НОВЫЕ СТИХИ 2009
Нике Стрижак
Вновь надежда с чаяньями мрёт,
Вкривь и вкось опять дефолты нарастают,
Ну, а люд простой, тот ничего не знает,
Ничего-то он не понимает,
Ничего хорошего не ждёт.
А.Т.А. 1 Апреля 2009
Нике Стрижак
Степи , кочки , и грусть моя стихла ,
И её ты ни с чем не сравнишь…
В пыльном поле чернильною точкой затихла
Голубая верленова мышь…
А.Т.А. 1 Апреля 2009
Резвее орды андалузских кобыл,
Трезвее ста тысяч зашитых данил.
Кто б это? Наверно, какой-то чумной
Совсем человек. Может даж, внеземной…
Удивительно то, что впервые я сам не понимаю, о ком я пишу. И это меня, признаться, очень огорчает. Но я не жалуюсь. Я не какой – нибудь там, нытик. Думаю, что скорее, наоборот. А вот это обстоятельство меня, надо сказать, радует, и не как нибудь там, а просто, ну очень, чего бы я не сказал про очень и очень многих. Собственно говоря, почти про всех, а уж если говорить совсем начистоту, то абсолютно про всех, без каких-либо исключений. К сказанному выше, я к великому моему сожалению, прибавить ничего не могу. А очень хотелось бы, но выше себя – не прыгнешь. А жалко.
А.Т.А. 2 Апреля 2009
Нике Стрижак
МОИ НОЧНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Глубокой ночью, когда все нормальные люди тихо лежат зубами к стенке, и с превеликой грустью думают о своих каждодневных бедах, а такие как я, по не совсем понятной науке причине, наоборот, бодрствуют, что тоже не совсем понятно, я вдруг вспомнил, как один мутный хмырь из нашего родного до боли Джаз – Арт – Клуба, а таких там, хватает, можете мне поверить, с избытком, сказанул мне: Эй, Товмасян, или как тебя там, ты бы перед тем как лезть на сцену, порепетировал, что ли, на что я
очень вежливо ответил, или выражаясь точнее, предпринял небольшую попытку объяснить избыточному хмырю , что я думаю по этому не совсем обычному вопросу. Речь моя была лапидарна. Репетировать – вздор. Танки не моют. Товмасян не репетирует. Хмырь стушевался и сник, но это уже не имеет никакого значения. Значение – вздор.Вот, собственно, и вся история. Да, хочу напоследок ещё заметить вот что.
Любая история – вздор. И это уже окончательный и бесповоротный конец моего незатейливого повествования. Я очень прошу извинить меня, но это всё-таки ещё не совсем конец. Настоящий конец наступит только тогда, когда я, наконец, произнесу: любой конец – вздор. Кстати говоря, всякий вздор, тоже вздор. И вообще, всё что существует, или даже не существует, как на свете, так и где-то там, за белой пылью, в дебрях эмпирических эмпирей, или даже совсем уже невообразимо где, а может статься, что и вовсе нигде, - тоже вздор, причём абсолютный, так сказать, вздор чистой воды. Вот теперь уже всё, или почти всё. Кому – то, ну, скажем, Нике Стрижак, утром вставать на работу, а такие как я, по непонятным никаким наукам на свете причинам, всё продолжают и продолжают бодрствовать, и не видно никакого конца и краю этому бесконечному и непонятному бодрствованию. Да. Всё на свете – вздор. И дети – вздор. И наука – вздор. А вот бодрствование – это не вздор. И вот почему. Не было бы моего вечного, никогда непрекращающегося, и даже не могущего себе помыслить прекратиться, хоть на пол, или даже, на четверть секунды, я извиняюсь, вечного неспания, не было бы и моих стихов. Никому. Ни Нике Стрижак, из за которой я вообще перестал спать, и самым натуральным образом, буквально свихнулся, чокнулся, спрыгнул с ума, хотя ни чуть об этом не жалею, ни всем моим бесчисленным друзьям, столь густо рассеянным по нашему скорбному миру, что мне порой становится просто страшно. Но довольно плакаться. Моряки не плачут. Кстати говоря, я хоть и не моряк, но тоже никогда не плачу. Плакать – вздор. И потом у меня на это, как я слышал от видавших виды людей, вообщем - то неплохое и даже, говорят , довольно весёлое и приятное времяпровождение, буквально нету времени. И потом я ещё не плачу из принципа. Вы можете либо соглашаться со мной, либо не соглашаться, или же одновременно и соглашаться, и не соглашаться, но дела это никак не меняет, и в сущности абсолютно неважно. Важно нечто совершенно иное. Скажу так. Любой вид согласия, равно как, и несогласия – тоже вздор. Вот теперь уже совсем всё. Тема себя исчерпала и легла спать. И пусть себе спит. А вот я не сплю. Во первых, потому что мне надо работать, во вторых, я не сплю из за Ники, примерно с конца 2008 года, когда я имел глупость в один ненастный денёк, будь он неладен, включить пятый петербургский канал. Это весьма забавная история. Сначала он не понравился мне. Он – это пятый петербургский. Потом я привык. А потом я уже не пропускал и не пропускаю и по сей день ни одной передачи. Каждое утро, как некое заклинание я твержу про себя, когда же подойдёт семнадцать часов? Скорей бы, что ли! Скажу больше. Этому пятому петербургскому каналу, этой открытой студии каким – то непостижном самому изощрённому уму образом удалось ухитриться переплюнуть самый сильнодействующий наркотик на нашей планете. Господи, воистину неисповедимы пути твои! Далее. Существуют так называемые семь законов Чизхолма. Один из них звучит так. Если ясность вашего изложения исключает ложное толкование, всё равно кто-то поймёт Вас неправильно. Всё это может относиться к кому угодно. И к моим стихам, и к моей джазовой музыке. Я ко всему прочему, ещё и музыкант. И хотя я твёрдо знаю, что любая музыка, кроме джазовой, тоже вздор, однако ничего поделать с этим не могу, и кстати говоря, не имею ни малейшего желания.
Но вернёмся на время к закону Чизхолма. Я повторяю, этот закон может с равным успехом относиться к кому угодно. И к моим стихам и прозе, и к разглагольствованиям мудрецов из открытой студии. Ника – не в счёт. Ника – это Ника. И хватит об этом. Почему же хватит, что она, какая-нибудь особенная? Что у неё семь пядей во лбу? Я не знаю, семь ли пядей во лбу у Ники, или семь с половиной, или этих пядей там бесчисленное множество. Я знаю одно. Законы Чизхолма неумолимы. Особенно этот, поскольку именно этот закон говорит о двусмысленности, и даже вовсе ложному толкованию предельно ясного изложения. А поскольку все, кто работает со словом, писатели, поэты, радио и телекомментаторы, журналисты, различные рецензенты, критики и прочее, - все мы попадаем под власть этого неумолимого закона. Закон этот может относиться, кстати говоря, и к самой Нике. Что она рыжая? Хотя, стоп! Теоретически этот закон может, и даже должен обрушиться на Нику, но практически, мне довольно затруднительно ясно и внятно обьяснить почему это именно так, но мне кажется, что Ника на этот раз избегнет вполне заслуженной ею кары, и не понесёт ровным счётом никакого наказания. Но странная мысль вдруг проклюнулась в моём неспящем мозгу. Кстати сказать, не сплю-то ведь я только из за Ники. Ну, ладно. Мало ли кто из за кого не спит, или наоборот спит. Дело не в этом, хотя, может быть, как раз именно в этом. Господи, как же темна истина! Так вот эта моя престранная мысль. Я подумал, интересно, а сама - то Ника Стрижак, тоже, что ли вздор, или же нет? Мысль эта меня настолько изумила своей дикой новизной, настолько поразила и запутала, что я просто не знаю, как мне теперь быть. Хоть на Луну вой! И хотя всем нормальным людям свойственно ошибаться, я внезапно поймал себя уже на иной, ещё более странной мысли. Вот она. Пусть нормальным людям свойственно ошибаться, но я – то ведь не такой, как они. Это легко доказать. Нормальные люди спят, я же – нет. Это раз. Нормальные люди ходят на работу, я же – нет. Уже два. Нормальные люди живут нормальной жизнью, я же – ненормальной. Три.. Однако хватит доводов. Бог троицу любит. Нормальным людям свойственно ошибаться. Я доказал, что я полная противоположность нормальным людям, следовательно я в отличие от них, - ненормален. Отсюда вытекает, нормальные люди могут иногда ошибиться, ненормальные – нет. А что я говорил выше. Я говорил следующее. Интересно, сама – то Ника Стрижак, тоже вздор, или же нет? Раньше я думал, что нет. А теперь я ещё не склонился, но уже потихоньку, тише едешь, дальше будешь, медленно и неуклонно начинаю склоняться к мысли, что да, то есть, что Ника Стрижак – вздор, то есть не вздор, а нечто отдалённо напоминающее вздор, при условии, что этот вздор вообще существует на свете. Может, никакого вздора и вовсе то нету. Вопрос этот продолжает мучить меня и днём и ночью. Вопрос этот очень запутанный, сложный, спорный, но всё дело в том, под каким углом зрения на него смотреть, и смотреть вообще ли? Ладно. Проехали. Спокойной ночи, Ника. Кстати, сколько у Вас сейчас времени? У нас так темно, хоть глаз выколи. А передачи твои, я всё равно смотреть буду, хотя они вздорны и очень опасны для нормальных людей. Лично мне они не страшны. Кто сгорел, того не подожжёшь. Ты же знаешь, что я не смогу ошибиться, даже если захочу это сделать. Что же до моих мыслей по поводу вздорности передач открытой студии, могу сказать одно, к тебе лично это никоим образом не относится. Ты для меня – персона нон грата. Неприкасаемая. Пуп земли, в хорошем смысле этого слова. А стихи я тебе писать – всю оставшуюся буду. На свете есть много хороших и добрых людей, но все они далеки от меня. Живут, наверное, где – нибудь в Парагвае, или того дальше. Пальмира – то гораздо ближе. До свидания, Ника. До новых стихов.
А.Т.А. 4 Апреля 2009
ДАВНИШНЕЕ
Жил челобрек, жил, потом взял, да и помер. Отслужился. Мир праху его. Да что же это деется, господа хорошие? Просто аут. Мяч вне игры. Белиберда какая – то. Суета сует и всяческая суета. В небесах торжественно и чудно. Андроны едут. Остап уехал заграницу, оставил *** и рукавицу. А вот раньше, давно, тогда ещё… Вот житуха была, флаг вам в рты. Другая планида. Преощутимейшая разница. Совсем не тот коленкор. Возьмёшь бывалочи пузырь, хамсы на сдачу, пойдёшь на Миусское, сядешь на жальничек, на зелёный, помянешь кого надо, подымишь немного, и так хорошо на душе, спокойно, будто в гробу лежишь импортном, инвалютном. Курочкой Рябой какой. Живи. Не хочу. А сейчас… А что сейчас? Сейчас, это сейчас. Не. Так дело не пойдёт. Надо будет подумать ночью. Капитально поразмышлять. С прибамбасами разными. Словом, спать опять не буду…
Эх ты, жизнь моя постылая,
И себя-то мне не жаль…
А.Т.А. 5 Апреля 2009
Нике Стрижак
На итальянской улице
Стоит стеклянный дом,
И в ужасе прохожие
Обходят дом кругом…
…………………………
1
Студент ли, младой петербуржец,
Рабочий подземных клоак,
Бомж, чистящий мусорный бак,
Все знают про Нику Стрижак.
И даже дитя из валютных яслей,
Не чает души в королеве своей
И держит её за царицу людей.
Министр ли, седой каторжанин,
Поэтов беспечный народ,
Гадалки ли, с рынка цыгане,
Ей каждый осанну поёт.
В холодной Неве улыбаясь, плывёт
В купальнике модном пловчиха,
К ней перст простирает, забыв кроля лихо,
Смотрите, вон Ника идёт,
Сама ж захлебнувшись, на дно уж идёт, -
Хорошим людям, тем всегда не везёт.
На жуткого Вия похожий,
Застыл в изумленьи прохожий.
Ужель это Ника Стрижак?
Я знаю, что будет всё именно так.
Так будет, как в ум им ворвётся мой стих,
Иль знать будет стих, хоть один из троих.
……………………………………………
2
В Москве же стихи ей слагает,
Один лишь Андрей Товмасян.
О Нике Стрижак всё он знает,
Весь звуками сладкими пьян.
Се правда. Стихи ей слагает
Лишь только весёлый Андрей,
И вмиг в Интернет их вгоняет,
Чтоб Нике жилось веселей.
Живет он на Новослободской,
Почти как в Бутырской тюрьме,
И чистая Ника, без примесей плотских,
Одна у него на уме.
А что же другие поэты
Не пишут о Нике стихи?
Видать, интереса к ней нету,
Нужны им златые монеты,
В другом эти волки ловки,
О, как мне печальны все эти
Их злые ха-ха, да хи-хи.
…………………………………
3
Пред ней Петербурга дороги
Раскинулись чудной волной,
Но Никины руки и ноги,
Закованы в плен золотой.
Дивлюсь на кулоны и брошки,
Гляжу на смарагды в ушах,
И думаю, Господи, сколько ж одёжки
Должно быть, у Ники в шкафах…
Друзья её важные цацы,
Министры, аж сам президент.
Сестрёнкой своей называет
Преступный её элемент.
Пусть кто-то в салфеточку плачет,
Повязано всё у неё,
Лишь свистнет ухарски, в момент ей натащут
Контейнеров с дивным тряпьём.
Она чемпион преферанса,
Ей выделил спорткомитет,
Её за былые заслуги,
По моему в области бального танца,
Трильон изумрудных монет.
Мол, трать их, как хошь, по свому усмотренью.
Расписки не нужно. Обидишь. Привет.
Не Зайцев её одевает,
У ней межпланетная связь.
Из космоса ей присылают
Такое, что все отдыхают,
От гнева чуток матерясь.
Жить трудно, наверно, кухарке,
Дефолты смущают народ.
Но Нике Стрижак.до лампады до яркой,
Любые дефолты и кризиса гнёт.
Был жив бы Барков, стих пустил бы в народ,
Что Нику Стрижак даже ад не...!
…………………………………
4
Моя бандероль в Питер мчится,
В ней куча стихов о тебе,
Сдаётся мне, Ника, ты так изумишься,
Что станет тебе не совсем по себе.
Твой градусник вмиг так зашкалит,
Что сляжешь ты, Ника в постель.
Что ж? Доктор накапает импортных капель,
И вот ты здорова, чрез пару недель.
Когда ты вернёшься в родную контору
На пятом канале своём,
Стихи раздавай всем и вся, без разбора,
Чтоб знали – фунт лиха почём.
Пусть все про тебя прочитают,
Пусть учат стихи наизусть,
Пусть зависть их сгинет, а деньги растают,
Оставив на память им светлую грусть…
………………………………………………
На итальянской улице
Стоит прозрачный дом,
И в ужасе прохожие
Обходят дом кругом…
А.Т.А. 7 Апреля 2009