Однажды Лебедь… Нет, нет, не Рак и не Щука. Это не из басни Крылова, хотя тоже смешно и остроумно. И Лебедь Владимир теперь у нас слесарь, а тогда – будущий дембель-шофер, только что сформированной автотранспортной роты из группы советских войск в Восточной Германии, посланный в шестидесятых годах убирать хлеба на целинные земли – сидел и рассказывал нам:
- Б..ядин, П..носов, С..укинсын, Г..внюкин, Ж..пин… Что?! Ну, вашу мать! Да что это за фамилии такие нецензурные все выписаны, - не сдерживая своего раздражения, ругнулся командир недавно созданной автомобильной роты, капитан Строев. - Старшина Панько!
- Я, товарищ капитан! – ответил старшина.
- На, читай. Я не могу больше переносить такие идиотские словосочетания.
- Есть, товарищ капитан, - сказал старшина. – А что читать?
- Читай дальше. И скажи, кто вообще эти списки переписывал.
- Да, это вчера, наверно, писарь Разгильдяев не те буквы с похмелья в слова вставил, товарищ капитан… Ну, конечно же: Бладин, Панасов, Сухиншин, Гаврюхин и Жупин - все наши ребята, хорошие люди, знакомые фамилии.
Солдаты стояли в строю и прыскали, еле сдерживая смех.
- Ну, ладно! Рота, слушай мою команду. Смирно! – скомандовал Строев. – Через два дня мы в составе сформированной автомобильной роты отдельного автотранспортного батальона поездом отправляемся на уборку урожая хлебов в Поволжье на целинные земли.
- Ура! – послышались возгласы сзади строя.
- Отставить! – рявкнул капитан. – Зам по тех, подготовьте личный состав и технику к отправке, - обратился он к рядом стоящему старшему лейтенанту Немытову.
Это было время больших целинных походов. Когда целые автомобильные армии военных водителей бросались на спасение гибнущего хлеба в целинные степи Поволжья и Казахстана.
Специалистов и командиров, знающих технику, не хватало и вместо настоящего командира-автомобилиста на должность командира автомобильной роты был назначен пехотинец, командир стрелковой роты, капитан Строев. А в технике он разбирался, сами понимаете, как хорек в апельсинах.
Но, как бы там ни было, рота прибыла в Волгоград поездом, разгрузилась, и - с ходу на колеса, и в поля. С утра и до ночи, с ночи и до утра. От комбайнов на ток, от тока обратно к комбайнам рыскали водители на машинах. А машины были все бортовые, не самосвалы, как сейчас. Привезут зерно на ток, а на току уже девчата молодые зерно из кузовов лопатами сгружают. Ну, а после что? Перезнакомятся с солдатами, слово за слово, да и пойдут в степь – гулять…
Так однажды этот Бладин из названного списка и загулял на всю ночь, а утром ехал мимо посадки, поставил там свою машину и заснул. А тут как на зло их капитана Строева принесло. Подъехал он, видит – машина стоит, а в ней сержант сидит и спит.
- Товарищ водитель, в чем дело, почему стоите, - кричит капитан шоферу.
А Бладин такой потешный и находчивый был. Очухался он ото сна и говорит капитану:
- Да вот, храповик перегрелся, товарищ капитан. Стою, жду, пока не остынет!
А Строев, без задней мысли, многозначительно ему в ответ:
- А-а-а, ну хорошо! Как только ваш храповик остынет, давайте, сразу же дуйте в поле к комбайнам.
И уехал, а личный состав своей роты капитан знал плохо, так что, потом забыл с кем и разговаривал.
А вечером вспомнил о храповике и решил немного просветиться в технике у зам по теха. Подошел к нему и спрашивает:
- А что, старшой, этот храповик, неужто такая важная деталь в машине, что при работе так сильно нагревается?
- Да нет, - удивляется тот. – Храповик – это шестеренка с зубцами для сцепления с рукояткой. И служит только для того, чтобы вручную завести мотор машины.
- Ах ты, мать твою! – побелел от злости и тут же покраснел от стыда боевик Строев – так опростоволоситься. – Ну ладно, спецы немытые, я вам еще покажу.
Стоит однажды капитан Строев возле мастерских, а тут вдруг Гаврюхин к нему подходит. Он как раз менял клапана на двигателе. А там, на клапанах, есть такие детальки: тарелочки и сухарики. Для защелки этих тарелочек на клапанах и ставили сухарики, чтобы не соскакивали пружины.
Гаврюхин и говорит капитану:
- Товарищ командир, разрешите обратиться!
- Слушаю вас…
- Мне нужны новые тарелочки и сухарики... – без них я не могу…
- Что? – подпрыгнул Строев, думая, что этот шоферюга снова разыгрывает его. – Ах, тарелочки тебе нужны? И сухарики тоже, да?!
- Да, товарищ капитан. Иначе…
- Два наряда вне очереди!
- Но, товарищ капитан! За что?
- Три наряда вне очереди! Кругом! И шагом марш на кухню мыть «свои тарелочки», - заорал капитан на Гаврюхина. – Ишь, подшутить надо мной задумали, сволота! – добавил он про себя.
- Есть три наряда вне очереди, - повернулся и поплелся на кухню исполнять приказ ничего не понимающий Гаврюхин.
Три дня подряд отрабатывал бедный Гаврюхин ни за что, ни про что три наряда вне очереди, полученные от комроты Строева.
А тот после этого, встретив зам по теха, решил похвастаться своими успехами в знании автомобильной техники и тем, что не дал себя околпачить какому-то рядовому водиле:
- Там один ваш шофер, сильно умный наверно, Гаврюхин, кажется, решил надо мной посмеяться и просил у меня тарелочки с сухариками. Якобы, они ему очень нужны… Так я ему как дал тарелочки! Долго теперь будет помнить эти тарелочки и сухарики, - засмеялся капитан.
- Напрасно, товарищ капитан! Эти тарелочки и сухарики как раз ему и нужны были, и ставятся они на клапана машин. А вы ему дали???
- Ах ты, мать твою! Дал, дал,…конечно, дал… Я ему три наряда вне очереди дал и мыть посуду на кухню послал, - выругался Строев.
- Надо же, - засмеялся зам по тех, - а я думаю, где это Гаврюхин три дня пропадает. А он тарелочки моет и сухарики собирает. Ах, бедный Гаврюхин! – долго еще смеялся, отойдя от Строева, зам по тех.