Tabacalera Perdomo начиналась скромно и непритязательно – как Nick’s Cigar Company, основанная в 1992 году и производившая сигары, в основном, на дому у основателя компании Ника Пердомо. Сегодня на компанию работают 2300 человек на двух континентах – от штаб-квартиры и дистрибьюторского центра в Майами до производственных мощностей в Эстел, Никарагуа.
От редактора. Множество молодых сигарных компаний родилось в девяностые годы прошлого века, но процветающих из них до сегодняшнего дня осталось крайне мало. Оставшихся в живых членов амбициозного меньшинства, устанавливавших собственные правила игры и начинавших бизнес на голом месте, самостоятельно занимаясь выращиванием табака, сбором листьев, сверткой сигар и иногда даже изготовлением сигарных ящиков, можно пересчитать по пальцам одной руки. Успех сорокадвухлетнего Ника Пердомо, президента флоридской компании Tabacalera Perdomo of Miami Lakes, выглядит еще более внушительным, несмотря на богатые семейные традиции табачного производства, поскольку далеко не каждому дано поднять свой бизнес с нуля и утвердить свое имя в качестве влиятельного игрока на рынке сигар премиум-класса. Редактор Smoke Гэри Артц встретился с Пердомо в его флоридском офисе, чтобы поговорить о пятнадцати годах непрерывного роста его компании.
SMOKE: Что привело Вас в сигарный бизнес?
Ник Пердомо: Я работал в администрации федеральной авиации воздушным диспетчером, только что женился, и мне хотелось увеличить свои доходы. Я люблю сигары. Мой отец работал в табачной промышленности, мой дед работал в табачной промышленности, также, как и мой дядя Тони, и брат моего деда – он был министром табачной промышленности на Кубе в течение сорока трех лет. Я вроде как вырос среди всего этого.
S: Но Вы стали первым в семье, кто основал свою собственную компанию.
НП: У меня был довольно-таки скудный старт-ап, если уж говорить начистоту. В первый год существования компании я продал 9400 сигар и был крайне собой доволен. Но я счастливый человек в том отношении, что моя семья, особенно мой отец, всегда мне очень помогали, и их поддержка помогала моему делу расти.
S: В начале все Ваши сигары делались в Майами?
НП: Еще одну фабрику я открыл в девяносто пятом, в Юбор Сити, это недалеко от Тампы, и она проработала около двух лет. В девяносто седьмом наступили тяжелые времена; мы продавали все сигары, которые только успевали сделать, но мы делали сигары в США и пытались при этом состязаться с Доминиканской Республикой и Гондурасом по части цены – понятно, что безуспешно. Оплата труда у меня процентов на триста выше, чем там. Весной девяносто седьмого мой отец поехал в Никарагуа и открыл фабрику. Это было лучшим решением из всех, что мы когда бы то ни было принимали.
S: Доминиканские сигары всегда считались лучшими среди лучших. Почему все-таки Никарагуа?
НП: Мы съездили в Доминиканскую Республику в первой половине девяносто шестого года, и мне бросилась в глаза нехватка квалифицированной рабочей силы. Откровенно говоря, я не самый большой фанат доминиканских табаков. Я люблю дорогие сигары, и когда я начинал свое дело, рынок был в значительной степени затоварен сигарами с доминиканскими, гондурасскими и эквадорскими наполнителями и связками. Получалось, что у множества вроде бы совершенно различных сигар совершенно одинаковые ингредиенты. Мне не хотелось, чтобы со мной получилось так же.
S: И Вы решили создать особый сигарный стиль?
НП: Я подумал, что мы можем стать новаторами. Когда мы только начинали, мы покупали много эквадорского табака, выращенного из семян с Суматры – он был темным и более крепким, чем табаки из Доминиканской Республики и Гондураса, – и некоторое количество никарагуанского табака, которые мы использовали в наших смесях. И у нас получались основательные, вкусные сигары. Многие говорили тогда: «У ваших сигар слишком богатый вкус». И я мог бы сказать – да, это так, этот вкус притягивает людей.
S: Правда ли, что в начале Вашей карьеры Вы делали все самостоятельно?
НП: Абсолютная правда. Я и моя жена Жанин делали все своими руками, и это было нелегко. Она очень сильно повлияла на меня, очень помогла мне в моем бизнесе, и мы вместе до сих пор.
S: Кто еще из членов Вашей семьи работает с Вами?
НП: У меня в компании несколько Пердомо. Здесь работают моя мама и мой брат. Работает мой дядя. Мой отец, Ник Пердомо-старший, отошел от дел несколько лет назад, но он до сих пор изо всех сил мне помогает. Он живет в Никарагуа, и управляет фабрикой, как хороший капитан – своим кораблем. Он – отличный управленец и переговорщик, он великолепно разбирается в людях и знает, как заставить их работать лучше, и знает, что важнее всего для молодых работников, ведь они – это будущее нашей компании.
S: Вы производите прекрасные, полновесные сигары. Что подтолкнуло Вас к созданию сорта Lot 23 с более мягким вкусом?
НП: Один мой друг из Аризоны, который, так же, как и я, разбирается в вине, сказал мне однажды: «Почему бы тебе не создать сигару, в которой весь табак будет с одной фермы – ведь бывает же вино из одного виноградника?» В двухтысячном году мой отец нашел ферму всего в шести милях от фабрики – фантастически плодородная земля, на которой никогда ничего не выращивали. Она находится в долинной низине, там практически не дуют ветра. Он считает, что это почти невероятно. Почвы там такие плодородные, что в первый же год мы вырастили там весь табак, из которого сделаны сигары Lot 23. Этой земле никогда не потребуется повышать ее плодородие искусственно. Это прекрасно – выращивать сигарный табак самим.
К сожалению, мы так и не смогли сделать сигары только из табака с этой фермы, потому что для выращивания сигарных рубашек там не хватает солнца. Но все наполнители и связки для Lot 23 были выращены и выдержаны на нашей ферме. Когда мой отец ушел на заслуженный отдых, я решил подождать некоторое время с запуском линии в продажу и сделал это год спустя. И получил невероятный успех. Сигары продавались со скоростью лесного пожара, цены росли, как на дрожжах. Думаю, что мы сделали отличную сигару с мягким, богатым, но хорошо сбалансированным вкусом.
S: Вы до сих пор выращиваете часть табака сами и уделяете большое внимание научной стороне земледелия. В чем Вы видите преимущества такого пристального контроля?
НП: Агрономия – самая важная часть производства табака. Я верю в то, что своевременный анализ почв и ротация посевных площадей приносят лучшие результаты. Мы не выращиваем табак два раза подряд на одной и той же ферме. Именно поэтому мне нужно столько земли. Нужно, чтобы почва отдохнула хотя бы год перед тем, как сажать на ней табак снова. Есть большие отличия в качестве и аромате табаков, выращенных разными способами. Мы проводим анализ почв в нашей лаборатории в Майами, там же мы проверяем на всхожесть семена различных сортов, которые потом высеваем в Никарагуа. Еще у нас есть лаборатория в Гондурасе, в сельскохозяйственном институте.
S: Выращиваете ли Вы сигарные рубашки?
НП: Да. Около трех лет назад мы начали выращивать их сами. Но большинство используемых нами рубашек выращены на солнце. Три года назад мы затеяли проект по выращиванию рубашек на затененных землях, и его результаты впечатляют. Большинство из свежесобранных рубашек будут готовы, скорее всего, к две тысячи девятому году. Так что все, что мы выпускаем сегодня, выращено на солнце, а не в тени.
S: Что в Вашей жизни больше всего изменилось с 1997 года, когда сигарный бум подошел к концу?
НП: Бизнес пошел лучше с ростом производства и выводом его в оффшоры. Наша компания лучше всего управляется по вертикали. Мы сами производим коробки для сигар. Наши рабочие сами добывают и обрабатывают древесину. Для нас очень важны детали, и я не собираюсь отступать от этого принципа. Есть огромная разница, когда ты покупаешь коробки у брокеров, и когда ты делаешь их сам. Мы стараемся контролировать каждый аспект производства, начиная от поддержки покупателей, и завершая производством лучших сигар, насколько это возможно, по лучшим ценам, насколько мы в состоянии это себе позволить.
S: Какие черты отличают сигары Пердомо?
НП: В девяноста процентах сигар используется кубинский семенной табак, мы же высеваем наши собственные семена, специальной селекции. Это очень влияет на аромат наших сигар и делает их уникальными, отличными от остальных. Мы стремимся не просто сделать хорошо сбалансированную сигару с богатым вкусом, но сделать ее аромат лучше и сложнее. Уникальность аромата зависит и от способов, с помощью которых мы сушим наш табак. Они, разумеется, не подлежат огласке.
S: Если не вдаваться в секреты, могли бы Вы рассказать нам об этом подробнее?
НП: Несколько лет подряд мы сушили табак в бочках. Этот способ был разработан на Кубе много лет назад, но со временем он стал нам не по карману. Тогда мы закупили внушительное количество бочек из-под бурбона у Blanton Bourbon Company из Кентукки – они используют только самые лучшие дубовые бочки. И разница в ферментации табака сразу бросилась в глаза. Расщепление алкоголя внутри бочек помогает табаку лучше выдерживаться и приобретать неповторимый вкус. Эта процедура и вызывает огромные различия в том, каковы на вкус две разные сигары. Еще мы не укладываем табак в тюки. Мы ферментируем табак до стадии готовности в бочках и после этого сразу скручиваем сигары. Мы хотим использовать для наших сигар максимально богатый, максимально вкусный табак, просто-таки сочащийся ароматом. Это и отличает нас от других производителей.
S: Итак, секрет успеха – кубинские семена, выращенные на землях Никарагуа. В течение многих лет Никарагуа и Куба известны, как единственные страны, табак из которых можно считать эталонным. Что Вы могли бы сказать об их сочетаниях?
НП: Почвы в Никарагуа очень отличаются. Может быть бесчисленное число табачных комбинаций, из которых можно получить эталонный продукт – в Кондеге облачно, там растут великолепные табаки для сигарных рубашек и набивки; в Джалапе растет сладкий и ароматный табак; в Эстеле достаточно яркого солнца, чтобы выращивать и рубашки, и набивку, и связки. Никарагуанские табаки имеют яркий, богатый и сладкий аромат. Это то, что отличает Никарагуа от всех остальных стран-производителей.
S: Вы производите огромную линию сигар, несколько размеров каждой разновидности. Как Вам удается справляться с таким количеством предложений?
НП: Мы делаем брэнды более обтекаемыми. Когда-то у меня было восемь-девять разновидностей, сегодня я ограничился четырьмя или пятью. В Perdomo Reserve, к примеру, все смеси те же самые, кроме рубашек. В «зеленой коробке» используется сорт Cameroon со сладким и пряным послевкусием. «Красная коробка» – это сорт Maduro, со сладко-землистым вкусом. Шампань в «золотой коробке» – это очень хорошо просушенная сигарная рубашка Connecticut. В ней же спрятан секрет богатого вкуса сигар The Golf. Это прекрасная, очень вкусная сигара, с очень крепкой сигарной рубашкой. Есть еще и Lot 23, и Perdomo Habano, наши новые разработки, и наш секретный рецепт, Vintage 91, очень хорошо востребованный на рынке сигар. И я бы не простил себе, если бы не отметил громкий успех сигар Ediciуn Silvio – они названы так в честь моего отца.
S: Есть ли у Вас какие-либо опасения по поводу безопасности Ваших инвестиций и будущего Вашего бизнеса в Никарагуа сегодня, когда Даниэль Ортега снова стал президентом?
НК: Да, и очень большие, но он заверил нас – последовательно заверил, – что производителей сигар он оставит в покое. На северном побережье Никарагуа сигарная индустрия – это работодатель семидесяти процентов всего трудоспособного населения. Мы дорожим своими никарагуанскими рабочими, и политики вряд ли перейдут эту черту – мы ведь кормим их народ.
S: Значит, Вам все равно пришлось готовить «план Б»?
НП: Мы сформулировали его в январе текущего года, когда Ортега стал президентом. Мы готовы свернуть производство, если придется. Но мы сделали огромные инвестиции в Никарагуа. На нашу компанию там работают две с половиной тысячи человек, и они тоже сделали многое для нашего процветания. Мы заботимся о своих служащих. Мир для народа Никарагуа – это мир и для нас, чтобы мы могли и дальше производить наши сигары. И я надеюсь, что и американское правительство это понимает и одобряет наше сотрудничество.
Гэри Артц. Журнал "Smoke", апрель-май 2008.