Обыкновенная житейская мясорубка.
Оля стушила лук, нарезала мясо и полезла в шкафчик за мясорубкой, но там её не оказалась. “Ух, эта Люська, опять не вернула!” – разозлилась она и, сделав два шаа по лестничной площадке, постучала к соседке. Дверь оказалась, как всегда, незапертой, и Оля, войдя в коридор, крикнула Люсю.
- Заходи, её нет! – голос шёл из кухни. Оля заглянула туда: посреди кухни врастопырку стояла лестница, на перекладине которой под самым потолком сидел Борис, Люсин муж и широко улыбался перемазанным извёсткой лицом.
- А, может, я за неё? - спросил он, хитро прищурившись.
- Больно ты мне нужен, белишь себе и бели, я за мясорубкой пришла, третьего дня твоя занимала, “на минуточку”!
- Посмотри сама, она только что ушла в садик за Яночкой.
Оля осмотрелась и увидела свою мясорубку в мойке, заваленной грязной посудой.
- Ну, всё, больше я твоей жене ничего не займу. Просто свинство какое-то!
Борис мигом слетел с лестницы, пустил горячую воду и принялся тереть мясорубку
тряпкой.
- Давай её сюда, я сама вымою. Всё равно теперь кипятить придётся.
- Что, муженёк скоро придёт, котлетки ему готовишь?
- И дети вот-вот будут, а у меня из-за твоей Люськи ничего не готово...
- А кто бы мне приготовил? Жена моя меня голодом морит, ничего для меня делать не хочет. Живу, можно сказать, впроголодь, всё в сухомятку.
- Почему так?
- Не любит она меня, из дому гонит.
- Чего это?
- Зайду как нибудь, расскажу...
Проводив соседку, Борис присел на табурет и грустно уставился на недокрашенный потолок. “Бели-не бели, вертись-не вертись, хоть под ноги ей стелись, а всё равно ничего не изменишь”... – Он тяжело вздохнул и полез на лестницу.
Несколько лет назад, когда они ещё жили в другом доме, Борис свозил по крутой лестнице коляску с их недавно родившимся сыном. И наказывала ему жена, и не раз, чтоб сначала выносил коляску, а потом уже ребёнка. И вот, будто бес его попутал, или просто лень было два раза на шестой этаж бегать, но уложил он сыночка в коляску и стал толкать её вниз по лестнице. А у коляски, старой нелепой конструкции, ручки были съёмные, вот они и остались у него в руках, а коляска пошла кубарем вниз... Борис чуть на себя руки не наложил. Откричавшись, Люся перестала разговаривать – молчала и на работе, и дома. Но, когда она смотрела на мужа, глаза её сужались от презрения, лицо искажалось ненавистью и с губ её с шипением срывалось:
- Уйди с глаз! Ненавижу!
Борис съёживался от её слов, уходил из дому и брёл, куда глаза глядят, тира- ня себя ещё больше, чем жена...
Время немного сгладило остроту произошедшего несчастья, и Борис убедил же- ну родить второго ребёнка. Так появилась Яна. Первый год Люся была счастлива, с удовольствием возилась с девочкой и в порыве любви и восторга сюсюкала над ней, тискала и зацеловывала. А когда выносила её во двор, то высоко поднимала вверх и, поворачивая девочку на все стороны, чтоб и соседи могли полюбоваться её дочкой, гордо приговаривала:
- Смотрите, какая у меня красавица... В шестнадцать лет выйдет замуж!
Но со временем Люся всё больше замечала, что дочка её – вылитый муж, которого она по-прежнему ненавидела. Она не могла простить, не могла забыть, и печальные мысли не оставляли её: вот бы исполнился её сыночку годик, и он бегал бы вокруг неё... А потом два, потом три годика. И он пошёл бы в садик... Но его нет, а в садик ходит Яночка, которая так похожа на этого человека, ставшего ей совершенно чужим. Иногда, столкнувшись с ним в узком коридорчике их небольшой квартиры, она мысленно возмущалась: “Что этот человек здесь делает? Почему
я всё время должна на него натыкаться! Сколько же раз ему надо говорить, чтоб убирался!”
В конце концов, после очередной Люськиной истерики, Борис ушёл, бросив ей на ходу:
- За Яночкой смотри... На алименты можешь не подавать, деньги на ребёнка буду сам приносить.
И они развелись – быстро и без скандалов, только бы скорее не видеть друг друга. Раз в неделю Борис появлялся во дворе, в дом не заходил, садился на лавочку и ждал, пока Люся выпустит Яночку во двор. Он приводил её на другой день к вечеру, доводил до дверей и, убедившись, что бывшая жена дома, уходил, избегая встречи с ней.
Теперь в доме стало тихо, к тому же, Яночка была ребёнком очень спокойным, приходя из садика, играла в куклы и ни о чём не спрашивала. Иногда Люся ловила на себе её грустный взгляд, но молча отмахивалась от неё, приговаривая про себя: “Ничего, привыкнет...” А вскоре и сама затосковала. Конечно, не за Борисом она скучала. Просто, одиночество становилось невыносимым.
Как-то она возвращалась с работы. Автобус был так переполнен, что минут пять ей пришлось ехать, стоя одной ногой на ступеньке. А когда стало посвободнее, она поднялась, наконец, в салон, но дальше кабины водителя ей пройти не удалось. Люди, протискиваясь в автобус, затолкали Люсю в неотгороженную кабину водителя, и она оказалась чуть ли не на коленях у шофёра. Люся отталкивала чью-то широкую спину, пытаясь оторваться от водителя.
- Дамочка, вы надолго тут устроились? – засмеялся он, - вы мне мешаете!
- Я не виновата, вы же сами видите, что делается! – пыхтела Люся, неловко поворачиваясь и пытаясь выпрямиться. Наконец, ей это удалось, и она начала протискиваться в салон.
- Стойте тут, возле меня, а то придавить могут, а потом возись с вами, скорую вызывай! Тут на днях одну так сдавили, что у неё рёбра треснули!
Он вёл автобус, глядя то на дорогу, то на распалённую в борьбе за жизненное пространство молодую краснощёкую женщину. Теперь она уже стояла, прижатая к его плечу. “Симпатичный какой бабец! “ – косился на неё водитель, - ишь, губки-то бантиком и всё остальное тоже ничего...”
- Вы так ко мне прижались, что осталось только узнать, как вас зовут!– продолжал подшучивать он. – Меня, например, Валера звать, а вас?
Неожиданно для себя она назвалась. Всё это время, что Люся стояла возле водителя, взгляд её был прикован к его рукам. Закатанные по локоть рукава его рубашки обнажали крепкие загорелые мужицкие руки. “Не то, что у Бориса – хилые да тощие,” – с запоздалой иронией думала про себя Люська... И ещё ей понравилось то, как он говорил с ней – весело и запросто, будто они старые знакомые.
- Может, и адресок дадите? – попросил он, не особенно надеясь на её согласие.
Но и адрес она назвала легко, не задумываясь.
Валерий немного удивился этой лёгкости и спросил, ухмыляясь:
- Я могу предположить, что вы одна живёте?
- Ну почему одна, с дочкой.
- А муж, значит, не имеется?
- Нет, разошлись мы...
- Ну, тогда непременно ждите меня завтра, после смены! – повеселел он.
На следующий день Люся, едва дождавшись конца работы, заспешила домой. Она особенно не надеялась, что он придёт, но на всякий случай решила что-нибудь приготовить. Когда в дверь позвонили, жаренная картошка с нарезанной сверху колбасой уже парились на сковороде под крышкой.
С сильно бьющимся сердцем Люся бросилась открывать двери. На пороге стояли двое мужчин. Одного из них она узнала сразу.
- Заходите... – растерянно проговорила она. - Не ожидала я, Валера, что вы не один придёте, - не скрывая разочарования, сказала Люся.
- А это я для храбрости друга с собой прихватил, не возражаете? – он неловко засмеялся. – Знакомьтесь, – Илья...
Настроение у Люси быстро исправилось, и она сияла, не скрывая своей радости. Впервые за эти тягучие, тоскливые дни она сумела расслабиться, стряхнуть с себя страшное напряжение, в котором постоянно находилась. И когда после долгого застолья с выпивкой, что прихватили с собой гости, шуток и анекдотов Илья незаметно исчез, а Валирий остался, она не противилась.
Спустя немного времени соседи, проходя мимо Люсиных дверей, стали обращать внимание на громкую музыку, доносящуюся из её квартиры. А когда дверь открывали, оттуда вырывался густой табачный дым, и слышно было, как мужики распевали песни нестройными пьяными голосами.
- Эх, пропала наша Люська! – с сочувствием в голосе говорили мужики-соседи.
- Дорвалась, дурочка, – осуждающе поджимая губы, говорили соседки, - совсем себя потеряла...
Как-то квартирантка, живущая у Оли, пошла к Люсе за какой-то хозяйственной мелочью и тут же вернулась.
- Ой, что там творится! Какие-то девки с мужиками пляшут, зажимаются, а Яночка между ними путается...
- А Люська где? – спросила Оля.
- Не видела её, может, в другой комнате, я ведь сразу рванула оттуда, потому что ко мне какой-то тип подскочил и потащил танцевать...
Валерий никогда не приходил один. По автопарку, где он работал, именно с его лёгкой руки пошли разговоры об одном тёплом местечке с весёлой хозяйкой, куда запросто можно было прийти и хорошо погудеть... И теперь мужики шли туда, прихватывая с собой знакомых или случайных девочек.
А Люська влюбилась до потери сознания. Она стала требовать, чтобы Валерий перестал водить в её дом компании.
- Ну, зачем нам эти пьянки-гулянки, - говорила она, сидя у него на коленях и прижимаясь к его груди, - мне нужен только ты, понимаешь?
- Понимаю, конечно, но... это необходимо, как прикрытие...
- Что ты хочешь этим сказать?
- Люся, я должен тебе сказать...
- Не надо, - она закрыла его рот своей ладонью, - я всё знаю – ты женат...
- И дочка у меня, маленькая ещё, в школу только пошла.
Люся заплакала так жалобно, что у него сжалось сердце...
- Ну, не реви, пожалуста! – он стал укачивать её на коленях и гладить по голове, пытаясь успокоить.
Она вдруг перестала плакать и сказала серьёзно, глядя ему прямо в глаза:
- Я люблю тебя, и я никому тебя не отдам!
Валерий с трудом отлепил её от себя.
- Ты не слышишь, что я тебе говорю? У меня жена и дочка, и я не собираюсь их бросать! – Он стал быстро ходить по комнате, засунув руки в карманы. Потом остановился напротив заплаканной Люси.
- Люсюсь! - он опять погладил её по голове, как маленького ребёнка, - я хочу тебе сказать, что если бы ты мне не нравилась, я бы просто ушёл, но ты... – он на миг запнулся, - ты мне дорога, может, не меньше, чем моя жена. Но всё-таки нам надо перестать встречаться, пока...
- Что - пока? – перебила его Люся, - пока жена не узнала, да?
- И это тоже...
Люся посмотрела на него и вдруг тихо и неожиданно спокойно произнесла:
- Ты не любишь меня... Зачем ты тогда ходишь ко мне? Не надо, больше не приходи... - Она поднялась и, не сказав больше ни слова, ушла в другую комнату.
Валерий постоял, посмотрел на закрывшуюся за ней дверь, и ушёл, решив порвать с Люськой, пока не свалилось что-то на голову ввиде неприятностей или какой-нибудь беды... Но наступал вечер, и он снова появлялся у Люськи.
Однажды Оля услышала крики, что доносились в её квартиру из-за входной двери. Она выглянула и увидела дикую картину: Люська и какая-то женщина толклись на лестничной площадке, вцепившись друг другу в волосы.
- Шлюха! Гадина! Змея! – выкрикивала женщина, мотая Люськину голову из стороны в сторону. – Хочешь мужа у меня увести?! Вот тебе, вот! – она освободила одну руку и стала царапать ей лицо.
- А-а-а! – вопила Люська, пытаясь вырваться из цепких рук Валеркиной жены, - мой он, не отдам!
Набежавшие соседи с трудом растащили женщин, и Люська бросилась к себе, быстро захлопнув двери...
Через несколько дней Оля опять услышала крики. У Люсиной двери стояла та же самая женщина, но на этот раз она была не одна. За её руку крепко держалась девочка лет семи и испуганно смотрела, как её мать со всей силой бьёт по двери ногами и выкрикивает злые слова. Девочка тянула мать за руку и жалобно просила:
- Ма, ну не надо, ма, ну пошли домой...
- Послушайте! – не выдержала Оля, - перестаньте кричать, ну что же вы себя так унижаете... И ругаетесь нехорошими словами при ребёнке... Пожалели бы дочку...
- А он её жалеет?! Хочет променять нас с дочкой на эту... – Она не договорила, громко всхлипнула и пошла, ведя за собой совсем потерянного ребёнка...
Больше она не приходила. И Валерия тоже никто после того случая не видел.
Прошёл месяц. Валерий не появлялся, а дружков его Люся отвадила быстро, резко захлапывая двери перед их носом, а особо назойливых выталкивала из квартиры, ругаясь и тыча кулаками им в спины. Снова в доме стало тихо. Не слышно было больше пьяных голосов, песен и громкого смеха. Люся ходила поникшая, ни с кем не общалась и опять почти перестала разговаривать. Сердце её ныло нестерпимо, и она не выдержала, и однажды, поздним вечером ноги сами, помимо воли, понесли её на встречу с Валерием.
Люся хорошо знала расписание маршрута его автобуса, и, дождавшись конца рабочей смены, она незаметно подошла к конечной остановке и спряталась между машинами. Вскоре из-за поворота вырулил автобус со знакомыми номерами. У Люси перехватило дыхание, сердце заколотилось гулко, и стук его отдавался в голове. Она смотрела, как закрылась дверь за последним пассажиром, затем в салоне потух свет, фары мигнули и тоже погасли.
Люся притаилась, готовая в любую минуту кинуться к Валерию, но он не появлялся.
“Чего ж он не выходит?” – встревожилась Люся. Дул холодный ветер, в воздухе метались снежинки и мелкими колючими иголками впивались ей в лицо. Только теперь она почувствовала, как окочинели её руки и ноги, потому что выскочила она из-дому впопыхах, одевшись кое-как. Не выдержав ожидания, она подошла к передней дверце автобуса и заколотила по ней обеими кулаками. Дверь распахнулась, и Люся услышала его голос:
- Это ты, Илья? Подожди, сейчас поедем...
Люся поднялась по ступенькам и увидела Валерия. Он сидел, положив руки на руль. Лицо его было слабо освещено зеленоватым светом, идущим от приборов.
- Валерик...
- Ты... Я знал, что ты придёшь.
- Ты знал, что я приду, правда? – Она обхватила руками его голову, прижала к себе. – А я жду-жду, когда же ты, наконец, выйдешь, аж замёрзла вся...
- Тебе холодно? Пойдём в мою машину, я включу мотор, и ты согреешься.
Они вылезли из автобуса. Валерий обнял Люсю и повёл к дальнему углу стоянки, к своей “Волге”. Около машины крутился Илья.
- Слушай, я б уже пешком домой дошёл за то время, что тебя дожидаюсь...Но теперь я понял, что ты меня никуда не повезёшь! – рассмеялся Илья, глядя на влюблённую парочку.
- Извини, Илья, так уж получилось...
- Да чего там... Ну, я пошёл, до завтра!
На другой день около шести утра Илья оформлял в диспетчерской путёвку.
- Илюша, пойди позови Валеру, пусть тоже оформляется, - попросила его дежурная.
Илья зашагал к машине, которая стояла на том же месте, что вчера. Он заглянул в её окна, но ничего не увидел, так как они были сильно запотевшими. Илья открыл дверцу. Его обдало густой гарью, как будто выхлопная труба была выведена не наружу, а во внутрь. “Что такое? – Удивился он, зная, с какой любовью лелеет Валерий машину, - почему газ в салоне?”
- Валера, к диспетчеру! - Илья сунулся в машину и тут же отпрянул, попятился, а потом с криком “Люди!” побежал прочь.
На его крик стали сбегаться удивлённые шофера и пассажиры, пришедшие к первому утреннему рейсу.
- Что там случилось?
Но Илья, вытаращив испуганные глаза, только молча показывал на тихо газовавшую “Волгу”. На заднем сиденьи её неподвижно сидели, крепко прижавшись друг к другу, Люся и Валерий...
- Угорели...
- От бензина!
- От любви...
Ноябрь,2004, NY