Предыдущая глава: http://proza.ru/2009/03/28/248
Без пятнадцати восемь, с букетом наперевес, Татьяна уже стояла в фойе театра в самом лучшем своём вечернем платье (по правде сказать оно было и единственным), намакияженная и завитая по последнему слову парикмахерского искусства, за которое ей пришлось выложить кругленькую сумму: красота стоит не только жертв, но и денег.
Рябинина не жалела о потраченном времени и деньгах: конечный результат эксперимента, видимо неплох, судя по тому, как на неё поглядывала мужская половина любителей театрального искусства.
-Ну, что же? - приподнято подумала она, - Надеюсь мой внешний вид сослужит добрую службу в предстоящем авантюрном предприятии? Бытует мнение, что встречают по одёжке... И, если она открывает некоторые двери, то почему не может хоть на миг открыть сердца? Пусть не все — на это я не претендую, но хотя бы те, что отделяют примадонну от нас, скромных почитателей её непревзойдённого таланта?
Перед ней стояла дилемма: прорываться сейчас, или дождаться окончания спектакля.
-Если разговор будет короток, то я не успею узнать всё, что хотелось бы, - рассуждала Татьяна. - Если мне удастся пробиться к ней сейчас, то это будет именно так: выход на сцену нельзя отодвинуть более, чем на две-три минуты... С другой стороны после окончания спектакля, желающих прикоснуться к ручке примадонны может быть более, чем достаточно, и тогда моя задача сильно осложнится. А что это именно так — в этом тоже у меня нет сомнения... Что делать?... Исконный вопрос русской интеллигенции будем решать при помощи военных маневров.
Татьяна решила разведать уже сейчас, где находиться гримёрная Свешниковой, делая вид, что заблудилась, разыскивая туалетную комнату, но её быстро завернули назад, лишив возможности осуществить задуманное.
-Ну и ну! - недовольно прошептала она. - Это просто какая-то круговая оборона: ни с какого бока не подступиться.
Но тут раздался третий звонок, и ей решительным образом посоветовали занять место в зрительном зале. Татьяне ничего не осталось, как подчиниться настойчивому совету.
Начало спектакля Рябинина смотрела, что называется вполглаза, обдумывая дальнейшую стратегию, но потом он так захватил девушку, что она, чуть было не забыла истинную цель своего визита в театр.
Главная героиня была невероятно хороша: блистала и нарядами, и юмором, и умом, и переливающимися через край эмоциями, заметно выделяясь на фоне остальных. Партнёры, являли собой, как бы оправу, для, блистающей бриллиантом, Маргариты Свешниковой: блистающей уверенно, ярко, талантливо.
Татьяна и раньше знала Свешникову, как ведущую актрису театра драмы. Но не могла даже представить, что Марго и Лина — ровесницы. Свешникова выглядела, как минимум лет на десять моложе Лины. Стройная, энергичная, грациозная Марго — играла роли молодых женщин. И у Татьяны никогда не возникало подозрение, что ей гораздо больше тридцати лет. Вот и сейчас прима выглядела на двадцать — с хвостиком, небольшим.
Глядя на игру Свешниковой, Татьяна верила её героине, сопереживала, поддерживала, хоть и не забывала о пренебрежительном отношении к простым почитателям своего таланта, ничем иным не в состоянии объяснить её прямо-таки легендарную неприступность.
К концу спектакля Рябинина уже знала, как поступить со звездой местного разлива: когда прима выйдет на последний поклон, вручит свой дорогущий букет из сплошных алых роз, и скажет пару ласковых, чтобы её, слегка курносый нос чуть-чуть опустился вниз, а с прекрасных глаз спала звёздная пелена.
-Уж я что-нибудь ляпну такое! - решилась Татьяна на последний шаг, понимая, что другой возможности у неё может не быть.
Когда последние слова примы потонули в овациях, она, проявляя чудеса ловкости, уже стояла возле рампы в числе первых почитателей, жаждущих прикоснуться к ручке звезды, чтобы возблагодарить её за доставленное удовольствие. Когда же подошёл её черёд, Татьяна громко, как на сцене, произнесла свой монолог, протягивая чудные розы:
-Здравствуйте мадам Свешникова! Я к Вам от имени Лианы Вороновой!
Мадам Свешникова, видимо, услышала эти слова, потому что едва не выронила букет. Нашлась, однако быстро:
-Надеюсь, не из лучшего мира?
-Почти, - улыбнулась Татьяна — нужно поговорить!
Её попытались оттереть, но Свешникова, что -то сказала высокому лбу, прикрывающему приму своей изрядной мускулатурой, а он, переглянувшись с другим, таким же, шкафом, начал освобождать дорогу для звезды. Прима ушла, оставив девушку в полном недоумении, но через пару минут к ней подошёл юркий юнец и, хватая за руку, сказал:
-Вас приглашает к себе Маргарита Свешникова.
-Но-но, - предупредила Татьяна. - Руки прочь!
-Вы меня не так поняли! - залебезил юнец. - Я собирался Вас проводить в гримёрную Маргариты Васильевны.
-Это другое дело, - более снисходительно сказала Рябинина. - Ведите. Только без рук, пожалуйста.
Грим-уборная примадонны поразила своей розовостью и ажурностью, совершенно не сочетаясь с тем представлением об этой женщине, которое сложилось у Татьяны в последние пару часов, понижая это представление до вполне человеческого, житейского, просто женского.
Пока Рябинина рассматривала чрезмерную воздушность и ажурность, в комнате появилась хозяйка. Её взгляд не выражал ничего, и выражал — всё: откуда ты взялась на мою голову. Но на словах совсем иное:
-С кем имею честь?
-Татьяна Рябинина — частный детектив.
-Присядьте, Татьяна Рябинина, - предложила прима. - Если у Вас ко мне разговор, то, видимо, за пару минут нам не управиться.
-Пожалуй, - согласилась Таня, присаживаясь на предложенный стул.
-Итак, - произнесла Свешникова, - слушаю Вас Татьяна Рябинина — частный детектив.
Татьяна понимала свою ограниченность во времени, но, чтобы было всё понятно, начала свой рассказ со знакомства с Вороновой, с причиной этого знакомства. Поглядывая на лицо примадонны, видя его совершенно равнодушным, ничего не выражающим, Татьяна начала сомневаться в том, что решение поговорить с подругой Лины — было верным: уж очень эта подруга была далека от жизни простых людей.
Вывод остановил Таню на полуслове, убеждая в бесполезности желания достучаться до местной звезды,
-Что же Вы остановились, Таня? - поинтересовалась Свешникова. - Я вас слушаю очень внимательно.
И Таня спросила приму, глядя прямо в её зеркально отображённые глаза:
-Почему Вы всё-таки решили со мной встретиться?
-А что, этого не стоило делать? - подзадорила её прима, показывая коготки.
Рябинина не поддаётся на провокацию:
-И всё-таки?
-Вы назвали имя: Лиана. Так Воронову называли только близкие друзья.
-Так, если бы я назвала имя Лины Евгеньевны, вы отказали бы мне в разговоре?
-Скорее всего, да. Но так, как Вы тут, давайте доведём дело до логического завершения.
Ох, как хотелось Татьяне нагрубить этой холодной, надменной женщине, высказать всё, что о ней думает! Хорошо, что вовремя вспомнила предостережение полковника Кузьмина:
-В разговоре со свидетелем думай в первую очередь о деле, и во вторую — тоже о деле, только в третью - о себе.
Это и помогло ей сдержат эмоции.
-Ну и откуда Вы знаете Лиану?
-Я только что рассказывала Вам об этом, - почти сухо напомнила Татьяна.
-Извините, Таня, - неожиданно миролюбиво произнесла Свешникова, приобретая вполне человеческое лицо, - видимо, я ещё не отошла от спектакля. Не обижайтесь: так у меня бывает... Расскажите, пожалуйста сначала, если Вас, конечно, не затруднит?
Рябининой приходится вновь рассказывать о том, как Лина наняла её в качестве частного детектива, как она выполнила работу, предоставив Вороновой необходимые доказательства, рассказала о скандале Лины с Андреем. Рассказала так же о том, что Андрей Таро арестован, и о том, что не виноват в убийстве.
На сей раз Марго слушала Татьяну с полным вниманием, заинтересованно, не перебивая. Когда она закончила рассказ, Свешникова призналась:
-Многое из Вашего рассказа, мне уже известно: буквально за три дня до этого у меня была Лиана, говорила, что находится в полной прострации, поделилась своими подозрениями, намекнула о частном детективе. Но я не знала, чем эта её затея закончилась... Значить Вы утверждаете, что у Андрея была девочка? Я оказалась права! Ведь я предупреждала Лиану о том, что тут что-то не так. Молодой мальчик, почти на двадцать лет моложе её — это же абсурд!...Ну со стороны Лианы я понимаю: внезапная гибель мужа, страх перед одиночеством.. А с его? Деньги? Только этим можно объяснить такую привязанность?
-Вы не допускаете, что со стороны Андрея могло быть что-то большее, чем деньги?
-Что большее? - поинтересовалась Свешникова.
-Уважение, жалость, сочувствие?
-Жалость?! - скривила губы Марго.
-В хорошем смысле этого слова, - уточнила Татьяна.
-Жалость — есть жалость, в любых смыслах.
-Что плохого Вы усмотрели в этом понятии?
-Вы хотели, чтобы Вас жалели7 — ответила вопросом на вопрос примадонна.
-На Руси издревле известно такое понятие: жалеет — значит любит. Вы не слышали?
-Ах, оставьте, Таня! Жалость унижает человека — это известно всем.
-То, о чём говорите Вы, не жалость, а злорадство! - парировала Рябинина.
Примадонна посмотрела на неё с нескрываемым любопытством, словно увидела впервые.
-А Вы за словом в карман не лезете! - произнесла она, и Татьяна не смогла понять с осуждением или с восхищением.
-Профессия обязывает, - напомнила она, поглядывая на Свешникову.
-Да-да, конечно, - неопределённо бросила прима, и Таня снова не поняла на самом ли деле она признаёт её правоту, или по привычке играет словами.
В течение разговора Свешникова успела полностью снять грим, а с ним ту лёгкость, очаровательность и молодость, которые поразили Татьяну — там на сцене. Перед ней сидела не совсем молодая женщина: устало опущенные плечи, слегка покрасневшие глаза, ставшие вдруг какими-то обеспокоенными, легко обозначенные мешки под ними. Сняв защитный слой, прима стала, как бы открытой, доступной человеческому пониманию, и была уже не в состоянии скрыть ни усталости, ни печали в глазах, ни волнения.
-Никак не могу поверить, что Лианы нет в живых! - произнесла она взволнованно. - Для меня это невосполнимая потеря... Мы столько лет дружили, что стали, я думаю, больше, чем подруги... Мы были с Линой, как сёстры...
Помолчав несколько секунд, для того, чтобы справиться с эмоциями, она продолжила:
-Лиана была намного талантливей меня. А как красива! Лицо — богини. Фигура чуть подкачала, но это не умоляло её достоинств. И потом, Лиана — это нестареющий ребёнок! Она всё делала от души: горевала ли — слёзы были самыми горькими, самыми несчастными; радовалась ли — смех был самым заразительным, самым весёлым. Женщина — ребёнок! Она и в тридцать пять оставалась такой же: светлой, выделяющейся на фоне обычных людей...
Мы делились с Лианой всем: радостями и тревогами, надеждами, сомнениями, успехами и неудачами. Так случилось: я одна, и Лиана всегда поддерживала меня морально
Моя жизнь — это сцена, жизнь вымышленных персонажей, несуществующих героев, а подруга выбрала роль живой женщины. И неизвестно, кто из нас выиграл... Но талант Лианы проявился в другом: она стала прекрасным дизайнером женской одежды. Именно она создала мой стиль: это целиком её заслуга Она настолько тонко чувствовала фактуру ткани, изумительно работала с цветом. Единственно, чего она не умела — это рисовать. Поэтому ей и требовались в работе такие художники-модельеры, как Таро... Она так радовалась, когда открыла этого мальчика. Разве можно было предположить, что всё так закончиться?.
-Лиана рассказывала Вам об Андрее?
-У нас не было секретов друг от друга.
-Что Воронова рассказывала о Таро?
-Что он очень талантливый молодой человек, и очень напоминает ей Виктора.
-Вы знали о их связи?
-Как Вы категоричны, Таня?! Нельзя же так шокировать людей
-Извините, не до церемоний. Мне нужно воссоздать картину того,что произошло в вечер гибели Лиана, поэтому попрошу не удивляться моим вопросам, а просто отвечать на них, если это возможно.
-Да, я знала об этом! - с некоторым вызовом ответила прима, и Таня поняла, что сама виновата в этом, поэтому сразу понизила тон, чтобы не выводить Свешникову из себя.
-И как Вы к этому относились?
-Знаете, как ни странно, не одобряла.
-Что на это отвечала Воронова?
-Смеялась и говорила, что совершенно счастлива.
-Значит у неё всё было нормально, она ни на что не жаловалась, не беспокоилась, всем была довольна?
-Ну это уж слишком: быть всем довольной! - ответила Марго, улыбаясь уголками губ. - Подруга была вполне нормальной женщиной, дорогая моя, и, как у каждой нормальной женщины, у неё были свои и проблемы, и беспокойства, и недовольства.
-В её рассказах не было ничего необычного, странного, что бы удивило Вас, заинтересовало, встревожило?
-Пожалуй, нет... Ничего странного в её рассказах не было: всё, как всегда.
-Может быть она жаловалась на конкурентов, на кого-нибудь из заказчиков, или поставщиков? Ей никто не угрожал?
-Лиана всегда считала, что всё, что связано с работой, нужно оставлять на рабочем месте, и не переносить в жизнь, чтобы не быть целиком от неё зависящей... А вот мне так и не удалось отделить жизнь от работы.
-Что же вас связывало? - с удивлением поинтересовалась Татьяна. - Вы такие разные. Я ещё могу понять школьную дружбу: объединяющая мечта, общие интересы, идеалы. Но со временем люди меняются, меняется их отношение к жизни, их идеалы — меняются и взаимоотношения. Что удерживало вас вместе?
-Вы правы, Таня, и мы с годами менялись, но, видимо, наши пути шли как-то параллельно, не расходясь в разные стороны, не отдаляясь. Лиана всегда была заводной, деятельной натурой, а я скорее созерцатель, накопитель... Но, видимо, у нас есть и общее, в противном случае наша дружба вряд ли продлилась столько лет...
Примадонна бросила взгляд на часы, давая понять, что Татьяна злоупотребляет её гостеприимством.
-Извините, Маргарита Васильевна, вы, наверное, устали после спектакля, а я Вам морочаю голову своими сомнениями.
-Да, я, действительно, несколько устала. Если бы Вы, Таня, позвонили моему менеджеру и договорились о встрече, мы смогли бы побеседовать приватно и не после спектакля.
-Я пыталась много раз сделать это, - призналась Татьяна, - но меня даже слушать никто не стал: Вы слишком недоступны для простых смертных.
-Это вынужденная мера! - запротестовала Свешникова. - Неделю назад на меня пытался напасть какой-то душевно больной мужчина: после этого случая меня и стали так опекать.
-А не связано ли это с гибелью Лианы? - сразу же зацепилась за факт Татьяна.
-Нет-нет, что Вы?! Это совсем иной случай. И к тому же этот мужчина сейчас находиться на излечении в соответствующем заведении.
Расставались они со Свешниковой почти друзьями, почти довольные друг-другом. Первое впечатление Тани о приме, о её необычайной «звездонутости», были изменены в корне.
-Не настолько уж она и звездится, - думала Рябинина, уходя из театра. - И даже более того, при близком общении, прима кажется довольно привлекательной и как женщина, и как человек, хоть и несколько колючей...
И тут же возразила сама-себе:
-Кто бы говорил это?! В этом разговоре, пальму первенства по колючести, явно получила не она.
* * *
Дома Рябинина снова пыталась свести концы с концами, но они никак не сходились: выпадало из всего расклада лицо убийцы. Сегодняшний день она посвятила одной цели: узнать, как можно больше о Лине Вороновой, надеясь, что это даст ей, если не достающее звено, то хотя бы ниточку, намёк.
-Что я имею в результате этих «задушевных» бесед? - интересовалась сама у себя Татьяна. - Что Лина Евгеньевна была весьма деятельной, увлекающейся, слегка капризной, иногда поддающейся настроению, но вобщем-то неплохой, женщиной — весьма талантливой и неглупой. И почти каждый из собеседников упоминал термин: женщина-ребёнок...
Некоторое время назад ей уже встречался где-то этот термин. Она даже запомнила определение этого понятия. Женщина-ребёнок? «У неё нет возраста, и нет ощущения ограничения дозволенности, поэтому превалирует признак: я хочу, вокруг которого строится вся её жизнь и жизнь людей, её окружающих. На первых порах поведение женщины-ребёнка умиляет, затем удивляет, и наконец, порабощает... Жизнь с ней превращается в однообразно-опустошающий процесс разрушения тебя, как личности мыслящей, личности свободной».
Татьяна думала о том, что в этом определении, имеется некая доля преувеличения, но есть и крупица истины: процесс разрушения — налицо. Глядя на жизнь Лины Вороновой со стороны, не предвзятым взглядом, да ещё и имея на руках её дневник, Таня могла сделать вывод, что эта женщина разрушала жизнь не только близких ей людей, но в первую очередь, свою. Этого отрицать нельзя,и не брать в расчёт — тоже.
И тут на глаза ей попалась папка, оставленная Настей, вызывая жгучее желание посмотреть, что в ней. Девушка раскрыла папку и стала перебирать рисунки Андрея. В ней были и нежные акварели, и карандашные наброски и работы, выполненные. Пейзажи, старинные здания и церквушки, портреты друзей, преподавателей и просто знакомых. Исполнение — действительно мастерское, и это бросалось в глаза даже ей, человеку далёкому от художественного осмысления образов. Было заметно, что автор стремился отобразить не только черты своего персонажа, но и его душевные качества, его суть.
Перебирая рисунки один за другим, Татьяна, наконец, добралась до работы, приковавшей её внимание своей силой напряжения и динамизма. Она подумала:
-Кому сказать — не поверят, что мгновение, запечатлённое на бумаге может быть таким живым, динамичным! Но я это вижу! Вот она, эта работа — передо мной!
На рисунке была изображена девушка, стоящая на ветру с шарфом в руке. Высокая, стройная, невероятно красивая, какая-то неестественно воздушная, как мираж, как грёза. Лицо девушки — с портрета Лины: та же, застывшая на мгновение Вечность, но ещё и Юность, Мечта, Полёт. Фигура — Марины: её чувственность, сексуальность, даже лёгкая бесстыжесть. Ярко бросалось в глаза то, что художник в своём воображении не разделяет этих двух женщин, считая равными, тождественными, объединяя эти две сущности в единую.
-О, как ты ошибаешься, Андрей! - воскликнула Таня. - Как ошибаешься! Эти женщины почти антиподы. Лина, несмотря на годы чиста, высока и достойна, той вечной Молодости и вечной Любви, которые ты так нежно, так ярко запечатлел в своей, не побоюсь этого слова: гениальной работе... А Марина? Почему-то мне совсем не хочется оценивать её такими высокими категориями, хотя я её и мало знаю... Эта милашка Марина, душка, Марина! Ну почему я тебе не верю? Вот не верю — и всё тут. Конечно, это сугубо личное впечатление, Но почему при виде её, у меня возникает ассоциация с фальшивой монетой, которая блестит, завораживает взгляд, притягивая к себе, но на деле не стоит абсолютно ничего, потому что фальшива до мозга костей, до самого последнего атома? Я чувствую эту фальшь шестым, а, может быть, даже седьмым чувством.
Рассматривая рисунок, Татьяна неожиданно поняла, что это толчок к действию: обстоятельства сами подводят её к необходимости встречи с этим прелестным на вид существом.
-Ну что же, Марина Ерофеева, завтра наши пути-дорожки пересекутся, и я постараюсь сделать всё, чтобы понять верен ли вывод моего шестого чувства.
И тут же охладила свой пыл:
-Тебе, Татьяна, хорошо известно, что предвзятое отношение, способно помешать объективной оценке. Так что, оставь все свои ощущения и чувства, а выводы будешь делать после встречи. Представь, что завтра тебе предстоит знакомство с совершенно незнакомой девушкой Мариной, проживающей в частном доме по улице Большая Садовая.
Татьяна уже собиралась ложиться спать, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку и поинтересовалась, кто же это решил побеспокоить её в столь поздний час?
-Кто же, кроме меня? - ответила Ирина.
-Ты вполне уверена, что кроме тебя мне и позвонить некому?
-Не утверждаю категорически, но думаю, что это так.
-И ошибаешься! - уверила её Таня.
-Не догадываешься, почему звоню тебе в столь позднее время?
-Увы, нет Я не гадалка.
-Хочешь сказать: не экстрасенс? - подсказала подруга.
-При чём здесь экстрасенс?
-О-о-о, ты зря так настроилась против этого удивительного явления! Я сегодня, как тебе известно, брала интервью у одного просто замечательного субъекта, и он очень заинтересовался этим явлением, о котором ты мне рассказала.
-О каком ещё явлении?! - начала сердиться Таня, напрочь забыв, что она имеет в виду.
-Как о каком? - не одобрила её Ирина. - О портрете, твоём сне.
-А, ты об этом! Ну и что?
-Натан Иннокентьевич хочет побывать в квартире Лины и попытаться понять причину явления.
-Какой Натан Иннокентьевич?
-Экстрасенс, - подсказала Ира. - Он хочет попасть в квартиру Лины.
-Хотеть — не вредно, - ответила Татьяна. - Квартира Вороновой опечатана, и попасть туда можно только с письменного разрешения соответствующих органов.
-Но ты же попала.
-Я совсем другое дело.
-И он — другое дело.
-Да, пойми ты, Ириша, не могу я в этом помочь — не могу!
-А он, возможно, сможет помочь тебе понять, что произошло там, - настаивала Ирина. - Я видела, как он работает, Таня, и мне, кажется, что непременно стоит воспользоваться этим шансом.
Зная настырность подруги, Татьяна, чтобы не продлевать на сон грядущий бесполезный спор, согласилась, надеясь, что та успокоится:
-Хорошо, подружка, я подумаю.
Но не тут-то было.
-Не надейся и не жди, что меня можно убаюкать полу-обещанием, - произнесла та. - Ты же знаешь, что я не отстану. Хочу увидеть Натана в действии, да и тебе хочется помочь. Я думаю, что в данном случае, нужно использовать все средства: хуже от этого не будет.
-Хорошо, я попытаюсь, но твёрдо обещать не могу.
Не известно успокоило это Ирину, или она просто устала бороться с несговорчивой подругой, но она успокоилась и вполне миролюбиво распрощалась с Таней, пожелав спокойной ночи.
-Спокойной, - ответила Рябинина и отправилась, наконец, на боковую.
Продолжение:http://proza.ru/2009/04/01/884