посвящается моей insegnante Helen
Весна удивительное время. Вроде ждешь тепла, солнца, а на 8 марта выпадает снег.
Но весенний снег совсем другой, чем, например новогодний.
Тот волшебный, искрящийся, словно бриллиант, сухой и легкий. Или снег в январе. Деловой, будничный, обычный. Создающий объем сугробов и напоминающий, что зиме еще царствовать долго.
Да, весенний снег другой. Он уже не такой распоясавшийся и бесцеремонный и идет, как бы извиняясь: « Ребят, ну я еще чуть-чуть тут…» И идет он немного быстрее. То ли за счет того, что он влажный и тяжелый, словно прошел сквозь теплое дыхание весны. То ли кто-то там уже просто торопится досыпать сверху остатки из мешка, вытряхивает снежинки, как залежавшиеся крошки, чтобы уже, наконец, опустошить небо и освободить место для солнца.
Наш, с Мартиным, маршрут был обычным. Вокруг дома, потом немного побродить на пустыре, потом Промышленный проезд, площадка перед автосервисом. Но, внезапно мы с ним оказались в …Японии.
И такой Япония тоже бывает редко. Может быть, раз в сто лет. Как на фотографии Вернера Бишофа.
Меня обогнал человек невысокого роста и узнаваемой национальности работников строек и ремонтных бригад. Я смотрела ему вслед, а он шел в тишине падающего снега по едва заметной тропинке и даже не предполагал, что сотворяет собой для меня другой мир. Перед глазами всплыли заснеженные сосны, монахи в белых одеяниях под зонтиками. И снег. Густой, влажный, тяжелый, ложащийся ровным покровом на навес ворот храма, на кроны деревьев, на зонтики монахов. Так же тихо и незаметно падал снег на его непокрытую черную круглую голову, на плечи. И вот уже привычная монохромность зимнего пейзажа стала по-восточному утонченной и чистой. В самом сердце Центральной России появился неизвестный островок Японии.
Тишина праздничного нерабочего российского дня наполнялась звенящей снежно-беззвучной музыкой далеких островов. Из русских были только я и Мартин. Поэтому совсем неудивительно было появление другого монаха на велосипеде. В абсолютной тишине катились облепленные снегом колеса, спицы, рама. Неспешно и неторопливо крутил он педали, словно пребывая в созерцании и философском размышлении. Проследив за ним взглядом, пока он не скрылся за далеким белым поворотом, я пошла дальше. Мартин бежал впереди, катая на своей спине удачливых снежинок. А его светлая шкура в пелене снега стала тоже напоминать монастырское одеяние.
И вот, из заснеженных ворот храма-лесопилки появляется еще одна группа из трех человек.
Я иду вперед, а они приближаются ко мне со спины и, даже не видя их лиц, я понимаю, что из русских здесь по-прежнему только я и Мартин. Они говорят не по-русски. Как и положено в Японии. В тот момент когда они поравнялись со мной мне даже стало немного страшно от дохнувшей на меня японской реальности происходящего – все-таки хотелось вернутся домой.
А их,( почему-то?!) не пугает собака. Они треплют его по холке, весело что-то говорят. Идут дальше. А потом оборачиваются и их круглые лица становятся еще круглей, а миндалевидные глаза еще уже. Они смеются, глядя как тюленеподобный представитель породы лабрадор вкручиваясь носом в снег, переваливается на спину и валяется, крутится, словно в мягкой и уютной постели.
Потом все затихает. А я в тишине мира, под падающим и шуршащим об мой капюшон весенним снегом, стою и смотрю им вслед, пока неторопливой, доброй походкой они совершают свой переход из одного храма в другой, чтобы добавить этому миру еще немного понимания, гармонии и красоты.
З.Ы Здесь в оригинале должна быть фотография Вернера Бишофа "Священники Шинто в снегу", но закон запрещает мне ее тут разместить. Поэтому насладитесь ей самостоятельно. Не пожалеете)))