ЧЕМ ХУЖЕ – ТЕМ ЛУЧШЕ!
У русских рокеров существует четкое разделение труда. Одни борются с Системой, поют песни про тесто и ломятся в открытую дверь. Другие играют в серебряный век русской поэзии, чтобы оправдать отсутствие ярко выраженных музыкальных дарований. И третьи – те, кто не боятся предстать перед слушателями такими, какой они есть на самом деле.
Поскольку говорить с народом в этом случае необходимо на его языке, их песни нечасто передают по радио, клипов на MTV тоже не отыскать. В разное время эту злачную нишу занимали «Сектор Газа», «Волосатое Стекло», «Ленинград», «Мальчишник», несмотря на некоторые музыкально-идеологические несходства. По намеченному ими пути уже несколько лет успешно движется московский проект «Поп-группа «Двери»». Его главные достоинства – радостная и незамысловатая музыка, смешные, абсурдные и сатирические тексты, а также яркая и талантливая, но, к сожалению, не всегда нормативная и цензурная лексика. Несмотря на перечисленное, а, быть может, и благодаря ему, «Двери» уже шагнули далеко за пределы московского клубного андеграунда, создавая на своих живых выступлениях атмосферу «мультимедийного комикса» – экстремальной смеси из видео, графики и музыки. О музыке, текстах, концертах, здоровом образе жизни, антикоммерческой идеологии и многом другом с нами любезно согласились побеседовать идеологи «ПГ «Двери»» Илья Фальковский и Алексей Каталкин. Чему, собственно, и посвящен текст слов, находящийся внизу по вертикали.
«Хулиган»: Как мы уже успели обнаружить, поп-группа «Двери» – это составная часть чего-то большего, что называется «Студией ПГ». В которой вы, как все нормальные многогранные личности, занимаетесь и живописью, и литературой, и всяким разным другим креативом. Какое место занимает группа «Двери» в структуре «Студии ПГ», чего вы хотите, чего от жизни добиваетесь?
Илья Фальковский: «Студия ПГ» – это такой DIY-ный проект, независимый лейбл. Который выпускает разного рода продукцию, например, видео, полиграфию и музыку. А поп-группа «Двери» – это его дочернее предприятие, наш музыкальный проект.
Х: Как называется стиль, в котором вы играете? Ну, там, например, хард-рок, хэви-метал, нео-пост-эмо или что-то в этом духе?
ИФ: Мы избегаем определенных названий и стилей. Мы – надстройка над всеми нами любимыми и нам известными стилями. А нас уже потом люди сами находят и к чему-то относят, мы в Интернете любим смотреть и угорать над всем этим. Вот, говорят, пример русского синти-попа, – и наш трэк выложен почему-то. А в другом месте: вот типа рэп такой прикольный – и тоже мы. А кто-то: о, панк. Мы все стили используем – и рэп, и панк, и фанк, и рэггей, и рок, шансон, авторскую песню. Поэтому это такой, скорее, микс.
Х: Кстати, ПГ означает что-то еще, кроме «поп-группы»?
Алексей Каталкин: Свободная аббревиатура это называется. То есть, в зависимости от случая, ты расшифровываешь как тебе удобно.
ИФ: У нас даже конкурс проводился на лучшую расшифровку. Нам многие очень понравились. От «полного говна» до «преступной группы».
Х: Название вашего коллектива есть среднее арифметическое между «Зверями» и The Doors. Чьими последователями вы являетесь и кто из этих персонажей радует вас больше всего?
ИФ: Радует, конечно, больше всего, группа «Звери» и последователями ее же мы хотели бы быть. Конечно, было бы правильнее, если бы мы хотели быть как Джим Моррисон… Но как мы не пытаемся, а получается все группа «Звери». И мы хотели бы, чтобы у нас все было как у них – большой, там, стадион, с кучей телочек (смеется). Мы шутя, на самом деле, все это придумали, когда решали, как очередной проект назвать. Вроде есть группа Animals и есть «Звери», а «Звери» – это до идиотизма доведенные Animals. C другой стороны, были The Doors, а The Doors, доведенных до идиотизма, у нас вроде пока не было. Так и родились «Двери», такая смеховая аналогия.
Х: А что за проекты, которые предшествовали поп-группе «Звери»… тьфу, то есть, конечно, «Двери»?
Общее веселье.
ИФ: Сначала у каждого были какие-то свои.
АК: Сначала я, например, работал, как музыкант. Была такая группа «Пейот». Потом с однокашником организовали группу «Подвиг Гастелло», играли рэггей-ска в году девяносто восьмом. Довольно известная, кстати была.
ИФ: А потом у нас уже совместный проект начался, назывался «Противотанковая Граната», ближе к рэпу. И потом уже – поп-группа «Двери».
Х: Без лишнего преувеличения скажем, что творчество ваше остросоциальное, сатирическое и совершенно нецензурное. Ввиду наличия на эстраде застойных явлений типа формата и цензуры, как вам удается продвигать свои творения в народ?
ИФ: Есть независимые дистеры, которые распространяют нашу продукцию. Автономы какие-то есть, которые раздают записи по своим. Интернет, конечно, очень мощный ресурс, потому что он сейчас во многие города пришел – садись, качай и слушай. Все происходит само собой, независимо от нас. Кто-то прочитал, послушал, сыграть пригласил. Мы не стремимся к какой-то активной шибко деятельности, в которой надо через цензуру пробиваться. А те поля, в которых мы действуем, они нормально функционируют.
Х: Считаете ли вы себя популярными и в чем проявляются ее последствия?
ИФ: Сложно сказать. Наверное, телок у Лехи больше стало…
АК: (Скромно). Ну да. Проще как-то стало. Вот, типа, я музыкант из группы «Двери». Из группы «Двери»? Ах, ну тогда побежали скорей. Подгоняют подарки всякие. Друзья у нас новые появились. Потому что язык музыки понятен и в трущобах, и в центре.
ИФ: Какие-то странные анклавы все причем. Мы приехали куда-то в Бибирево, в гаражи, а нас там все знают. Мы прямо удивились, хотя мы не дворовая какая-то команда. Потом байкеров как-то встретили, они говорят: «О, группа «Двери», классно, прикольно». Происходят всякие приятные знакомства, которые иначе бы не произошли.
Х: Вот у вас есть масса текстов про употребление алкоголя и травы. Как вы относитесь к здоровому образу жизни, идеологии straight edge, и как вы вообще себе представляете здоровый образ жизни?
ИФ: В нашей религии всегда было три заповеди: суй, дуй, бухай. Это три наших главных лозунга. Хотя мы к стрейт-эйджу хорошо относимся, у нас есть друзья стрейтэйджеры. И потом, внутри группы тоже бывают всякие перемены. Я, например, сейчас не ем мяса, и не бухаю, и не дую.
Х: То есть практически стрейтэйджер. Как вы считаете, в начале двадцать первого века русский язык продолжает оставаться великим и могучим? И что для вас ближе – американский рэп или русская частушка?
ИФ: Во всем можно что-то хорошее найти. Великим и могучим наш язык, конечно же, остается, просто сейчас прямые высказывания не действуют, нужны другие методы разговора. Мы с ребятами, которые нас слушают, общаемся чаще через юмор. В начале двадцатого века поэзия себя круто проявляла, была, скажем, поэзия Маяковского, и она была очень социально-актуальна. Собирались залы, клубы, народ ломился. Сейчас поэзия в типичном смысле никому не интересна. На литературные вечера ходят сами же поэты друг друга слушать. Поэтому поэзия ушла в музыку, в панк, в рэп. Язык сочетается там с музыкой, с другими способами разговора, появляются новые способы донесения своих мыслей до того, кто слушает.
Х: Скажи, вы стремитесь изменить что-то в мире с помощью своей поэзии? Или же ваши тексты – это китч, стеб и никого ни к чему не обязывают?
ИФ: Стеб – это способ общения о серьезных вещах. После всего, через что люди в нашей стране прошли, они серьезному ничему не доверяют, это слишком пафосно, патетично. А когда ты шутя, с иронией говоришь о серьезных вещах, получается более искренний разговор, чем когда ты кричишь «ура, на баррикады полезли все». Конечно, мы стремимся изменить окружающую реальность, для нас важнее не стеб, а сама идея.
Х: Где вы берете свои темы и персонажей? Китоврас, Авдей Мудянкин, Илья Муромец – это не совсем обычные действующие лица для нашей рок-лирики, прямо скажем…
ИФ: Один пласт – это наши русские сказки, былины и другие корневые вещи, которые мы с детства любим. Китоврас и Илья Муромец – это былинные персонажи. Всегда была смеховая поэзия – Барков, у него был Мудищев, а у нас Мудянкин. С другой стороны, мы сочетаем их с темами масс-медийными, которыми нас прессуют. И получается такой причудливый микс, тема богатырей с темами остросоциальными, кавказскими или что там сейчас еще происходит.
Х: Как вы сами относитесь к героям своих песен, как-то: гомосексуалистам, футбольным фанатам, милиции, политикам?
ИФ: К первым мы никак не относимся. К фанатам футбола – подстебываем их, конечно, в какой-то степени, потому что у нас много друзей из фанатов. Мы и сами футбол любим, играем, раньше на выезды ездили. Ну, соответственно, и к прямому действию мы относимся позитивно, важно только, в каком смысле. Драка – это такой активный отдых, вид спорта. Если стенка на стенку или один на один – это нормально. Если вот много на одного – это как раз нам не нравится. Поэтому мы так к ментам и политикам относимся, это категории, которые часто прессуют, поэтому с ними мы боремся культурными методами – музыкой, текстами. Их мы высмеиваем и не понимаем.
Х: Кем вы себя считаете сами – рэперами или рокерами, и что по этому поводу думают те, кто ходит на ваши концерты?
ИФ: В основном нас считают панками – наверное, не по музыке, а по смыслу стихов. Конечно, мы не чистые рэперы, мы не сидим на битах, не используем скрэтчи…
АК: Мы над всеми стилями стебемся!
ИФ: В этом-то и сложность, что нас никто до конца своими и не считает! Рэперы думают: что-то вроде рэпа, но не рэп. Ну и рокеры, соответственно: вроде типа рока, но че-то с рэпом, скорее, рэперы.
Х: На нашей андеграундной сцене сейчас есть еще несколько китчевых рэп-проектов, таких, как «Кач» и «Кровосток». Как вы к ним относитесь, видите ли в них друзей или конкурентов?
ИФ: Нормально относимся, потому что они наши ученики! Некоторые даже думают, что мы – это они. Я как-то читал рецензию на «Кровосток», и там было написано, что, вот, там такой чувак Илья, и имелось в виду, что он – это я. Потому что перечислялись проекты, которыми раньше мы занимались.
АК: Позитивно относимся, просто они работают в другой плоскости, более коммерческой, у них другая цель. А методы, музыкальные, стиховые – у них все похоже.
Х: Насколько мы поняли, все ваши песни вы записываете вдвоем-втроем. Как вам потом удается решить проблему с живым звуком на концертах?
АК: Бит и басы чаще всего идут через компьютер. Приглашаем иногда дружественных музыкантов, басиста живого, гитариста. Вот, сейчас, возможно, с нами сможет поработать басист «Маши и медведей», он послушал и заинтересовался.
Х: Как вы думаете, что будет модно слушать в недалеком будущем? Куда дальше пойдет музыкальный андеграунд?
АК: Мне кажется, будущее по-любому за симбиозом. Нового стиля, в котором все будут как-то круто играть, не появится. Скорее все будет дальше и больше совмещаться, как сейчас: хип-хоп с частушкой, хаус с хэви-металом, только в большей степени. По части текстов тоже все будет приходить к такому психоделическому стебу, молодежь простыми текстами сейчас уже не очень интересуется. Должна быть какая-то фишка, необычность, чтобы самим можно было додумать, или со странной позиции что-то показано.
Х: Какое событие вы считаете самым большим творческим достижением поп-группы «Двери» за всю ее историю?
ИФ: Наивысшее достижение – это ее конец. Просто недавно мы решили закрыть проект «Поп-группа «Двери»» и начали вместо него проект «Поп-группа «Дрели»». Мы – группа некоммерческая, и нам не нравится, когда мы начинаем обрастать устойчивыми ассоциациями. Группа любая со временем начинает коммерциализоваться, ее начинают узнавать, название запоминается, ее начинают приглашать на концерты, предлагать какие-то деньги. И мы сразу, как только увидели, что этот момент настал – все, пора заканчивать. То же самое у нас было с «Противотанковой Гранатой», у нас, как это ни странно звучит, сознательная стратегия анти-раскрутки и анти-коммерциализации. Мы боремся с собственной узнаваемостью, поэтому название поменяли. Чем больше разных названий, тем меньше нас будут запоминать и узнавать. То есть для нас это хорошо. Потому что иначе все превращается в стандартные коммерческие расклады. Музыку, кстати, мы менять не собираемся. Мы хотим только сделать все похуже, чтобы никто никуда не звал и бабок не давал, и тексты потупее. Мы сейчас вот старались, чтобы не было этого фидбэка, и опять не удалось. Даже хотя бы вот ты у нас интервью берешь – это значит, чего-то мы не доработали.
Х: Ну, значит, у поп-группы «Дрели» мы интервью брать не будем, так уж и быть.
ИФ и АК: Спасибо за понимание, брат.
Специально для журнала "Trendy MAG", 2007.