"...Лишь жизни огорченья
Даруют нам прозрений путь..."
Я не помню как я жила эти долгие 5 лет до новой встречи с ним. Я не помню, как я жила и мучилась 2 года до расставания и 2 года после нашей встречи. Потом… Дальше были только череда постоянных встреч и расставаний…
Но, все по порядку…
Я тогда была глупой наивной девчонкой, училась в школе с братом и понимала только что когда-нибудь я закончу школу, пойду учиться, работать, но все это будет так не скоро!
Мечтала стать великим, известным дизайнером. Думала, была полна уверенности, что выйду замуж только по расчету, а моя лучшая подруга убеждала меня в обратном.
Я только перешла в 8-ой класс, а мой брат в 10-ый, когда я встретила его – Диму.
Да, до этого я влюблялась в мальчишек, одноклассников, Сашкиных одноклассников, но не любила…
Не зря говорят «любовь негаданно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Так все и случилось…
Ну, это конечно не совсем про меня, я жду любви, ждала, жду и буду ждать всегда, несмотря ни на какие перемены моего сердца.
Он перешел в нашу школу и стал учиться в одном классе с моим братом. Они стали лучшими друзьями, и вполне понятно, почему я сначала влюбилась, потом просто полюбила именно его.
Он был так легок, светел, счастлив, светился как солнце. Он был светел! Это влекло, завораживало и влюбляло в себя.
Он вего лишь стал со мной здороваться как с сестрой своего друга, а я… наивная дурочка… влюбилась!
Два года для меня пролетели незаметно, и когда мой брат выпускался, на его последнем звонке я готова была расплакаться, заставляла себя, уговаривала себя забыть Диму. Это решение было принято из вполне понятных соображений. Я ведь могла его больше никогда не встретить…
Но странно… я верила, я знала, как-будто знала, что обязательно встречу его и может быть буду с ним.
Я поступила в колледж на специальность, о которой всегда мечтала – дизайнер одежды. И каждый день, в течение всех 5 лет обучения я специально возвращалась домой пешком, в надежде встретить Диму. Я так и не смогла его забыть. На 4 курсе я узнала, что он женат, что он живет в другом городе, но, несмотря на это я верила и любила…
На последнем году обучения в колледже я сдружилась с девчонками однокурсницами и во многом, благодаря одной из них сильно изменилась, и у меня наконец-то был парень. Именно с ним я избавилась от уже столь ненавистной мне девственности. Но я ненавидела и себя за то, что так, через пару часов после знакомства переспала с парнем. Я чувствовала себя шлюхой. Именно после этого Старого Нового года – все произошло именно в этот праздник, я поняла, что никогда не смогу выйти замуж по расчету. Поняла, что любовь, добрая воля и чистое сердце значат для меня много больше денег, если не все.
И именно после этого Старого Нового года я забыла про этот праздник.
А однажды уже весной - 1 мая – мы отмечали праздник друзьями, девчонками-однокурсницами - Юлькой, Кузьмой, Иркой Голубятниковой и Бучей, и другими с Бауманской. И мне позвонила моя лучшая подруга Саша.
Как оказалось, она возвращалась с мамой из магазина, когда увидела его – Диму. Она дотащила вместе с мамой сумки до дому и быстрее побежала к школе, где и видела его. И тут же позвонила мне. Да, она самая лучшая подруга.
Еще в школе она меня подкалывала, мол, влюбилась и т.д. Но, Боже мой, как она узнала, как почувствовала, откуда?
Хотя… неудивительно, я ведь как открытая книга, читай кто хочешь, если умеешь и наслаждайся миром сказок и грез…
Итак, Сашка, тогда подошла и заговорила с ним. Оказалось, что у него там проходила тренировка.
Он мой рыцарь, рыцарь без страха и упрека…
Это не шутка, он действительно рыцарь. Он относил себя к французским средневековым рыцарям госпитальерам.
Нет, он вовсе не сумасшедший, просто это такое хобби, увлечение – военно-историческая реконструкция и моделирование.
Когда приехала я, они уже закончили, и мы пошли сначала в палатку купить воды и не только, а потом Ане – Димкиному оруженосцу нужно уже было ехать домой.
Сашка тоже ушла, и мы пошли гулять, купили выпить, сели на лавочке рядом с подъездом какого-то дома и… разговаривали.
В разговоре, в общении с ним я не заметила, как пролетело время, и было уже 12 часов ночи. Мне уже и Сашка сообщила об этом по телефону, и папа уже позвонил с дурацким вопросом: «Ты где?».
Но к его глупым вопросам я была подготовлена, на его номер у меня стоит злая рожица в виде заставки на телефоне.
Мы с ним никогда не ладили, слишком похожи. Да и вообще у меня в семье общение не ладится. После того, как мне позвонил папа, мы с Димкой еще где-то полчаса собирались идти, шли, прощались и расставались…
После этого дня мы с Сашкой стали искать место их тренировок в Битце, т.к. тоже хотели научиться сражаться на мечах. Дика приглашал нас, объяснил, где, когда и во сколько проходят тренировки, но как и всегда сделал это так, что никто его не понял.
Около месяца, а может и больше мы ходили в Битцу, но так и не нашли места их тренировок, хотя однажды слышали от проходящей мимо женщины с детьми о том, что они видели рыцарей, но не решились у нее спросить где.
А потом, спустя некоторое время Сашка вновь встретила Димку, но уже на Менделеевской. И они уже договорились где? когда? и во сколько? встретятся, чтобы пойти на тренировку.
Когда она рассказала мне об этом, я, которая так мечтала, хотела вновь увидеть Диму обрадовалась и испугалась. Я боялась идти туда. И так, как я уже упиралась руками и ногами Сашка сумела вытащить меня на тренировку, применив лишь единственное действенное средство – сказала, что это замечательная возможность похудеть и подтянуть фигуру к лету. Я очень благодарна за это Сашке.
Я влюбилась в тренировки, в бой, в холодное оружие, еще больше, чем я любила его в школе. Я даже стала ходить на тренировки чаще, чем Сашка, которая стремилась сражаться, научиться биться на мечах, для которой в этом был смысл жизни.
В течении двух лет, после того дня, как я пришла на тренировку в первый раз произошло еще многое…
Однажды летним вечером, когда мы с Сашкой гуляли она сказала мне кое-что:
«Ты не любишь его! Ты любишь тот идеал, который сформировался у тебя о нем когда-то, а ты должна любить его такого, какой он есть. А для этого, тот выдуманный тобой Дима должен соединиться с настоящим. И только, если ты сможешь принять его таким со всеми его достоинствами и недостатками, только тогда это будет настоящая любовь.»
Тогда я поспорила с ней, но все же задумалась и запомнила эти слова, но так и не поняла. Лишь спустя почти полгода я это поняла.
Я стала воспринимать его таким, какой он есть – ловелас, кривляка, самовлюбленный павлин, увлекающийся, грубый, невоспитанный, сумашедший мальчишка – но не перестала любить его. Лишь одна струнка надломилась во мне. Я решила, что если ему можно гулять, веселиться, любить женщин, то и мне можно развлекаться с друзьями, пить, танцевать, спать с другими парнями и любить… любить его одного.
Да, за эти 2 года у меня были моменты, когда я могла остаться у него, быть с ним, любить его, но я отказывалась, боясь разбить сердце. Боялась, что он разобьет мне сердце, не понимая, не сознавая, в отместку женщинам, так как когда-то его жена разбила ему сердце.
В эти моменты я чувствовала, как он хотел, как он тянулся ко мне, но…
Но во всем этом было и приятное, пока он не сознавал, что я стала дорога ему, я видела это и радовалась, хоть этой малой толике счастья, которую он мог мне подарить.
А однажды … Не знаю как это произошло, почему… он меня поцеловал. Помню лишь его поцелуй, наш первый поцелуй. Нежный, чувственный, манящий…
Это было незабываемо. Мы любили друг друга так нежно и страстно. Это было как в испанском танце, быстро, зажигательно, так, словно внутри тебя полыхает пожар, который ты унять не в силах, как танго, настоящий аргентинский танго.
Вся наша череда расставаний и встреч, вся наша любовь превратилась в этот нежный, страстный и грустный танец.
Мы также быстро вспыхивали, любили друг друга и расставались, с тоской, страстью, любовью и пониманием друг друга. Пониманием того, что нам обоим нужно расстаться, чтобы остаться вместе.
И мы все также продолжали заниматься и сражаться на тренировках и игрушках (ролевые игры). Мы все также продолжали гулять, веселиться и спать с другими. Так, будто то, что периодически происходило между нами, было чем-то вполне нормальным. Подумаешь, переспала с парнем, подумаешь, переспал с девушкой…
А однажды… он совершил странный поступок. Поступок, изменивший нашу жизнь. Не могу понять, с чего он вдруг решился делать мне предложение. Хотя нет. Его пояснение было достаточно ясным, зная его любовь к мясу.
Мы сидели у него на кухне и после бурной встречи и завтракали ужином, оставленным ему мамой.
В тот момент, глядя на то какой он голодный я отдала ему все. Все же глупая эта любовь. Так вот… он вдруг посмотрел на меня своими голубыми глазами, своим пронзительным взглядом и спросил:
- А ты умеешь готовить мясо по-французски?
Никогда не могла понять его, понять его хода мыслей. И я ответила:
- Конечно.
Он задумался ненадолго и произнес:
- Слушай, давай, может, тогда поженимся что ли?
В тот момент я, конечно, знала, что я не задумываясь, с огромной радостью выйду за него замуж, но для порядка все же скорчила задумчивую рожицу и согласилась:
- Давай… А почему именно мясо по-французски?
- Мое любимое блюдо, - беспечно ответил он, уже думая совершенно о другом.
- А-а-а…
Вот так, странно, витая каждый в своих мыслях, мы решили, что пора что-то менять, например обзавестись семьей. Вот так мы решили пожениться.
Мы поженились. У нас была замечательная свадьба. Мы стали жить вместе, и я наивная дурочка поверила в сказку. Не знаю, почему я повелась.
Да, первое время – первый месяц - мы были счастливы только друг с другом. Любили друг друга, и я поверила, поверила, что мечты сбываются, что все возможно, если захотеть. Я поверила, что он понял, что любовь меняет все, поверила, что он смог забыть о том, что принесла ему его первая жена. Боль, пониманье каких-то важных жизненных истин.
Спустя месяц, после нашей свадьбы я все поняла, я узнала все. Он снова стал бывать с другими женщинами, спать с ними, и, приходя домой, он целовал меня, обнимал, ел то, что я ему приготовила, принимал мои ласки, любил меня…
Да, я не могла отказать ему.
Да, я не могла отказать себе.
Да, я любила его, несмотря на то, что знала, что он только вернулся от другой женщины.
Да, я не могла не заботиться о нем.
Да, я не могла перестать любить его.
Да, я любила только его…
Но… Эта боль, которую он мне причинил своей изменой была так тяжела и так приятна… Она была так длительна и равномерна, постепенно притупившись она в конце концов изменила меня и я снова приняла решенье, решенье любить его, любить не забывая о том, что я женщина, а женщина должна в первую очередь любить себя.
Женщина – это кошка, кошка, которая гуляет сама по себе , любит только себя, но все же рано или поздно возвращается домой, так как там ее любят и ждут.
Я приняла решенье, решенье продолжить ту жизнь, которую вела до замужества – веселую, разгульную, беззаботную – жить так, будто не было всей этой боли, не было этого предательства.
Я стала чаще гулять, я стала гулять сначала почти каждый день, а затем уже и каждый день. Мне было все равно, что мои друзья гуляют только по выходным. Я гуляла одна… Заходила в какой-нибудь бар, заказывала коктейль, цепляла приглянувшегося парня и ни разу не уходила из бара одна.
Да, я спала с этими парнями и возвращалась домой. Я возвращалась домой после этих ребят счастливой, любимой и долгожданной в своем доме, в своей семье.
Удивительно… Но каким-то совершенно непостижимым образом я умудрялась вернуться домой раньше Димы. Я успевала даже приготовить или просто подогреть ему ужин. Не знаю, как это получалось.
Да! Я вела себя как шлюха, изменяла мужу, спала с парнями, меняла их как перчатки, бежала домой после секса с ними, чтобы приготовить ужин любимому мужу. Да! Такой вот жизненный парадокс – я любила его и ненавидела. Я предавалась наслаждениям его ласк и отдавалась другим.
А по выходным я гуляла с Юлькой, Кузьмой, Андрюшкой и наслаждалась свободой от мужчин. Как будто меня кто-то заставлял с ними спать!
Нет. Никто. Меня никто не заставлял с ними спать. Это была месть, месть моему единственному любимому мужчине. Любимому и ненавистному.
Так продолжалось несколько месяцев – я любила и ненавидела, жила и умирала одновременно.
Я вновь ощутила вольный воздух ветра свободы. Почувствовала, как он пьянит, кружит, захватывает в свои объятия и уносит все выше и выше в небо, пока не достигает вершины, выше которой не имеет возможности подняться и не разжимает своих стальных объятий, из которых просто невозможно высвободиться.
И вот, через несколько месяцев он достиг вершины, и разразилась буря…
Была суббота и поэтому мы, как обычно, сидели с друзьями в баре на Электрозаводской. Я сегодня, видимо, была в даре, поэтому уже сидела на коленях у Жени (это мой друг, просто друг) и целовалась с ним. Вдруг, я ощутила на себе чей-то взгляд и посмотрела в ту сторону…
В дверях стоял Дима с какой-то девушкой. Он просто стоял и смотрел на меня. Его лицо было непроницаемо, но глаза, его глаза выражали просто Вселенскую боль, боль которую можно пережить только смертью. Его глаза выражали удивление, боль, холод, холод ветров Северного полюса и полное спокойствие, могильное спокойствие.
Я обернулась, посмотрела на Юльку, Кузьму и Ахана. Они замерли в ожидании, не сводя глаз с меня и Димы. Я усмехнулась, глядя на них, и вновь посмотрела на него.
Что в тот момент происходило во мне – тяжело сказать. Радость, отчаяние, боль, избавление, равнодушие…
Вечером я пришла домой, приготовила ужин и стала ждать Диму с улыбкой на лице. Грустной, вымученной улыбкой, но для него она превратилась бы в улыбку любящую, любующуюся, словом в ту, которую он и хотел видеть.
Да! И после того, как я узнала, что он мне изменяет, после того, что он застал меня с другим, я до сих пор любила его, хотела любить его, дарить ему эту любовь и угождать ему во всем.
Был уже первый час ночи, когда он пришел. Он разделся, прошел на кухню, где я его и ждала, и удивленно посмотрел на меня.
Но, даже соврав глазами, он не смог мне соврать о том, что было у него на сердце! Это я знала точно так, как-будто это было мое, мое собственное сердце.
В ответ на его взгляд я поднялась, оделась, взяла сумку…
- Вещи я заберу позже, - и ушла.
На следующий день я забрала часть вещей, пока никого не было дома.
Всю следующую неделю я работала как заведенная, я не давала себе отдыха, я не позволяла своей голове отдыхать, иначе я бы думала о нем… А может нет?
Этот вопрос, столь неожиданно всплывший в моей голове, меня очень заинтересовал, и я решила это проверить.
Была пятница. Я позвонила Диме, чтобы узнать будет ли у нас тренировка, но мама не знала, а Димы не было. Сотовый не отвечал…
Утром я тоже не смогла дозвониться , поэтому на тренировку не погла. А вечером пошла гулять.
Юлька, Кузя, Ахан от удивления раскрыли рты, когда увидели меня. Я была нарядно одета и просто светилась от счастья как елка новогодняя. Да, этого неожидал никто, даже я.
- Привет! Привет! Привет! – поздоровалась я, расцеловав всех.
- Привет! Как дела? – спросила Юлька, точно не замечая моего счастья, просто нарисованного на лице… Просто она слишком хорошо меня знала.
- Замечательно! – выдохнула я и улыбнулась еще шире.
В общем, мы снова поехали в бар, там снова был Женя и снова мы флиртовали. А Юля, Кузя и Ахан могли лишь удивленно наблюдать меня.
Было уже десять часов вечера, когда появился Дима. Вошел, увидел меня и прямой наводкой направился к бару. Я проводила его взглядом из-под опущенных ресниц и впилась в поцелуе в Женю.
Через час, когда я уходила, меня провожал Женя. Я успела заметить, что Дима уже пьян, но к нему не подошла.
Во вторник я приехала за оставшимися вещами. Я уже все собрала и собралась уходить, когда пришел Дима. Он вошел в нашу комнату, взял гитару и сел на кухне, устраиваясь поудобнее.
Понаблюдав все это, с грустью любуясь им, я вышла и громко хлопнула дверью. Замерев ненадолго, я вдруг услышала…
Он пел, пел песню, нашу песню, ту самую, которая для нас значила нашу любовь, которую он пел на моем дне рождении:
« Когда я умру, я не сгину, как искра во тьме.
Когда я умру, я очнусь на высоком холме.
Там где не бывает ни горестно, ни одиноко
Очнусь оттого, что большая собака лизнет меня в щеку.
И я потянусь, просыпаясь, и на ноги встану,
И вдаль посмотрю сквозь жемчужные нити тумана.
Умытым глазам не помеха рассветная дымка –
Свой путь разгляжу до конца, до заветной заимки.
Тропой через лес, где тяжелые ветви – как полог,
Где голову гладят зеленые лапищи елок,
А если решу отдохнуть на пеньке у дорожки,
Тотчас на колени запрыгнут пушистые кошки,
И там где траву водяную течение клонит,
Без страха ко мне подойдут любопытные кони…
Чего им бояться – созданиям доброго мира,
Где только сухие поленья и рубит секира?
И вот наконец сквозь прогалину леса – увижу
Дымы очагов и дерновые низкие крыши:
Там встретить, готовы меня без большой укоризны
Все те, кто был мною любим в завершившейся жизни,
Готовы принять и судить не особенно строго
Все те, кто меня обогнал на небесных дорогах.
Обиды и гнева не будет во взглядах знакомых…
И я улыбнусь. И почувствую сердцем: я дома.»
Я застыла от вдруг пронзившей меня боли. Я просто стояла и слушала, и только когда он закончил петь, я почувствовала слезы на своих щеках.
Подняла сумку с пола, которую, по-видимому, уронила и пошла домой.
Так странно называть домом квартиру родителей. Я привыкла, уже привыкла к его квартире, к тому, что это дом, наш дом.
Мне было больно, очень больно и я снова целиком ушла в работу, чтобы этого больше не чувствовать.
Прошло 2 месяца. И вот, однажды, мне позвонила Юлька и позвала гулять.
- Ну как дела? – спросила она сразу же при встрече.
- Нормально.
- А как развод? Уже можно назвать тебя свободной женщиной?
- Ни как…
- Что так?
-Не знаю, что он тянет. Сказал, что документы на развод подаст сам и все никак не подаст.
- Он что передумал разводиться?
- Говорит времени нет, а мне все равно, - после этих слов Юлька внимательно присмотрелась ко мне. Дело в том, что на протяжении всего этого разговора я говорила с такой усталостью и равнодушием, будто это касалось не меня, а какого-то совершенно чужого человека.
Да я устала, устала ждать развязки всей этой истории, конец которой был мной не желанен, хотя для меня все краски этой сказки уже потускнели, поблекли, будто бы выцвели на солнце и стали мне безынтересны, как старая игрушка ребенку.
А однажды, уже осенью, мы с Юлькой долго гуляли по центру, потом выбрались где-то на 1905 года и забурились в какой-то бар, доводить до конца веселый денек. Совершенно случайно, там мы встретили моего старого знакомого Бориса, с которым мы только и успели ранее, что познакомиться. Он был с друзьями и конечно они к нам присоединились.
Была пятница, конец рабочего дня. И тут в бар зашел Дима. Он был один и не сразу заметил меня. Да и я его не заметила, мне его Юля показала.
Вот как все меняется в чувствах у людей, то любовь до гроба, а то через пару месяцев уже и не узнают друг друга и не замечают.
Мы вовсю общались с ребятами, но все же искоса я наблюдала за ним. Так, чтобы этого не видел никто.
Потом… меня встревожило движение, он шел в нашу сторону, он шел ко мне.
- Надо поговорить, - сказал он, подойдя ко мне со спины.
- Хорошо, пойдем, поговорим, - согласилась я.
Ребята, составившие нам с Юлькой компанию, молча с интересом и непониманием ситуации наблюдали за нами.
Я не могу передать весь наш и разговор. Да и это не будет иметь смысла. Нет, мы не ругались. Нет, он не просил меня вернуться назад. Он просто не понимал, почему все так. Он видел мое сердце так же, как я видела его сердце. Он знал, что любит меня, и что я люблю его. Но он не знал, почему все происходит так, Ане иначе, почему мы не вместе. Он задавал мне этот вопрос, не ожидая ответа, ища этот ответ в себе. Я же просто смотрела на него, ожидая, когда он найдет ответ на свой вопрос, а по щекам моим текли слезы. Но он был не готов. Ведь он должен был задать этот вопрос себе и честно на него ответить, вернувшись назад к не сложившимся отношениям с его первой женой. Он был не готов.
- Ладно, - сказал он, видя мое состояние, - иди.
Я вернулась за наш столик, распрощалась со всеми и ушла.
Домой я вернулась раздавленная, а в сердце мое украдкой ядовитой змеей вползла надежда. И тяжелее всего мне было снова ждать, надеяться и верить…
Но все же жить мне стало значительно легче, ведь теперь жизнь моя вновь наполнилась смыслом. Она вновь окрасилось палитрой чувств. Ведь человек без чувств не живет, а лишь влачит жалкое существованье. И я после расставания с Димой не жила…
Но теперь все изменилось… Теперь я работала с душой, с наслаждением, а не как робот. Теперь я получала удовольствие от тренировок. Он стал плохо выглядеть, и взгляд побитой собаки выдавал его. Наблюдая за ним, за тем, как он порой смотрел на меня, думая, что я не вижу, я переживала за него и ждала.
И снова после тренировки домой мы шли все вместе и когда мы расставались Дима вновь, как тогда, в начале моих тренировок с ним, обернулся, провожая меня взглядом, но теперь все было иначе, все было по-другому. Теперь я была его женой, и только от него зависело, останусь я его женой или мы расстанемся. Теперь все зависело от него…
А я лишь ждала…
Удивительно! Он позвонил… Я думала, он никогда уже больше не позвонит мне. Я думала, все закончилось. Прошло уже полгода как мы не виделись. Я училась. На тренировки не ходила, ну а потом и вовсе ушла в другой клуб. Я уже стала думать, что судьба развела нас навсегда.
Он позвонил, и сказал, что зайдет через полчаса. Я встала, приняла душ и пошла готовить завтрак.
Я совершенно не думала о том, как я выгляжу. Меня это не волновало. В тот момент я спокойно разгуливала в банном халате, размышляя о том, что мне нужно сделать за сегодняшний день, что надо купить, что приготовить на ужин.
Когда он пришел, мы прошли на кухню, и я стала готовить завтрак. Некоторое время он молчал, собираясь с силами.
- Прости меня, пожалуйста. Я знаю, я виноват.
Я разговаривал с Леной. Знаешь, мы с ней разговаривали о совершенно посторонних вещах. А внутри меня словно пламя полыхало, горело и жгло, заставляя искать, искать и искало причину нашего расставания.
Ты знаешь, я понял, понял все гораздо позже, уже дома, спустя несколько дней.
Я должен был извиниться… Хотя бы прийти и просто поговорить с тобой.
Да, теперь наступила его очередь ждать, и он ждал. Он смотрел на меня и ждал, только он умеет так смотреть – глазами побитого щенка, выгнанного за дверь в ночь и непогоду.
Я собралась с силами.
- Я тебя давно простила. Но пойми, - я помедлила, вновь собираясь с силами, разрушить легко, а вот заново возродить отношения, чувства очень сложно.
Я смотрела на него, произносила все это, ждала его реакции, искала в себе, но не находила. А он…Он слушал меня столь серьезно и внимательно, будто вникал в каждое слово, сказанное мной и каждую фразу, которую я не произнесла, но подумала…
- Я люблю тебя!
На это я ничего не могла ему ответить. Я молчала.
Я закрыла глаза. Перевела дыхание и снова посмотрела на него…
- Можно я тебя поцелую…
Я кивнула. Сил говорить больше не было.
Это было еле заметное прикосновение. Легкое, очень легкое и нежное… И он ушел…
А утром я обнаружила на коврике возле двери оранжевую розу.