1998 год по праву может быть назван нашим "Годом Бабочек". Это не значит, что бабочек не было в предшествующие и последующие годы - но тот год был особенным.
Осень тогда наступила 8 августа, в день затмения Луны. Похолодало, и вместо одуряющих тропических гроз начались монотонные тёплые дожди, пришли холодные ночи. Тогда одинокая домовая мышь повадилась смотреть на полную луну, вставая на задние лапки и опираясь на раму. Тогда наши бабочки уснули - и закончилось лето бабочек...
События. Начались они 18 июня, в заповедном Ивановском лесу, что перерезан автотрассой. Мы остановились на закате у перекрёстка просек - там, на грязевых потёках, танцевали жёлтые бабочки. Крушинницы, с крохотным красным пятнышком на крыльях. Они садились кучками на плотную грязь, медленно поднимали и опускали крылышки, а потом срывались с места и кружились стайкой. Стайка, словно смерч, накручивала вспыхивающую в закатном солнце спираль, спираль сужалась в конус на высоте деревьев, и под конец лишь одна бабочка венчала собой вихрь...
Заходя в лес, я обогнула место камлания бабочек, боясь их спугнуть, но на обратном пути, нагруженная грибами в кепке и в охапке, прошла сквозь их танцевальный клуб. Бабочки поднялись в воздух - и окружили меня, проводили к машине, прихватив по дороге ещё две весёлых компании. Каждая из них кружилась отдельно - но все сопровождали меня. Как тут не вспомнить "100 лет одиночества" Маркеса?
А на даче всю крапивную куртину у дорожки под облепихой облепили чёрные волосатые гусеницы. Пришлось крапиву сохранить, и до августа терпеть мучения, двигаясь по этой дорожке к домику с водой...
Зато в нашей передней обосновались на ночёвку углокрыльницы, а иногда их навещал павлиний глаз. Передняя тёмная, выбраться из неё самостоятельно бабочкам невозможно, поэтому по утрам приходилось вставать пораньше и открывать двери в крытый двор и на улицу. Бабочки сонно бродили, медленно оживали и отправлялись на прогулку.
Если ночь была тёплой - вылетали "самолётиком", быстро исчезали, а к полудню появлялись в огороде, грелись на холмике сухой земли. Позже, после холодных ночей, их поведение изменилось: сил замерзшей за ночь бабочке хватало только на то, чтобы вылететь из передней, долететь до выхода крытого двора и затем устроиться на толстом бревне ворот или на стене - греться.
Днём, в жару, они устраивались, как и лесные крушинницы, на влажной глине у порога и недовольно отлетали, выпуская нас на улицу.
Павлиний глаз (их остановилось "на постой" несколько) предпочитал для солнечных ванн бетонную ступеньку крыльца, а в жару удалялся в тень двора, за штабель свежих сосновых досок. Там же ночевали траурницы и адмиралы - редкие в том году, а позже пришедшие на смену коричневым углокрыльницам и крапивницам. Адмиралы грелись на брёвнах, а траурницы - исключительно на ставнях, рядом с цветами, что стояли на подоконнике. Были у всех и любимые цветы: чёрные бабочки - траурницы и адмиралы - питались на подсолнухах, коричневые предпочитали астры и золотарник.
К концу июня компания старых углокрыльниц обогатилась юными крапивницами - яркими, блестящими, новенькими - зато от крапивы временно остались лишь голые объеденные прутья. Теперь в передней ночевали несколько десятков бабочек.
Всем известные белянки и репницы огород посещали регулярно, летали чуть не под дождём, а два дня перед Ильиным днём устраивали свадьбы, гоняясь друг за другом над нашим первобытным хреном.
Тропические ливни лета 1998 начинались нежданно-негаданно. Однако у нас всё, что могло промокнуть, уже было убрано под крышу, и сами мы под дождь не попадали: за десять минут до начала ливня "наши" бабочки собирались под крышу и очень переживали, если вдруг дверь захлопывало ветром. Каждая почему-то предпочитала свой вход в переднюю: одни летели через двор, другие - с крыльца. Увидев в окно тоскливо кружащую бабочку, я бежала открывать дверь крыльца, обожающую захлопываться когда не просят, и бабочка решительно продиралась в укрытие прямо над моим плечом.
Были и более скромные - из юных крапивниц - они не рисковали лететь надо мной и ждали, когда уйду, но затем подтягивались на свои "койки" вслед за опытными углокрыльницами.
Одна из потрёпанных старушек пришла умирать в родные пенаты. Добралась до веранды, но дальше уже не полетела, вцепилась лапками в верёвку, оцепенела, а через день умерла...
Помните, жёлтые бабочки танцевали. А наши шоколадки? - И они танцевали, но по-другому: перед грозой, в тёплых потоках воздуха над крышей, они вальсировали в одиночку или вдвоём. А коллективные ритуалы мы увидели уже не у себя - на старой дороге, идущей через луга к лесу. Здесь сохранилась последняя буйная растительность прежних лугов. Всё меньше редких видов я находила с годами на этой дороге, но и обычные виды будто молодели рядом с ней. Ведь только её не болтали туда-сюда по полям, да и не ездили по ней. 2 августа вдоль дороги цвели ястребинки, кипрей, медвежье ухо, дудник и бодяк. Бодяк и оказался местом сбора.
Куда там жёлтым крушинницам! По всей сиренево-малиновой полосе бодяка сидели, медленно раскрывая и закрывая крылья, крапивницы, углокрыльницы и павлиний глаз. Изредка из этого волнующегося моря поднимался маленький смерчик из нескольких бабочек и переносился на новое место.
А две бабочки играли в догонялки! Большой павлиний глаз и его приятель-крапивница гонялись друг за другом вдоль дороги. Мы встретили эту пару раза три на протяжении двадцати минут, причём они ничуть не казались уставшими, а предавались своему занятию с неизбывным восторгом, изменяя даже бодяку и бросаясь в жёлтое поле ястребинок...
Дорога поднималась на сухой пригорок, сменилась придорожная растительность. Появилась полынь, львинка, к дороге подступил овёс с васильками... Близко лес. И над овсом стремительно летит жёлтая с перламутровым, жемчужным исподом ниобея; и тихонько подлётывают крохотные палевые и незабудочные голубянки.
На обратном пути ниобея вняла моим мольбым - видимо, слишком завлекательно пахла мята в моей корзинке - и села на дорогу прямо передо мной. Помахала крылышками, показалась, покружилась - мол, я такая! - и улетела самолётиком, быстро. Стремительный, какой-то птичий полёт. Позже луга сменили овёс - и в том же месте часто так летал аполлон - светло-жёлтая крупная бабочка с бледным пятном на крыльях....
Но вот и смена. С 5 августа находим куколок нимфалид, к которым относятся все наши домашние красавицы. И куколки соответствуют: рогатые капельки с зеркальным блеском, коричневые и зелёные, висят вниз головой. Первую такую, зелёную, выпололи вместе с крапивой. Пришлось поставить крапиву в букет, с надеждой получить бабочку. Через два дня в теле куколки нашли две дырочки, сквозь которые просвечивало солнце. Содержимое блестящего чехольчика было уничтожено. Паук, или наездники? И те и те встречаются в огромном числе. Но у куколок совки, что лежали в туалете, тоже просвечивали две аккуратные дырочки - и там живёт большой паук. Так что паук, видимо.
Ещё одна упавшая наземь коричневая куколка прибывает на подоконник в лопухе - и пропадает через два дня! Паук-охотник, или наша мышь, романтик подоконничный? - Снова неудача, и мы отказываемся "спасать" валяющихся здесь и там куколок. Дома - тоже опасно.
Под случайно вырванным при прополке кустом клубники - шёлковый кокон - кувшинчик, с большой палец. В перегное огромная куколка медведицы... Лучше и не замечать. Закапываем обратно.
Осень подходит. Встреч всё меньше, бабочки, что останутся на зиму, уже спрятались в поленницах, на чердаке и под потолком передней. Последняя встреча.
Выпалываю крапиву вокруг старых брёвен, сваленных кучей, и нахожу совку - красавицу. Коричнево-розовый фон, вырезные крылья, карминные погоны, и рисунок в виде стилизованных коней на верхней паре крыльев. Тельце пушистое, нет хоботка, прямые усики...
- Бабочка! Тебя нужно определить, - говорю ей. А она как прыгнет! И крыльев - не раскрывает! Так, тремя-четырьмя прыжками, и удалилось странное животное в поленницу. А вечером нас навестила другая совка - жёлто-охряная, со сложным коричневым рисунком и темными жилками крыльев. Выспалась на подоконнике и уехала в банке на волю.
Вы кормили бабочек? - Они обожают мёд или сироп, сидят на ладони, складывают крылья, разматывают хоботок - и пьют. Поди сгони, пока не поедят!
Но совка этого не ест. Она просто прилетела попрощаться. Потом заберётся в какую-нибудь щель на зиму...
Видела я однажды, как павлиний глаз залезал на веранду в Ярославле. Там веранда обита плёнкой, плёнка слегка отстала - и бабочка подошла решительным военным шагом,сложила крылья, упала набок, протиснулась в эту щель, забралась по плёнке под крышу и решила зимовать...
Вот, пожалуй, и всё о бабочках того лета. Лета Года Бабочек...