ГРЯЗНЫЕ ТАНЦЫ РУССКОГО ВУДСТОКА
Кто вспомнит о том, что почти пятьдесят лет назад случился Вудсток? «Почти» – потому что до полувекового юбилея остался всего один год. Первый и эталонный рок-фестиваль под открытым небом. Open-air, ставший легендой и нарицательным именем: «дети цветов», не ведавшие до времени о том, какие жестокие разочарования ожидают их в нигилистические семидесятые, называли себя «нацией Вудстока»…
Я еду в одном вагоне с настоящими крутыми рок-звездами. Армен Григорян и самый веселый ансамбль планеты Земля под жизнеутверждающей вывеской «Крематорий». В полном соответствии с завещанием старика Фрейда, группа на протяжении четверти столетия плодотворно раскрывает в своем солнечном творчестве темы Эроса, Танатоса и употребления горячительных напитков. Результаты впечатляют. Крематорские рок-вальсы любимы народом на всем протяжении властной вертикали, начиная потрепанными неформалами, горланящими в арбатских двориках «Мусорный ветер, дым из трубы» или «А у Тани на флэту был старинный патефон», и заканчивая матерым истеблишментом в лице организаторов крупнейшего отечественного рок-фестиваля «Нашествие». Несколько часов назад «Крем» отыграл часовую программу на фестивале рангом поменьше – пивном оупен-эйре в Питере на площади у СКК «Петербургский», и сейчас направляется обратно в Москву, чтобы уже оттуда выдвинуться в район Эммауса.
Я спрашиваю, какие ассоциации вызывает слово «Вудсток» у одного из родоначальников московского хиппи-рока. «Вудсток?» – задумывается на секунду Армен. – «Знаешь, это нечто такое, что казалось нам нереальным. Молодость, свобода, рок-н-ролл, просто как на другой планете. А мы в восемьдесят четвертом даже бас на альбоме прописать не смогли – не хватило возможностей для наложения. Кстати, у меня до сих пор остался подарок – мне друзья подарили большую такую коробку, красивую, с пластинкой, на которой есть все группы, игравшие там, юбилейное издание. Да, конечно, винил. Изврат – слушать рок-классику на компакт-диске, мне нравится вкусный виниловый хруст».
Лидер «Крематория» вежливо извиняется и отправляется спать. Несмотря на все «винные мемуары» крематорской лирики, группа с некоторого времени исповедует на гастролях «сухой закон», к тому же завтра – выступление на главной сцене «Нашествия» в тройке хэдлайнеров. «Афанасий Никитин» прибывает в Москву в шесть утра, и у нас есть еще целых пять часов на здоровый сон, в то время, как светлая полоса в окне упорно не хочет прятаться за горизонт. Пора белых ночей в Питере еще не закончилась.
Ленинградский вокзал встречает нас мелко сеющим дождем с серого неба, проткнутого насквозь шпилем привокзальной гостиницы. Звонит знакомая девушка – она уже два дня тусуется на «Нашествии»: просит привезти ей сухие носки, «потому что тут дерьма по пояс и все время льет, как из ведра». Помнится, на прошлом «Нашествии» восемьдесят тысяч человек стояли в километровых очередях за водой, и на этот раз, похоже, небесная канцелярия вняла пожеланиям трудящихся. Трудящиеся, в свою очередь, опять почему-то недовольны. Хотя в то, что «по пояс», верится слабо. Будем надеяться, что это просто фигура речи.
«Да ладно тебе», – смеется Армен Григорян, когда я делюсь с ним своими соображениями о том, каково это – заплатить за вход и палатку четыре тысячи рублей, чтобы оказаться в эпицентре раскисшего картофельного поля. – «Там наверняка много молодых ребят, им нравится экстремальный отдых. Когда мы были молодыми, мы много чего сами творили в таком же духе. Могли с тридцатью копейками в кармане рвануть всей тусовкой на перекладных куда-нибудь в Александров или Электросталь. С гитарами, девочками, портвейном…. Ну и, конечно, енг впереди на полметра».
Дождь становится сильнее, и откланяться на этот раз приходится мне. «Крем», гитары и барабаны грузятся в микроавтобус, а я отправляюсь на рандеву с еще одними своими друзьями – группой «Butterfly Temple». Они сегодня тоже работают на «Нашествии» несколькими часами раньше Армена Сергеевича и Ко, поэтому поездка на фестиваль мне предстоит в теплой компании языческих фолк-металлистов с русским народным уклоном. Хэви-метал постепенно начинает возвращаться на рок-фестивали, правда, пока что на альтернативную, а не на главную сцену: BT делит площадку с «Catharsis», «Arida Vortex», «Тролль Гнет Ель». И еще почему-то с «Пургеном» и «Блондинкой Ксю».
Проходит еще пара часов, и вот мы уже на Ленинградском шоссе, живо обсуждая вопрос, почему бы некоторым из присутствующих не десантироваться из питерского поезда прямо в фестивальный район, чтобы не занимать драгоценного места в машине. Всю дорогу до Эммауса грохочет бессмертный девяносто четвертый «Amorphis» и «Dark Side Of The Moon», заново переписанный прог-роковыми звездами. Все присутствующие отмечают, что оригинал звучит круче. Авен, клавишник BT, за рулем, поэтому сосредоточен и малоразговорчив. Вялотекущие дорожные разговоры вращаются в основном вокруг наличия резиновых сапог и сменной обуви – похоже, самые мрачные предположения относительно состояния дорог на «Нашествии» все-таки начинают сбываться. Звонят какие-то друзья Авена, передают приветы группе, сообщают, что они «в Аду», а также, что нашего выступления дожидаться не будут. Странно, но им почему-то не в кайф экстремальный отдых…
Мы еще раз вспоминаем слоган «Главное приключение лета», когда нас везут от артистической автостоянки к главному входу. Группа дружно требует, чтобы маршрутная «газель» отвезла ее непосредственно в бэкстейдж, на что водитель флегматически отвечает: «Не, ребят, только до главного входа, дальше пешком. А то у нас тут вчера милицейский «ЗиЛ» утонул». От дальнейших комментариев шеф маршрутки ехидно отказывается.
Следующий кадр. Увешанные инструментами, аппаратурой и баулами с реквизитом, «Butterfly Temple» доблестно преодолевают милицейский кордон. Несмотря на бэджи с гордой надписью «Артист», пришпиленные на грудь каждому из участников, стражи правопорядка от души развлекаются, вытряхивая наши сумки на грязные столы под символическими навесами. Не найдя в гитарных кофрах оружия и наркотиков, менты пытаются докопаться до наших дезодорантов, жидкости для снятия грима и прочих необходимых в артистическом хозяйстве мелочей, сообщая, что проносить все это «строжайше запрещено». Взвинченные дальней дорогой и ранним подъемом музыканты устраивают локальный скандал. Менеджер BT требует старшего по смене, после чего нижние чины решают, что музыкантам все-таки не помешает иметь при себе дезодоранты.
Зрителям по этой части повезло гораздо меньше. «Свин-фест! Свин-фест!» – скандируют нетрезвые люди неясной музыкальной принадлежности, бредущие нам навстречу. Обувь, одежда и бледные тела до пояса покрыты грязью и землей. Поле выглядит так, как будто на нем в течение двух недель проводила учения танковая бригада, а от раскисшей земли, потревоженной сотнями тысяч ног, поднимается густое, ни с чем не сравнимое амбре перепрелой соломы, человеческой мочи и минеральных удобрений. Альтернативная сцена виднеется вдалеке. Для того, чтобы добраться до нее, нам приходится преодолеть километр чавкающей под ногами пашни. В суглинистых колеях стоит грязная вода. У кого-то сзади засосало и стащило с ноги резиновый сапог, а от наивных медицинских бахил ничего не остается уже на полпути.
Пользуясь короткой передышкой, набираю сообщение «Крему»: «Берите с собой сапоги и сменную одежду, здесь жуткая грязь!» В ответ приходит оптимистическое: «Панки грязи не боятся!» Правда, понять, кто здесь панк, а кто нет, уже довольно-таки тяжело. Трехдневная грязевая ванна и непрекращающийся дождь уравняли всех лучше любой национальной идеи. Милая девушка с радостным визгом съезжает на пятой точке по глиняной горке, отчаявшись найти кратчайший путь. На нее смотрят с нескрываемым одобрением. Несколько рок-фэнов немедленно повторяют ее достижение.
Группу захватывает обычная предконцертная суета с переодеванием и настройкой. Я наблюдаю со стороны. Настроение спокойно-ироническое в духе «а ты что думал, в сказку попал, что ли?» Харизматичный гитарист Миша одевает красивейшую рубаху из плетеного льна, но резиновые сапоги снимать отказывается наотрез: «А хрен ли? Так и буду играть». И действительно, через пятнадцать минут он в резиновых сапогах и с раритетным японским «Ибанезом» наперевес вылетает на сцену, яростно размахивая самым длинным в группе хаером. Непривычная обстановка добавляет спортивной злости: «Butterfly Temple» играют короткую, но смертоубийственную программу из проверенных временем хитов, взрывая аудиторию драйвом и маниакальным сценодвижением. Над толпой появляется родноверческий флаг – эти люди ждали получасового сета BT три дня! Когда группа заряжает под конец один из главных своих хитов, «Солнцестояние», дождь почти перестает идти, а альтернативная поляна исчезает под хороводом гигантских размеров. В ритуал незапамятной древности с головой бросаются даже те, кто полчаса назад рубился под «Блондинку Ксю».
Занавес. Под восторженные вопли фэнов группа уступает сценическое пространство ансамблю «Тролль Гнет Ель» и морально готовится к рейду в обратном направлении – от сцены к главному входу. До главной сцены, на которую должен прибыть «Крематорий», идти почти столько же, но этот путь мне приходится проделывать уже в одиночку. Чем ближе главная сцена, тем глубже колеи и жиже грязь. По дороге обхожу продуктовые палатки, торгующие невнятного вида сосисками по сто рублей за единицу товара. Желающих, впрочем, предостаточно, хотя от общепитовского рвачества не по себе даже опытным бойцам, закаленным прошлыми «Нашествиями». Пользуясь случаем, интересуюсь у случайных попутчиков, как тут обстоят дела с сексом. Говорят, в Вудстоке made love с понравившимся объектом было проще, чем воды попить.
«Да все здесь с этим нормально. Сейчас грязновато, правда. На прошлом «Эммаусе» было сухо, так вообще куда не пойдешь, то на кого-нибудь наткнешься. Там, где сейчас «позитивная сцена», такая ложбинка была, парочки туда постоянно бегали. А сейчас все это дело переехало в палатки. Вот у нас, к примеру, соседи, пара лет под сорок, так вчера ночью четыре часа все никак уняться не могли. Спать нам мешали, извращенцы старые».
Жизнь берет свое даже в непролазной грязи. Пожелав тусовщикам всяческих успехов и мощного угара, незаметно миную последний кордон перед главной сценой. Охрана с сомнением глядит на комья глины, некогда бывшие моими берцами, но отступает перед нужными словами, сказанными вовремя. Святая святых «Нашествия», бэкстейдж главной сцены. Мимо пробегает Илья Черт – «Пилот» только что закончили свой сет. Заодно пытаюсь выловить знакомую девушку, чтобы передать ей носки, которые, скорее всего, ей уже не пригодятся.
Оказалось, я добросовестно заблуждался. Поверх носков одеваются пластиковые пакеты для мусора и наглухо крепятся изолентой вокруг ног. Бомж-style творит чудеса. Королем вечеринки стал чувак, рассекающий по вип-зоне в резиновых штанах-сапогах из арсенала войск РХБЗ. Окружающие глядят на него с плохо скрытой завистью.
Тем временем на площадку прибывает «Крематорий», удивленно взирая на мой тру-панковский внешний вид. Оказывается, для групп, играющих на главной сцене, существует особо секретный «северо-западный проход», по которому совершенно необязательно ездить на танке. Впрочем, и резинотехнический инвентарь не остается без работы. Между воротами и палатками-гримерными лежит метров двести точно такой же непролазной реальности. Но есть один нюанс – наконец-то появилось солнце; когда с площадки сходят Вячеслав Бутусов и его «Ю-Питер», тридцать тысяч человек перед сценой спешно избавляются от насквозь промокшей лишней одежды и в воздух поднимаются флаги городов: Одинцово, Новосибирск, Екатеринбург, Ижевск, – и малоактуальный на данном мероприятии баннер «Долой педерастов с российской эстрады!»
Армен Григорян, сменивший по случаю праздника шляпу на пилотский шлем с дредами, а следом за ним и весь «Крем» постепенно выходят на залитую долгожданным летним солнцем сцену, постепенно включаясь в исполнение «Геенны Огненной». «Танцующий партер» и трибуны поют новые и старые хиты с таким энтузиазмом, что местами перекрывают громкость мониторных линий, а под развеселую «Катманду» начинаются пляски и слэм. Несколько человек падают в грязь, вскакивают, снова падают, толкают туда же других. По-моему, все счастливы.
Пик солнечного настроения приходится как раз на «Маленькую Девочку», традиционно завершающую выступление «Крема». С сияющими даже сквозь тёмные очки глазами Армен раздает автографы счастливчикам из фэн-зоны непосредственно с помоста, соединяющего сцену и бэкстейдж. Хочется спросить у него что-нибудь об ощущениях от происходящего, но лидером «Крема» моментально завладевают организаторы и уводят на пресс-конференцию. На сцене уже вовсю толпятся техники «Арии». После них работают совсем уж мегахэдлайнеры, «ДДТ». А группе пора собираться, дежурный транспорт уже ждет музыкантов за пределами двухсотметровой глиняной западни.
Гораздо позже, когда автобус уже несется обратно в Москву по темной Ленинградке, Армен подводит итоги небольшой дискуссии, случившейся у группы с сотрудниками ГИБДД: «С такими, как они, не надо заискивать. Мы сами виноваты, что власти делают с нами все, что захотят. Это же феодализм в полный рост. Надо было сказать – вызывай своего главного, пусть он разбирается. А мы никуда не торопимся, потому что мы правы. Только так и можно от нашего государства добиться справедливости, разве не так?»
Завязавшаяся было полемика быстро сходит на нет. It’s been a hard day’s night. А по дороге еще долго продолжают попадаться грязные по самые ветровые стекла машины и маршрутки, разрисованные фестивальными логотипами. Панки грязи не боятся.
Находясь под судом по обвинению в организации массовых беспорядков, великий идеолог хиппи 60-х Эбби Хоффман назвал Вудсток в качестве своего адреса постоянного проживания. А когда судья поинтересовался, «in what state», «в каком штате» находится этот самый Вудсток, – Эбби достойно ответил: «It’s a state of mind».
Вудсток – это не место на карте. Это – состояние сознания.
Журнал "Хулиган", август 2008.