбы  противоположностей. Тепловая смерть не грозит Вселенной.
  «Правда» переслала мое письмо в Президиум АН, т.е. тем  же  академикам. Через полгода 17 января 1988 года в «Правде» была  опубликована  статья А.Покровского «А истина дороже». В статье упоминалось,  что  длительное время Президиум АН СССР не отвечает на отклики  читателей на статью трех академиков. Так академики и не ответили. Да и что они могли ответить? Признать свою неправоту?  Они  знают, что система надежно защитит их от критики, а науку от совершенствования. Научные журналы почти 30 лет отклоняют все мои притязания на публикацию по смехотворной причине «не соответствует современному научному уровню». Но если публиковать только то, что «соответствует» можно забыть о научном прогрессе. Так оно и было. Последний президент АН СССР Г.Марчук  признал: «Широкой общественностью, руководством страны должно быть осознано: наше положение в науке находится в разительном контрасте не только с развитыми, но и с развивающимися странами». (газета «Поиск»  №12-1989) Так было, так и продолжает быть.
Противодействие является необходимейшим свойством природы. И всякая новая гипотеза всегда испытывает противодействие мира ученых. Только через противодействие гипотеза может стать теорией. Но противодействие ученых должно происходить публично в печати, а не на пороге редакций, которые не публикуют ничего, что не «соответствует».
Из сказанного следует, что для того, чтобы развивалась наука, нужна борьба противоположностей, нужен спор, в котором рождается истина. Монолектическая наука отвергает необходимость дискуссии. Есть высший научный центр (РАН), который «рождает» истину. Помню, в годы перестройки на одном из партийных форумов, от имени РАН выступал академик, который сообщил, что они приказали всем научным изданиям завести рубрику «дискуссии». Но нет дискуссий. Дошло даже до того, что в журнале «Вопросы философии» (№11-2002) опубликована статья, в которой доктор философии Г.Левин «доказывает», что пословица «в споре рождается истина»  неверна.


П. Каравдин, инженер.
















 































































































22 февраля 1982 г.
Б.И.Черкун.

ДВИЖЕНИЕ КАК ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ


«Субстанция есть causasui»
Спиноза.


«Но именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым методом объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой».
Ф.Энгельс.


ВВЕДЕНИЕ
Идея равновесия, уравновешивания как основы движения уже давно носится в воздухе. В подтверждение можно было бы привести множество высказываний, я же пока ограничусь следующими:
Ф.З.Меерсон (18) называет нервную систему органом уравновешивания   организма  и среды.
У.Р.Эшби (34): «Гомеостат в некотором смысле не делает ничего, что движется к состоянию равновесия (Б.Ч.)».
Сказать так – значит сказать очень много. Но вместе с тем, это значит почти ничего не сказать, потому что в приведенных высказываниях ни слова не говорится о том, что же подразумевать под уравновешиванием. Молчаливо  предполагается, что каждому и так понятно, что сие означает.
На самом же деле понятие «равновесие» применяется в двух диаметрально противоположных значениях:
1)равновесие как уравновешивание со средой, как приспособление, адаптация;
2)равновесие как покой.
Отсюда и всё разнообразие терминологии, «замешанной» на равновесии: «подвижное равновесие», «динамическое равновесие», «устойчивое равновесие», «неустойчивое равновесие», Такими «разновесиями» пестрят многие учебники и монографии.
Итак, равновесие и движение уже давно завязаны в сложный узел.
Вот мы и попытаемся в данной работе этот узелок развязать.
«Почему тело движется, изменяется?..»
Видимо, философия, осознанное познание мира Человеком началось с того момента, когда один из наших пращуров удивился этому и задумался над этим. И вот с тех пор Наука с настойчивостью одержимого ищет ответа на вопрос: «Что есть движение?». В своем стремлении разгадать сущность Движения наука узнала об окружающем нас мире очень многое. Она научилась описывать различные виды движения, делать сложные расчеты его; астрономы, например, предсказывают особенности траекторий и взаимного расположения планет на сотни и тысячи лет вперед.
Однако на вопрос вопросов, почему всё движется, - наука до сих пор ответа не дала.
Из истории науки мы знаем, что фундаментальные законы природы очень просты. Поэтому надо ожидать, что и сущность  Движения не является исключением из этого золотого правила.
Наверное, каждый хотя бы раз в жизни задумывался: «Почему предметы ДВИЖУТСЯ, ИЗМЕНЯЮТСЯ?» - как в до ньютоновские времена, видимо не было человека, который хотя бы единожды не спросил себя: «Почему все тела ПАДАЮТ?» (а, скажем, не летят вверх?).
Но вот над этим задумался Ньютон. Но с той лишь разницей, что воспринял падение как факт, и потому, в отличие от других, задумался не над тем, почему тело ПАДАЕТ, а над тем, ПОЧЕМУ оно падает. Такая модификация вопроса – это не простое перенесение ударения на другое слово: Ньютоновская форма постановки вопроса оказалась надёжным, универсальным методологическим приёмом, благодаря которому Ньютону удалось сделать фундаментальное  открытие.  И,  что  особенно  важно,  так  это  то,  что,  ответив  на  вопрос,   п о ч е м у  тело   падает,   Ньютон   автоматически   получил ответ   и   на   вопрос, п о ч е м у  оно падает ( не летит вверх).
Используя данный методологический приём, можно решить целый класс «неразрешимых» научных проблем. Такая надёжность ньютоновского метода обусловлена тем, что поиски исследования в данном случае направляются на выявление причины изучаемого   явления.   А  ведь  ещё   Бэкон   (6)   говорил,  что   истинное знание есть знание  п р и ч и н ы.  (стр.80).
Но если Ньютон использовал данную методу интуитивно, подсознательно, то мы зададимся вопросом по-ньютоновски уже вполне осознано: «ПОЧЕМУ происходит изменение состояния тела?».
Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В О
Для этого рассмотрим, к примеру, как и почему происходит изменение состояния шарика, которому сжатая пружина сообщает ускорение. Причем сделаем это так, как предлагал Г.С.Батищев (2): «Вместо того, чтобы прослеживать проявление движения от точки к точке ( во времени и пространстве), надо понять движение в одной точке».
Что же происходит с шариком в одной точке, когда на него давит сжатая пружина?
Во-первых, благодаря своим инерционным свойствам шарик оказывает пружине сопротивление. Т.е. он стремится сохранить своё состояние.
Если в момент t1, воспрепятствовать дальнейшему воздействию пружины на шарик, то с этого момента прекратится и ускорение (изменение состояния) шарика, и он будет продолжать движение с той скоростью, которую имел в момент t1 (в точке А1), т. е. со скоростью V1 .
Если бы мы прекратили действие пружины на шарик в момент t2 , то дальше он бы двигался с той скоростью, которую имел в момент t2 (в точке А2 ), т.е. со скоростью V2 .
А прекратись действие пружины на шарик в момент t3 (t4, t5 …), дальнейшее движение шарика продолжалось бы, соответственно, со скоростью V3 (V4, V5…).
Это значит, что в любой момент времени шарик стремится сохранить своё состояние. (Именно благодаря этому своему свойству – стремление сохранить свое состояние – он оказывает воздействию сопротивление).
Но, вместе с тем, в каждый момент времени шарик стремится уравновеситься и с приложенной к нему силой.
Следовательно, в каждый момент времени (и в каждой точке пространства) тело пребывает в диалектически противоречивом состоянии: оно стремится подчиниться внешнему воздействию и, вместе с тем, сохранить своё состояние.
Таким образом, изменение состояния материального тела происходит ПОТОМУ, что тело стремится уравновеситься с внешним воздействием и остаться в равновесии с самим собой. 
Данное диалектическое противоречие является одним из фундаментальнейших противоречий, которое присуще всякому материальному процессу, объекту.
«Всякий предмет…, - пишет Г.С.Батищев (2), - диалектически противоречив, и для познания этой его противоречивости совершенно необходимо вскрыть его антиномичность, т.е. сформулировать антиномически заостренное противоречие».
Что мы сделали: раскрыв диалектическую сущность движения, сформулировали её в антиномически заостренной форме.
(Термин «равновесие с самим собой» я считаю наиболее адекватным, поскольку понятие «равновесие» синомично таким понятиям, как «тождество», «симметрия».  Равновесие с самим собой означает – тождественен самому себе. Уравновеситься с внешним воздействием значит – стать тождественным последнему. Кроме того, термины «равновесие с внешним» и «равновесие с самим собой» являются антиномами, благодаря чему и в семантическом плане между ними чётко прослеживается диалектическая связь).
Адаптация живого существа, падение камня с горы, движение спутника по орбите, всё это следствия диалектического равновесия: стремление их к уравновешиванию с внешним воздействием и к равновесию с самим собой.
Итак, выяснив,  п о ч е м у  всё движется, изменяется, мы теперь можем (подобно Ньютону) ответить и на вопрос, почему всё  д в и ж е т с я,  т.е.   что есть   д в и ж е н и е:
ДВИЖЕНИЕ есть стремление материальных тел (процессов) к диалектическому равновесию: к равновесию с внешним воздействием и к равновесию с самим собой.
Иными словами, п р о ц е с с   д а л е к т и ч е с к о г о   у р а в н о в е ш и в а н и я   и есть движение.
Движение, таким образом, есть вечное стремление мятущейся материи к равновесию, к абсолютному покою, которого она, однако никогда не достигает. Потому что  -
стремление к покою и есть движение.
Это – еще одно удивительное противоречие реального мира.
Кроме того, всякий материальный объект в каждый момент времени находится в состоянии равновесия с внешним воздействием, так и в равновесии с самим собой, ибо движение объекта ни в какой момент времени не может не соответствовать внешнему воздействию или собственным инерционным свойствам. Или, другими словами, в каждый момент времени  И з м е н е н е н и е = F ; m = внешнее воздействие ; состояние объекта.
Можно поэтому сказать, что любое тело в одно и то же время находится и в движении (равновесии с внешним), и в покое (равновесие с самим собой).
Каждое из высказанных здесь положений раскрывает определенную «сторону» движения, ибо движение – явление сложное, многоаспектное.
  Итак, наше предположение подтвердилось: в фундаменте основного свойства материи – движения - лежит  очень простое свойство – стремление к равновесию.
      В самом деле, что может быть проще и надёжней!
           Что может быть совершенней!

 Кому-то, возможно, покажется, что автор, взяв известные научные понятия и дав им другие названия, изобрёл велосипед и пытается выдать это за оригинальное открытие.
Так я ведь и обещал в статье «Человек разумный – человек познающий», что революционно новое знание можно получать, не вводя в теорию ни одного революционно нового понятия, а лишь за счёт диалектического переосмысления понятий уже известных. Потому что, как говорит А.А.Бутаков (6): «Последующие открытия неизбежно будут приводить к более или менее значительному углублению понимания уже, казалось бы, «решённых» проблем, а также к некоторым уточнениям или изменениям имеющейся квалификации норм движения и её отдельных принципов» (Стр.3). Причём мы не только углубили такие понятия, как инерция и уравновешивание с внешним воздействием, но и – через осмысление их антиномичности – раскрыли диалектическое единство этих полярных тенденций.
Действенность и значимость того или иного закона природы определяется тем, в какой мере открытый закон помогает понять и объяснить те или иные особенности материального бытия.
Вот по этому золотому правилу и прошу судить о значении  закона диалектического равновесия.
ИНЕРЦИЯ И АКТИВНОСТЬ МАТЕРИИ
В СВЕТЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО РАВНОВЕСИЯ
1. Инерционные свойства тел были открыты Галилеем. Для физиков и философов инерция олицетворяла собой косность материи. Считалось, что удел инерции – оказывать сопротивление изменению. То есть инерция считалась антагонистом ко всякому движению и изменению. Отсюда и название: по-латыни inercia означает бездействие. Исходя из таких представлений, философы с неизбежностью приходили к мысли, что миром должно управлять Высшее существо, которое одно только и в состоянии побудить её к движению. Ни о каком самодвижении и саморазвитии материи при подобном взгляде на инерцию не могло быть и речи.
Со времен Галилея понятие инерции шагнуло за рамки механики. Сейчас под инерцией подразумевается сохранение состояния всякого объекта, процесса, а  также консерватизм, всевозможные пережитки, сопротивление всякому изменению. «Стремление сохранить свое положение или состояние, - писал акад. В.М.Бехтерев (3), - есть явление, наблюдаемое везде и всюду в неорганическом мире…  Этот закон имеет силу и в органическом мире…  Если человек стучит с быстротою пальцем по столу, он не может остановиться в один миг по условленному знаку, а непременно  проделает лишние движения…  Косность общества, небезызвестная всем и каждому, разве опять-таки не представляет собой проявление всеобщего закона инерции?» (Стр.194). И далее приводит примеры: наши навыки, обычаи, догмы в науке, искусстве, в технологии производства.
К настоящему времени представления об инерции несколько углубились. Так, наука  пришла к пониманию того, что именно благодаря инерции все процессы имеют временной характер, что само наличие силы как меры воздействия также связано с инерцией.
Меру нашего знания об инерции на сегодняшний день отражает следующее высказывание Н.Ф.Овчинникова (21): «Наличие инерции как свойства всех материальных объектов сохранять имеющуюся форму движения, и определяет не мгновенный, а временной характер изменения состояния. В случае движения тела с некоторой  массой М эта степень противодействия определяется величиной массы тела как мерой его инертности. Этот последний факт отражается в простой записи второго закона Ньютона, где сила пропорциональна массе тела» (стр.155 –156).
Как видим, сегодня уже не делается упор на то, что инерция олицетворяет собой косность материи. Но, вместе с тем, нет и указаний на то, чтобы инерция усердно способствовала материи проявлять свою активность. Так, в «Элементарном учебнике физики» под редакцией акад. Г.С.Ландсберга (32) после указания на то, что инерция означает «бездействие», «косность», никаких оговорок по этому поводу не делается.
Короче говоря, со времен  Галилея – и тем более со времен Ньютона – наука узнала об инерции не так уж много.

2. Но вернемся к первоначальному представлению об инерции как квинтэссенции бездействия материи.
Исходя из такого понимания инерции, Кант столкнулся с большими трудностями в объяснении воздействия тел друг на друга. Так, он пришел к выводу, что при  взаимодействии двух тел нельзя рассматривать их так, что одно из них покоится, а другое движется с некоторой скоростью  относительно первого. Он считал, что если тело А движется относительно тела В и относительно системы всех остальных тел, а тело В относительно  той же системы тел покоится, то оба эти тела необходимо рассматривать как движущиеся навстречу друг другу, причём скорость каждого из них относительно общего центра масс должна приниматься обратно пропорциональной собственной массе. Только этим, считал Кант, может обусловиться (согласно третьему закону механики) равенство действия и противодействия.
Вот что конкретно писал Кант (10) по этому поводу: «Но то, как я доказал, что то, что ошибочно рассматривалось как состояние покоя по отношению к ударяющему телу, в действительности есть по отношению к нему некоторое движение, то ясно само собой, что…  сила инерции придумана без всякой нужды (Б.Ч.)  и что при  каждом ударе имеет место движение одного тела пот направлению к другому телу, которое с равной степенью силы (Б.Ч,) движется навстречу первому, чем очень легко и понятно объясняется равенство дейцствия и противодействия без всякой необходимости придумывать ещё какой-то особый вид сил природы» (Стр.382).
Кант, таким образом, выдвигал непременным условием взаимодействия взаимное движение тел навстречу друг другу потому, что считал инерцию бездействием, а действующим агентом – только удар движущего тела, поскольку, считал он, движение можно породить только движением, а покоящееся тело в другом теле ни породить, ни погасить движение не способно.  «Как может случиться, - вопрошал Кант (10), - что стоит лишь ударяющему телу коснуться тела, находящегося в состоянии покоя, что покоящееся тело  внезапно приобретет некоторое ускорение в его сторону, чтобы уничтожить в нём ( в ударяющем теле – Б.Ч.) часть его силы?» (Там же, стр. 383).
Как видим, Кант всецело отводил роль активного движущего начала внешнему воздействию; инерция же в его представлении – абсолютная пассивность тела.
Однако стоит только представить инерцию не как пассивность материи, а как свойство тела сохранять свое состояние, и всё сразу становится на свои места. Тогда, независимо от того, движется ли тело А относительно покоящегося тела В, или, наоборот, тело А покоится, или их оба рассматривать как движущиеся относительно друг друга, - в любом случае стремление каждого из этих тел к равновесию с самим собой и к равновесию с внешним воздействием обуславливают равенство действия и противодействия. С этой точки зрения покоящееся тело обладает в отношении движущегося тела такой же активностью, какой обладает движущееся тело относительно покоящегося: удар между ними происходит потому, что движущееся тело стремится к равновесию с самим собой (стремится продолжать движение в прежнем направлении), - и покоящееся тело также стремится сохранить свое состояние. Это обоюдное нежелание взаимодействующих тел изменить своё состояние приводит к тому, что они, посредством уравновешивания друг с другом, вынуждены изменить своё состояние: так  стремление к неизменности порождает изменение!
Это ещё одно удивительное противоречие природы.

3. Однако инерция может проявить это удивительное свойство лишь при наличии внешнего воздействия.
В условиях отсутствия внешнего воздействия мы никогда не смогли бы узнать о стремлении  тела сохранить своё состояние.
Инерция вне взаимодействия действительно олицетворяет собой бездействие материи. Но с выходом на сцену внешнего воздействия инерция оборачивается врожденной активностью тела: его стремлением  к равновесию с самим собой, гарантирующим изменение данного же тела.
В свою  очередь, чтобы внешнее  воздействие действительно  стало воздействием на данное тело, необходимо, чтобы само тело обладало способностью оказывать  сопротивление. Если бы тело не обладало такой способностью, оно было бы неспособно к взаимодействию. И, следовательно, по отношению к такому телу внешнее воздействие не могло бы выступить в роли активного движущего начала. Не  будь материя инертной, даже «первотолчок» Творца оказался бы в буквальном смысле  бессилен. Ибо сама          с и л а, её величина обуславливается способностью  тел оказывать сопротивление.
Инерция, таким образом, принимает самое активное участие в становлении той силы, которая  воздействует  на  данное  же  тело, т. е.   инерция   принимает   активное  участие  в  с т а н о в л е н и и    внешнего движущего начала.
Итак, мы можем сказать, что тело для того только и стремится сохранить своё состояние, чтобы –  ч е р е з   это сохранение – получить возможность  и з м е н и т ь  своё состояние.
Такой взгляд на инерцию высказывается впервые, до настоящего времени в науке  такого вывода не делалось.
Резюме: мы  нашли,  что  и н е р ц и я   как равновесие тела с самим собой является ф о р м о й   а к т и в н о с т и   м а т е р и и,  обусловливающей  и з м е н е н и е  состояния данного же объекта.
И если наукой не был сделан этот важный в физическом и философском отношении вывод, то только потому, что в физике господствует метафизический  стиль мышления; осмысление же инерции как формы активности материи оказалось под силу только диалектической форме мышления.

4. Что бы произошло, если бы у тела ослабела способность к равновесию с самим собой, и осталось лишь свойство уравновешивания с внешним?
Тогда, при аналогичном внешнем воздействии, изменение состояния тела оказалось бы  более значительным. И чем слабее становилось бы стремление тела сохранить своё состояние, тем значительнее было бы его изменение при постоянном внешнем воздействии. Так изменение скорости нашего шарика под действием той же пружины происходило бы гораздо интенсивней. Наконец, если бы тело совершенно утратило способность к равновесию с самим с собой, тогда при любом, даже бесконечно малом воздействии скорость тела (скорость протекания  процесса) оказалась бы бесконечной:  F ; m = a  (если масса стремится к нулю, то ускорение – к бесконечности).
Такое тело в одно мгновение (t = 0) преодолело бы  бесконечное расстояние.
А это значит, что если бы материальные объекты не обладали способностью сохранять своё состояние, то время как таковое – время как форма существования материи – не имело бы смысла, поскольку все процессы слились в один миг, время существования Вселенной оказалось бы = 0 .
Кроме того, тогда не имели бы смысла и такие свойства бытия, как расстояние (и, следовательно, пространство), энергия, импульс, момент количества движения и пр.
Мы, таким образом, видим, что равновесие с самим собой есть необходимейшее условие и для существования материи во времени и пространстве,  - для материального бытия вообще.
5. Теперь представим, что тело утратило способность уравновешиваться с внешним воздействием. Тогда никакая сила не смогла бы изменить его состояние. Сила изменяет состояние тела не потому, что она есть активное начало, а тело пассивно, бездеятельно; сила способна изменять тело только потому, что оно  с а м о   обладает способностью уравновешиваться с внешним воздействием.
К примеру, чтобы наш глаз различал цвета и предметы, необходимо, как минимум, чтобы и сам глаз обладал способностью реагировать на эти сигналы.
Так что внешний «активный» агент не может быть тем необходимым и достаточным условием, которое единолично могло бы принудить данное тело уравновеситься с ним.
Для возникновения силового взаимодействия недостаточно и одной лишь инерции как способности данного тела оказывать воздействию сопротивление.
Необходимейшим условием для возникновения воздействия, - а также его особенностей – является присущая самому телу способность к уравновешиванию с внешним агентом.
Рассмотрим это положение подробнее на следующем примере. Допустим, на некотором расстоянии от электрона  находится электрон е1, протон р и нейтрон n (рис.1).
 
Вокруг электрона е, как внешнего агента, имеется электрическое поле, и только. Все три сторонних  тела – е1, р и n находятся в пределах электрического поля электрона е. Причем «отношение» всех трех сторонних тел к электрическому полю различное: электрон е1 удаляется (отталкивается) от электрона е; протон р приближается (притягивается) к электрону е, а нейтрон n вообще никак не реагирует на этот электрон: электрически нейтральное тело индифферентно к электрическому заряду.  Короче говоря, если нейтрон не желает иметь отношений с электроном (т.е. не желает с ним уравновеситься), то электрон, являясь внешним агентом, не может принудить к этому нейтрон, т.е. не может на него подействовать.
Из этого, во первых, следует, что тысячелетиями владевшая  умами людей философская идея внешнего воздействия как неотразимого активного начала, которое одно только и способно заставить косную материю двигаться, рассеялось как дым.
Во-вторых, рассмотренный пример говорит о том, что материальное тело обладает врожденной способностью отзываться на внешнее воздействие как бы  «по своему усмотрению».
Т.е. особенность реагирования любого тела на воздействие не может обуславливаться всецело внешним агентом: необходимейшим условием здесь является свойственная самому телу способность уравновешиваться с эти внешним воздействием.
Это значит, что полным набором, условий, гарантирующим  в о з н и к н о в е н и е  силы, воздействующей на самое тело с последующим изменением его состояния, являются: 1)внешний агент А;  2)способность тела В и уравновешиванию с внешним агентом; 3)способность тела В к равновесию с самим собой.
Следовательно,  у р а в н о в е ш и в а н и е  с   в н е ш н и м  в о з д е й с т в и е м есть также ф о р м а   а к т и в н о с т и    м а т е р и и, обуславливающая изменение состояния данного тела.  (Этот факт тоже не осмыслен наукой).
Если бы тело не обладало свойством уравновешиваться с внешним воздействием, оно не способно было бы  изменить своё состояние, или, говоря математическим языком, такое тело за бесконечное время проходило бы расстояние  S = 0.
В этом случае также не имели бы смысла ни время, ни пространство, ни количество движения.
6.  Итак, если бы тело было не способно:
а) к  уравновешиванию с внешним воздействием, то за бесконечное время оно проходило бы  нулевое расстояние.
б) к равновесию с самим собой, то мгновенно (за нулевое время) оно проходило бы бесконечное расстояние.
И в том и другом случае в природе имели бы место лишь бесконечно малые и бесконечно большие временные и пространственные интервалы (если только бесконечность и 0 можно назвать интервалами) и скорости. Причем и в первом и во втором случае всё было бы абсолютно наоборот. Мы следовательно, видим, что если бы тело было неспособно к уравновешиванию с внешним воздействием или к равновесию с самим собой никакое изменение было бы невозможно. Поскольку же уравновешивание с внешним и равновесие с самим собой являются врождёнными свойствами  всякого материального тела, то и два полярных стремления тела,  обусловленных  этими полярными равновесиями – стремление одновременно к скорости, равной нулю, и к скорости равной бесконечности в своем противоборстве обеспечивают конечность  скоростей протекания любых материальных процессов и, следовательно, обеспечивают временной их характер.
Иными словами,  конечность скоростей обусловлена стремлением тела одновременно и к скорости = 0, и  к скорости = бесконечности; конечное возникает как результат диалектической борьбы этих двух полярных тенденций. Причем конечное не просто  находится (не просто «болтается»)  между   бесконечностью   и  0,  конечное   есть
п р о д у к т  диалектического  противоборства между нулевой и бесконечной скоростью.
Таким образом,  именно  диалектическое противоборство между стремление тела к равновесию с внешним и к равновесию с самим собой обусловливает  конечность скоростей изменения состояния  тела и, следовательно, обусловливает существование времени, пространства и всех вытекающих отсюда следствий.
Так что такие атрибуты бытия, как время и пространство с их конкретными свойствами, конечность скоростей, количество движения – не являются по своей природе имманентными, «богом данными», не зависящими от других фундаментальных свойств природы сущностями. Названные атрибуты материального бытия оказываются связанными друг с другом и с другими фундаментальными свойствами материи не только функциональной  зависимостью, как мы это привыкли видеть в физических формулах, но – все свойства материи и движения обусловлены друг другом: свойства одного определяются свойствами всех фундаментальных особенностей бытия.
Между всеми законами природы, между всеми фундаментальными свойствами материи существует своего рода «круговая порука». Ни одно свойство материи не может быть независимым от всех остальных её свойств. Лишите  материю, к примеру инерции, и все остальные свойства материи лишаются тех особенностей, которые мы наблюдаем сейчас в действительности.
Из этого следует такой очень важный вывод. Наше знание о свойствах материи отражено в  научных понятиях. Следовательно, если ни одно свойство материи не может быть  имманентным, то не может быть  имманентным и ни одно научное понятие.
А это значит, что необходимейшим условием познания является выявление взаимосвязей между понятиями и их взаимовлияниями друг на друга. Это, во-первых, будет способствовать дальнейшему осмыслению известных научных понятий и, следовательно, углублению понимания соответствующих особенностей бытия; во-вторых – будет способствовать осмыслению природы как единого  целого; и, в-третьих, даст нам надёжное средство для выявления паразитирующих в науке неадекватных понятий.
7. Покуда внешнее воздействие и инерция тела, подвергающегося воздействию, рассматривались изолированно друг от друга, - вне диалектического единства, - внешнее воздействие представлялось активным, движущим началом, а материя – инертной, косной. Пассивность материи усматривалась не только в её инерционных свойствах. В факте уравновешивания тела с внешним воздействием также усматривалось свидетельство пассивности материи. Повседневный опыт говорил о том, что тело само измениться не может, когда же появляется внешний активный агент,  то под его воздействием тело вынуждено изменить своё состояние ровно настолько, чтобы уравновеситься с активным началом. Оно не может измениться ни больше, ни меньше, а лишь строго в той мере, в какой ему предписано внешней силой.
Следовательно,  пока способность тела сохранять своё состояние и уравновешивание с внешним воздействием рассматривались отдельно, каждое из этих свойств выступало как свидетельство пассивности материи. И не только внешне, но и по самой сути своей – ибо каждое из этих свойств в одиночку, само по себе не в состоянии обусловить движение.
Но стоило взглянуть на них с диалектических позиций – и эти две две полярные тенденции предстали перед нами как две формы активности материи, которые будучи полярны, в то же время неотделимы друг от друга, они друг друга  дополняют и каждое из них обусловливает активность другого, обусловливает выполнение им своих функций в их общем деле – становлении взаимодействия данного объекта с другим объектом, в результате чего и возникает новое движение.
В свете диалектического единства этих двух полярных тенденций материальное тело  предстает перед нами в качестве, доселе науке неизвестном: благодаря уравновешиванию с внешним воздействием и равновесию с самим собой тело пребывает в постоянном стремлении  и з м е н и т ь   самое себя.

   Вывод: в образе равновесия с внешним и равновесии с самим собой материальному телу присущи такие формы а к т и в н о с т и,  которые обеспечивают ему движение и изменение самого себя, т.е. обеспечивают с а м о д в и ж е н и е  материи.
Косной материи больше не существует!
Материальное тело обрело активность.

Д И А Л Е К Т И Ч Е С К О Е   Р А В Н О В Е С И Е
И  ЗАКОНЫ НЬЮТОНА
            1.Закон диалектического равновесия содержится уже в формуле второго закона механики:                a = F ; m
            Поскольку формула являет собой математическую интерпретацию 2-го закона, то определение закона (его понятийная интерпретация) должно отражать содержание формулы полностью, т.е. определение и должно отразить  роль каждого элемента данной формулы.
            Определение же второго закона механики, данное Ньютоном (20), явно тенденциозно: «Изменение количества движения пропорционально приложенной силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует».
            В  этом определении содержится изменение количества движения (элемент формулы  «а»), сила (элемент F)  и направление  движения, которое в формуле никак не отражено.
            Об элементе же m, - т.е. о роли  м а с с ы  тела, испытывающего воздействие, в определении не сказано ни слова.
            Поэтому, если следовать букве Ньютонова  определения 2-го закона, формула этого закона должна иметь следующий вид:             ;      ;
                a   =  F 
            И это не случайное упущение Ньютона. Причина несоответствия между понятийной и математической интерпретацией 2-го закона уходит корнями в ту философию, которой придерживался Ньютон.  Известно, что он считал материю косной, что косную материю может привести в движение только сила приложенная извне. И вот Ньютон, исходя из таких  философских предпосылок, не устоял перед искушением противопоставить первому закону механики, в котором сила не действует, второй закон, стержнем которого Ньютон считал именно действие силы. А посему и следствия этих законов  представлены как диаметрально противоположные: в первом законе состояние объекта абсолютно неизменно, во втором законе – изменение состояния тела определяется внешним воздействием, и только им!
          Потому то Ньютон и не включил в определение закона массу m, поскольку был убежден, что масса, олицетворяющая собой инертность, косность материи, не способна принимать участие в изменении состояния  самой себя.
Мы же теперь знаем, что масса m  является таким же необходимым фактором в становлении ускорения,  как  сила  F.  Так что 1-й закон механики в образе инерции входит во 2-й  закон в качестве его составной части, олицетворяя собою стремление тела сохранить своё состояние.
Более того, первый закон может выступить даже частным случаем второго закона: так при внешнем воздействии = 0 изменение состояния объекта также = 0. В этом случае принцип диалектического равновесия также выполняется неукоснительно: объект пребывает в равновесии с внешней средой и в равновесии с самим собой.
Мы, следовательно, видим, что абсолютное противопоставление 1-го закона механики 2-му было бы неоправданной мерой, поскольку между ними существует диалектическое тождество: при определенных условиях 1-й закон  переходит во второй, и наоборот.
Таким образом, философия, которой придерживался Ньютон, сыграла для него роль той методологии, в результате которой между понятийной стороной 2-го закона и его математической формулой возникло несоответствие, т.е. понятие и формула оказались неадекватными.

              2.Формула a = F ; m  содержит в себе гораздо более глубокий смысл, нежели тот, который удалось разглядеть Ньютону. До настоящего времени считалось, что венцом всякой теории является  формула, а понятийному аппарату отводится второстепенная роль. Такой взгляд на роль понятия в познании в нашем случае способствовал тому, что в элементе «a» данной формулы видели лишь ускорение, в элементе  F  видели только силу, в элементе m – только массу. Семантический аналог данной формулы будет таким: «Ускорение пропорционально силе и обратно пропорционально массе».
                В данной формуле отсутствует элемент диалектики. Такая формулировка метафизична по своей сути, и поскольку она находится в подчинении у математической  интерпретации закона, то она не способна раскрыть сущность той  формулы, аналогом которой является.
               Когда же ведущим становится понятие, то F – это уже не просто сила, а та сила, с которой материальный объект вынужден уравновешиваться: m – не просто масса, а -равновесие тела с самим собой; «а» – это уже не  просто ускорение, а  - д в и ж е н и е,  изменение  вообще.
               Следовательно, когда ведущим становится понятие, то понятийная интерпретация формулы  a = F ; m  приобретает следующий вид:
Изменение = равновесие с внешним ; равновесие с самим собой
Или – изменение состояния тела есть диалектическое двуединство уравновешивания тела с внешним воздействием и равновесия данного тела с самим собой.
              Таким образом, математическая формула 2-го закона механики  содержит в себе все элементы более фундаментального закона – закона  ДВИЖЕНИЯ как диалектического  равновесия.
              Однако же, несмотря на то, что формула известна вот уже три столетия, закон  диалектического равновесия не был открыт. Это случилось потому, что формуле дано лишь описывать движение, но она не в состоянии вскрыть сущность его. Закон диалектического  равновесия  мог быть открыт только благодаря диалектическому методу, потому что только диалектике дано проникнуть в сущность всего сущего.
               Так что только в  содружестве с диалектикой математика может с полным  правом именоваться точной наукой, а формула – венцом  теории. Ибо формула сама по себе еще не есть знание.
               Резюме: Ньютон, придерживаясь метафизического строя мышления, увидел в данной формуле лишь второй закон механики  для  косной материи. Мы же, используя философию диалектического материализма в качестве метода познания, установим, что ньютонова    формула   есть   формула самодвижения материи,    -    она    есть     формула  а к т и в н о с т и  материи.

ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ  РАВНОВЕСИЕ  И ЗАКОН  СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ
             1.Закон сохранения энергии говорит о том, что энергия не возникает и не исчезает, при всех превращениях и перераспределениях между взаимодействующими объектами Суммарное количество её всегда остаётся неизменным.
              Этот закон, однако, лишь констатирует, что  если одно тело потеряло какое-то количество энергии, значит другое тело точно такое же количество энергии приобрело. Объяснить же  явление сохранения энергии данный закон не может.
             Иными словами, данный закон лишь указывает на то, что при любых превращениях энергия сохраняется, однако он нет объясняет, п о ч е м у   одно тело приобретает именно столько энергии, сколько другое теряет.
              И как тут вновь не вспомнить золотое правило Бэкона, что истинное знание есть знание причины! Пока нам не ясна причина, у нас могут возникать сомнения в справедливости закона, даже если он множество раз оправдал себя.
               Этой участи не избежал и закон сохранения энергии. Так Ф.Н.Овчинников (19) пишет: «Можно иногда прочесть или услышать заявление, что закон сохранения энергии есть эмпирический закон и, как таковой, он является обобщение опытных фактов. А если это так, то мы не гарантированы от того, что могут быть открыты факты, противоречащие этому закону» (стр.162).
                И эти сомнения в справедливости закона сохранения энергии не являются крамольными, они вполне логичны. Ведь наше убеждение в справедливости закона основывается лишь на том, что мы имеем большое число опытных фактов, где этот закон абсолютно справедлив, и пока не встречались ни с одним опытным фактом, где бы закон не выполнялся. Однако в строго логическом смысле мы пока не можем гарантировать, что в приоде невозможны такие процессы, в которых закон сохранения энергии не выполняется: для такой гарантии у нас нет достаточного основания.
              Иными словами,  наш вывод о справедливости закона сохранения энергии пока лишь вероятностный, поскольку он сделан, говоря строго логическим языком, по методу индукции через простое перечисление, в котором не встречается противоречащих случаев. (Н.И.Кондаков. (30) с.202).
            В чём уязвимость вывода по методу такой индукции, видно из следующего примера: Железо  - твердое тело
Медь      - твердое тело
Цинк       - твердое тело
Золото   - твердое тело
Железо, медь, цинк, золото – металлы
Все металлы – твердые тела.
             Таким образом, на основании знаний о некоторых металлах сделан вывод, что все металлы твердые, в то время как металл ртуть является жидкостью. Следовательно, этот вывод оказался ошибочным. (Цит. по Н.И.Кондаков (11), стр. 202).
             В науке логике, однако, кроме индукции через простое перечисление, имеется понятие научной индукции.
              Для наглядности приведу пример вывода по методу научной индукции, который дан в «Логическом словаре». Так, например, нам известно следующее правило: теплый воздух поднимается вверх. Это утверждение основано  на многократных наблюдениях. Однако, если бы мы сделали такое заключение только на основании опыта, то это была бы та самая  индукция через простое перечисление, и всегда могло бы оставаться сомнение, что, возможно, встретится и такой случай, когда нагретый воздух не будет подниматься в обычной атмосфере.
             «Но, - продолжает «Логический словарь», - у нас такого сомнения…  не бывает… Почему? Потому, что мы знаем  п р и ч и н у (Б.Ч.), по которой теплый воздух поднимается вверх. Воздух при нагревании расширяется, становится …  более легким по сравнению с окружающим его воздухом и вытесняется  вверх. Такое умозаключение называется  научной индукцией (Б.Ч,)» (Там же, стр.376).
             Как видим, строгая наука Логика подтверждает истинность Бэконовского критерия истинности знания: таким критерием является знание причины. Здесь  п р и ч и н а  олицетворяет собою с у щ н о с т ь  изучаемого явления.
            Потому-то  мы и  не  можем быть уверены  в достоверности вывода по индукции через   простое   перечисление,   что   здесь   мы   имеем    дело  лишь  с  суммой  явлений,  с у щ н о с т ь, которых нам не ясна. Такой вывод не отвечает условию научной строгости.
            Достоверным вывод оказывается только тогда, когда нам удается раскрыть сущность данного класса явлений.
            Только такая  индукция – индукция через сущность – является  научной индукцией.
            Так что сомнения авторов, считающих, что мы ничем не гарантированы от того, что могут быть  обнаружены факты, противоречащие закону сохранения энергии, имели под собой логическое основание.
            До тех пор, однако, пока не был открыт закон диалектического равновесия. С открытием же этого закона мы имеем полное основание утверждать, что есть гарантия справедливости  закона сохранения энергии, поскольку нам известна  с у щ н о с т ь  данного закона. Этой сущностью  является присущее материальным телам стремление к диалектическому равновесию.
            Итак, закон диалектического равновесия гарантирует, что в природе нет и не может быть  таких явлений, в которых бы не выполнялся принцип сохранения энергии.
            В самом деле, при воздействии тела;, уравновешиваясь друг с другом, обмениваются  определенным количеством движения. Так более нагретое отдает менее нагретому ровно столько энергии, чтобы температура обоих тел уравновесилась. Более  холодное тело, в свою очередь, может принять ровно столько тепловой энергии, сколько требуется для выравнивания температур.
            Ту же закономерность видим и при взаимодействии тел, имеющих различные по величине заряды, и пр. и пр.
            Т.е. необходимым условием закона сохранения энергии является не просто то, что сколько одно тело потеряло энергии, столько другое приобрело, но ещё и то, что при взаимодействии тело теряет не любое количество энергии, а ровно столько, сколько необходимо для   у р а в н о в е ш и в а н и я  с другим телом.
            Диалектическое равновесие, таким образом, и побуждает тела к обмену энергией  - т.е. обуславливает её превращение, - и обусловливает её сохранение в процессе этих превращений.
             Вот поэтому энергия при воздействии не может ни потеряться, ни увеличиться (она не возникает и не исчезает), т.е. она сохраняется.
            Далее. Получив от другого тела определенное количество движения, материальный объект содержит его в неизменном количестве, поскольку стремится к равновесию с самим собой, и хранит в неприкосновенности эту энергию до нового взаимодействия.
           Так  что  благодаря  стремлению  тел    к  диалектическому   равновесию    ни при взаимодействии, ни в отсутствие такового «ни грамма»  энергии ни прибавиться, ни убавиться не может.
            Таким образом, закон диалектического равновесия является более фундаментальным законом природы, нежели закон превращения и сохранения энергии. Последний, следовательно, оказался  частным случаем проявления первого. Это, однако, не только не умаляет роли и значения закона сохранения энергии, но, наоборот, подведение его под более фундаментальный принцип гарантирует его достоверность.
            И еще один немаловажный момент. Если бы, к примеру, в свое время Мейер и Гельмгольц не открыли закон сохранения и превращения энергии, то мы могли бы это сделать сейчас – на основании закона диалектического равновесия (и, следовательно, придти к выводу о несотворимости и неуничтожимости движения).

            2.В прошлом веке появилась так называемая  теория  «равновесия», творцами, которой были Г.Спенсер, Е.Дюринг, А.Богданов и др. Эта теория  отрицала диалектический характер движения, естественным состоянием вещей она считала покой, а движение – отклонением от нормы, явлением преходящим. Исходя из таких представлений, сторонники теории «равновесия» пришли к выводу,  что движение должно смениться вселенским покоем, поскольку  в конце концов всё должно уравновеситься во всём. Вот что писал по этому поводу Г.Спенсер (28): «Если равновесие имеет своим результатом покой, то к какой  же судьбе стремится совокупность всего существующего? (стр.429). И сам же отвечает: «Непосредственным результатом… всех преобразований должно быть состояние покоя», которое он называл «вездеприсутствием смерти», (стр.430).
           Судьба теории «равновесия» очень характерна и поучительна. В свое время Ф.Энгельс (32) предупреждал, что презрение к диалектике ни для кого не проходит безнаказанно (стр.382).
Что же сделали авторы теории «равновесия»? – Они, говоря словами Энгельса, выразили презрение к диалектике тем, что (подобно Ньютону) почли своим вниманием лишь одну сторону диалектического равновесия – уравновешивание с внешним.
Мы же, однако, убедились  в том, что любая сторона  диалектического равновесия, взятая в отдельности и рассматриваемая вне диалектического единства с другой полярной тенденцией, неизбежно представляет как свидетельство пассивности материи, как олицетворение её неспособности к самодвижению.
Таким образом, метафизический строй мышления авторов теории «равновесия», отрицающей диалектику, предрешил их мрачный вывод о том, что уравновешивание должно привести к исчезновению движения.
Иными словами, игнорирование  диалектики привело к тому, что выводы одного  закона «равновесия», - оказались в противоречии с выводами другого закона – закона сохранения энергии, утверждающего, что движение ни возникнуть, ни исчезнуть не может.
Возникновение такой ситуации и являлось для создателей  теории «равновесия» тем наказанием, которое  они понесли за презрение к диалектике.
Диалектический же подход к той же проблеме уравновешивания привел к совершенно противоположному выводу – к выводу о самодвижении  материи, к выводу, что стремление к диалектическому равновесию (и, в частности, уравновешиванию с  внешним) есть форма активности материи, а, также к выводу о том, что сам закон сохранения и превращения энергии вытекает из стремления материальных тел к диалектическому равновесию.
Таким образом, и для создателей теории «равновесия» , и для  нас философия сыграла роль той методы, которую Герцен называл эмбриологией истины: верна метода – ты идёшь к истине; неверна метода – ты от истины уходишь.
Теория «равновесия» - не единственная, напророчившая Вселенной «смерть». Так, исходя из положений второго закона термодинамики, Клаузиус пришел к выводу о так называемой «тепловой смерти» Вселенной». В литературе высказываются предположения и о  «нейтринной смерти Вселенной».
Не слишком ли много «смертей»  накликано на материю?
И что примечательно,  - все  «погребальные» идеи и выводы были сделаны на почве игнорирования диалектики.  А при таком подходе немудрено придти к самым невероятным выводам, чему мы будем свидетелями при рассмотрении других работ. Но стоит только вмешаться диалектике – и сразу всё встанет на свои места.

ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ И ПРИНЦИП НАИМЕНЬШЕГО ДЕЙСТВИЯ
          1.В 1744 г. Мопертюи (18) открыл удивительный закон природы, суть которого он выразил так: «Природа, производя свои действия, всегда пользуется наиболее простыми средствами». (стр.25)  Он пояснил это следующим образом: «Если тело от одной точки к другой должно двигаться, не встречая препятствия, то Природа ведет его наиболее коротким путём и в течение наименьшего времени». (Там же)
Вклад в разработку и уточнение этого принципа внесли многие учёные: Гамильтон, Лагранж, Эйлер, Якоби и др. Содержание закона всё боле углублялось и конретизировалось. Закон получил много названий: Д,Аламбер называл его принципом сопротивления инерции, Гаусс – принципом наименьшего усилия, Герц – принципом прямого пути, Эйлер – принципом максимумов и минимумов. Все эти названия отражают различные аспекты данного закона природы.
В настоящее время он известен как принцип наименьшего действия, а также вариационный принцип механики.
Со временем учёные обнаруживали всё новые и новые области науки, где этот закон был справедлив. Он указывал на поразительные свойства неодушевленной природы. Бездыханный мертвый камень вдруг обнаружил удивительную способность безошибочно выбирать самый  удобный, самый экономичный, единственно «разумный» вариант движения. Многие учёные стали говорить, что и неодушевленная  природа наделена разумом  - иначе как объяснить столь удивительный факт?!
Вот как описывает М.Планк (24) обстановку, царившую в научных кругах тех времен: «Интерес к принципу минимума был обусловлен прежде всего метафизической идеей, что в природе господствует промысел божества и что в основе всякого явления природы лежит сознательное намерение, направленное к определённой цели, причём эта цель достигается кратчайшим  путем и наилучшими средствами». (стр.90). 
Одни авторы слишком преувеличивали значение принципа наименьшего действия, приписывая ему и такие достоинства, которыми тот не обладает.
Так, например, Планк называет этот принцип «высшим физическим законом, венцом всей системы» (Там же, стр.50). «Принцип наименьшего действия, - пишет он, - даёт полный ответ на все вопросы, относящиеся к Движению». И далее: «Из бесчисленного множества возможных движений, мыслимых в пределах предписанных условий, принцип наименьшего действия отбирает на основе простого признака (Б.Ч.) одно определенное движение и характеризует его как действительно происходящее в природе». (Там же, стр.84).
Планк, однако, не поясняет, что же это за такой «простой признак». Ибо назвать этот простой признак значило  бы сделать открытие, по своему значению не уступающее самому принципу наименьшего действия.
Другие авторы, наоборот, не признают принцип наименьшего действия за основной закон физики, считая его не более как схемой математического описания физических явлений.
Некоторые же авторы полагают, что вариационный принцип всего лишь произвольная конструкция человеческого разума, не более. Так, М.Борн (4) считает, что принцип наименьшего действия открыт «…не потому, что природе присущи такие качества, как воля, стремление к цели или экономии, а потому, что механизм нашего мышления не знает других путей для выражения в краткой и точной форме сложной структуры законов природы».(Стр.132).
Подобные высказывания могли появиться лишь в силу того, что оставалась неизвестной природа принципа наименьшего действия, его сущность.
Попробуем разобраться в этом вопросе.
В самом ли деле принцип наименьшего действия «даёт ответ на все вопросы, относящиеся к движению», как считает М.Планк? И да, и нет, скажем мы. Принцип наименьшего действия даёт ответ на вопрос «как», но не даёт ответа на вопрос «почему?» А.Пуанкаре (25) так и говорит: «Мы не знаем, почему (Б.Ч.) физические явления укладываются в вариационную схему».(Стр.14).
Как видим, проблема вновь упирается в бэконовское  п о ч е м у. И пока не найден ответ на этот вопрос, закон не гарантирован от сомнений в его правомочности, поскольку он продолжает оставаться выводом по методу индукции через простое перечисление.
Природа вариационного принципа не ясна и по сей день. Принцип наименьшего действия, подобно закону сохранения энергии, может лишь описывать, констатировать факт однозначности, «рациональности», «целесообразности» движения, не раскрывая, однако, при этом сущности такой  однозначности.
Эту проблему – раскрыть сущность  о д н о з н а ч н о с т и  действия – поднимал и Ленин (15) в работе «Материализм и эмириокритицизм».  Критикуя позицию Петцольда, предлагавшего заменить принцип причинности  «законом однозначности», Ленин пишет: «Петцольд …  открыл великий  «закон однозначности» (В.Л.), устраняющий всякую неясность, всякие следы «фетишизма» и пр…  Пример: параллелограмм сил….  Его нельзя «доказать», его надо признать как «факт опыта»(стр.167)  И далее приводит следующие «требования», предъявляемые Петцольдом природе: «Мы не можем допустить…  неопределенности и  произвола природы; мы должны требовать от неё определённости, закономерности». (Там же). И еще: «Наше мышление требует от природы определенности, и природа всегда подчиняется этому требованию…» (Стр.167)
Т.е. по Петцольду выходит, что природа следует закону однозначности исключительно в угоду прихоти нашего мышления, а не благодаря тем врождённым объективным свойствам, коими она обладает  -  независимо от нашего сознания!..
Ленин, однако, ставит вопрос: «Почему (Б.Ч.)  при толчке по линии АВ тело движется к С, а не к   D, не к F и т.д.?» (Стр.167) (см.рис.2), и этим «почему?» говорит, что проблема требует решения на материалистической основе.

Приведенные Лениным петцольдовские «откровения» и противопоставленное им ленинское «почему?» говорит о том, что принцип наименьшего действия пока не поднялся на ступень научной достоверности. Он  будет  оставаться на этой стадии до тех пор, пока над ним будет висеть такое «почему?».
Мы, следовательно, видим, что принцип наименьшего действия – вопрос не такой уж праздный, как может показаться на первый взгляд. Поэтому и решение его – проблема не только физическая, но и философская с далеко идущими последствиями.
Из всех известных мне авторов один лишь А.А.Фурман (30) верно определил тот принципиальный  материалистический путь, который мог бы привести нас к решению проблемы однозначности. Так он писал, что ответ на вопрос, почему явления  природы укладываются в вариационную основу, «…оказывается невозможным, пока логическое обоснование физических теорий… не обращается к выявлению характера действительных отношений материальных объектов». (Стр.81)

Так      вот,      таким    отношением    материальных      объектов,    обусловливающим  о д н о з н а ч н о с т ь   их поведения, является стремление каждого из тел к диалектическому равновесию.
Именно в силу того, что всякое тело стремится к    р а в н о в е с и ю  с внешним объектом  и   к   р а в н о в е с и ю    с самим собой, при толчке по линии АВ оно будет двигаться к С, а не к D, не к  F и т.д.
Особенно наглядно это видно, когда внешне воздействие направлено на движущееся тело под некоторым углом к направлению его движения. Рассмотрим, что в этом случае произойдёт с телом, движущимся в направлении В (на рис. 3 вектор АВ). Когда оно в момент t0 окажется  в точке А, приложим к нему силу F  в направлении D.
Если бы на тело не действовала сила F, тело продолжало бы движение в направлении В, и достигло бы этой точки в момент t1 (равновесие с самим собой).
А  если бы тело в момент t0 находилось в точке А в состоянии покоя, то сила F сообщила бы ему движение в направлении D; этой точки тело также достигло бы в момент t1 (равновесие с внешним  воздействием).
В действительности же тело из точки А не пошло ни в направлении В, ни в направлении D. а «выбрало» направление С; в точке С оно окажется в момент t1.
Это движение тела в направлении С есть ни что иное, как его движение одновременно и к В и к D.











Иными словами, движение тела в направлении  С  есть результат его уравновешивания с внешним воздействием и равновесия с самим собой, т.е. однозначность поведения тела обусловлена свойствами, присущими самому телу.
Так что идеалистические пророчества Петцольда о недоказуемости параллелограмма  сил не оправдались: мы доказали параллелограмм сил – и доказали благодаря диалектике.

Аналогичен  «механизм» движения тел и по так называемой геодезической прямой (или попросту, по кривой). Спутник вращается вокруг Земли по такой геодезической прямой. В каждый момет времени он стремится двигаться по касательной (по тангенциальной) – это его равновесие с самим собой. Под действием же силы притяжения к Земле спутник стремится двигаться перпендикулярно касательной – это его стремление уравновеситься с внешним воздействием. Однако, в итоге он не движется ни по касательной, ни перпендикулярно ей, - он движется по кривой, которая и есть результат диалектического равновесия, результат диалектической борьбы между равновесием с внешним и равновесием с самим собой.
Пуля также летит не по кратчайшей, а по «легчайшей» (равновесной) траектории, потому что в каждый момент времени стремится уравновеситься с внешним воздействием (тяготением), и в то же время оставаться в равновесии с самой  собой (сохранить состояние, которое ей сообщило давление пороховых газов).
Так что не мистический  «закон космической ленности», как называл Рассел принцип наименьшего действия, не «божий промысел», не «воля» или «сознательное стремление к цели», а – стремление к диалектическому равновесию есть тот простой признак (о котором говорил М.Планк), который и «отбирает» тот  единственный вариант – минимум из массы, казалось бы всевозможных вариаций. Никакой мистики, никаких «сознательных побуждений» в удивительном стремлении к «рациональности» у неживой природы нет, как не свойственно ей Петцольдовское «угождение»  «требованиям» нашего мышления, - а есть лишь присущее материальным телам стремление к диалектическому равновесию.
В самом деле, что может быть проще и надёжнее!
Что может быть совершеннее!
Наконец, еще один немаловажный факт. Судя по тем критическим замечаниям Ленина относительно толкования проблемы однозначности Петцольдом, о котором говорилось выше, мы видим, что решение вопроса, почему все явления следуют принципу наименьшего действия, имело важное значение в борьбе между материализмом и идеализмом. И не только в начале 900-х годов: в наше время острота данной проблемы не угасла, и значение решения вопроса однозначности в деле борьбы мировоззрений не только не уменьшилась, но , пожалуй, даже возросло. Так, А.А.Фурман (30) пишет: «…взгляд на принцип наименьшего действия лишь как на математический приём решения различных задач получает широкое распространение в физической литературе вплоть до самого последнего времени. Вариационные принципы обычно считаются формальными математическими способами решения различных задач, лишенных какого-либо определенного физического содержания (Б.Ч.). С этой точки зрения вариационные  принципы представляют удобную математическую схему, основывающуюся на формальной аналогии между различными физическим процессами. Вариационные принципы отрываются (Б.Ч.) при этом от изображения ими физических процессов, а вместе с тем рассматриваются некими   д о о п ы т н ы м и   а п р и о р н ы м и   п р и н ц и п а м и (Б.Ч.), произвольными конструкциями нашего разума». (Стр.79).
Короче говоря, и в наше время многие физики и философы придерживаются той идеалистической позиции, что в самой природе принципа наименьшего действия не существует, этот принцип - де не является объективной реальностью; принцип наименьшего действия, считают они, придуман единственно для удобства и простоты в деле описания наблюдаемых явлений, он есть продукт нашего воображения и только.
Мы же, однако, установили, что выбор телом самого экономичного пути не зависит от воли человека: такой выбор варианта-минимума обусловлен исключительно присущими самому материальному объекту вполне определенными, конкретными свойствами, а именно его стремлением к диалектическому равновесию.
И сколько бы мы ни строили теорий «запрещающих» телам следовать принципу однозначности, сколько бы ни плодил наш мозг произвольных теоретических конструкций, приписывающих телам любое другое поведение, материальные объекты не изменят своему принципу – принципу наименьшего действия: сколько бы раз мы не повторяли опыт, при соблюдении идентичных условий мы будем получать всегда один и тот же результат: неукоснительное    следование    принципу     однозначности,    который    предписывается    с в о й с т в а м и    с а м и х   т е л: их стремлением к уравновешиванию с внешним агентом и к равновесию с самим собой.

Резюме: принцип наименьшего действия обусловлен свойствами самих материальных тел, поэтому он есть  о б ъ е к т и в н а я    р е а л ь н о с т ь, не зависящая  от нашего сознания, а наше   з н а н и е  - есть  лишь  о т р а ж е н и е   этой объективной реальности в человеческом сознании.
2.Принцип наименьшего действия теснейшим образом связан с понятием отбора, - того самого  отбора, который  был введён в науку Дарвиным, Однако по сегодняшний день наука не видит связи между этими понятиями, не видит того, что они, по сути, дублируют друг друга. Это тот самый случай, когда закон, открытый в одной области науки, переоткрывался затем в другой области, и это изобретение ещё одного  «велосипеда»  выдается как величайшее достижение научной мысли. Ведь принцип наименьшего действия, интриговавший учёных именно тем, что неодушевленная природа ухитряется из всех мыслимых вариантов   о т о б р а т ь самый экономичный, был открыт Мопертюи в середине  ХVIII  века, а Л.А.Петрушенко (23) например, сообщает нам, что «Еще (! – Б.Ч.) в 1901 г. (т.е. спустя полтора века! –Б.Ч.) на ХI съезде русских естествоиспытателей физик Н.А.Уемов говорил о необходимости ввести принцип отбора в физическую картину мира». (Стр.102).
Если сравним принцип наименьшего   действия с понятием отбора, то увидим, что принцип наименьшего действия хоть и не умеет ответить на вопрос  «почему», зато может дать ответ на вопрос «как», в то время как «отбор» не в состоянии ответить даже на вопрос – «как». Он лишь констатирует, что в данном случае отобран такой-то вариант, не раскрывая, однако, самого механизма отбирания.
И вот такой, с позволения сказать, научный принцип вводится в физику, хотя в физике уже полтора века живет более адекватное понятие отбора.
Принцип наименьшего действия, как мы видели, содержит в себе понятие отбора, в то время как понятие отбора не заключает в себе принципа наименьшего действия. В самом деле, когда мы говорим о вариационном принципе, то постоянно задаёмся вопросом: как  бездыханный камень  в ы б и р а е т  самый экономичный вариант? Когда же мы говорим об отборе, то уже не спрашиваем, насколько экономичным является тот или иной вариант: отбор лишь констатирует, что выбран именно этот вариант, а не другой.  Здесь отбор как научная концепция полностью «доверяет» природе, считает, что ей видней…
Так, вполне современный философ Л.А.Петрушенко (23), занимающийся вопросами кибернетики, приводит следующий пример отбора в физике: «Море… отбирает (Б.Ч.) камешки по весу и форме, приводя лишь определенные из них в движение» (стр.102), - и не делает даже попытки задаться вопросом, как и почему морю  удаётся сортировать камешки «по весу и форме», здесь голая констатация факта и только.
В таком виде идея отбора несёт на себе тяжкий груз антропоморфизма, элемент меркантилизма, словно материальным объектам свойственна  заинтересованность, выгода: будто природа находится в лавке и примеряет: вот это мне подходит, а всё остальное уберите.
Короче говоря, главный порок теории отбора состоит в том, что она делает акцент на том, что активным началом, обусловливающим выбор, является внешняя среда (в самом широком понимании), а сами отбираемые тела и процессы являются лишь объектом выбора, являются тем «сырьём», «материалом», из которого внешнее «активное» начало выбирает «подходящий» вариант.
Тем самым теория отбора уводит нас от понимания того, что в процессе выбора варианта самое непосредственное участие принимают и сами объекты выбора, - т.е. что выбор определяется также    а к т и в н о с т ь ю     самих  выбираемых  объектов.
Давайте сделаем то, что должен был сделать Л.А.Петрушенко, а именно: зададимся вопросом, как и почему волнами отбираются камешки на морском берегу.
Каждый камешек имеет определенную массу, кроме того, силами трения он сцеплен с морским дном, Все эти параметры есть не что иное, как его состояние на данный момент времени, которое мы называем равновесием тела с самим собой.
Набегающая волна действует на каждый камешек с той или иной силой. Если сила воздействия волны на камешек меньше сил трения, коими тот сцеплен с дном, то волна не сможет сдвинуть камешек. Если же воздействие волны  больше этих сил трения, то камешек будет перемещён на некоторое расстояние: один дальше, другие ближе; при этом более тяжелые камешки будут просто катиться волной по дну, а более легкие могут быть подняты волной со дна. При этом поведение каждого камешка будет определяться законом диалектического равновесия:
Поведение камешка = уравновешивание с воздействием волны ; равновесие с самим собой.
Вот почему  более  мелкие камешки выносятся волной дальше на берег, чем крупные. Кто бывал на морском берегу, тот не мог не обратить внимания на то, что камешки по величине отсортированы довольно тщательно. Однако происходит  такая сортировка не потому, что волна отбирает их «по своему усмотрению» (ведь Л.А.Петрушенко так и пишет: «Море отбирает камешки по весу и форме»), а   п о т о м у, что каждый камешек в каждый момент времени уравновешивается с воздействием волны, и, вместе с тем, в каждый момент стремится сохранить своё состояние, - что и определяет его поведение в каждый момент времени.
Так что не однозначность обуславливается отбором, а наоборот, в основе отбора лежит о д н о з н а ч н о с т ь   реакции на всякое внешнее воздействие, обусловленная стремление каждого объекта к  диалектическому равновесию.
В самом деле, вот две особи одного биологического вида оказались в тождественных экстремальных условиях. Которая  из этих особей выживет, а которая погибнет (которую из них естественный отбор «отберёт», а которую «выбракует»)?
Обратимся за помощью к специалистам, занимающимися проблемой целостности систем. Так, Е.А.Куржаковская (12) говорит, что решающим фактором целостности системы являются  внутренние и внешние  энергетические связи. Если энергия внешнего воздействия не превышает минимальной  энергии любой связи между элементами системы, система продолжает существовать, если внешнее воздействие превышает пороговое значение, то система разрушается.
Чему больше соответствует по духу это высказывание: отбору или диалектическому равновесию?
В данном высказывании закон диалектического равновесия сквозит в каждом слове. «Энергия внешнего воздействия» здесь олицетворяет собой уравновешивание данной системы с внешним воздействием, а  «энергия связи между элементами системы» есть не что иное, как состояние системы, её равновесие с собой. Пороговым значением устойчивости, - иначе говоря, м е р о й  устойчивости – оказывается та наислабейшая связь в системе, которая «не в силах»  у р а в н о в е с и т ь  энергию внешнего воздействия, Эта слабейшая связь  олицетворяет собой критерий устойчивости системы, выступает в качестве лимитирующего фактора её прочности. И, как уже говорилось выше, именно через такие пороговые точки (узлы) и прокладывает  себе путь принцип наименьшего действия, который, в свою очередь, является  следствием  закона диалектического равновесия.
В честь этих критических точек закон наименьшего действия иногда называют  принципом наименьших сопротивлений.
Так вот, из наших двух животных выживет то, у которого пороговое значение прочности будет выше силы внешнего воздействия, и погибнет та особь, для которой внешнее воздействие превысит уровень её порога  прочности (по принципу: где тонко, там и рвётся).
Выжившее животное выжило по закону диалектического равновесия, погибшее животное погибло тоже в полном соответствии с законом диалектического равновесия.
Ибо, совершенствуется  ли система или она разрушается, - она и совершенствуется и разлетается вдребезги по закону диалектического равновесия: в каждый момент времени как система в целом, так и каждый её элемент в отдельности уравновешиваются с внешним воздействием и находятся в равновесии с самим собой.
Так что и сортировка камешков морской волной, и выживание животного имеют в своей основе общий универсальный принцип – закон диалектического равновесия.
В настоящее время в кибернетике идея отбора используется очень широко. Она используется в качестве средства  для объяснения однозначности поведения системы. Однако замена понятия отбора понятием диалектического равновесия оказалась бы в данной науке гораздо плодотворней, поскольку закон диалектического равновесия  является понятием  более адекватным в деле объяснения однозначности. «Отбор», как уже отмечалось выше, лишь констатирует, что системой выбран именно данный вариант поведения (или среды), не объясняя, однако, почему (всё то же бэконовское «почему»!) выбран данный вариант.
Понятие    же     диалектического     равновесия      даёт        и с ч е р п ы в а ю щ е е   о б ъ я с н е н и е, тому, как и почему сделан именно такой выбор, т.е. даёт исчерпывающее объяснение  о д н о з н а ч н о с т и  поведения  системы.
Резюме: закон диалектического равновесия, вскрыв  с у щ н о с т ь   принципа наименьшего действия, тем самым объяснил и  с у щ н о с т ь    о т б о р а.

3.М.Планк (24) считал  принцип наименьшего действия  высшим физическим законом, обладающим более «мощной» степенью общности, нежели сам закон сохранения энергии. «Принцип сохранения может быть  выведен из принципа наименьшего действия, следовательно содержится в нём, между тем обратное невозможно», - говорит он (стр.84). И добавляет, что энергетический принцип говорит только о скорости движения тела; принцип же наименьшего действия  кроме того указывает и направление этой скорости.
Другие авторы, наоборот, более фундаментальным считают закон сохранения энергии, Так, В.С.Готт и А.Ф.Перетурин (8) пишут: «Если правильно понимать этот закон прежде всего как закон превращения  энергии, то его содержание шире, чем содержание вариационного принципа. Последний  выражает идею единства физических  явлений, главным образом, через сохранение энергии в различных условиях, в то время как закон сохранения и превращения  энергии выражает это единство через сохранение и превращение  энергии, следовательно, значительно шире и глубже. В этом случае принцип наименьшего действия есть лишь одна сторона, хотя и очень важная, закона сохранения и превращения энергии» (стр.17).
По-моему, из этих двух противоречивых мнений наиболее справедливо третье – мнение А.А.Фурмана (30), который  говорит: «Вопрос о связи вариационных принципов с законом сохранения не получил ещё должной ясности в литературе» (стр.83).
Что ж, внесём ясность.
Я считаю, что оба эти законы одинаковой степени фундаментальности.  Ни один процесс в природе не может осуществиться в обход хотя  бы одного из этих законов. Любое превращение энергии происходит по принципу наименьшего действия. Точно так же всякое движение по пути наименьшего усилия происходит с неукоснительным выполнением закона сохранения и превращения энергии. И это происходит всё потому, что сущностью обоих названных законов  является закон диалектического равновесия.
Что касается вопроса, какой из этих двух законов из какого вытекает, - так они оба вытекают из закона диалектического равновесия  и, таким образом, являются двумя его гранями,  двумя частными случаями его проявления.
Закон диалектического равновесия, кроме всего прочего, выступает в роли синтезирующего фактора, который подвёл под единый универсальный принцип не только закон сохранения энергии и вариационный принцип, но и законы механики  Ньютона, закон  Паскаля, закон Архимеда, закон параллелограмма сил и др., и даже   - саму активность материи. Будем надеяться, что на этом  роль закона диалектического равновесия  как фактора, синтезирующего  естественно-научное знание, не закончится…

ЗАКОНОМЕРНОСТЬ ПРОЦЕССОВ
В лице закона диалектического равновесия мы получили совершенный инструмент не только для раскрытия сущности  однозначности; этот инструмент поможет нам осмыслить и многие другие известные, но  е щ ё   н е   по н я т ы е   фундаментальные законы и особенности бытия.
Так, мы до настоящего времени лишь знали, что все явления в мире происходят закономерно, но мы не знали, почему (ах, это «почему»!) они происходят закономерно.
Поэтому и вывод о закономерности явлений также является выводом по методу индукции через простое перечисление. А раз так, то оставалось место и для сомнений во всесильности самого принципа закономерности. И если в отношении справедливости закона сохранения энергии или принципа наименьшего действия такие сомнения были лишь вероятностные, то в отношении принципа закономерности сомнения уже не просто вероятностные  - они живут и здравствуют в образе теологических учений  - в  образе  Бога и его «чудес».
Осмысление же сущности однозначности как следствия стремления тел к диалектическому равновесию выводит нас к пониманию  с у щ н о с т и    такого  феномена, как  з а к о н о м е р н о с т ь  всякого процесса, поскольку однозначность и закономерность связаны между собой теснейшим образом. Ведь мы потому только и говорим, что процесс имеет свою закономерность, поскольку его результат всегда  однозначен. Если А взаимодействует с  В, то в результате должно получиться С.  А  при  взаимодействии того же объекта А  с  Р  получится уже не С,  а  М.
При взаимодействии  А  с  Р  никогда не получится  С,  а  получится М   и  только М. Результат     взаимодействия     всегда,   неизбежно    однозначен,    именно     поэтому    он    з а к о н о м е р е н.  Именно поэтому возможен и сам принцип проверяемости того или иного факта посредством многократного повторения опыта.
Итак, закон диалектического равновесия  выводит нас к «святая святых» материального мира – к пониманию  з а к о н о м е р н о с т и  всего сущего и всего происходящего. Теперь мы знаем, что  любой объект может провзаимодействать с любым случайным   объектом,  и результат  автоматически  окажется однозначным, закономерным  п о т о м у, что изменение каждого из взаимодействующих объектов происходит по закону:
Изменение = уравновешивание с внешним ; равновесие с самим собой
Закономерность процессов поражала умы людей в течение тысячелетий. Именно загадка закономерности всего происходящего явилась колыбелью теологии и телеологии, породила идею заведомой предопределенности прошедшего, настоящего и будущего. Но мы теперь знаем, что никакого «предначертания»  никакой предопределенности нет. Просто случайно встречаются два (или несколько ) объектов, входят друг с другом в диалектическое равновесие и происходит  однозначное, закономерное изменение каждого из них.
По этому принципу происходит однозначное закономерное изменение камня и животного, пылинки и галактики, государства и погоды, социальных групп, идей, нашего мышления и сознания. Все они в каждый момент времени уравновешиваются с внешним воздействием и остаются в равновесии с самим собой.
Таким образом, благодаря осмыслению  движения как стремления тел к диалектическому равновесию мы смогли не только понять и объяснить, почему все явления  -  закономерны; не только смогли осознать, что закономерность обусловлена активностью самой материи, - благодаря закону диалектического равновесия мы имеем теперь полное основание утверждать, что в природе нет и не может быть явлений  незакономерных.
Иными  словами, благодаря открытию закона диалектического равновесия доказана  а б с о л ю т н а я   закономерность всех материальных процессов, и обусловлена такая  абсолютность  свойствами самой материи.
Этот вывод сделан по методу научной индукции и потому обладает силой научной достоверности.
В самом деле, пока мы не знали, почему  в  природе всё совершается по определенным  законам, в сознании людей оставалась лазейка не только для идеи Верховного существа как творца гармонии и закономерности – в их сознании оставалась и лазейка для теологической идеи о способности бога творить «чудеса», творить невозможное, т.е. создавать нечто незакономерное. Ведь мы потому и называем «чудо» чудом, что наблюдаемое явление возникает или происходит вопреки известным нам законам природы.
Теперь же, когда мы, на основе закона диалектического равновесия, установили обусловленность закономерности всего сущего свойствами самой материи, уже не может быть лазейки для идеи Бога и его «чудес», не может быть надежды на встречу с незакономерными процессами.

ГАРМОНИЯ, ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ
Закономерность самым непосредственным образом связана с такими понятиями, как  гармония, совершенство, целесообразность.
Гармония и совершенство растений и животных, их удивительная подогнанность к среде, способность быстро и очень точно приспосабливаться к бесконечным вариациям условий существования всегда поражали и восхищали людей.
Но что  такое  адаптация, приспособление к изменяющимся  условиям, каким  путём  в о з н и к а е т  эта подогнанность особи (отдельного организма, целого вида) к условиям обитания, к среде?
И.П.Павлов(21) так    объяснял     этот    феномен: «Живой    организм    как   система    существует         среди         окружающей          природы         благодаря        непрерывному      у р а в н о в е ш и в а н и ю  этой  системы с внешней средой, т.е. благодаря определенным реакциям живой системы на падающие на неё извне раздражители» (стр.    ).
Уравновешивание – вот альфа и омега совершенства, подогнанности и целесообразности живого организма – как  системы в целом, так и каждого её элемента в отдельности. Так, при изменении условий существования первым реагирует на это изменение тот орган, которому сделать это проще, легче, удобней, нежели другим  органам. (Так что и здесь действует принцип наименьшего действия !). Однако этим реакция живого существа на изменившиеся условия не ограничивается. В ответ на изменение среды никогда не изменяется только один орган или одна единственная  мышца; в той или иной мере неизбежно перестраивается вся система. Ведь для каждого элемента данной системы все остальные её элементы также являются внешней средой. Поэтому, если изменился один орган, то все другие органы стремятся уравновеситься с ним, а также друг с другом. Вот поэтому отдельные органы живого существа подогнаны не только к среде обитания – они тщательным образом подогнаны и друг к другу.
Единственный механизм, способный обеспечить такую подгонку – диалектическое равновесие.
Новую машину всегда обкатывают. Это делается для того, чтобы детали притерлись друг к другу. Ибо никакие станки и приборы, никакое, даже астрономическое число  случайных вариаций, не смогут подогнать их более тщательно, нежели это сделают сами детали в процессе обкатки.
Так что принципиальный механизм  «доводки» элементов как у бездыханной машины, так и у живого существа один и тот же: стремление к  диалектическому равновесию.
Примеры удивительного совершенства являют собой такие различные молекулы и кристаллы. В основе их совершенства – всё то же  диалектическое равновесие.
Собственно, что есть гармония, совершенство? – это максимальная согласованность, максимальная приспособленность, это предельная легкость, экономичность осуществления той или иной реакции.
Что есть целесообразность? – это предельная экономия энергии, максимально дешевые  средства в достижении цели.
Гарантом и основой всех этих гармоний и целесообразностей может быть только стремление тел к диалектическому равновесию.
В самом деле, что может быть  проще, надежней, совершенней!
ПРИРОДА И БОГ
Спор между материализмом и идеализмом есть, по сути, спор между атеизмом и поповщиной.  «Вопрос заключается в том, - говорил Ленин (16), - все ли вещи одного и того же вида, или же мир должен быть  разделен на сверхъестественное, таинственное колдовство с одной стороны, и естественную, смрадную глину, с другой» (стр.408-409).
Какими же критериями руководствуются спорящие стороны, отвергая или защищая идею сверхъестественного?
Фактически в полемике  между атеистами и фидеистами не оговорены чёткие критерии, которым должна удовлетворять та или иная концепция.
А критерии такие есть, и они очень просты:
1) если материя может обойтись без бога, значит бога нет;
2) если же материя не способна обусловить самое себя тем совершенством, которым она располагает, значит миром правит бог.

Сначала попытаемся выяснить, что заставило человека обратиться к идее бога.
Первый фактор.
Питательной средой для идеи сверхъестественного во все времена являлось непонятное, таинственное, не поддающееся объяснению. Наши пращуры наблюдали различные явления природы, но  не могли найти им объяснения, потому что причины явлений  обычно сложны и поэтому при поверхностном взгляде не могут быть раскрыты. В этом случае самым удобным объяснением, не требовавшем особых познаний, является сверхъестественное,  т.е.  таинственное   «объясняется»  таинственным, непонятное – еще более непонятным.
Второй фактор.
Из житейского опыта люди знали, что в мире нет ничего вечного; всё имеет своё начало и конец. (Лишь некоторые, самые проницательные умы – Левкипп, Демокрит, Лукреций  и др., - понимали, что «начало» и «конец» всякой вещи являются продуктом и основой бесконечного изменения; что возникновение и гибель в действительности есть всего лишь этап в бесконечном ряду превращений материи.) Причём ничто не может возникнуть само по себе – ничто само по себе не может и исчезнуть: и то и другое происходит только под действием некоторой силы. А раз так, то и сама материя бренна: она имеет своё начало, уготован ей и конец: бог её породил, бог её и убьёт.
Третий фактор.
Не подметить в природе признаков гармонии даже первобытный человек не мог. Но кто породил эту гармонию?.. Из опыта человек знал, что силы неживой природы, воздействуя на тело, обычно грозят ему разрушением. Преобразовательная деятельность животных тоже не обладает особым совершенством – совершенные  творения способно создавать только существо, обладающее разумом: человек.
Значит, совершенство – творение разума.
Но вокруг человек видел такие образцы совершенства, какие он сам заведомо сотворить не в состоянии. Значит, непостижимое совершенство природы – дело рук сверхъестественного  разума.
Таким образом, не бог создал человека, а человек создал бога по образу и подобию своему.
Четвертый фактор.
Из житейского опыта человек знал и о том, что тело остаётся неизменным до тех пор пока не появится внешний агент – человек, ветер или упавший с горы камень – и не изменит состояние дотоле неподвижного и неизменного предмета. Из этого факта было сделано два вывода:
-  материя косна, она не способна изменить самое себя:
- поскольку же косная материя постоянно находится в движении и постоянно изменяется , значит вне материи должна быть некая вечная сила, которая понуждала бы эту косную материю к движению и изменению.
«В самом деле, - писал, например, Аристотель (1), - каким же образом что-то придёт в движение, если не будет никакой причины, действующей в действительности? Ведь не материя же будет двигать самоё себя» (стр.307).  И далее, объясняя движение планет, он писал: «…природа светил вечна, будучи некоторой сущностью, и то, что движет их, должно быть вечным и предшествовать тому, что им приводится в движение» (там же, стр.312)
Таким «вечным и предшествующим» может быть  только бог, считал Аристотель. Короче говоря, согласно учению Аристотеля, тело движется, лишь пока на него действует сила; с прекращением действия силы прекращается и движение, говорил он. Аристотелевское толкование движения владело умами людей на протяжении двух тысячелетий, пока Галилей не обнаружил инерционные свойства тела.
Это открытие сыграло двоякую роль. С одной стороны, материя приобрела некоторую активность: оказалось, что тело может двигаться (не изменяя своего состояния) и при отсутствии внешнего воздействия. С другой стороны, если в догалилеевские времена вывод о пассивности материи был умозрительным, то Галилей  экспериментально, подтвердил «бездеятельность» материи. В результате, если прежде считалось, что материя в отсутствие внешнего воздействия просто не может совершать движения; то после открытия Галилея материя предстала взору мыслителей как антагонист движения: единственное её назначение оказывать сопротивление движению, т.е. стремление оказывать сопротивление всякому движению есть врождённое свойство тел. Таким образом, с открытием инерционных свойств материя из пассивно косной превратилась в злостно косную.
А  раз так, то для объяснения движения материи, кроме всемогущего бога, ничего лучшего не придумать.
Но, вместе с тем, с открытием инерционных свойств былой абсолютной власти бога над материей пришёл конец. Да бог сотворил материю, привел её в движение, указал ей законы, которым она должна следовать; но исчезнуть движение уже не может: благодаря инерции оно должно быть  бесконечным, считали они. «Творение никогда не кончается, - писал Кант (9). – Оно, правда, однажды началось, но оно никогда не прекратится» (стр.209).
Впоследствии Ньютон развил идею об инерции, что нашло свое отражение в первом законе механики, сформулированном Ньютоном. Значение этого события очень точно охарактеризовал Энгельс (32): «Ньютон оставил ему (богу - Б.Ч.) ещё «первый толчок», но запретил всякое вмешательство в солнечную систему» (стр.515). 
Так достижения в области науки всё больше и больше ограничивали власть бога над материей. Он, фактически, был уже не властен над настоящим и будущим, в его распоряжении оставалось только прошлое.
Но зато в этом прошлом его власть оставалась непоколебимой.
До тех пор, однако, пока не был открыт закон сохранения и превращения энергии. Если с открытием  инерционных свойств, материя стала неуничтожимой, то с открытием закона сохранения энергии она стала и несотворима. Заодно ненужным стал и «первотолчок» Творца, ибо согласно закону сохранения энергии, движение не имеет начала – оно вечно как в будущем, так и в прошлом.
Именно открытие закона сохранения энергии явилось одной из важнейших естественнонаучных предпосылок философии диалектического материализма. Закон сохранения энергии нанёс сильнейший удар по идее сверхестественных сил.
Однако борьба после этого между материализмом и идеализмом стала ещё острее. Защитники бога уже не сжигают книги учёных вместе с их авторами, - теперь они, напротив, стараются достижения науки обратить «во славу божью». Вот позиция современного филолсофа-богослова: «Что бы там учёные не утверждали – конечен мир или бесконечен, религиозное учение этим не затрагивается. Если Вселенная бесконечна – в этом воплощение величия господа, если же она  конечна – то    и   в   этом   мудрость  божия». (10, стр.53).
Этим философ-богослов хотел сказать: бытие материи подчинено определенным законам. Человек может познать лишь то, что определенные процессы совершаются  закономерно: человек может обнаружить и тот или иной закон, но человек не сможет понять и объяснить, откуда взялись законы, почему они таковы, каковы они есть.
Материалисты же ничего не могли тут противопоставить, Вот откровенное признание известного в своё время атеиста Ле-Дантека (14): «Почему существуют законы? Я не знаю. Я констатирую, что они существуют, я их изучаю, и я пользуюсь ими в своей повседневной борьбе за существование, - вот и всё» (стр.36). И ещё: «Что же касается меня, убежденного  детерминиста, то для меня не остаётся ничего достаточного удивления, за исключением самого детерминизма» (там же).
На протяжении тысячелетий проблема «Почему существуют законы?» была самой уязвимой стороной материализма – и самым сильным оружием поповщины. И  если первобытные люди и древние философы обращались к идее бога, чтобы объяснить загадочность повседневных явлений, то в настоящее время сами  явления в абсолютном большинстве утратили для нас таинственность,  «центр тяжести» боготворчества сместился в область необъяснимости самого факта закономерности материальных процессов. Гармония и совершенство поражают воображение людей с древних времен по наши дни, причём в наше время  закономерность удивляет более, нежели таинственность явлений.
Защитники сверхъестественного видят  г л а в н ы й    «промысел божий» в гармонии, совершенстве и закономерности бренного мира. Так, например, Мопертюи (19) указывал на то, что доказательства  «существования верховного Существа» выведены «…древнейшими из красоты, порядка и слаженности Вселенной» (стр.42).
Кант (9): «Г-н Мопертюи…  доказывал, что даже самые общие законы, по которым действует материя вообще, всё равно, идет ли речь о равновесии или толчке, об упругих или неупругих телах, о преломлении света или его отражении, подчинены  одному господствующему правилу, согласно которому всегда соблюдается величайшая  экономия действия. Действия материи, несмотря на огромные различия, какие вообще могут быть между ними, благодаря этому открытию подводятся под одну общую форму, выражающую их отношения  к порядку, красоте и согласованности… Проницательный учёный сразу понял, что, поскольку это порождает в бесконечном многообразии Вселенной единство, а в слепой необходимости порядок, должен существовать  некоторый  высший принцип, от которого всё это может получить свою гармонию и слаженность. Он справедливо  полагал, что столь общая  связь в  самых простых  свойствах вещей даёт нам гораздо более подходящее основание  с несомненностью усмотреть в нашем совершенном первичном Существе последнюю причину всего существующего в мире (Б.Ч.), чем наблюдение разного рода случайного и изменчивого устройства по законам, имеющим частный характер» (стр.432).
Ламарк (13): «Среди выводов, которые человек извлек из своих наблюдений, один внушил ему самую высшую из его моделей. Действительно, так как человек – единственное существо на нашей земле, обладающее способностью наблюдать природу, осознать её власть над телами и постигать её постоянные законы при посредстве которых она управляет всеми необходимыми им движениями и изменениями этих тел…, то из всех существ он один ощутил необходимость познать высшую и единственную причину, создавшую этот чудесный порядок вещей. Таким путём он возвысился до мысли о верховном Творце (Ж.-Б.Л) всего сущего (стр.352).
Итак, главным оружием идеализма против материализма всегда была необходимость гармонии и  закономерности в природе, Отныне же это оружие, благодаря открытию закона диалектического равновесия,  о б о р а ч и в а е т с я    п р о т и в    и д е- а л и з м а.   
Вообще всё, что  некогда  «свидетельствовало» о могуществе  Творца, благодаря научному познанию в конце концов оборачивается доказательством, что ничего сверхъестественного   в  природе нет и быть не может, что в мире, говоря словами Ленина, «все вещи одного и того же вида», т.е. они материальны. Ибо материя обладает необходимой и достаточной  а к т и в н о с т ь ю,  чтобы обеспечить движение самой себе, обеспечить гармонию, целесообразность, закономерность, т.е. чтобы обеспечить во всей полноте то  с о в е р ш е н с т в о,  коим располагает наблюдаемый нами материальный мир.  (Данное положение отвечает критерию 1., оговоренному в начале этого раздела). И основой такой её активности является её способность к  диалектическому  уравновешиванию.
Собственно, потому только и могла возникнуть идея сверхъестественного, что источник самодвижения и закономерности был объявлен людьми, если можно так сказать, источником пассивности материи. Так  в системе  понятий  образовалась  понятийная ниша,  и поскольку она не была своевременно занята адекватным  понятием,  то её  неизбежно заняло  понятие ложное.   Таким   вот    образом    в     системе     понятий     действительный      и с т о ч н и к   закономерности и гармонии был   подменен  богом.
И последнее. Когда-то церковь поражала воображение своей непросвещенной паствы библейскими преданиями о «чудесах», творимых богом, свидетелями которых якобы были простые смертные. Чудеса эти состояли в том, что бог делал невозможное: «И приступило к нему множество народа, имея с собою хворых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их» (27, стр.69).
«Они же (апостолы –Б.Ч.) говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне  сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и преломив дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все, и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (там же,стр.64).
И отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине, и вечером оставался там один. А лодка была уже  на середине моря, и её било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидевши Его идущего по по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но  Иисус  тотчас   заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не  бойтесь» (27, стр 64-65)
В таких  «чудесах» усматривалось подтверждение всесильности бога. Если же взглянуть на все эти  «чудеса»  трезвыми глазами, то сразу видно, что все они находятся в явном противоречии с законами природы.
Таким образом, поскольку материя является источником гармонии и закономерности всего происходящего в природе, то бог, если бы он был реальностью, мог заявить о своём существовании только одним: он бы вносил в гармонию, закономерность и совершенство бытия дисгармонию, разлад и хаос.
Так что материя не только может обойтись без бога, но всякое вмешательство сверхестественных сил неизбежно оказывало бы на протекание материальных процессов
незакономерное, хаосогенное действие. Иными словами, могущество бога, если бы он был, могло бы проявиться только в виде  к о н ф л и к т о в  с законами природы.

ВТОРОЙ ЗАКОН ТЕРМОДИНАМИКИ И ЗАКОН ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО РАВНОВЕСИЯ
В современной науке идея равновесия самым тесным образом связана со вторым  законом термодинамики (его же называют законом возрастания энтропии).
Что же представляет собой второй закон термодинамики? Не мудрствуя лукаво, откроем БСЭ (7): там говорится следующее: «Второй закон термодинамики даёт меру, характеризующую степень вероятности (Б.Ч.) состояния – энтропию; энтропия замкнутой (Б.Ч.) системы может либо возрастать, либо оставаться неизменной (стр.372).
Термин «энтропия» - если объяснить популярно – означает обесценение энергии, т.е. снижение её способности к превращению.
Чтобы понять, как энтропия связана с понятием  «равновесия», обратимся  к тому, как современная  наука понимает это самое равновесие. В монографии В.Н.Садовского  (26) читаем: «Равновесием (В.С.) называется не зависящее от времени состояние закрытой системы, при котором остаются н е и з м е н н ы м и    в с е  макроскопические процессы « (стр.166) .
Таким образом, под равновесием современная наука подразумевает полное отсутствие всяких изменений, прекращение какого бы то ни было движения.
Такое абсолютное отсутствие в системе какого бы то ни было макроскопического движения и, следовательно, превращения энергии есть состояние максимальной энтропии.
«По второму закону термодинамики, читаем далее у В.Н.Садовского, - каждая закрытая система в конце концов достигает не зависящего от времени  состояния с максимальной энтропией…»(стр.166).
Вот таким образом в официальной физике второй закон термодинамики (и, следовательно, энтропия) увязан с идеей равновесия: раз равновесие – это покой, то и всякий процесс уравновешивания – это движение к покою, «деградация» материи в сторону понижения её энергообменных свойств.
Так вот, оппонент, рецензировавший первый вариант данной статьи (в котором данного раздела не было ), считает, что закон диалектического равновесия  есть не что иное, как закон возрастания энтропии, т.е. он утверждает, что законом диалектического равновесия  я подменил второй закон термодинамики, и только. Вот что конкретно пишет оппонент: «Хорошо известный закон возрастания энтропии автор везде выдаёт как  основную мысль…  Однако известно и из физической и из философской литературы ограниченность применения этого закона. Наименование «диалектическое равновесие» не спасает дела».
Мы начнем с того, что уточним, к каким конкретно областям бытия приложим второй закон термодинамики и закон диалектического равновесия, какие именно особенности материальных явлений и процессов объясняет каждый из них.
Так вот, второй закон термодинамики отражает некоторые особенности т.н. адиабатической или закрытой системы, т.е. такой идеализированной от внешнего мира системы, из которой  нет выхода энергии во вне и нет притока энергии из окружающей среды.
Так, если имеется система А (рис.а), то  второй закон термодинамики рассматривает как с течением времени изменяется энергетическая картина внутри самой этой системы в смысле уровня энтропии. И только.

Все остальные объекты, окружающие систему А  (к примеру, стороннее тело В) второй  закон не интересуют – их для данного анализа просто не существует.
Закон  же диалектического равновесия, наоборот, безразличен к тому что происходит внутри  системы А  – эта система принимается им как нечто целое, неделимое. Поэтому для закона диалектического равновесия  объектом рассмотрения выступает   не внутреннее   состояние тела А,   а изменение его состояния в результате   в з а и м о д е й с т в и я   с телом В. (Рис.б).
Иными словами, второй закон термодинамики рассматривает внутренне состояние тела А  как сложной системы – безразличен к стороннему телу В, а закон диалектического равновесия рассматривает то же тело как единое целое, а также то, что происходит с этим телом А в результате его взаимодействия  со сторонним телом В.
Далее. Теперь рассмотрим взаимодействие тел А и В с точки зрения второго закона термодинамики и закона диалектического равновесия. Для этого нам придется разобраться в диалектике части и целого, или, в терминах  общей теории систем – в диалектике элемента и системы.
Диалектика части и целого состоит в том, что любой материальный объект является одновременно и системой, состоящей из образующих её частей (элементов) (например, молекула – это система, состоящая из элементов – атомов), - и, вместе с тем, тот же объект   является элементом, составной частью системы более высокого порядка (к примеру, та же молекула может быть элементом кристалла, живой клетки и т.д.).
Следовательно, тела А и В можно рассматривать и как две самостоятельные системы – и в  то же время они могут рассматриваться как элементы, из которых состоит система АВ.
Объектом рассмотрения второго закона термодинамики в нашем случае будет материальное образование АВ как система. При этом второй закон термодинамики безразличен к тому, движется сама система, или нет. Он безразличен и к состоянию каждого её элемента в отдельности. Допустим, одно из составляющих данную систему тел горячее, а другое холодное. Второму закону термодинамики совершенно безразлично, которое из этих тел холоднее, а которое горячее; ему безразлично не только то, почему тепло от одного элемента системы переходит к другому её элементу, но даже то, как это происходит.
Единственно, что интересует второй закон  термодинамики, так это мера энтропии в  системе или, другими словами, каков коэффициент превращаемости энергии («энтропия» в переводе с греческого означает «превращение»). Пока температура тел А и В различна и, следовательно, тепловая энергия переходит от одного элемента к другому, второй закон термодинамики говорит, что энтропия в системе АВ  возрастает; когда же температура обоих элементов системы станет одинаковой, данный закон скажет, что энтропия системы остаётся постоянной.
Резюме: второй закон термодинамики   является  законом   с т а т и с т и ч е с к и м, в е р о я т н о с т н ы м,  т.е. законом   к о н с т а т и р у ю щ и м,  и  только.
Закону же  диалектического равновесия, наоборот, безразлично, возрастает  энтропия в системе АВ, убывает или же остаётся постоянной, - его  интересует, который же из данных элементов системы горячий, а который холодный, интересует д и н а м и к а  изменения состояния каждого из этих тел, наконец, как и почему происходит изменение их состояния.
Резюме: в отличие от второго закона термодинамики, закон диалектического равновесия    является   законом    д и н а м и ч е с к и м,    законом,     о б ъ я с н я ю щ и м   и з м е н е н и я  состояния объектов.
Короче говоря, второй закон термодинамики рассматривает то, к чему безразличен  закон диалектического равновесия и, наоборот, последний рассматривает всё то, к чему безразличен второй закон термодинамики.
Кроме того, если второй закон термодинамики описывает исключительно энергетические (энтропийные) характеристики  закрытых систем, то закон диалектического равновесия рассматривает любые изменения состояния объекта – как количественные, так   и     к а ч е с т в е н н ы е.
Например, одна и та же мелодия записывается магнитофоном и устройством, записывающим музыку на грампластинку, Внешний фактор – звук для обеих звукозаписывающих систем один и тот же, однако реакция этих систем будет качественно различной. Реакция каждой из них описывается универсальной формулой изменения состояния:
изменение состояния = уравновешивание с внешним ; равновесие с самим собой
однако элемент формулы  «равновесие с самим собой» для каждой из них наполнен различным конкретным содержанием, что и обусловливает качественно различные их реакции на один и тот же внешний фактор.
Мы, следовательно, видим, что оппонент был прав, когда говорил об ограниченности применения второго закона термодинамики, - однако оказался совершенно неправ в том, что отождествлял закон диалектического равновесия со вторым законом термодинамики, поскольку  области приложения этих законов совершенно различны: второй закон термодинамики – это закон закрытых систем, а закон диалектического равновесия является законом открытых систем.

В настоящее время общая теория систем испытывает большие затруднения в описании и научном обосновании поведения открытых систем. С начала ХХ века крупнейшие специалисты из этой области пытались как-то приспособить к объяснению таких систем второй закон термодинамики, однако дальше объяснения закрытых систем они с теорией термодинамики не смогли пробиться. Потому что, как говорит В.Н.Садовский (26) «…такая  задача превосходит возможности данного аппарата» (т.е. аппарата термодинамики) (стр.169).
Почему же тогда специалисты по теории систем обратились за помощью ко второму закону термодинамики?  - Очевидно, потому, что в науке не оказалось более адекватного понятийного аппарата – выбирать было не из чего, брали то, что есть под рукой.
В результате к настоящему времени проблема обоснования поведения систем находится в плачевном состоянии, Некоторые моменты этой проблемы для теории систем вообще пока не разрешимы, потому что, как откровенно признаёт В.Н.Садовский (26), «теория просто не располагает средствами для этого» (там же).
Подобная ситуация могла сложиться только в силу того, что до настоящего времени не  была известна  с у щ н о с т ь  движения и изменения.
Системы тем не менее, не желают ждать, когда специалисты докопаются до такой сущности, - они постоянно изменяют своё состояние. И поскольку изменение систем нужно как-то объяснить, специалисты в конце концов придумывают следующее «объяснение»: теория систем «…может лишь – исходя из постоянного и известного в каждом конкретном случае значения конечного состояния – выразить поведение системы как «стремление» к этому конечному состоянию» (26, стр.169-170).
В результате все отношения вещей ставятся с ног на голову: не конечное состояние объясняется поведением системы, наоборот её поведение пытаются объяснить при помощи её конечного состояния.
Такое, с позволения сказать, «решение» проблемы крепко попахивает телеологическим душком, средневековой идеей предопределенности, фатальности всех событий, от которых до теологической идеи верховного Творца, предопределившего всё и вся, всего один шаг.
Что ж, это закономерно: где игнорируется диалектика, там её место неизбежно занимается самыми реакционными принципами и идеями.
Ведь и сами специалисты по теории систем не скрывают того, что они вынуждены снять шапку перед телеологией и просить её помощи. В.Н.Садовский (26) так и пишет, что задачу объяснения поведения системы при помощи конечного состояния им помогают решать  т е л е о л о г и ч е с к и е (!) уравнения. «В таких уравнениях, - пишет В.Н.Садовский, - изменения системы выражаются не в понятиях актуальных условий, а в понятиях удаленности системы от состояния равновесия (здесь «равновесие» употребляется как «покой» -Б.Ч.).Иначе говоря, анализируемые системы описываются таким образом, как будто бы актуальные изменения  зависят от конечного состояния, которое будет достигнуто только в будущем» (стр.170).
Как видим, здесь также все отношения вещей поставлены с ног на голову: не следствие вытекает из причины, а, наоборот, следствие порождает причину!
В самом деле, что же обозначает: «изменения системы выражаются не в понятиях актуальных    условий,    а    в    понятиях   удалённости системы от состояния равновесия»; «анализируемые  системы описываются таким образом, как будто бы актуальные изменения зависят от конечного состояния», к которому система должна прийти в будущем. Если всё это представить в виде конкретного процесса, то получится, что не конечная цель достигнута в результате того, что мы, например, завели машину и благодаря сгоранию горючего в моторе завертелись колёса, которые посредством трения с полотном дороги покатили нас вперёд и т.д., а наоборот, благодаря тому, что мы приехали в пункт назначения, завелся мотор, стал сгорать бензин, вращаться колёса и т.д.
И если уж специалисты по теории систем пошли на объяснение такого «объяснения» поведения систем, то, конечно, не от хорошей жизни, а в силу того, что в науке не оказалось нужного адекватного понятия.
Таким адекватным понятием как раз и является закон диалектического равновесия . В свете этого закона: в каждый момент времени поведение системы  = уравновешивание со средой ; стремление системы сохранить свое состояние.
То, что специалистам по общей теории систем представляется на грани неразрешимого, с позиций закона диалектического равновесия  не является   даже проблемой, а лишь частным случаем действия данного закона.
В самом деле, достаточно применить к открытым системам данную формулу любого изменения, как сразу всё встаёт на свои места: тогда поведение системы будет выражаться не в понятиях «удалённости системы от состояния равновесия», а, наоборот, в понятиях актуальных условий, а точнее, в понятиях   в з а и м о д е й с т в и я   системы с актуальными условиями. Ибо, как говорил Энгельс (32): «Взаимодействие – вот первое, что выступает перед нами, когда рассматриваем движущуюся материю…» (стр.546). (А движущаяся материя есть не что иное, как совокупность открытых систем). И далее: «Взаимодействие является истинной  causu finalis (конечной причиной – Б.Ч.) вещей.  Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познать» (Б.Ч.) (Там же).
Так что, если закон диалектического равновесия  обладает такой большой эффективностью в деле объяснения научных понятий, то именно в силу того, что он является законом   д и а л е к т и к и   в з а и м о д е й с т в и я.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Итак, нами открыт новый фундаментальный закон природы. Более фундаментальный, нежели закон сохранения энергии, принцип наименьшего действия, законы механики Ньютона. Потому что именно закон диалектического равновесия помог нам познать сущность названных  законов, поскольку последние вытекают из закона диалектического равновесия.
Кроме того, открытый нами закон поможет понять и объяснить, что такое причина, что есть отражение, мера, почему все явления природы подчиняются  законам математики (и, следовательно, поможет понять, что есть сама математика), поможет проникнуть в сущность энтропии и негэнтропии, адаптации, мутагенёза и эволюции.
Причём закон диалектического равновесия не только поможет нам понять все перечисленные  законы, но, что особенно важно, он выполнит роль фактора, синтезирующего естественнонаучное  знание путём подведения всех законов  природы под единый универсальный  принцип. Последнее  позволит осмыслить все законы природы      как      элементы      целостной         системы      в       их       взаимосвязи      и  в з а и м о о б у с л о в л е н н о с т и.
Понимание же взаимосвязи и взаимообусловленности различных атрибутов материи поможет нам узнать о материи гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Пример тому  -  результат осмысления диалектического взаимовлияния между равновесием с внешним и самим собой. Так, мы видели, что уравновешивание с внешним  воздействием как и равновесие с самим собой сами по себе являются двумя различными видами пассивности материи.
Но рассмотренные в диалектическом единстве, они обнаружили такие удивительные свойства, о которых прежде никто и не подозревал. Выступая в двуединой спайке, эти полярные пассивности вдруг обернулись двумя формами активности материи. Оказалось, что именно они обусловливают несотворимость и неуничтожимость, вечное движение, изменение, безграничные превращения материи, - обуславливают её самодвижение; наконец, обусловливают невообразимую сложность, гармонию и абсолютную закономерность всех процессов.
Открытие диалектической сущности движения как стремления тел к уравновешиванию   с   самим    собой    говорит   о   том,   что   диалектика    реального   мира   д и а л е к т и ч н е е,  чем мы думали. Может ли ещё какой закон природы выступить в роли фактора, синтезирующего естественнонаучное знание? Я отвечу с полной определенностью: нет. И вот почему. Наука в целом по сути своей является  Наукой о движении материи;       потому-то       диалектическое      равновесие,       будучи с у щ н о с т ь ю    движения, и объединяет всё разрозненное  знание,  которое  в  конечном  счёте  есть  знание  о   д в и ж е н и и.
Подобно тому, как в свое время открытие закона сохранения энергии привело к основополагающему философскому выводу о несотворимости и неуничтожимости  движения, явившимся важным научным фактором в пользу материализма, так открытие закона диалектического равновесия  послужило основанием для осмысления и материалистического обоснования уже  целого ряда фундаментальных особенностей материального мира, которые не раз объявлялись философами-идеалистами и поповщиной  неразрешимыми.  Самыми важными следствиями, к которым привело открытие закона диалектического равновесия, считаю следующие:
1. Диалектика способна делать открытия.
2. Осмыслена сущность самодвижения материи.
3. Инерция, представлявшаяся олицетворением косности материи оказалась формой активности материи.
4. Дано обоснование, почему природа следует закону сохранения энергии и принципу наименьшего действия.
5. Показана обусловленность гармонии, целесообразнасти и закономерности в природе активностью самой материи.
6. Найден фундаментальный принцип, под эгидой которого самым естественным образом осуществляется синтез естественнонаучного знания.
7. Показано, что в природе ничего сверхъестественного  нет и быть не может, - что наносит по идеализму такой удар, от которого тому уже никогда не оправиться.



Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Аристотель. Соч., т. 1. М., 1976.
2. Г.С.Батищев. К вопросу об условиях познания диалектического  противоречия. «Философские науки», 1964, №6.
3. В.М.Бехтерев. Об основных законах мира в связи с рассмотрением социальной жизни с точки зрения рефлексологии. В кн.: Вопросы изучения и воспитания личности. ПГ.,1920, в.2.
4. М.Борн. Физика в жизни моего поколения. М..,1963.
5. А.А.Бутаков. Основные формы движения материи и их взаимосвязь в свете современной науки. М.,1974.
6. Ф.Бэкон. Соч.,т.2, М.1978.
7. Второй закон термодинамики. БСЭ, изд.2-е. Т.3.
8. В.С.Готт, А.Ф.Перетурин. К вопросу о характере закона сохранения и превращения энергии. «Философские науки», 1963, №2.
9. И.Кант. Соч.т.1,М.1963.
10. В.Н.Комаров. По следам бесконечности. М.1976.
11. Н.И.Кондаков. Логический словарь справочник. М..1976.
12. Е.А.Куржаковская. Элементы информационного регулирования в системах неживой природы. В сб. «Методологические проблемы кибернетики (Материалы Всесоюзной конференции). Т.2, М.1959.
13. Ж.Б.Ламарк. Избранные произведения. Т.2,М.1959.
14. Ле-Дантек. Существует ли бог? Харьков, 1923.
15. В.И.Ленин. «Материализм и эмпириокритицизм». ПСС,т.18.
16. В.И.Ленин. Философские тетради. ПСС. Т.29.
17. Ф.З.Меерсон. Пластическое обеспечение функций организма. М. 1967 г.
18. Мопертюи. Согласование различных законов природы, которые до сих пор казались несовместимы. – В сб.: «Вариационные принципы механики». М.1959.
19. Мопертюи. Законы движения и покоя, выводимые из метафизического принципа.  В сб.: «Вариационные принципы механики». М.1959.
20. И.Ньютон. Математические начала натурфилософии. – В кн.:А.Н.Крылов. Собрание трудов.т.7,М-Л.1936.
21. Н.Ф.Овчинников. Законы сохранения в физике и причинная обусловленность явлений природы. – В кн.: «Проблема причинности в современной физике». М.1960
22. И.П.Павлов. Избранные труды. М. 1950.
23. Л.А.Петрушенко. Самодвижение материи в свете кибернетики. М.1971.
24. М.Планк. Физические очерки.М.1925.
25. А.Пуанкаре. Наука и гипотеза. М.1904.
26. В.Н.Садовский. Основания общей теории систем. М.1974.
27. Святое Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. СПб.1899.
28. Г.Спенсер. Основные начала. СПб.1897.
29. Термодинамика. БСЭ, изд.2-е, т.42.
30. А.А.Фурман. К вопросу о теоретико-познавательном значении аксиоматического метода в современной физике. – В кн: Некоторые закономерности научного познания. Новосибирск.1964.
31. Элементарный учебник физики. Под ред. Акад. Г.С.Ландсберга. т.1,М.1976.
32. Ф.Энгельс. Диалектика природы. М.Э. соч.изд.2-е.Т.20.
33. У.Р.Эшби. Введение в кибернетику. М.1959.
                27 февраля 1982 г.
 

ПОСЛЕСЛОВИЕ  СОСТАВИТЕЛЯ
13 июля 1989 года в заводской многотиражке была опубликована моя статья «Кто прав?», как отклик на статью, опубликованную в журнале «ИР» №3, 1989 г. где  спорили кандидат философских наук Ю.Орфеев и доктор биологических наук А.Нейфах,
Ю.Орфеев утверждал, что существующая система научной печати создаёт непреодолимые преграды публикации новых альтернативных идей и работ.
А.Нейфах ему возражал: «Мнение о «зажиме» редакциями нетривиальных подходов в науке распространено широко. Но боже мой! Абсолютное большинство рукописей свидетельствует просто о низкой квалификации их авторов».
Я писал:
«В прошлом веке учёные заметили, что всё горячее остывает. Из этого заурядного наблюдения был сделан глубокий вывод, что и Вселенная остывает, что рано или поздно наступит её тепловая смерть, то бишь предсказанный Библией конец света. Ввиду важности этот закон возвели в ранг закона природы и назвали вторым законом термодинамики. Возможно, бурные переживания по поводу неизбежной гибели помешали учёным заметить, что всякое движение происходит только тогда, когда есть какая-либо разность, какое-то различие в давлениях, уровнях, потенциалах, убеждениях и т.д., а не только при разности температур, т.е. так называемый второй закон термодинамики является только частным случаем закона единства и борьбы противоположностей. Для движения необходимо наличие противоположностей (например, высокого и низкого давлений). Но  раз есть противоположности, есть между ними и разница. Различие между противоположностями в общем случае должно называться противоречием. Так убеждения Коперника противоречили убеждениям всего человечества. Убеждён, что  появись сейчас новый Коперник, ему тоже будет отказано в публикации.
Из сказанного следует, что для того, чтобы развивалась наука, нужна борьба противоположностей. Каких? Новаторов и консерваторов. Коперник выступил как новатор. Всё человечество, весь учёный мир ему противостоял. Началась борьба. Книга Коперника вышла через 100 лет после изобретения книгопечатания. Тогда издатели не читали рукописей, а просто набирали,  печатали. И получали деньги. Коперник умер, а книга его осталась. Никто из учёных не рассматривал её всерьёз. Прошло лет 70. Книга Коперника встретилась с Галилеем, который тоже сразу не оценил её, но «заноза» в мозгу осталась. И Галилей, наконец, признал  правоту Коперника.
Объективно никакая  идея не может быть вредной или преступной она может быть только истинной или ложной. Но когда идея подрывает престиж каких-то дутых авторитетов они объявляют такую идею вредной и даже преступной. Эта идея вредна для «голых королей». Но никакую идею нельзя ни внедрить, ни   отклонить по приказу свыше. Только в борьбе идея либо укрепляется, либо погибает. Только в процесс борьбы оппонент может превратиться в союзника. Без оппозиции невозможно развитие науки.  Но если истина  становится монополией какой-то группы, то тогда любую глупость в этой группе превозносят до небес, и никакой мальчик не может сказать, что король-то голый, хотя все видят это.
Каждый человек в процессе развития может проходить три этапа, три  ступени. Сразу после  своего рождения  человек познаёт окружающий мир с помощью своих собственных органов чувств. Позднее освоив язык, человек продолжает познание с помощью чужого ума(родителей, учителей, авторов книг…). Этот способ познания целиком держится на авторитете обучающих. Лишите их авторитета и обучение станет невозможным. Человек на этой ступени слепо верит учителям и быстро знакомится с общечеловеческими знаниями. На самой вершине этого этапа находятся учёные, т.е. люди, изучившие какой-то раздел знаний, и сдавшие экзамен об этом (защитившие диссертацию).. Но как метко подметил ещё Циолковский: учёные – это люди, истратившие  всю свою энергию на восприятие наук, люди в силу того усталые, невосприимчивые и по существу своему со слабой творческой жилкой. («ИР» №3,1980,стр.32). И только некоторые из людей поднимаются на третью ступень познания – получение новых знаний с помощью своего собственного ума. Они своим умом находят связь между, казалось бы, несовместимыми явлениями. Такие люди могут выходить как из учёных, так и чаще всего из людей, казалось бы далеких от науки (монах и учитель). И вот, как считает уважаемый доктор Нейфах, человек, стоящий по своему развитию на ступень выше учёных, должен искать среди них тех, которые в принципе не способны правильно оценить теоретическое открытие, союзников, которые помогут ему пробиться в печать. Напрасные надежды.
Из сказанного можно понять, что открытия, т.е. новые знания, неизвестные пока человечеству, могут быть двух видов: сделанные с помощью своих собственных чувств, либо с помощью своего собственного ума. С помощью чужого ума открытие в принципе совершить невозможно. Но при существующей научной системе, когда учёные собраны в институтах, с печатью, подчиненной руководству института, это руководство может рассчитывать на соавторство, если кто-то из подчиненных сделает открытие. Потому и распространяется миф о коллективных открытиях, что они выгодны влиятельным людям. Если единственный известный доктору Нейфаху случай с Белоусовым, открывшим колебательные реакции, не был оценен рецензентами, хотя они своими глазами могли увидеть открытие, то, как могут рецензенты оценить новую теорию, которую нужно долго изучать, чтобы понять.
Отсюда неизбежно следует вывод, что автор открытия сам должен решать, публиковать или не публиковать. Никто лучше самого Коперника или Галилея не знал истинную ценность  своего открытия. Но прав и доктор А.Нейфах, что не может быть печатания всего подряд. Наука утонет в море бумаги. Количество погубит качество. Где же выход из противоречия? Мы уже упоминали, что не может быть нормального развития без противодействия. Это способ, применяемый во многих странах при  патентовании изобретений. Там противодействием служит денежная пошлина.  Если автор не видит ценности своей идеи, он не будет платить и пошлины. Если  надеется извлечь пользу из идеи – платит. Этот способ предполагается внедрить и у нас. Но в изобретательстве он у нас не принесёт успеха, пока у нас общественная собственность, не может быть товарно-денежных отношений в развитом виде, а только суррогатные.  Изобретатель даже очень ценного изобретения не будет платить пошлину, так как знает, что его изобретение никому не нужно. Другое дело открыватель. Он готов заплатить за свою публикацию, ему нужно только сообщить людям о своей находке. При этом неизбежна публикация и государство не останется в убытке в любом случае».
Поэтому, когда в январе 1992 года П.Смычагин познакомил меня с рукописью «Движение как диалектическое равновесие», в которой Б.Черкун более основательно излагал аналогичные идеи, я сразу же понял значение этой работы. Оказалось что многие проблемы,  волнующие мыслящих людей, давно решены. Но опубликовать человеку со стороны в научной печати ничего невозможно. П.Смычагин пишет о Черкуне:
«Однажды он всё-таки отважился послать в научный журнал небольшую статью. Там реакция – обычная: откуда взялся такой «писатель»? И прежде чем читать рукопись, выслали автору  карточку, чтобы он заполнил её и признался, кто он такой. В карточке, кроме много прочего, надлежало сообщить, какое у автора учёное звание. А поскольку в той графе оказался  прочерк, то и вернули ему рукопись, не прочитав. То есть, прежде всего, учитывается, КТО написал статью, а не ЧТО в ней написано. Если написал начальник от науки, то сразу ясно, что непременно скажет новое слово в науке».
Хотя  Конституция РФ «гарантирует» гражданам РФ право на научное творчество, а цензура даже запрещена Конституцией, фактически правом научного творчества обладает узкий круг лиц, имеющих учёные звания, тех, в которых РАН уверена, что они не допустят «крамольных» мыслей.
В 1965 году я начал заниматься историей науки, надеясь разыскать в ней ошибку, которая привела науку к двойственности света. Я понимал, что решенная проблема не может быть двойственной. Только нерешенная проблема двойственна.  Вскоре я  вышел на главный труд Ньютона «Математические начала натуральной философии». Читал я эту толстую книгу (около 700 страниц) с большим интересом и вниманием. И вот Ньютон рассказывает, как он пришел к своему третьему закону «Действие всегда равно противодействию». Я задумался. Если дом стоит на земле, то его действие на землю и противодействие земли равны друг другу. Но бывают трагические случаи, возможно неизвестные Ньютону, когда дом проваливается в землю. Очевидно, в этом случае действие дома больше противодействия земли. И причиной движения дома  будет разность между действующей и противодействующей силами. Следовательно, в общем случае действие и противодействие не равны друг другу. Так я пришел к пониманию основного эакона  природы, которому Гегель дал название - закон единства и борьбы противоположностей. Черкун  называет его законом диалектического равновесия. Я же для краткости буду называть  этот закон – законом противодействия.
Закон противодействия охватывает все возможные случаи взаимодействия в природе. На одном фланге этого закона находится третий закон Ньютона «Действие равно противодействию». На другом фланге - действие без противодействия. Монополия действия всегда приводит к катастрофе. Забиваемая свая идет в землю пока действие молота больше противодействия земли. Но противодействие нарастает и скоро сравняется с действием молота. Свая остановится. Иногда при очередном ударе молота противодействие земли исчезает. Исчезает и свая, проваливаясь в какую-то полость. Процессы, где взаимодействуют противоположности, где есть противодействие, принято называть диалектикой. По аналогии процессы, где действию нет противодействия,  будем называть монолектикой. (Б.Черкун и многие другие авторы противопоставляют диалектике малопонятную метафизику. Поэтому я и ввожу новый термин – понятную монолектику).
Монолектические  процессы в природе носят только вспомогательную роль. Гвоздь, забиваемый в стену, должен испытывать её противодействие. Если стена гнилая, противодействия нет, гвоздь забивать бесполезно. Если  электрическая цепь испорчена, и не  противодействует току, ток становится током короткого замыкания. Если размножению саранчи нет противодействия, саранча съедает всё на своём пути и только потом погибает от голода. Если в стране нет конкуренции, препятствующей росту цен, монополист подобно саранче, высасывает  деньги от населения, нормальная экономика становится невозможной. Если власти нет оппозиции, власть становится абсолютной («гнилой»), при которой нормальная жизнь невозможна. Если научным гипотезам нет противодействия, нет их обсуждения, наука превращается в схоластику.
И гипотезы тоже бывают диалектическими и монолектическими. В диалектических - идет взаимодействие противоположностей. В монолектических - процессы идут только  в одну сторону, без противодействия.  Например, теория убывающего плодородия почвы. Или теория израсходования кислорода в атмосфере. Или теория   «равновесия», о которой я узнал из статьи Б.Черкуна: «Вот что писал по этому поводу Г.Спенсер: «Если равновесие имеет своим результатом покой, то к какой  же судьбе стремится совокупность всего существующего?» И сам же отвечает: «Непосредственным результатом… всех преобразований должно быть состояние покоя», которое он называл «вездеприсутствием смерти». Очевидно, что все монолектические гипотезы являются гипотезами «вездеприсутствия смерти».
Все эти гипотезы не видят противодействующего обратного движения. Как только обратное движение  обнаруживается, монолектическая теория превращается в диалектическую. Но нужно понимать, что диалектический принцип парности или закон противодействия является основой природы – «вездеприсутствием жизни». Природа вечна и никогда не погибнет. 
Всё ещё существует теория возрастания энтропии или остывания Вселенной, которая базируется на так называемом втором законе термодинамики, которую  совершенно необоснованно противопоставляли профессиональные учёные Б.Черкуну.
Есть громадное количество тепла рассеянного в природе, например, в морской воде. Можно ли его использовать? Наука  отвечает, что  нельзя. Этому  мешает   второй закон термодинамики.  Но «Знание-сила» публиковал в №12 за 1986 год  на  стр.17 небольшую заметку «Обогревает  Гольфстрим», в  которой  сообщалось, что тепло Гольфстрима используется для отопления 14  тыс. домов норвежской столицы. Инженеры уже более ста лет  умеют  концентрировать рассеянное в природе тепло и применять его для  практических нужд. В нашей стране  этой  проблемой  занимался  заслуженный деятель науки, профессор П.К.Ощепков. Говорят, что практика проверяет теорию. Но при монолектичной организации науки ложная теория  выше практики..
  22 июня 1987 г. «Правда» опубликовала статью  трех  академиков Е.Велихова, А.Прохорова и Р.Сагдеева «Чудо не состоялось», в которой П.К.Ощепков был подвергнут резкой критике  за  его  работы  в этой области. Много раз авторы статьи ссылались  на  второй  закон термодинамики, который будто бы много чего не  позволяет. Я  отправил в «Правду» письмо, в котором писал, что этот «закон» не  может ничего запрещать. Так как  движение происходит  только  тогда, когда  есть какая-то разность (давлений, уровней, потенциалов, убеждений и т.д. и т.п.). Если есть высокое и низкое  давление, дуют ветры. Если есть высокий и  низкий  уровни, текут  реки. Если  есть  противоположные убеждения, возникает спор, в котором может родиться истина. Различие между  противоположностями является тем, что принято называть противоречием. Когда нет никакой разности, когда нет  противоречия, не может  быть  никакого движения. Из сказанного выше следует, что нет никаких оснований, заурядную разность  температур возводить в ранг закона природы. Так называемый второй закон термодинамики является только частным случаем закона единства и борьбы  противоположностей. Тепловая смерть не грозит Вселенной.
  «Правда» переслала мое письмо в Президиум АН, т.е. тем  же  академикам. Через полгода 17 января 1988 года в «Правде» была  опубликована  статья А.Покровского «А истина дороже». В статье упоминалось,  что  длительное время Президиум АН СССР не отвечает на отклики  читателей на статью трех академиков. Так академики и не ответили. Да и что они могли ответить? Признать свою неправоту?  Они  знают, что система надежно защитит их от критики, а науку от совершенствования. Научные журналы почти 30 лет отклоняют все мои притязания на публикацию по смехотворной причине «не соответствует современному научному уровню». Но если публиковать только то, что «соответствует» можно забыть о научном прогрессе. Так оно и было. Последний президент АН СССР Г.Марчук  признал: «Широкой общественностью, руководством страны должно быть осознано: наше положение в науке находится в разительном контрасте не только с развитыми, но и с развивающимися странами». (газета «Поиск»  №12-1989) Так было, так и продолжает быть.
Противодействие является необходимейшим свойством природы. И всякая новая гипотеза всегда испытывает противодействие мира ученых. Только через противодействие гипотеза может стать теорией. Но противодействие ученых должно происходить публично в печати, а не на пороге редакций, которые не публикуют ничего, что не «соответствует».
Из сказанного следует, что для того, чтобы развивалась наука, нужна борьба противоположностей, нужен спор, в котором рождается истина. Монолектическая наука отвергает необходимость дискуссии. Есть высший научный центр (РАН), который «рождает» истину. Помню, в годы перестройки на одном из партийных форумов, от имени РАН выступал академик, который сообщил, что они приказали всем научным изданиям завести рубрику «дискуссии». Но нет дискуссий. Дошло даже до того, что в журнале «Вопросы философии» (№11-2002) опубликована статья, в которой доктор философии Г.Левин «доказывает», что пословица «в споре рождается истина»  неверна.


П. Каравдин, инженер.