Идет старушка – две ноги в одном ботинке, а навстречу ей, в лимузине – большой начальник средней ноги. Сидит начальник на заду, ноги свои рассматривает. А на ногах у него – три пары лаковых штиблетов, один на другой натянуты. Грустно думает начальник: «Эх-ма, что за жизнь! Ерунда, а не жизнь. Вот, был бы я начальник не средней ноги, а какой-нибудь средне-высшей, чтоб с другими начальниками средне-высшей ноги на одну ногу встать, - тогда еще куда ни шло, а так...»
Грустно начальнику средней ноги, мечтает он как-нибудь так подскочить в жизни, чтоб непременно выйти в начальники на всю ногу. Катит он в лимузине на заду, в ноги себе смотрит, никого кругом не замечает, а мысль бьется, да выхода из него не имеет, потому мысль в пятке в левой у него, а на пятку целых три лаковых штиблета один на другой напялены.
Поглядела старушка – две ноги в одном ботинке, что такой большой начальник грустит сосредоточенно, и подумала себе и ему: «Хороший мил-человек, даром что такой большой начальник, может, и самый большой из всех начальников что я в жизни своей встречала. Весь-то в печалях – об народе заботой заботится, может, и обо мне, старушке пустой, чтоб мне хотя по смерти две ноги не в одном ботинке в рай пойтить. Дай Богушка ему, дай, Пресветлый, а уж он-то тебе отслужит, а я помолюсь...»
Так и разошлись-разъехались старушка – две ноги в одном ботинке да начальник средней ноги. А Богушка по молитве старушкиной начальнику дал и еще добавил: теперь начальник средней ноги на всю почти ногу вышел, по шесть пар лаковых штиблетов на себя дает натянуть – добрая душа мил-человек, сколько рабочего места лакеям выделил.
А старушка... что старушка? Ежли она всю-то жизнь – две ноги в одном ботинке, так ей и в раю босичком одно облегчение...
Люди, да любите друг дружку!