http://artatlas.org/?page_id=68
День прославлен живой Ольгиной живописью.
Так приумножается сокровенный капитал нажитого. Словно к сонной опустилась на разомкнутую ладонь маленькая драгоценно-беззащитная птичка, уязвимая и доступная смертельной опасности истребления, и точечной силой своего единственного оберегающего инструмента–клюва - вызвала тебя к пробуждению, к способности впустить в себя через настойчивые покалывания ладони прежде туманом плывущий мир вне!
И вот ты очнулся, прозрел, глядишь с изумлением на само крошечное создание и радостно ощущаешь ее будоражащий призыв чувствовать. И чувствовать начинаешь, и благодарен за это вторжение нового в прежнее, за цепкость коготков проступающей графики колко-стриженых бульварных тополей, за пролитые лужицы вишневого на текучий мёбиусный интерьер комнаты, за угольно-бархатные пухлые бока виолончельных футляров, привалившихся к подножьям дремлющих кресел, за осыпающуюся известь оконных отливов, за крахмал и синьку ночи – верно где-то там, на летучем пересечении вневременных взглядов сам Нольде шепнул ей «смотри»!
И что-то разворачивается в тебе самом, где-то внутри, расправляется, чтобы вместить, принять, чтобы с охватившей радостью подступившей новизны пуститься в сокровенно- неспешное перемещение по палевым и звонко изумрудным, по дребезжаще царапающим и нежности тертой рашели тончайшим переходам и отношениям теплых, холодных, кротких и буйных зеленей, ультрамаринов, земель и умбр, разведенных парным молоком белил.
И порадуешься тонкому шнурку прирученного краплака, скользнувшему по холстинной грубости замеса… Тучными силуэтами египетских птиц застят мерцающие задники значительные фигуры узнаваемых персонажей, приотворяя проемы для изумленного взгляда на скрытое таинство дышащей цветовой плоти.
Как много звука, как силен и непреодолим он, наступающий смерч стихии в глубоких маслянистых черных. Как легкокрыл и ласков, в вуальном прикосновении бесконечных бело-бежевых касаний... Ни цинка, ни грязи, не мертвенного асфальта, всё - то плотно и горячо, то недоступно-возвышенный лед и плавящийся сургуч. Трепет наивного ощупывания пространства, доверчивое объятие и присвоение мира в доброжелательном и по- детски открытом порыве едва научившегося ходить!
Жадный зрачок, вбирающий ненасытно цвет, месящий его в воздухе, передающий руке, сообщающий вибрацию и отворяющий кровь переполненному слуху – вот оно действо и таинство! Художник по рождению, Ольга, мне объяснила что-то такое про жизнь, что может шепнуть на ухо ребенок, боясь прилюдной огласки своего внезапного гениального откровения – и я немею. Что такое и Кем открыто этой одаренной по-царски, чтобы изнемогая от своего предназначения, столь щедро она освобождалась от видений роскошью? Воистину, непостижимо…