Весна ещё хлюпала лужами, но они уже не такие. Нет. Одно дело, когда сплошная грязь, куда не ступни - всё-равно ботинок тонет в грязи. А это - уже можно и обойти лужу, оно, конечно, и там грязь, но не такая. А в луже - вода. А на солнце да если ещё нет ветра - зеркало! А не лужа. Но опять же, если ты не спешишь, а если быстрее надо? Ступнёшь и в воду, ну, чертыхнёшься, а ступнёшь потому, что бысрее надо. Ну, что не говори, а весна. Даже под лужей уже не такая грязь, а твердь. А раньше ступнул бы в лужу - полный ботинок воды, не было под ней тверди. А сейчас уже твердь.
Я-то, когда шёл - обходил лужи, а тут такое! Как не поспешишь, иду прямиком. Дядька Васька. Я не поверил, но чем чёрт не шутит. И начал торопиться.
Деревня наша, как буква "С". Давнишняя. И виной всему, что она такая - речка. Ну, так крутит, так крутит, а всем хочется поближе к воде. Из речки можно брать воды сколько хочешь и поливать огурцы, помидоры... Но я живу далеко от речки. Почему родители выбрали такое место? Поливаем мы всё из колодца, а это хуже, чем из речки. Крутишь, крутишь её. Как-то поглядел у Володьки на помидоры, ну, такие красные, сочные, у нас не такие, вода не такая из колодца, как из речки и не такие. Правда, в половодье и к нам вода приходит, пологорода затапливает, но потом уходит. А в речке всегда есть. Но зато на затопленой части огорода такая картошка вырастает, Володьке и не снилась.
Дядька Васька шёл из конечной буквы "С", а я из начальной. Вообще-то дядька Васька - хмырь. Нет бы трудится как все на колхозном поле, он вечно крутит, вертит носом, как речка. То в одной бригаде поработает, то в другой и нигде не приживается насовсем. А что-то всё крутит, крутит. Вот и сейчас крутнул, а не вышло, но всё-равно спосибо ему. Это он мне подсказал, что вот там, где живёт Венька Сорокин, есть экспедиция, которая набирает работников и платит им деньгами, а не палочками, как в колхозе. Ага, как тут не поспешишь да я эти лужи...
Я ж получил паспорт, когда поступал в техникум. Теперь я не колхозник! Нет! Обидно, конечно, что с техникумом не вышло, но, что поделаешь. На работу бы надо, а куда? И вот шанс! Лужи, какие там лужи! Чёртова эта "С". На прямую-то рукой подать, но там вода. Нет, не та, что придёт, а эта, от снега, вся ж туда скатилась. Так-то глянешь и не видно из-за травы, а попробуй ступнуть и по колено вляпаешься. Почти бегу, какие там лужи.
Ещё издали увидал Венькин двор, но за плетнём ничего. Дядька Васька, ну, хмырь - обдурил... Ан нет! Рядом заброшенная хата, двор-не двор, а хата стоит.
Неказистая. Не такая, как от кулаков остались, но ещё стоит. Люди, поди, поумирали в голод или в войну, а хата осталась. Подбегаю ближе, вижу народ. Немного, но есть. Ближе. Стоит повозка, а вокруг народ, но с нагнутыми лицами, как возле покойника. Я в кучу.
Да. В хате разместилась экспедиция. Что это такое, я не знаю. Да и слово такое впервые слышу, но экпедиция! Ну, туда-сюда нос сую - проясняется, что на работу берут, но только не колхозников. Вот почему головы повесили. А у меня - паспорт. Я в хату - впустили. Что значит паспорт! Поговорили, написал заявление. Всё. Я - рабочий!
Уже неделю я рабочий. Землю мы колем внутрь. Зачем - никто не говорит, а колем. Три бревна куполом, под ними труба. а в ней желонка - это тоже труба, но внизу с клапаном, бегает в трубе. Поднимаем её вверх по трубе и бросаем, поднимаем и бросаем. Через клапан заходит грунт в желонку, через несколько бросков вытаскиваем и вытряхиваем землю. Потом основную трубу осаживаем и так, пока не скажут - хватить. Через месяц деньги дадут! Деньги!
Из архива 1950 г.
.