Гиблое Место

Гиблое Место


Предыстория.


     1762 год…Я Великая Императрица Всея Земли Русской, повелеваю - заселить земли бескрайние людом европейским от Балтики до Черного моря и далее, оградив  его от всяческого преследования и ущемления его прав, свобод и интересов …

    -Что опять засобирался в дорогу? Куда на этот раз? – не молодая, но еще привлекательная женщина закачала головой…
-Петербург, мать…Русия…
-Больно-то тебя там ждут.
Городские часы Гессенского собора на центральной площади пробили полдень. До отправления почтового экипажа в сторону Киля оставалось чуть более часа.
-Не ждут верно. Потому и вернусь к следующему Рождеству…

* * *

     Третий день серый монотонный дождь поливал Смоленскую губернию, превращая и без того разбитые направления в вязкую жижу. Гнедая лошадь, еще вчера бодро тащившая скрипучую телегу, пала, неестественно подогнув ногу, под уже начавшее вздуваться брюхо.
-Егор, проку не будет сидеть  в грязи над кормилицей…надо муку перекладывать, пока не залило совсем…
    Расплатившись с почтарем серебряной монетой за двухнедельное путешествие,  Николас прибыл в Киль. Порт, битком набитый разного рода судами, суденышками, рыболовецкими лодками и откровенными развалинами, которые, тем не менее, каким-то образом, все же держались на плаву. Само море если и было видно, то лишь в те, не значительные проплешины между кораблями, которые, к тому же, были захламлены разного рода мусором. Все сорок четыре пристани были одним большим людским потоком, зачастую даже говорящим на разных языках. Гвалт, витающий в воздухе, лишь периодически, незначительно притихал на время оглашения корабельных списков. Для посадки на борт требовалось исключительно личное желание и удостоверение  этой самой личности, в качестве, которого у Николаса имелась лишь грамота за пение в церковном хоре, за все остальное щедро платила она - Великая Российская Империя…
      -Полтора мешка спасли всего-то, как зимовать будем? – Егор вопросительно глянул на жену,- к барину идти надобно.
-Думаешь, он тебе из своих запасов отдаст?
-Да  нет, я не о том…буду просить его, старшенькую нашу в Петербург отправить, в общество благородных девиц или в училище, какое…Барин хоть и морда польская, а мужик то понимающий. Сам же мне  говорил, что Варварка, мол, девка понятливая, все на лету схватывает, не то, что его, поняла, барские дочки…
     По набережной, которую спустя несколько лет  назовут Дворцовой, промчался экипаж, запряженный четырьмя белыми лошадями. Князь Римской Империи Граф Григорий Орлов возвращался из загородной резиденции Императрицы.
-Федор, а ну останови, - неожиданно крикнул он кучеру. Шестнадцать копыт разом оборвали отбиваемый ими такт, хаотично заплясали, останавливаясь. Вдоль противоположного берега, еле видно, но все же достаточно, для того что бы быть замеченной, тянулась полоса. Людская очередь.
     Паромная переправа, созданная на скорую руку, тянула более ста душ за раз, но это была лишь малая толика ожидающих. На мгновенье паром как будто замер в напряжении, на середине реки. Граф хлопнув золоченой дверцей, ступил на укатанную землю. Сделав несколько уверенных шагов, по колено вошел в холодную, черную воду.
-Что, страшно?- засмеялся фаворит императрицы, двумя руками раскачивая канат, связывающий берега. В физическом смысле, это его действо не вызвало ни малейшего колебания судна. Однако паромщик побледнел как простыня и долго смотрел в след удаляющемуся вместе с графом экипажу.

* * *

     Воспитательное общество благородных девиц в стольном граде, на самом деле оказалось суконной фабрикой в пригороде. Но и этому случаю Варвара была крайне благодарна. Фабрика находилась в непосредственной близости от перевалочной станции, на которой и день и ночь разгружались обозы, менялись уставшие лошади. Мороженая рыба, масло, крупы, части сложных механизмов, ящики, бочки… Грязные окна фабричной столовой выходили на пункт разгрузки, и наверное поэтому , через мутные разводы, весь этот процесс, так же казался грязным…
     Наступил 1766 год. Год перемен, как тогда казалось. В канун Крещения по станции прошел слух о переносе суконной фабрики. Мороз стоял жуткий. Полнолуние. В пустых бочках гудел прерывистый ветер, временами до шквального, который в свою очередь неразличимо перемешивался с волчьим воем, доносившимся из темноты. Нервно хрипели лошади перевалочной станции. Из трубы печи валил дым. То строго в небо, то сбиваемый ветром рассеивался по округе…В эту ночь топил Шитик. Имени его никто не знал, так и звали тем, как придется. А Шитик прижилось. Он был хилый, но что не характерно для того времени, довольно высок, под два метра.
       За полтора часа до рассвета труба замолкла, дым исчез в морозном воздухе. Холод побежал по дымоходу грозя сковать, всю систему. На вахте уже зуб на зуб не попадал. Начальник смены Александр Архипыч был мертвецки пьян. Но пробрало и его. Засаленный тулуп совсем не грел. Развязав у ушанки “уши”, натянув шапку поглубже, быстрой, но нетвердой походкой, ударившись о косяк, направился в истопительный узел.
-Шитик, ты дежуришь? - из отрытой настежь двери  пахнуло перегаром, -фу…спишь урод? –Александр Архипыч не дождавшись ответа метнулся в дровницу. Шитик никогда не пил.  Матерясь и спотыкаясь, начальник смены грузил сани вязанками дров, через минуту часть из них уже была в топке . Другая, большая часть полетела на лежащего, на топчане, лицом вниз, истопника, в надежде добудиться оного. Свесив длинные ноги с грязного матраса, набитого соломой, Шитик даже не пошевелился. Перед котлом, у самого поддувала лежала горсть золы, уже во всю гонимая ветром. Перегар,  витавший в воздухе, оказался угарным газом.
-Заморозил урод, - раздувая еле теплящееся головешки то и дело повторял Архипыч. Истопнику было все равно. Он был мертв…
 Ровно на один миг на перевалочной базе воцарилась гробовая тишина. Даже ветер утих, что бы в следующую секунду резким порывом, разнести вопль начальника смены - Мирон вставай давай, - орал он своему сменщику, чья очередь спать была, - Шитик помер, по-мер...тяжелый. Вдвоем они вытащили труп на улицу.На белом снегу, лицо его особенно контрастировало. Оно было мышиного цвета, а нос и рот, вообще- черные от сажи. Как не бились над Шитиком, вернуть к жизни, его уже не было никакой надежды.
     Печь из за отсутствия кислорода никак не хотела разгораться. -Мирон открой все задвижки. Напарник вынул одну задвижку, вторую, даже летнюю...Дверь припер поленом настежь, даже единственное окно открыл, сломав засов в спешке. Языки пламени все увереннее облизывали поленья. Еше вязанка, следом еще одна. Новоявленные истопники едва успевали подкидывать топливо в распахнутую топку. Огонь пошел. -Помянуть надо Шитика. Родные то есть у него?
— Первая колом, вторая соколом, третья мелкой пташечкой, -поговаривал Александр Архипыч, опрокидывая стакан за стаканом. Напарник без конца сновал на истопной узел и обратно. Жарко стало. Толи от выпитого, толи от печи. Точно от печи.Вся стена накалилась, не притронешся. -Мирон, сбавь обороты, сходи, закрывай задвижки помалу.
Тем временем начались необратимые процессы. Раскаленное полено выпало на набитый матрас Шитика, стянутый на пол, минуту спустя, занимается топчан, деревянная перегородка, с годами просушенными перекрытиями. Капитальная стена, крыша..Жар вырвался наружу. И понеслось.
Сторожку накрыло мигом, ветер усиливался. Следом дровница, затем столярка. Гул открытого огня был слышен на несколько верст. А потом конюшня. Жалобно ржали лошади, не так как от воя волчего. С пеной у рта. С безумием в глазах лиловых. Кое где уже потрескивало сено.Переноса суконной фабрики, вопреки слухам, не случится. Ветрище разносил словно перекати-поле охапки горящей соломы по всему периметру станции. Красный петух подбирался, вслед за первым, ко второму, жилому фабричному корпусу. Люди выпрыгивали из окон третьего этажа, что бы скорчившись от боли ломаных конечностей, быть заживо кремированными натиском подступающего пожара. Четыре дня еще тлели головешки, на пятый невозможно было отличить границу перевалочной станции и фабрики. Все было черное. Пепел и сажа. Погибли все. Девятьсот душ…Лошадей никто не считал.

* * *


     Николас Штерн работал на станции погрузчиком пиломатериалов. Домой он так и не уехал. Причиной этому была Варвара. В ту роковую ночь у них в центре Петербурга было назначено свидание. Похоже, только это уберегло молодых людей от верной гибели. Или нет?
     Вечером перед встречей девушка не смогла разжечь огнивом, отсыревший трут, и как следствие- лучину. Так и прихорашивалась в темноте. Спустя несколько часов, зарево в этом месте станет видно, даже из Петербурга.
     Летом, в белые ночи, на набережной сидело, закутавшись в епанчу петровской эпохи, существо непонятного пола. Лицо пряталось пуховой шалью. Голос выдал - мужчина. Старик.
- Гиблое это место, -хриплым голосом начал он. Николас остановился. – Еще в войну со шведами,- продолжал старик, - там было кладбище…
- Вы ко мне обращаетесь? – удивился Штерн.
- Это ты ко мне обратился,- хохотнул старец, - немец ты, по говору слышу, много вас стало.
- Рыба ищет,  где глубже…
- А человек где лучше! – закончил предложение старый, - думаешь лучше здесь? Оттого отталкивайся – помрешь ты на чужбине, в чуждую тебе землю положат, покоя ни тебе, ни земле не будет…погибнет она…
- Я когда помирать надумаю, насквозь русским духом пропитаюсь, пусть судит меня земля русская, - Николас пошел вверх по набережной.
-Есть тут правда, - старик бросил слова ему в спину, - Но кладбище то, шведским было, а земля наша!
     Листва сменялась снегом и так за годом год. Первый этап Русско-Кавказской войны закончился. В Кабарде отстраивались укрепления и крепости в первую очередь, во вторую - монастыри и храмы …Митрополит Санкт – Петербургский Гавриил, в честь, казалось бы победы, запросил строить Храм жития всех Святых на том самом погорелом месте за городом.
- Отпеть, замолить души умерших надобно, - с этими словами получил он добро на строительство. Старухи отдавали последние гроши на пожертвования, что бы упокойно было сыновьям их на небесах…В бараках, в которых жили добровольные помощники на стройке, оказались Николас и Варвара к тому времени венчанные супруги. У них были свои счеты с этим местом. Работа не прекращалась ни на один день.
- Коля, - именно этим именем, данным при крещении, обращалась Варвара к мужу, а с ее легкой руки и все остальные, - сыновьям всего восьмой год пошел, прошу, не потакай их прихоти.
- Всего  или уже восьмой?
- Ну, какие из них офицеры с такой фамилией?
- Штерн - настоящая фамилия Русского Морского Офицера!
В тот же год в Санкт-Петербургское Морское Училище были успешно зачислены братья-близнецы Петр и Павел.
     Кисть возила по холсту масло. Петропавловской крепости не хватало только шпиля. Иконописец остановился возле уличного художника. Для росписи икон, ему нужен был подмастерье, и, похоже, он нашел его.
- Сколько стоит ваша картина?
- Она бесценна, - глядя прямо в глаза своего будущего мастера, хитро улыбнулся художник, - в том смысле, что отдам ее вам без всякой цены.
- Похоже, так вы ничего не заработаете...
Андрей Акопов протянул руку, в данном случае живописцу и представился.
- Марк, - ответил ему художник, и крепко пожал запястье.
- Я хочу заказать вам портрет, - Андрей сделал руками, пасы над лицом Марка, как будто облачил его в раму.
- Ваш портрет? – Марк одним движением, снизу вверх, закончил шпиль и картину в целом.
- Ваш…- иконописец заулыбался, - автопортрет…
     Фундамент был уже заложен, когда в Киеве, в Лавре, в дар будущему Храму жития всех Святых, была передана намоленная икона Николая Угодника. Там же, Высокопреосвященный Гавриил заручился поддержкой кандидатуры Акопова на роль штатного иконописца. Две недели спустя Андрей Акопов, на том же самом месте встретился с Марком.
-День добрый! – поприветствовал он спину, пишущего,  что-то художника.
Марк опять писал Петропавловку, - День добрый! – ответил он.
- Не дает покоя крепость, или заказ чей?
- Ни то и не другое,- Марк мокнул кисть в охру, - я астматик, удушьем мучаюсь в мастерской, а тут я, что б руки ремесло помнили.
Некоторое время простояли в тишине, слушая музыку волн. После весеннего паводка, вода слегка спала, но все, же была выше привычного уровня.
- Вы портретист, Андрей? – прервал невскую мелодию, Марк.
- С чего вы взяли? – ответил вопросом на вопрос Акопов.
- Заказали мне портрет-раз, а у самого краска под ногтями - два…
- Почти в точку, - изумился Андрей такой наблюдательности, и окончательно убедился в правильности выбора, - я иконописец.
Перед утренней молитвой Акопов получил конверт, заверенной сургучной печатью. Письмо было от митрополита Дионисия. С сегодняшнего дня Андрей Акопов согласно штатному расписанию, назначен иконописцем в будущий Храм жития всех Святых.
     Кстати, автопортрет написанный Марком получился, только, глаза - вышли добрыми.


*  *  *


     Параллельно строительству, в славном городе Владимире отливали колокола для будущей колокольни. Литейный завод братьев Шуваловых, на добровольной основе принялся за работу. Четырнадцать плюс один главный, весом почти две тонны, колокол. Когда настал черед транспортировать колокола в Петербург, сначала обозами, потом Октябрьской железной дорогой, на тверском перегоне собрался народ.
-Праведное дело! – тут и там, люди кланялись составу, крестились. Человекопоток все прибывал. Началась давка. В полдень было принято решение, во избежание человеческих жертв, все колокола, на несколько дней, выставить в Ново – Спасском женском  монастыре. С утра до вечера, колокольный звон, разноголосицей, в исполнении, как истинных звонарей, так и любого желающего, от детворы до глубоких старцев, заливал округу.
- Раз, два! – Раз, два!- юродивая бабка Клетуха, жившая при монастыре звонила во все колокола.
- Давай убогая, - подбадривали ее со всех сторон.
- Бесы снуют,- отвечала старуха, подходя к главарю - двухтонному красавцу, - колокола ведь не освящены?
Дряхлыми, но необыкновенно сильными руками, которые только бывают у людей с ума сошедших, Клетуха принялась раскачивать за веревку “верзилу”. Стая ворон мигом оставила дохлую крысу, и бросилась врассыпную. Бой этот надо было слышать…Не получив ,наверное, свою долю удовольствия, от производимого ею шума, бабка бросила веревку, и встала под Главарь – колокол, вся как бы пропитываясь всепоглощающим звоном.
- Раз, два…- на счет “три”, огромный, четырех пудовый “язык” оторвался от своего крепления, и с шестиметровой высоты размозжил убогую, пригвоздив ее череп к земле…
      Фаворит императрицы Григорий Орлов в присутствии двух братьев, в кабаке  “ЯрЪ”, учинили дебош. Пошли уже вторые сутки пьянства “высших государственных деятелей”. Когда все развлечения, как то, танцы на столах певиц, а позже и официанток, им наскучили, настало время хорошей драки. Ибо повод был не нужен. Допив последний лафитник, самый младший Орлов, с размаху засандалил его в стену. Туда же полетели графин и поднос с разносолами. Увидев, что никто ни как не реагирует на происходящее, братьев это, еще больше раззадорило. За посудой полетела мебель. Кураж даже не остановила кровь на щеке графа от осколка витражного стекла. Посетители вжались в столики. Кое-кто пытался ускользнуть. Как бы ни так,  они первыми приняли побои…В результате один человек был убит, десятки получили увечья. Орлов-младший, тоже пострадал. Правая рука безвольно болталась. Перелом в двух местах. Утром кабак “ЯрЪ” в полном составе бал вывезен за город, и там расстрелян. Из полста человек, семеро назвались немцами, один голландцем.
     “Я Великая Императрица земли Русской, с сего дня повелеваю, лицам не занятым на государственной службе, ни состоящих, ни в каком чине, немцам, голландцам и прочим, отдать бескрайние, целинные степи Поволжья, оградив их от всяческого преследования в последующем, настоятельно приказываю покинуть Петербург, ослушавшихся буду строго карать, вплоть до смертоубийства…”. Вместе с указом Екатерина II покончила и с “орловщиной”…
     Между, тем Храм перевалил  только, за середину постройки. Настоятель, батюшка Димитрий прощался с Николасом и Варварой.
- Не по-людски, получается…- сокрушался он.
- С царского трона, оно виднее нашего, - Николас закинул вещь-мешок за спину, - но добра от такой чехарды не будет.
Петр и Павел заканчивали первый год обучения  государственной службе, и благодаря этому остались в Петербурге.


*  *  *


     В мансарде, в съемной мастерской Марка, собирала свои нехитрые пожитки, его натурщица, а по совместительству и сожительница, женщина, не самого “тяжелого” поведения. Рита, именно так ее звали, несмотря на свой возраст, а было ей порядком за сорок, еще пользовалась успехом у противоположного пола. В этом, она каждый день убеждалась. На деньги, полученные от древнейшей профессии, Ритка и жила со своим художником.
- Марк, ну почему ты не можешь взять меня с собой? – гундосила она.
- Смеешься? В кои-то веки меня взяли на государственную службу…
- И что? – перебила его Рита.
- А то, я святых писать буду, а в тебе святости нет ни на грамм.
Через сто лет, в коллекции Павла Михайловича Третьякова появится новая картина неизвестного автора “Сон блудницы”, на которой, на скомканных серых простынях, раскинув ноги, спала она - Ритка…
     По иронии судьбы Николас и Варвара прибыли в село Орловское, Екатериненштадтской волости, Николаевского уезда, Самарской губернии, названное так по имени президента Канцелярии Опекунства Иностранных лиц, графа Г.Орлова.  Поселение было средним, для того времени, под триста человек. К зиме следующего года, оно уменьшится более чем в пять раз. Причиной тому – голод…Весомую лепту в массовый мор, внесла банда Емельяна Пугачева, лишившая все Поволжье хлебных запасов. Люди питались корой деревьев заваренной в кипятке. Смерть гуляла по селу. Не обошла она стороной и двор Николаса. Первого декабря в день своего тридцатилетия умерла Варвара.
     В Храме под Петербургом заканчивались отделочные работы. В комнате, где раньше жили Штерны, из ночи в ночь горела лампадка. Марк творил. На доске одной из своих прошлых картин, он писал святой лик Николая угодника. На звоннице уже висели колокола. Перед Пасхой церковь освятили. В золотом иконостасе на прихожан сочувственно смотрел Николай угодник, написанный уличным художником. Он как две капли воды был похож на подаренного Киево-Печерской лаврой. Оригинал же, проданный Марком за две сотни рублей, двигался в сторону польской границы, в руки частного коллекционера. Андрей Акопов, естественно ничего не знал.
- Мастер, - обращался Марк к Андрею, - когда вы допустите меня к образам? Понимаю, что невероятно почетно, выжимать масло изо льна, делать всю предварительную работу, но думаю в две руки, дело пойдет быстрее.
Акопов обычно отмалчивался. Да и не он решал подобные вопросы.
     Похоронили Варвару на лютеранском кладбище, так как другого в Орловском не было. Мерзлую землю, кирками, как горную породу, долбили могильщики. Кровавые мозоли едва держали инструмент, за сегодня это уже второе погребение. И вчера было два. Николас с почтовым голубем отправил скорбное письмо в Екатериненштадт, что бы оттуда с почтовым обозом, переправили его в Санкт-Петербургское Морское Училище.
     В те дни, когда Акопов не нуждался в услугах своего подмастерья, Марк не гнушался иной работой. Сейчас стоя на лесах с тыльной стороны колокольни, он занимался штукатуркой.
- Зацепи на крюк ведро раствора, - с самого утра кричал он своему напарнику, стоящему внизу. Сказано – сделано. Работа спорилась. После полудня, когда пришло время трапезничать, Марк стал спускаться. Не зря говорят что взлететь, легче чем падать…Слезая только на одну платформу вниз, из десяти возможных, подмастерье иконописца раскачал ничем не закрепленные леса. В какой-то момент раскачка перешла критическую фазу, и Марк со всей конструкцией рухнул наземь. Подоспевшие на помощь отец Димитрий и штукатур напарник, разгребли его из под досок. Марк был жив. Лицо представляло собой сплошную гематому. Батюшка расстегнул ему верхнюю пуговицу кителя.
- Прости…- это оказались последние слова Марка.
Обратившись в ритуальную канцелярию, Акопов заказал небольшую плиту на могилу, бывшему своему подмастерью. В качестве портрета Андрей пожелал видеть, тот самый автопортрет, написанный Марком. Разворошив антресоль, иконописец нашел картину, и ахнул. Холст  по всему лицу был изъеден крысами…


*  *  *


     Прошло еще несколько лет, затем еще несколько. Век как год. Год как миг. Людей уже нет, а Храм стоит.  На судостроительном заводе Новое Адмиралтейство, заложен  крейсер первого ранга. Было несколько вариантов его названия, но в историю он вошел, под  именем богини в римской мифологии. Вопреки своему названию (Аврора-богиня утренней зари), холостой залп произведенный крейсером, случился скорее на закате. Одними из первых жертв пали священнослужители. Глас революции призывал грабить “награбленное”. Церковь в “Рыбацком”, именно это название Храма жития всех Святых, закрепилось в народе, подверглась разрушению в первых рядах. В последний раз звонил в огромный колокол святой отец, призывая народ на подмогу. Не пришел никто. Тревожный звук со звонницы, казался плачем. Плачем убиенной юродивой Клетухи…
-Гляди сюда,- в прошлом матрос, а после ссылки за покушение на царя, староста революционного движения, Морозов, подзывал одного из своих мародеров,- кругом, чистое золото.
-На народные средства,- поддакивал ему подчиненный.
-Покуйте в мешки все что видите,- командовал староста,- позже разбираться будем.
Сначала сорвали крест с настоятеля Храма, потом с куполов. Колокола ушли в переплавку. Иконы жгли. Все на общее дело.
     “Заменили “ять” на “ё” – где грядущее моё? ”. Разоренные стены, когда-нибудь, услышат это, вместо молитв. Морозов утаил от революции золотой иконостас. Культей, полученной на пилораме в ссылке, закопал его в огороде. Лик, написанный подмастерьем, лег под торф с навозом. Сей факт не остался не замеченным. Рано утром карательные отряды врагов революции застроили группу старосты Морозова, на площади Церкви в “Рыбацком”.
-Именем Великой Революции, за отступления от принципов, возложенных на вас, каждый из группы по изъятию материальных средств, приговорен к расстрелу. Казна революции не досчиталась золотом, сотни, тысячи рублей. В качестве последнего слова у старосты Морозова есть пять минут.
Двадцать пять человек, стояли в мертвой тишине, спиной к двадцати пяти винтовкам. Староста молчал.
-Время истекло. Привезти приговор к исполнению,- железным звуком лязгнули затворы, послышалось шушуканье “приговоренных”, - Пли!!!
Двадцать пять ружейных выстрелов, слились в один. Тела обмякли, упав в вырытую загодя могилу.
-Закопайте кто-нибудь противников революции, - скомандовал руководивший казнью.
Покрыв тела, слоем ранее выкопанной земли, на площади образовался заметный холм. Кстати, Морозов первоначально выжил, его лишь оглушило. Придя в себя, он долго не мог понять, где находится, а когда понял, отдал концы от удушья и отчаяния.


*  *  *


     Поменяв имя на новое, меняешь многое. Но можно накликать беду. Если это происходит с городом, второй раз за десять лет, эффект получается равнозначным переименованию каждого жителя…22 июня 1941 года - началась Великая Отечественная война. Из Ленинграда в спешном порядке эвакуируют значимые заводы, вместе с рабочими, чтобы уже в начале сентября призвать их на фронт. Станции окружной железной дороги готовили эшелоны для отправки в тыл. В их числе была станция  “Рыбацкое”, которая к этому времени уже была в черте города. Лето прошло. Вместе с осенью кольцо вокруг города сомкнулось. Немецко-фашистские захватчики блокировали его. На станциях скопились десятки эшелонов, с женщинами и детьми, не успевшими эвакуироваться.
-Все будет хорошо,- толи своих детей, толи себя, успокаивали матери.
При первых авианалетах началась паника. Надежда Соколова с грудным ребенком на руках старалась не поддаваться ей. Одного дня не хватило им, что бы выбраться. Не в этот раз. Давка в вагонах давила окна, там, где они были, где их не было - кости. Прежде, чем быть раздавленной, обезумевшей толпой, Надежда, все-таки, успела положить драгоценный свой сверток под лавку. Малышка выжила…Десятки человек так, и отправились в депо, в лужах крови, на полу вагонов. Тем, кому повезло, остаться живыми, очень скоро об этом пожалеют.
     Блокада. На Новый год съели последнюю кошку. Хлебных карточек, катастрофически не хватало. Семья Арцыбашевых, как и весь город, умирала от голодомора. Сегодня ушел Алексей Петрович, инвалид, еще Первой Мировой. Дочь его Ирина, на санках десятилетнего сына Игоря, закоченевший труп везла на кладбище. Слезы на ее глазах моментально превращались в лед. Ночью мороз зашкалил сорокаградусный рубеж. Те, кого голодный обморок валил с ног, умирали от обморожения.
-Эй, ты…-кто то дернул Ирину за руку,- умерла похоже?
-Тащи ее к люку теплотрассы,- ответил первому голосу, второй более низкий.
Очухалась женщина, когда ее за ноги поволокли по улице, от притока свежего морозного воздуха.
-Смотри, ожила,- удивился обладатель баса.
-Молотком по голове, быстрее…
Полина, соседка по парадному неожиданно вспугнула душегубов. Люди пропадали каждый день. Война…Городской транспорт не работал. Живых и мертвых транспортировали на детских санках. Отопления практически не было. Грелись дровами, первое время. Потом в огонь пошла мебель. Сегодня пропал Игорь. Пошел отоварить карточки и не вернулся. Ирина десятки раз обошла, все возможные маршруты. Сначала ругала его, а потом бога молила о спасении. Тщетно. Умерла несчастная мать вскоре. Не от голода, от тоски…Не пришли домой Полина, Агрипина Ивановна из второй квартиры, Толик-одноклассник Игоря. Кто на кладбище, а кто в никуда. По району прошла цепь загадочных исчезновений. Родители не отпускали детей одних за пайкой хлеба, связывали пропажи именно с этим. Но все оказалось намного чудовищней. Прямо напротив платформы стояла хибара смотрителя путей, который уже год, как был на пенсии. На его иждивении находился сын двадцати восьми лет, которому при рождении поставили диагноз-олигофрения в степени дебильности. Вышли на них не случайно. При отоваривании талонов Руднев младший несколько раз, под шумок, получал муку, чужими карточками. По пришествию в дом оперативников обходчик путей заговорил сразу. Пустые желудки сотрудников угрозыска при военном положении, откликнулись рвотными позывами. В уголовном деле за номером четыре тысячи шестьсот двадцать один запротоколировано, как отец и сын Рудневы, нападали, чаще всего на обморочных, женщин и детей. Иногда их “добычей” становились закоченевшие трупы, которые они грузили на сани, и бывало, через весь город, не привлекая внимания, так как эта картина к ужасу стала повсеместной, везли к заброшенному колодцу теплотрассы, где как заправские мясники, разделывали. Фрагменты тел, сумками несли домой, где употребляли в пищу. Вещи и документы оставляли в люке. При осмотре теплотрассы первым, что бросилось в глаза, стал шелковый пионерский галстук, с вышитыми инициалами  “ИА” - Игорь Арцыбашев, подарок бабушки. По Ленинграду прошла волна каннибализма…


*  *  *


     То, что не разрушила Советская Власть, разрушила война. После окончания Великой Отечественной от Храма жития всех Святых остался только фундамент и несколько стен.
На его месте было решено строить больницу. Психоневрологический диспансер. В палате находились четверо. Поэт, Бессмертный, Главврач и Гомункул. За шесть лет проведенных вместе, душевнобольные обросли этими кличками. Хотя по паспорту они носили вполне обычные имена. Соответственно: Николай Николаевич Цепов, Алексей Михайлович Кузнецов, Петр Иванович Лурье и Григорий Сергеевич Бочкин. Хотя санитары все чаще использовали прозвища. Сегодня был понедельник, и с утра, естественно обход Главного врача (настоящего).
-Добрый день всем,- ожидаемо начал он,- ну что дармоеды, когда выписывать вас будем?
-Здравствуйте,- хором, как он любил, ответили ему пациенты.
-Алексей Михайлович, на здоровье жалобы есть, при вашем-то трехсотлетнем возрасте?
-В целом нет, но…
-Но…что-то все-таки есть?- оживился доктор, он страсть как любил лечить.
-Алан Рудольфович, бессонница замучила,- пожаловался Бессмертный.
Сделав запись в журнал обхода, главврач обратился к Цепову.
-Как настроение, настрой боевой?
-Где ж ему взяться с больной головой?- как обычно в рифму ответил Поэт.
-Слухи дошли о тебе до Москвы, что ты невменяем…
-Я такой же, как Вы!
Захлопнув журнал Алан Рудольфович, продолжил осмотр. Подойдя к Бочкину, сделал строгий вид.
-Статья 121 УК РСФСР Мужеложство, судить тебя надо, а мы лечим,- вздохнул доктор.
-Ко мне это не имеет никакого отношения,- заученную фразу выдал Гомункул.
-Посмотрим, что ты после лечения скажешь,- ухмыльнулся врач.
-Мы слепо верим партийной верхушке,
 Нет мужеложству в нашей психушке!- Николай Николаевич под общий смех сделал жест, приписываемый Ленину.
-Тьфу, ты…-доктор хлопнул дверью. Потом приоткрыл ее, и, обратившись к Лурье, добавил,- коллега, остаетесь за старшего.
На прогулке Поэт и Бессмертный что-то обсуждали.
-В пятницу вечером приедет комиссия из института по изучению мозга,- озираясь по сторонам, озвучил Кузнецов,- будут новейшее оборудование проверять.
-Вечером поздно не видно не зги,
 Как они наши увидят мозги?
Перед отбоем в палату зашла медсестра Женя.
-Поворачиваемся, будем делать уколы в ягодицу, новыми препаратами,- скомандовала она.
Бочкин первым оголил зад.
-Зря не надейся на новизну,
 Ты не излечишь, голубизну…-Цепов подкалывал Гомункула.
После того как лекарство подействовало пациентов по одному вызвали в кабинет Главного врача психоневрологического диспансера. Первым пошел Лурье, в ночной пижаме. Постучав в дверь, попросился войти.
-Да, входите коллега, присаживайтесь.
Комиссия состояла из пяти человек. Одна из докторов была женщина.
-Перед нами, товарищи,- начал вступительную речь Алан Рудольфович,- светило медицины, без пяти минут профессор, Лурье Петр Иванович.
-Очень приятно,- ответила женщина.
- Поступил к нам с жалобой,- продолжил главврач,- на подавляющее состояние психополдуктивной симптоматики невротических состояний.
-А также обсессии и ипохондрии,- уточнил Петр Иванович.
-С диагнозом разобрались,- вставил член комиссии,- а какие будут рекомендации к лечению?
-По этому вопросу, нас проконсультирует светило Лурье, не так ли?- заговорщицки подмигнул собравшимся Алан Рудольфович.
-Да, да, конечно,- радостно подтвердил пациент,- Уважаемые коллеги, психополдуктивная  симптоматика невротических состояний, ипохондрия и обсессия, наукой до конца не изучена. Я здесь для того, что бы развеять миф о нивелируемости этих процессов. Этой работой я занимался долгие шесть лет, не без помощи конечно Алана Рудольфовича. Препараты бензодиазепинового ряда дают краткосрочный эффект, с дальнейшим самоуничтожением личности…
-Похоже, этот дурак больше нашего знает,- шепнул на ухо главврачу член комиссии,- надо его прерывать.
-Очень интересная точка зрения,- прервал оратора Алан Рудольфович,- которая требует досконального изучения.
-Еще факторы сознания,- ведомый врачами к выходу, не унимался Петр Иванович,- следует обследовать на внушаемость и фобии…
Вторым в кабинет вошел Николай Николаевич Цепов.
-Поэт Цепов,- представил его главный врач.
-Печатаетесь где нибудь?- спросила женщина.
-Печатаюсь ли я? Позорить право хватит,
 Поэзия моя, в амбулаторной карте!
-Николай Николаевич у нас поэт – правдоруб,- подытожила комиссия.
-Рифмоплетством давно занимаетесь?- женщину данный пациент заинтересовал больше других.
-Глядя назад, понимаю давно,
 Но не поэзия это – говно…
-Наконец-то вы это понимаете,- воодушевился Алан Рудольфович, и, обращаясь к комиссии, добавил,- новое лекарство действует!
После Цепова комиссия взяла перекур. В курилке главврач вкратце рассказал историю следующего больного. А Бочкин тем, временем, волнуясь, заварил чаю, самодельным кипятильником из пары лезвий. Кстати, это было грубым нарушением режима, за него могли перевезти в палату к буйным.
-Вот и он, Алексей Михайлович Кузнецов, 1928 года рождения, в целом нарушений не выявлено, адекватен,- представлял Алан Рудольфович своего пациента.
-Причина, по которой он здесь?- спросил профессор, член комиссии.
-Говорит, что видел Екатерину I I…
-Я не говорил, что видел ее,- огрызнулся Кузнецов.
-Уже лучше,- радовалась комиссия,- транквилизаторы однозначно действуют.
-Просто мы жили с ней в одно время, не более того,- спокойно сказал Бессмертный.
-Алексей Михайлович давайте сделаем вид, что вы ничего не говорили,  и мы вас отпустим домой,- шепотом крикнул председатель комиссии,- вашей супруге очень худо.
На том и порешили.


*  *  *


     Многоэтажные высотки, которые за последнюю пятилетку разрослись по району, полностью скрывали собой череду “хрущевок”. В одной из них Кузнецовы и жили. В день выписки Алексея Михайловича из клиники для душевнобольных, на подстанцию скорой медицинской помощи, поступил звонок. РАФик немедленно выехал по адресу. Женщина, к которой приехали медики, по словам ее дочери, несколько лет слышит потусторонние голоса. После таких сеансов, как правило, повышается внутричерепное давление. С сильными головными болями бессчетное количество раз обращались в поликлинику, а  воз и ныне там. Сейчас возникло подозрение на микроинсульт.
-Ну что, в нейрохирургию везти,- поинтересовался водитель кареты скорой помощи у дежурного врача.
-Вези в психушку, потустороннее - это их профиль,- кусая яблоко, ответил врач.
Придя домой, Алексей Михайлович никого не обнаружил.  Сел за пианино дочери и попробовал наиграть знакомую с детства мелодию Иоганна Куна “Библейские сонаты”. Руки за шесть лет отвыкли.
     В психоневрологическом диспансере была смена Алана Рудольфовича. Когда привезли на “скорой” Ольгу Даниловну, он лишь прыснул от смеха.
-Ого, вы, наверное, по рекомендации мужа? – хохмил он,- утром я его выписал, а теперь ваш черед?
-Выписали?- изумилась дочь Лиза.
-Да, а вы что тоже императрицу видели? - спросил врач, глядя попеременно, то на Ольгу Даниловну, то на Лизу.
Замер внутричерепного давления патологий не выявил. Кузнецовых решено было оставить до утра, мать - пациент, дочь в роли сиделки.

Ночью сегодня орали
Время идет по спирали
Делает новый виток
Так же и мы умирали…

                Н.Н. Цепов

    “ Пожар в Психоневрологическом диспансере N 22 локализован. По предварительным данным, произошедший из за короткого замыкания, но отрабатываются и иные версии. Среди погибших 16 женщин, 21 мужчина, пол восьмерых не определен, 11 человек находятся в реанимации”. Одна статья, в районной газете, не отразила суть трагедии. По телевидению случившееся умалчивали.



Глава I.



     Миллениум. На Красной площади Москвы праздновали это событие несколько тысяч человек. В глобальной паутине несколько миллионов. На форуме “Тысячелетие”, не больше сотни. Экран монитора показывал обратный отсчет времени. До  ошибки 2000 оставалось 00:05:45.
23:54:15 akela > думаю ошибка надуманная
23:54:21 Цербер > rnj gjqltn gbnm gbdj
23:54:26 Цербер > кто пойдет пить пиво?
23:54:32 тигра > привет находке
23:54:40 СЕРЖ > поздравляю с новым веком
23:54:43 FoX > тигра в находке нет ошибки 2000
23:54:50 звезда > новый век наступит через год
23:54:52 Цербер > тигра привет
23:55:01 тигра > ошибки нет
23:55:02 тигра > точно
23:55:04 тигра > а то меня бы тут не было
23:55:09 Brabus > логично
23:55:12 СЕРЖ > тигра вы дама
23:55:17 юзер > через 5 мин ура
23:55:20 звезда > восторг из  за смены дат
23:55:24 юзер > да
23:55:27 akela > странно
На улице взрывались петарды, автомобильная сигнализация гудела, собаки с лаем бросались врассыпную, не праздник, а авианалет какой-то…Зубарев отошел от окна. На экране компьютера светилось поздравление от модератора. Часы показывали 00:00:00, что бы через секунду отсчитывать знакомство с новым днем…
     Научно-исследовательский институт по структурированию мозга переехал в новое здание в 2007 году. Старший научный сотрудник Аникеев настраивал свой компьютер. Его руководитель, профессор Филиппов был широко известен в узких кругах, во многих странах мира, награжденный статуэткой “Золотой Мозг”, которую профессор называл грецким орехом. На электронный адрес Аникеева пришло несколько писем. Помимо спама, была весть от его виртуального друга. В графе обратный адрес стояла надпись:  zvezda1743@mail.ru. “Привет Димыч, скинь мне график твоих выходных, есть идея”.
     Федеральная трасса М-10 “Москва-Санкт-Петербург” в 22:30 приняла в свой поток изрядно потрепанную Ауди. За рулем находился Николай Зубарев рядом с ним на позиции штурмана Дмитрий Аникеев, на заднем пассажирском сиденье листала путеводитель, Лена-жена Аникеева.
-Коль, а почему ты никак не женишься?- уже не в первый раз за время их дружбы спрашивала Лена,- а то я бы Маринку, с нами взяла.
-Нет, только не ее,- вступился за друга Дима.
-Что значит не ее?
-Да, вы с ней пока все магазины, да рестораны не обходите, не успокоитесь,- парировал муж,- и тогда, прощай Кунсткамера, прощай Эрмитаж…
-Так, так, минуточку, а меня спросили?- поинтересовался Зубарев.
На подъезде к городу, на шоссе образовалась многокилометровая пробка. Двигаясь в ней монотонно, пассажиры Ауди, с московскими номерами, еле перебарывали сон. Самое страшное, что начал клевать носом водитель. Но как только машина поравнялась с причиной затора, Лена взвизгнула. Чары морфея как рукой сняло. С двух сторон дороги валялись груды искореженных автомобилей. БМВ третей серии, Жигули семерка , МАЗ самосвал. Тройка, Семерка, Туз в чьей то игре…Самое ужасное было у “скорой”. Мужчину, два санитара укладывали на носилки, который душераздирающе голосил и трясся. А рядом на асфальте лежали четыре трупа, накрытые простыней. Им помощь медиков уже была не нужна…
-Как же так,- не могла понять Лена,- сегодня утром, каждый из тех четырех, проснулся, умылся, позавтракал, может быть погулял с собакой, вечером планировал пойти в кино, скажем, или еще куда нибудь. А на завтра договорился встретиться с родителями, так как, хоть и живут они в одном городе, встречи эти, в последнее время очень редки. А на будущее планов вообще громадье. Только все, никакого будущего не будет…
-В голове не укладывается,- согласился Дима.
-И еще вопрос, можно ли было избежать трагедии?
-Поехать другой дорогой, или сегодня совсем из дома не выходить?- вошел в  дискуссию Зубарев.
-Нет, конечно, я о другом. Может быть, есть какие-то знаки нам, предупреждающие.
-Ага, черная кошка и прочее мракобесие,- съерничал муж.
В этот вечер столичное трио после обустройства в номерах, решило оставить прогулку по городу на завтра, а сегодня отдохнуть с дороги в летнем кафе.
     Рано утром экскурсанты, уже стояли в длиннющей очереди, в Эрмитаж. Настроение было великолепное. Даже долгое ожидание входа, не испортило его. За несколько часов любования бесчисленными залами, супругами решено было заканчивать посещение, осталось только для осуществления задуманного, заручиться Колиной поддержкой. Но того нигде не было. Телефонный звонок на мобильник, оторвал взор Зубарева от иконы Николая Угодника.
-Алле…да. Хорошо. Давайте через пять минут встретимся на выходе,- ответил он.
На Дворцовой набережной поймали такси.
-Здрасьте, до Кронштадта и обратно, за тысячу, с носа?
-Садитесь.
Николай устроился спереди, Аникеевы сзади. Таксист оказался чрезвычайно разговорчивым.
-Лучше бы, вы экскурсионный автобус взяли, раз за достопримечательностями едите.
-Нет, массовый туризм это уже не то будет. Посмотрите налево, обратите внимание направо, автобус “опоздавших” ждать не будет…- поморщилась Лена.
-И потом, зачастую от экскурсовода зависит, понравится город или нет,- дополнил Коля.
-Вас как зовут?- поинтересовался у таксиста Дима.
-Меня…Игорь.
-Меня Дмитрий, рядом с вами Николай, а жену мою, Лена,- представил всех Аникеев.
-Вы всегда с таксистами знакомитесь?- улыбнулся Игорь.
-А еще с “чатланами” на Новый Год,- подмигнул Диме, Николай, помня, как они познакомились.
-Так вот Игорек,- продолжал Дмитрий, хотя все называли его Димой, даже профессор Филиппов,- знакомство с человеком, из того города, где гостишь в данный момент, расскажет о нем, то есть о городе, намного больше.
-Интересная мысль, и что же вы узнали о Питере, пообщавшись со мной?
-Ну, пока, лишь то, что этот город отрыт для общения…
-Не густо.
-В предложении Димы, ключевое слово - пока!- под общий хохот резюмировал Коля.
-А со сколькими городами вы, таким образом, познакомились Игорь, уму непостижимо,- сказала Лена,- вот сейчас вы в Москве, а еще в Семипалатинске, я там с родителями жила.
-А еще в Гессене, в Саратове, в тогдашнем еще Ленинграде…- подумал Николай, а вслух произнес,- у вас в такси уже полмира побывало.
-Точно, некоторые города я никогда не забуду, такие как Хельсинки позавчера…- усмехнулся Игорь,- после этих финнов, пришлось машину в химчистку сдавать, так все заблевали. Да еще с женой пришлось объясняться, почему так поздно с работы. Еле успел в последний поезд метро в сторону “Рыбацкого”.
-“Рыбацкое”?- вздрогнул Зубарев.
-Это там где вчера МАЗ с легковушками столкнулся?- как будто заново испугалась Лена.
-Вот, вот, именно там. Авария произошла прямо под моими окнами,- нагнал страху таксист.
Некоторую часть пути ехали молча.
-Вы давно в такси?- прервала молчание Лена.
-Пять лет уже.
-Всяких аварий насмотрелись, небось, после них от баранки отказаться, не хотелось?
-Отказался бы с радостью. Но не из за аварий. Если так рассуждать, то, по словам моего прадеда, а ему эту историю рассказал его прадед про своего прадеда, я доходчиво объясняю…
-Да, нормально, продолжай,- заверил Коля.
-Так вот, мой прапрапра и так семь раз, прадед бал Адмиралом. Представляете? И у него был брат-близнец. Тоже морской офицер. И вот однажды, когда он еще не был в таком высоком положении, они участвовали во Втором Роченсальмском Сражении, правда не скажу в каком году…
-28 июня  1790 года. Русско-Шведская война,- поправил Зубарев.
-???- изумился Игорь.
-Николай у нас историк,- вывел его из шока Дима.
-Правда, в прошлом. Из преподавательского состава ВУЗа его выгнали за свое виденье истории, которое не всегда совпадало с написанным в учебниках,- констатировала Лена.
-Продолжайте Игорь,- волнуясь, предложил Коля.
-В этом сражении, при более - менее равном участии, шведы потеряли четыре судна. А наши, вдумайтесь, пятьдесят три! Но семь раз прадед мой, Петр, потерял больше. Он потерял брата.
-Очень сильная история, но к чему она?- подивился Дима.
-А к тому, что дед мой не бросил флот, и вот каких результатов добился. И что такое авария на дороге по сравнению с морским сражением.
-Игорь, а как звали героев Русско-Шведской войны?- поинтересовался историк в прошлом.
-Дед мой Петр, и Павел, его брат-близнец. А фамилия, такая же, как у меня – Штерн.
-Так вот в честь кого, Петропавловская крепость названа!!!- засмеялась Лена.
-Крепость в честь апостолов,- вздохнул Игорь,- но мне ваша версия нравится больше.
     На следующий, заключительный день в Питере, как и запланировано, Аникеевы пошли в Кунсткамеру. Лучше бы они этого не делали. Зубарев от похода отказался, сославшись, что ему надо выспаться перед обратной дорогой. В заспиртованных колбах помимо уродцев, находились человеческие органы. Лене сразу стало плохо.
-Выведи скорее меня отсюда,- взмолила она мужа,- мне кажется, что это органы тех людей, погибших вчера в автокатастрофе.
     Дорогу домой опять омрачила авария. Чем это объяснить, никто не знал, но она произошла на том, же самом месте. Черный “Паджеро” сбив левое зеркало машины Зубарева, выехал на встречную полосу, и уже там впечатался, в грузовую “Газель”. До приезда “скорой” все участники ДТП были живы. Лене медики дали успокоительное. Пока ждали прибытия наряда ГИБДД, Зубарев всматривался в окна дома напротив. Где то там живет Игорь…
-Успокойся, а лучше поспи немного,- как мог, успокаивал жену Дмитрий,- все живы, все хорошо. Через два дня не приходя в сознание, умрет водитель “Газели”.



Глава I I.



     -Как съездили в Питер?- спросил Филиппов в понедельник.
-Не очень,- махнул рукой Аникеев,- дважды попадали в пробку, из за аварий, а во второй даже поучаствовали.
-Надеюсь ничего серьезного?
-Зеркало разбили.
-Если бы я верил в приметы, то сказал бы, не к добру.
-Не к добру и вышло, Лена всю дорогу истерила…
-Лев Иванович,- обратился Дмитрий к Филиппову,- знаете что странно? Каждое из происшествий, случилось на одном и том же месте, с разницей в два дня.
-Ничего удивительного, если ДТП происходит несколько раз на дню, то почему бы ему ни случится в любом месте? В вашем втором случае, любое место, оказалось, местом первой аварии. А то, что это показалось странным, то как раз это, вследствие вашего нахождения в обеих точках. Не понятно?
-Не совсем.
-Смотри пример: в разное время, в городе происходит несколько аварий, пусть будет “Х”. Одна на улице “А”, другая на улице “В”, третья на улице “С”. Это ты не находишь странным, не так ли?
-Не нахожу…
-Так вот, через определенное время, назовем его “Y”, происходит “X” на какой нибудь улице. А до этого “X”, там уже было. Куда же ему деваться, если весь город “ABC”. Ясно?
-Боюсь показаться тупым, но…
-Ставь чай, пойдем к компьютеру.
На клавиатуре в поисковике профессор набрал “статистика ДТП за 2006 год в Москве”. В первой же странице нашел число 14939. Глотнув чаю, там же набрал “все улицы Москвы”. На появившейся карте обнаружил около двух с половиной тысяч улиц.
-Дим, далее простое арифметическое действие. Х : (А+В+С) = 14939 : 2500 =5,9.
-Получается за год на одной улице в Москве, в среднем случается 5,9 ДТП?
-Совершенно верно. А ты удивился второму разу. Причем “Y” между “X”, как ты понимаешь, может бать разным.
     Зубарев уже неделю не выходил из дома. Не появлялся он и в “аське”. В пятницу Аникеев решил съездить к нему. На дверной звонок долго никто не открывал. Потом послышались шаги.
-Привет, спишь что ли?- бодро, как будто хотел разбудить, поздоровался Дима.
-Какой там спишь, заходи.
-Обложился литературой, - Аникеев повертел в руках книгу,- чего читаем? Ф. Шеппард "Естественный отбор  и наследственность". Решил из историков в биологи переквалифицироваться?
-Забудь,- Николай поставил книгу на полку.
Как говорит жена Аникеева “Зубарев твой, чудной какой то. С ним, как будто легко, он бесконфликтный, но от него как будто, ждешь чего то, какого-то подвоха. Скрытный. Голубой наверное.”
      Дима с доводами профессора Филиппова не согласился. Зашел на сайт статистики ДТП по Санкт-Петербургу, за последние десять лет, раскрыл по районам, далее по округам, потом по улицам. С распечаткой постучался в кабинет Льва Ивановича.
-Профессор, можно к вам?
-Заходи, заходи бездельник, науку совсем забросил?
-Отнюдь.
-Ладно, не умничай, чего нарыл?
-Профессор я с опровержением вашей теории,- робко начал старший научный сотрудник.
-По поводу структурирования мозга? Давай попробуй. В споре рождается истина.
-Э…нет. По поводу дорожных происшествий.
-Опять за свое…Давай только быстро.
-Питер поделен на 17 районов, районы на округа. Так вот, Невский район занимает первое место по количеству ДТП. Напоминаю, что “наши аварии” произошли в этом районе. Дальше - больше. Я открыл округа района, их было девять. И что же вы думаете? Муниципальный округ N 52, так же возглавил пальму первенства, в этом сомнительном соревновании. Надеюсь не надо объяснять, где были “наши аварии”? Я уже подумал, что с районом, что-то неладное, потом с округом, пока не открыл статистику происшествий по улицам. Из всего многообразия последних, почти в два раза чаще, чем на всех улицах округа вместе взятых, вышел вперед Рыбацкий проспект. “Наши аварии” произошли именно там! Что скажете?
-Феноменально! Как ты можешь заниматься такой фигней на работе?
-А как же в споре рождается истина?
-Истина такова, если хочешь, всему есть объяснение: большой трафик потока, отсутствие светофоров, резкий изгиб дороги, образование тумана, в конце концов – некорректная разметка. А теперь если тебя в этом вопросе ничего не волнует, начинай вести расчет деятельности мозга при изменении температуры…
     Зубарев начал работу курьером. Документы, которые он возил по городам России,  государственной важности не представляли, но должны были доставляться  в срок до адресата. Тольятти, Нижний Новгород, Казань, Мурманск, Калининград…В одном Петербурге бывал до трех раз в месяц. В новой конторе его ценили, так как он один был не семейный, и не возражал против длительных командировок. 
     По Химкинскому мосту пролетела “Красная Стрела”. Время за полночь. В вагоне ресторане фирменного поезда сидела компания из НИИ по структурированию мозга. Утром назначен прием в Санкт-Петербургской Нейро - Академии.
-После моей речи,- отрабатывал завтрашний доклад профессор Филиппов,- необходимо выдержать паузу, затем Старший научный сотрудник, либо Аникеев, либо кто нибудь еще по протоколу, непосредственно перед приемом надо будет выяснить, Дима, поручаю это тебе, должны будут с микрофоном собирать вопросы у аудитории.
У профессора была манера говорить путано и многосложно. После нескольких рюмок коньяка на сон грядущий, ученые “мозговеды”, как любил называть свою братию Дима, отправились по своим купе. Около семи часов утра кто-то дернул стоп-кран. От рельсов по обшивке вагона пробежал скрежет. Кому то послышался хлопок. Состав накренился, и прежде чем завалиться на бок, прочертил длинную полосу на гравии. Звук битого стекла заглушил все. Потом стало тихо. В пресс-службе РЖД сообщили, что в результате подрыва железнодорожного пути самодельным взрывным устройством, мощность которого, по предварительным данным, составила не более 2 кг в тротиловом эквиваленте, под девятым вагоном поезда образовалась воронка диаметром 1,5 метра. Из-за разрыва железнодорожного полотна под откос пошли 12 вагонов поезда. При этом три вагона, включая бригадирский и вагон-ресторан, находившиеся в середине состава, упали на бок, а остальные остались в вертикальном положении. В поезде находился 231 пассажир и 20 членов поездной бригады. В результате крушения пострадали 27 человек, из которых 6 человек госпитализированы (ранее РЖД сообщала о 60 пострадавших). Из больницы живыми выйдут только двое. Чудовищным стечением обстоятельств, назовут эту трагедию в штабе МЧС. Дело в том, что данный отрезок маршрута, для движения фирменного поезда, не предусматривался, но в связи с плановым осмотром путей, платформ и всей инфраструктуры в целом, состав был подан на развилке, на резервную ветку с изменением расписания. Время отмеченное в уголовном деле, как момент взрыва, ранее находилось в "окне", свободном от подвижного состава, в течении двадцати шесть минут...
     На мобильный телефон Дмитрия Аникеева пришел звонок. Звонила жена. “Алле, слава богу, живой! Дим, ты не пострадал? Я в новостях видела экстренный выпуск. Говорят крушение поезда. Все живы? Алле, алле…слава богу.  Пешком к ближайшей станции? Как называется?”. Далее связь прервалась.
-И я по шпалам, опять по шпалам иду, домой по привычке.- напевал помятый старший научный сотрудник, пока профессор не сделал ему замечание.
Вереница горе пассажиров растянулась на километр. Пока хвостовая часть еще видела перевернутый поезд, головная уже подходила к платформе.
-Что за станция такая? Бологое иль Тверская?- Аникеев продолжал шутить.
-Дим,- окликнул его Лев Иванович,- как называется дорога с неимоверным количеством ДТП?
-Рыбацкий проспект, а что?
-Обернись, посмотри на название станции…
Поднявшись на эскалаторе из метро, в зону уверенного приема сигнала сотовой сети, Лена получила смс, с одним единственным словом : “Рыбацкое”.







Глава I I I.



      Николай во время теракта был в воздухе. Летел в Уфу. В столице Башкирии его ждал пакет документов на строительную фирму. Надо было только перезаверить его. Это заняло один день. До отлета было в два раза больше времени. Что бы как-то занять себя Зубарев отправился сплавом по живописной реке Юрюзань с последующей ночевкой в горном приюте. Около полуночи к костру подошел человек. Он несколько минут разговаривал с гидом, потом подошел к группе и с каждым поздоровался за руку. Когда он повстречался глазами с курьером из Москвы, то поприветствовал его только словом. На следующий день Николай поинтересовался у гида, что за человек вчера приходил к огню.
-Не берите в голову, это шестипалый Хакимов.
-Он лесник наверное?
-Нет, он бездельник,- ответил гид,- шаманит что-то там в горах.
-Натуральный шаман? А что такое “Вежом”?
-Это он вам сказал? Не знаю…
     Профессор Филиппов всерьез заинтересовался не благополучностью района, где “Красная стрела” завалилась на бок. Почти неделю вместе с Аникеевым, после работы они оставались до поздней ночи, что бы разгадать эту загадку. В один из таких вечеров Николай Зубарев позвонил на рабочий телефон Дмитрию.
-Алле, привет,- начал Зубарев,- хорошо что ты еще на работе.
-А что ж хорошего-то, Коля?- засмеялся тот.
-Слушай, набери в сети слово “Вежём”.
-Набрал. Выдает сообщение об ошибке. Может быть “Вяжем”? Чего вязать собрался?- не унимался Дима.
-Странно. А попробуй “Вижом”?
-Николай, я сегодня в НИИ часов до одиннадцати вечера, точно буду. Приезжай, интернет в твоем распоряжении.
Профессор пригласил Аникеева в курилку.
-Дим, надо запросить всю официальную информацию по муниципальному округу обо всех несчастных случаях связанных с гибелью людей, за максимально долгий период. Можно послать запрос в мэрию Петербурга, от лица нашего НИИ, тем более после того фурора, что произвел наш доклад, отказа думаю не последует.
Зубарев прикатил минут через двадцать.
-Николай,- представил его профессору Дима,- между прочим, тоже свидетель аварий на Рыбацком проспекте.
-Очень приятно, Лев Иванович,- протянул ему руку Филиппов.
В Яндексе поиск привел к какому-то результату. “Вежом”- оказался, в переводе с башкирско-шаманского, ребенок, подмененный нечистой силой. Странности на этом не закончились.
     Участковый улицы Рыбацкий проспект старший лейтенант Прохоров также недоумевал, по поводу нестабильности своих выходных. На день милиции его как-то раз премировали часами с гравировкой, за сверхурочные выходы на работу. Он давно уже по отделу внутренних дел носил прозвище “Папа Карло”, за то что “вкалывал”, как приведенный персонаж.
     Шесть тридцать утра. В доме стоящем, на небезызвестной улице, в парадной, между третьим и четвертым этажами, жительницей собиравшейся выгулять собаку, найден труп. Молодая женщина, на вид 22-24 лет, невысокая, склонная к полноте, Прохоров до прибытия оперативников уже был на месте. Сережки из ушей вырваны, денег и документов при ней не обнаружено. Позже выясниться – “прописана” в соседнем доме.
-Одна из первых версий - убийство с целью ограбления,- докладывал участковый прибывшей бригаде оперативных сотрудников.
-За сутки второй случай, в твоем районе,- недобро улыбнулся следователь,- думаешь гастролер?
Поквартирно опросили жителей дома. Большая часть ничего необычного не заметила. Но были и такие ответы, которые заинтересовали работников органов: Вечером незнакомый мужчина, сидел на качелях, напротив парадного. Со слов жильцов составили фоторобот. Европеидный тип лица. По разным сведениям, от 30-50 лет. Рост около 172-175 см, вес примерно 80 кг. Был одет в синие джинсы, бежевую ветровку. Полученную фотографию с приметами, расклеили по всему району. Первой жертвой гастролера, как его окрестили в органах, стала Елена Аникеева, супруга старшего научного сотрудника Московского НИИ по структурированию мозга. Тело ее было обнаружено в пятистах метрах от второго убийства, в канализационном колодце, несколькими часами раньше. По характеру повреждений и по общему факту смерти, в результате асфикции, дела были объединены в одно.
     Николай в этом  месяце уже летал в Петербург. По халатности он в прошлый раз не привез директору кондитерской фабрики документ определяющий право собственности между акционерами. Чтобы исправить ситуацию в собственные выходные на личном автотранспорте выехал на уже знакомую трассу.
     В десять часов вечера на пульт “02” поступил звонок. Опера выехали на задержание. Человек, которого привезли камеру предварительного заключения, как две капли воды, был похож на фоторобот.
-Зубарев Николай Александрович, 1969 года рождения, г.Москва…-следователь писал протокол задержания,- что делаете в Санкт-Петербурге?
-Я здесь по работе.
-Кем работаете?
-Курьером.
-Что курируете?
-Доставляю документацию по всей России,- не отреагировал на шутку Зубарев.
-В Питер, что привезли?
-Акционерное право собственности в ОАО “Петрооктябрь”.
-Вот лист бумаги, пишите, что привезли, кому, от кого, с полным указанием должностей, имен и фамилий.
Данные написанные Зубаревым вскоре подтвердились. Как и отпечатки пальцев, найденные на пустой бутылке из под пива, между этажами. Они оказались идентичными.
-Что вы делали, в подъезде дома на Рыбацком проспекте, примерно около двадцати трех часов?
Дмитрий Аникеев прибыл в морг Невского района для опознания Лены. Это была она. На выходе к нему подошел следователь, предъявил удостоверение.
-Дмитрий, вы знаете Зубарева Николая Александровича?
-Знаю, он друг семьи…бывшей семьи,- завопил от отчаяния Аникеев.
-Не хочется в такую минуту бередить вам душу, но как получилось, что ваш друг и супруга оказались вдвоем в чужом городе?
-Про Зубарева я ничего не знал. Лена поехала в мэрию Санкт-Петербурга за запросом. Это я ее попросил. Пересылка по почте заняла бы очень долгое время.
-Как вы познакомились с Зубаревым?
-Через интернет. В 2000 году. В форуме “чатились”, потом обменялись электронными адресами, потом встретились.
-То есть получается это случайное знакомство?
-Вам виднее.
-Могли ли у вашей жены быть любовные связи с Зубаревым?
-Нет, конечно. Между нами, Лена считала его голубым.
-Вы тоже так считали?
-Нет.
После разговора со следователем в душу Аникеева закралось сомнение. Вдвоем в Питере и без него. В кабинете параллельно шел допрос главного подозреваемого.
-Повторяю вопрос. Что вы делали, в подъезде дома на Рыбацком проспекте, примерно около двадцати трех часов?
-Понимаете,- начал оправдываться Николай,- один раз, мы компанией, на экскурсию выехали в ваш красивый город…
-Кто был в компании?
-Чита Аникеевых и я. Втроем.
-Продолжайте,- указал следователь.
-В один из дней, нас практически от Эрмитажа до Кронштадта подвез таксист. Звали его Игорь. Фамилия его Штерн. Вообщем я хотел найти его. По дороге он обмолвился, что живет где-то на этой улице.
-С какой целью вы искали его?
-Э…он показался довольно интересным собеседником. Знает историю своей фамилии, своего города. А если учесть что я по образованию историк…Профессиональный интерес.
-Вы человек нетрадиционной сексуальной ориентации?
-Нет. Хотя, скорее да…
-Как вы объясняете приезд в город Елены Аникеевой в тот момент, когда вы, уже находились тут?
-Я не знал, что она была в Питере.
-И то, что вы, практически в одно время находились на одной улице, тоже не знаете?
-Не знаю.
Как позже покажет следствие, два убийства между собой никак не связаны. Зубарев также к ним не причастен.



Глава IV.



   
     В дверь квартиры позвонили. Аникеев спал. Позвонили еще раз. Пьяными ногами Дима нашел тапочки. На пороге стоял Николай.
-Дим, прими мои соболезно…
Недослушав предложение, Дмитрий нокаутировал друга. Следующим движением втащил его в квартиру. Дверь закрыл. Немного очухавшись, Зубарев понял, что лежит на диване. В лицо его “дышит” двустволка.
-Оклемался? Чего пришел?- руки Аникеева тряслись, норовя нажать спусковой крючок,- что ты с Леной делал в Питере?
-Я привез документы, что Лена там, я не знал.
-Это у следователей прокатила твоя версия, говори правду,- ударом приклада, Дима разбил Николаю нос. Завязалась драка. Зубарев не без труда скрутил  разбуянившегося друга. Прошел на кухню, выпил воды из чайника. Восстановил дыхание.
-Правду хочешь?- Николай посадил Аникеева на стул с завязанными за его спиной руками,- слушай, в Питер я возил документы, а на Рыбацком проспекте искал того таксиста Игоря, помнишь?
-Ты, правда голубой, развяжи меня?
-Нет. Игорь - мой родственник.
-С какого хрена, я читал протокол дознания, нет у тебя никаких родственников.
-Теперь есть.
-Да, ты также как и мы познакомился с ним, разве забыл?
-Помню,- монотонно отвечал Зубарев.
-С каких это пор он твой родственник, сын внебрачный, или может племенник?
-Поверь мне на слово.
-Я развяжусь, я убью тебя Зубарев.
-Угомонись. Он мой внук, так сказать в восьмой степени…
-В какой степени, что ты несешь?
-Объясняю. Ты слышал историю про двух близнецов, морских офицеров?
-И что?- Дмитрий что-то припоминал.
-Вот они Петр и Павел мои сыновья, от первой моей венчанной супруги, Варвары….
-Это было почти триста лет назад, ты что больной или “косишь”? Тебя надо обследовать в нашем институте, на предмет опухоли мозга.
-Я не возражаю. Только это должно остаться инкогнито.
-Ага, психушки боишься? Правильно!
-Не боюсь, просто время там потеряю. Я лежал уже в Психоневродиспансере с шестидесятого по шестьдесят шестой год.
-Ты же родился в 1969 году?
-Нет. Я с 1743 года. Вот так вот…
     Профессор Филиппов вертел в руках снимки томографии мозга. То подходил к окну, то снова возвращался вглубь кабинета.
-Нет, это невероятно, так не бывает,- кнопкой вызова, пригласил к себе старшего научного сотрудника Аникеева,- Дим, ты проводил томографию Зубарева?
-Да, я.
-Попробуй переснять, некорректная распечатка.
Следующий снимок было не отличить от предыдущего.
-Дима, кто этот Зубарев?
-Один знакомый.
-Смотри на снимок, видишь?- профессор ручкой обвел некую область.
-Увеличенный гипоталамус?
-Не просто увеличенный, а в разы. Дима, познакомь меня с ним, это очень важно.
-Сначала я спрошу разрешение у человека, ладно?
-Хорошо, только это уже не человек, по крайней мере, не привычный для нас “хомо-сапиенс”.
Долго упрашивать Николая не пришлось. Он видно и сам понимал, что знаний старшего научного сотрудника, явно недостаточно. Сегодня в НИИ Дима пришел не один, вместе с Зубаревым.
-Николай, увеличение гипоталамуса, у вас не приобретенное,- объяснял профессор,- оно врожденное. Мутация произошла либо во внутриутробном состоянии, либо еще раньше.
-Как это раньше?- удивился Дима.
-Коля, ваши родители, в то далекое уже время, работали на радиоактивных производствах, или через поколение взять, деды?
-Не уверен, что было такое понятие, как радиация.
-А кем были ваши родители?
-Мать, была портниха в Гессенской земле, а отца я не знал. Бабушка занималась домашним хозяйством, она могла себе это позволить, так как у деда моего Вильгельма было хорошее жалованье. Он был придворным алхимиком.
-Уже проясняется,- поглядел на Диму профессор.
-Только закончил дед на виселице,- продолжал Зубарев,- не смог создать золото.
-Загадка кроется здесь. Алхимики во все времена использовали свинец, ртуть, многие ставили опыты на себе. Вильгельм в результате своих экспериментов облучился. Произошел спермотоксикоз.
-Интересно…-Аникеев слушал с открытым ртом.
-Допустим, но почему, же моя особенность первое время никак не проявлялась?- поинтересовался Коля.
-До завершения полового созревания, пока действует природный гормон роста, мозгу не зачем было включать свою функцию. Но как только, организм начал стареть, в наши дни, это происходит в среднем после двадцати пяти лет, а в ваше время немного раньше, мозг дал сигнал замедлить деление клеток.
-Он что будет жить вечно?- пораженный Дима свой вопрос практически выкрикнул.
-Дим, зависть плохое чувство,- поёрничал Николай.
-Не думаю,- продолжал Лев Иванович,- деление клеток замедлилось, но не остановилось. Николай вы родились в 1743 году, так?
-Так.
-Значит вам сейчас,- профессор на калькуляторе набрал 2007-1743=264 года. Выглядите вы примерно…
-Я бы больше сорока не дал,- поделился Дима.
-Делим 264 на 40, получаем 6 целых 6 десятых. В это количество раз, произошло замедление. Если брать в расчет, что век человека равен сотне лет, то ваш век может быть равен 660 годам. 1743+660=2403. У вас Николай, еще 400 лет впереди.
-Что загрустил? Мало?- хохотнул Аникеев,- скажи, а как ты умудрился менять фамилии?
- Два раза я брал фамилию жены, один раз при переписи населения уменьшил возраст, дважды терял документы, а восстанавливал на другое имя и конечно, что особо важно, дату рождения изменял. Документ, которым я сейчас прикрываюсь, я наоборот нашел в 91 году. Это был советский паспорт с фотографией молодого парня, очень похожего на меня. Им я и воспользовался. А потом в общей чехарде переименований, с развалом союза, на меня, мелкую сошку, не обратили внимания и выдали российский паспорт. Теперь я Зубарев.
-А где ты жил все это время?
-До девятнадцати лет, в немецком городе Гессен, потом до тридцати одного года, под Петербургом, в Рыбацкой слободе, после указа Императрицы уехал в Екатериненштадт, он же Баронск, он же Марксштадт, а сейчас город Маркс, Саратовской области. Затем был Петроград и Ленинград, и наконец, Москва.
-Вы сказали ”Рыбацкая слобода”?- вздрогнул профессор,- где “Красная Стрела” разбилась?
-Да, именно там.
Некоторое время троица молчала. Профессор посмотрел на часы и ужаснулся.
-Ого, ночь на дворе, двадцать минут второго. Пора расходиться.




Глава V.



     Тема с феноменом Зубарева, некоторое время не обсуждалась, пока Лев Иванович, не поднял вопрос о Рыбацком проспекте.
-Дим, позвал бы как нибудь Николая к нам, если он видел этот район двести лет назад, может поможет, своими соображениями. Дмитрий тут же написал письмо на zvezda1743@mail.ru. В пятницу вечером Зубарев уже был в НИИ.
-Коль, твой е-мейл, 1743-это понятно год твоего рождения, только теперь догадался. А почему “звезда”?
-Переведи ее на немецкий.
-Приветствую, Николай,- в аудиторию вошел профессор.
-Добрый вечер.
-Предлагаю всем вместе попить пивка,- предложил профессор, возле метро установили летнее кафе, “ЯрЪ”, там великолепное - разливное.
В кафе Зубарев рассказал все несчастные случаи, Рыбацкого района, которые он смог припомнить.
-Да уж, действительно гиблое место,- рассуждал Аникеев.
-Земля как будто жертвует людьми,- согласился Зубарев.
-Или кого-то выбирает,- добавил профессор.
-Коля, скажи, а как ты объяснял своим  женам, а тем более детям, что ты выглядел моложе их?
-Знаете ребят, никто из них не дожил до преклонных лет. Петр и Павел, в разное время погибли на флоте. Мать их Варвара, умерла от голода в тридцать лет. Я потом двести лет не женился. Другая жена моя Кузнецова Ольга Даниловна, подарила мне дочь Елизавету, а также фамилию, с которой я жил почти пол столетия...,- Зубарев замолчал, как будто вновь увидел своих близких.
-Николай что стало с ними?
-Пойду я, нехорошо мне что-то,…а семья моя вторая, сгорела в психушке, хотя были абсолютно здоровы…из Штернов, только я и Игорь остались.
     Профессор Филиппов взял отпуск на неопределенное время, за свой счет. Сорок дней не выходил на улицу. Занимался наукой. Супруга Льва Ивановича, никогда не вникала в работу мужа, а тут и она забеспокоилась. Профессор лишь принимал от нее перекусы, да временами отправлял в библиотеку спецхранения, за научной, и псевдонаучной литературой. Когда в Институте уже заговорили, о возможной скорой пенсии профессора Филиппова, он триумфально вернулся.
-Господа ревнители науки, гении просвещения,- пафосно начал он,- не корите меня за столь позднее собрание, в этой аудитории. Я имею честь представить, теорию об устройстве мозга, вернее разума самой природы.
-Перегрелся за время отпуска,- тут и там слышалось возмущенное шептание.
-Я допускаю,- Филиппов осмотрел недовольных,- что естественный отбор, происходит в природе постоянно. Так же, как допускаю и то, что в каждом отдельном индивидууме, есть гены, не закрепленные в популяции. И сама природа, не побоюсь так часто повторять это слово, контролирует баланс. Это теория. Перехожу к практике. Предположим, я познакомился с человеком, назовем его З. в результате мутации мозга, как одна из версий, рассматривается радиация, у него замедлился процесс старения. До того момента, пока данный индивидуум развивался нормально, то есть как вся популяция в целом, природа не вмешивалась. Человек вырос, начал стареть. И тут, то включились гены ответственные за это, но с нарушениями. Но так как мозг поражен, в данном, конкретном случае, с пользой для организма, в год З. старел всего на два месяца. Природа такого, конечно, вытерпеть не смогла. Ведь, если представить, что ген ответственный за такое старение, закрепится в популяции, то планета Земля, в том виде, в котором она существует сейчас, существовать не будет. Пример: Человек с таким отклонением может прожить 600 лет. Репродуктивная функция развивается после полового созревания, в среднем в 16-18 лет. А пока идет созревание, процесс старения, как вы понимаете, отключен. Получается, что у семейной пары, таких долгожителей, родился ребенок. Через двадцать лет, у этого ребенка, в свою очередь родился ребенок, внук первой пары, еще через двадцать - правнук. К 600 году жизни, пара обзавелась потомством, почти в 30 особей. Это если иметь одного ребенка в каждой семье. Если детей двое, то далее в математической прогрессии, получается в первые сто лет потомков-62, через двадцать лет-126, еще через сорок-382…В конце жизни приплод первой пары составит-2751383518 человек. На лицо перенаселение. Что бы ни допустить такого развития событий природа старается исключить такую возможность. Природа состоит из следующих стихий: Огонь, вода, земля, воздух. По своей теории, я бы добавил сюда Разум. Получилось 5 частей. Но вернемся, к нашему индивидууму З. Его как любого из нас, половое созревание настигло в определенной области земли. После этого пошел процесс старения. Помните его дефект? Он включился. Вопреки природе…В этом месте, огонь, вода, земля и воздух, под управлением разума взбунтовались против индивидуума З. образовалось силовое поле, в результате которого появились тиктанические разломы. В одном городе есть местность. Назовем, ее Р. Из года в год там гибнут люди. Горят в огне, в воде тонут, разбиваются в автомобильных катастрофах, даже воздух на людей действует, так, что они убивают друг друга. Казалось бы, что это полоса случайностей? Безусловно. Для одного случая, для двух. В местности Р. Этих случаев намного больше. Это уже закономерность.
-Профессор, разрешите вопрос?- с заднего ряда потянулась рука.
-Разрешаю…
-Вы в своей теории дали понять, что такие процессы контролируются?
-Я назвал контролера “Разум природы”, в церкви говорят ”Бог”…



Глава VI.
От первого лица.



    
     Николай Зубарев уволился с работы по собственному желанию. На все расчетные деньги поселился в Санкт-Петербургской гостинице “Англетер”, в самом центре города. Открыл ноутбук, начал печатать.
     “Имя, данное мне при рождении, звучит как Николас Штерн. Я не однофамилец ваш, Игорь, дочитайте до конца. Роды мои, проходили в пригороде Гессена в городской бане. В 1743 году это было село. Маму мою звали Герта, отца, я не знал. Детство мое прошло, как и у сотни окрестных ребятишек, ничем не примечаемо. Однажды, уже после переезда в столицу тогдашней земли нашей, на центральной площади, остановили свой табор кочевые народы. Мама объяснила, что это балканские цыгане. К нам подошла женщина. Погладив теплыми пальцами мою ладонь, цыганка, долго нахваливала меня, повторяя, какой я исключительный. Говорила, что я буду жить очень долго и счастливо. Мама отказала ей в оплате таких сведений, сережками, подаренными дедом на мое рождение. Сверкнув глазами, гадалка, резко развернулась, и побежала прочь, бросив через плечо, что жизнь я закончу самоубийством. Мама долго плакала, на мои вопросы не отвечала, а только сильней прижимала меня к себе. Именно поэтому, я запомнил это событие, и считаю его началом своей разумной жизни. Мне было пять лет. В десять, я пел в церковном хоре, в двенадцать окончил начальную школу. Денег, что бы продолжить образование, не было. Дедушка к тому моменту умер. Его казнили. Долгое время он был придворным, ученым-алхимиком. Звали его Вильгельм. Что бы прокормиться, я подался в подмастерья мельника, да и матери, так было легче. Мельницу сменил, кирпичной фабрикой, потом, пошивочной мастерской, и так до бесконечности. Переезжал с места на место, до нескольких раз в год. Исколесил все землю Гессенскую. Между переездами, если было по пути, останавливался у матери, просил совета, помогал деньгами. В какой-то момент мне стало тесно. Это я понял после одного случая. Мне исполнилось почти шестнадцать. По всей Европе гуляла эпидемия. Обладая современными знаниями, думаю, что это была нетипичная холера. Я заболел. Работал я в то время в доме знатного рода Хохензоллернов. Чистил конюшни. Расстройство желудка не давало покоя, причем, я не ел ничего несколько дней. Рвотные массы, только лишь желудочным соком. Я слег. Лихорадка знобила меня. Потом я отключился. Когда прислуга Хохензоллернов выносила меня, предварительно откопав в стоге сена, я видел видение. Как будто я сидел на высоком тополе, рассматривал открывшееся мне пейзажи, и все время, хотелось посмотреть, а что же дальше…Я лез вверх по дереву, и любовался природой. Вижу как из конюшни, на толстой материи несут кого-то…Присмотрелся, а это меня несут. А я все лезу и лезу, вверх по тополю. Добрался до самой вершины. Ветки кругом тонкие, качает меня из стороны в сторону. Трясусь от волнения как в лихорадке. И все равно не унимаюсь, что же, там, за горизонтом. Делаю попытку подняться, ветка ломается, и я кубарем падаю в свое тело, несомое слугами.
-Смотрите, живой, -слышал, как обсуждали “мое падение” несущие.
-Это временно, все равно давайте кинем на задворки, пусть там умирает…
С этого момента я пришел в себя. Несколько недель прошло до полного выздоровления. Спустя века, так и осталось непонятным, что в большей степени этому способствовало, соль, которую я воровал и обильно запивал, в семье Хохензоллернов, или нежелание умирать на задворках…
     Наступил 62 год, вернее 1762-й. Год, изменивший мою, да и твою судьбу, Игорь. София-Фредерика-Амалия, принцесса Ангальт-Цербстская, а попросту Екатерина Вторая пригласила меня в Российскую Империю. Не лично, конечно, но я это рассматриваю именно так. Собирался я жить в развивающемся Петербурге. Он поразил меня. Но не обладал я знаниями необходимыми городу. Тогда в почете были, инженера, конструкторы, архитекторы. С моим начальным образованием закрепиться смог, только в Рыбацкой слободе. Теперь на этом месте лежит большой проспект, между прочим, с твоим домом. Стал я работать на сортировочной станции, по большей части разнорабочим. Работа была тяжелая, но платили щедро по моим тогдашним соображениям. Как-то раз, начальник станции объявил о приходе обозов с крупами, для находящейся неподалеку суконной фабрики. Приемщицей товара была твоя прапрапрапрапрапрапрапрабабушка, звали ее Варвара. На первом нашем свидании с ней, мы все больше молчали, так как мое познание великого и могучего русского языка, оставляло желать лучшего. А она, как мне показалось, от природы была молчунья. Гуляли мы по набережным Петербурга, она, так и вообще в первый раз, я всего лишь второй, после четырехлетнего приезда. В какой-то момент Варвара указала мне на крещенское небо. Его озарило зарево. Назавтра мы поймем, каким спасением, мы, оказались друг для друга. Сгорела фабрика, сгорела станция, сгорели люди. Только мы оказались живы, и в том числе это, окончательно нас сблизило. У нас родились дети, близнецы - Петр и Павел, о которых ты упоминал. Жили мы в бараке, в том же районе. Работали по возведению храма, фактически только за еду. О том, что со мной не все в порядке, я начал понимать, где-то в это время, может чуть-чуть пораньше. Проявлялось это так. Во время хождения простудных вирусов, мое общее недомогание длилось, более месяца, тогда как у других оно занимало, неделю максимум. Также дело обстояло со стрижкой, ногтей, волос. К цирюльнику я ходил два раза в год, хотя раньше, в Гессене, или в первые годы в слободе, делал это каждый месяц. Позже при приеме сыновей в мореходку, восемь лет спустя, меня приняли за их брата.
     Эту церковь я так и не достроил. Я видел ее позже, задолго перед революцией. Красивая была, светлая. В блокаду ее разбомбили. Вскоре, после зачисления Петра и Павла в училище, изменилась политика в государстве. Всех иностранцев с семьями выслали, можно так сказать, в Поволжье. Там случилась первая моя боль. Умерла Варвара. Единственная венчанная супруга, мать сыновей, один из которых, через поколения, дал жизнь тебе, Игорь. Расскажу тебе про деда, предка твоего. Петька с детства был спокойней брата. Он старший, родился на несколько минут раньше, может, поэтому был рассудительней. С детства оба грезили морем. Часами слушали рассказы рыбаков в нашей слободке. Однажды наперекор мне, напросились в рыболовецкую лодку, при ходке в море. Зашли далеко, берегов не видно. Как потом рассказывал припертый к стенке, начальник промысла, взявший пацанов с собой, Павел по своей вертлявости, поскользнулся, на тине с рыбьей слизью, валявшейся на мокрой палубе, и упал за борт. Предок твой, Петр сиганул следом спасать брата, причем оба плавать не умели. Им только по семь лет исполнилось. Паша так и не научился плавать, несмотря на то, что стал морским офицером. А Петр с этого момента плавал как рыба в воде.
     На Волге я прожил дольше всего, почти сто лет. Сидел, бывало на берегу, смотрел на воду и удивлялся. Куда столько ее девается? Прошло еще сто лет, а она течет, течет. Какой из меня долгожитель, по сравнению с ней? Однажды в степи я, с соседским сыном ловил сусликов. Идешь, бывало, пыль ногами босыми поднимаешь, вдруг видишь, стоят они, словно колышки. Дальше, подкрадывайся к ним, не подкрадывайся – бесполезно. Добежишь, увидишь только нору в земле. Мы с парнем с этим, поступали хитрее. С ведром воды из шумящей рядом Волги, подходили к норе, и заливали ее. Суслики выскакивали оттуда пулей, но далеко не всегда. Ответвления их нор настолько разносторонние, прямо как метро в Москве, что, чаще всего либо воды не хватало, либо выскакивали они в другом за несколько метров, месте, и стояли, как будто смеялись над нами. “Осенило” нас неожиданно. В две головы, одновременно, пришла, одна и та же мысль. Вместо воды решили залить жидкое топливо. Вбухали несколько ведер. И подожгли, естественно. Надо ли говорить, что после поджига, мы стояли лицом над норами, с палками, наперевес, надеясь глушить сусликов. Вместо этого, в лицо мы получили огненный столб. Пришли домой с опаленными волосами, с начисто лишенными ресницами и бровями.
-Взрослый мужик,- ругала меня потом его мать,- а все, детство в заднице играет.
Знала бы она, что по возрасту я не просто взрослый, а скорее пожилой, никогда не вышла бы за меня замуж. Что, позднее и случилось. На момент бракосочетания, мне исполнилось 118 лет. Через шестнадцать лет, она уйдет от меня, к старосте хутора, и они эмигрируют в Аргентину. А я с ее фамилией вернусь в Петербург. Сто три года спустя.
     Рыбацкое конечно изменилось. Деревья стали большими. На месте маленьких саженцев, стояли гигантские исполины. Из жилых домов, ни единого не узнал. Что-то перекрашено, а что-то попросту перестроено. Только церковь стояла, правда под другим названием. Меня естественно, тоже никто не узнавал, старожилы селения, уже давно на кладбище были. Акцента немецкого у меня, и в помине не было, все-таки свыше века в России. Да и имя, к тому же русское было. Устроился работать в книгопереплетное издательство. Раз на дежурстве, в ночную смену сижу, книги клею, специальным станком. В дверь постучали. На пороге стоял батюшка. Я пригласил войти его. На его просьбу сделать новый переплет, отозвался сразу. Передо мной Евангелие. Видно очень старая книга. Взгляд остановился на предложении:„Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Это еще более убеждало меня, в моем ложном, бессмертии. С отцом Сергием мы подружились. В недолгие моменты свободного времени, мы почти всегда проводили вместе. Я задавал вопросы, слушал. Сергий доходчиво объяснял устройство мира. Более верующего человека я, наверное, не встречу. Кто, кто, казалось мне, как не он, достоин, иметь жизнь вечную. Дружба наша длилась двадцать лет. До самой смерти батюшки. Я понимал, что, если, руководствоваться верой Сергия, душа его парит высоко над бренным миром, в вечном полете. Но вместе с тем, во мне, что-то оборвалось. Бессмертия на земле не бывает. К тому же заметил я, что тоже изменяюсь, пусть и намного медленнее, окружавших меня людей.
    Потом работал на торговом судне. Заходил в Киль-город. Родина меня не впечатлила. Возвращался. Работал санитаром в Петербургской клинике, откуда меня выгнали, за утерю нескольких литров спирта. Затем в паспортном столе. Где пользуясь служебным положением, соорудил себе новое имя. В революцию работал на токарном заводе, который после семнадцатого года совсем загнулся. Не зря говорят, что нет ничего страшнее, чем жить в эпоху перемен. От нищеты и безработицы, снова поехал в Поволжье. Решил на земле работать. Но не тут, то было. Парадокс заключался в том, что под предлогом, моего русского, придуманного имени, меня не селили в немецкой вотчине. Так и слонялся лет десять-пятнадцать, вверх по течению Волги. Пока не осел в Калинине. Для кого-то целая жизнь. Для меня миг. Устроился участковым. Надо сказать, что работа в органах, давалась легко. Регулярно посещал многонедельные курсы повышения квалификации, карьера взлетала вперед меня в новой империи – в Советском Союзе. После вступления в партию она и вовсе в голове не укладывалась. Перевели в Ленинград, сначала опером. Два года спустя, подал заявление в академию, но всему война помешала.
В Великую отечественною воевал на белорусском фронте. Дошел до Берлина. Дослужился до майора, это после того, как меня с подполковника милиции разжаловали до рядового красноармейца и погнали из органов. Дело было так. В Блокаду сначала по моему району, а позже и по всему городу прошла волна каннибализма. Кости человеческие всплывали то тут, то там. Операция по выявлению изверга длились полгода. В конце концов, я вместе с двумя оперативниками, выехал на задержание. В сторожке у Рыбацкой станции, задержали двоих. Отец и сын Рудневы. На их счету четырнадцать обглоданных тел. В сарае обнаружили разделанную тушу женщины. Голову, закатанную в банку, нашли в погребе. Вообщем до отдела людоеды не доехали. Взял грех на душу. В чистом поле мы расстреляли их. Напарникам моим, сначала лагеря, объявили. Потом штрафбат. Меня же, как партийного, лишь разжаловали, и отправили на фронт, в составе регулярной армии.
     После войны женился на овдовевшей соседке. Работал на стройках, разрушенного Ленинграда, там мы и познакомились. По традиции взял ее фамилию, которая мне совсем не нравилась. Ну как бы тебе понравилась фамилия Гундосик? Когда я сменил ее на “Кузнецов”, по отработанной схеме, я распрямил плечи. У моей супруги Ольги Даниловны, вскоре родилась наша дочь, а твоя, Игорь, получается двоюродная прапрапрапрапрапрапрапрабабушка Лиза. Хотя, вы почти одногодки. Мне кажется, она унаследовала от меня дар к псевдобессмертию, как я 60-е годы прошлого века стал называть, данную мне особенность. Так как она с определенного возраста, совсем не менялась, выглядела моложе своих лет. А может, это результат всевозможных кремов, которыми она себя баловала. Ольга Даниловна, жена моя, тоже была человеком необычным. Теперь таких как она называют экстрасенсами. Она постоянно слышала голоса прошлого и несколько раз рассказывала, что было раньше, и неохотно, о том, что ждет нас в будущем. Я был свидетелем событий давно минувших дней, и мог подтвердить правоту ее предсказаний. Кстати, она единственный человек, которому я доверился, и рассказал, все то, что пишу сейчас тебе. Она о многом догадывалась, но такого даже она не могла предположить. По ее велению, я обратился к традиционной, как тогда мы думали, самой лучшей советской медицине. Итог оказался печален. Меня шесть лет продержали в психушке, фундамент которой я сам лично строил, правда, сначала это был  Храм жития всех Святых. А после моей “отсидки” там, туда же определили и мою семью. Где в первую же ночь они сгорели в пламени охватившего диспансер, пожара. Больше я не женился и не собираюсь делать этого впредь. Эти смерти меня добили окончательно. Я разменялся квартирами на Москву и уехал навсегда из этого города, который столько горя принес мне.
     В столице я нигде официально не работал. Жил тем, что организовывал квартирные концерты рок-музыкантов. После суда учиненного надо мной советской властью, за тунеядство, обязался в месячный срок найти работу. Так в моей трудовой книжке появилась запись - истопник, последнего разряда. График сутки через трое, меня вполне устраивал, и не сказывался на концертной деятельности. Мой “андерграунд” продолжался до перестройки. Концу такому образу жизни послужила смерть саксофониста одной группы, которая и сейчас на слуху. Оказалось, что моя деятельность устраивала всех, не как организатора культурного досуга, а в первую очередь, как менеджера среды для культивирования наркотических средств. От передозировки, музыкант и умер. Не желая, быть причастным к этому, я завязал. Позже, уже в новой России еду в метро, после лекций по истории, которые я преподавал в Гуманитарном институте. На “Новослободской” в вагон зашли двое. Мужчина и девушка. Я его сразу узнал. Сергей Селиванов- организатор квартирников в Ленинграде, мы с ним раньше, на любви к рок-движению пересекались. По его взгляду, я догадался что он подойдет ко мне. В переходе на “Белорусскую-кольцевую” он догнал меня.
-Здарова,- говорит, хлопая меня по плечу.
Оборачиваюсь, вижу Серега, постарел сильно, косуха потерта вся, еще с тех времен. Нос синющий, от выпитого за предыдущие годы.
-Здрасьте, -говорю ему.
-Я Селиван, не узнал меня?
-Мы что знакомы?
-Леха не дури,- радостно тряс мою руку знакомый по прошлой жизни.
-Вы ошиблись, извините,- я направился было к выходу, как он остановил меня.
-Стой, подожди, я тоже, завязал, времена уже не те…пойдем в кафе, тут недалеко, посидим, повспоминаем…
Я остановился. Достал из внутреннего кармана паспорт.
-Зубарев Николай Александрович,- прочитал Селиванов,- потрясающе, а как вы, на моего друга похожи…одно лицо и повадки…извините…
Убирая документ поглубже, я откланялся и пошел, только слышал за спиной голос пораженного Сергея: “Точно не он. Кузнецов намного старше”.
     Когда из института меня попросили уйти с преподавательской должности, я не очень-то сопротивлялся. Тем более что качеством донесения истории до следующего поколения я не был доволен, по причине искажения фактов. Многим из которых я был непосредственным свидетелем. В Ленинград, я так ни разу и не приехал. Приехал в Санкт-Петербург в качестве туриста через два десятилетия. Ну, а эту историю ты знаешь, так как сам принимал в ней участие, когда подвозил нашу компанию до Кронштадта”.





Глава VII.




     Дмитрий Аникеев уже час не мог дозвониться до Зубарева. Полупьяный после трехдневного запоя, в сотый раз набирал знакомый номер. Николай поставил точку в последнем предложении и включил мобильный, чтобы посмотреть е-мail Игоря, записанный в сообщении. Ноутбук ждал введения адреса электронной почты и команду “Отправить”. В этот момент раздался телефонный звонок.
-Алле,- зеленой клавишей снял трубку Зубарев.
-Ты где скрываешься?- заплетающимся языком спросил Дима.
-В Питере, в Англетере.
-Ты убил мою Лену, гад, слышишь?
-Ты опять бухаешь, Дим?
-Да, и я, тоже в Питере, только не в шикарной гостинице, а в полном дерьме…я в том самом канализационном люке, в Рыбацком…ты во всем виноват…
В трубке Зубарева послышались короткие гудки. Николай несколько раз пытался набрать Аникеева. Тщетно. Через два часа он уже был в Рыбацком. Аникеев представлял собой жалкое зрелище. Сильно пьяный и еще ко всему прочему, обмочившийся. Этого не заметил бомбила-частник, везущий их в центр.
-Куда ты везешь меня?- протрезвев немного, спросил Аникеев у Зубарева.
-Проспишься, утром поговорим.
-У меня портфель был.
-Не переживай, вот он,- указал Николай на багажник машины.
-Зубарев ты убил Лену, убил женщину на этаже, по твоей вине все аварии на этом проспекте…
-Ты опять за свое?
-Думал Рыбацкое гиблое место?
-Ничего я не думал,- отвернулся в окно Зубарев.
-Это ты, слышишь, ты гиблое место, в людской истории …
В двухместном номере “Англетера”, оплаченный Николаем, по причине отсутствия одноместных на момент бронирования, Аникеев заснул прямо в верхней одежде. Зубарев листал папку брошенную, в лицо ему, спящим теперь товарищем. Называлась она: “Доклад профессора Филиппова Л.И на тему феноменальных способностей человеческой особи З. и последствия для всего человечества”. Огонь, вода, земля, воздух, разумно отнимают жизни у сотен индивидуумов в поисках его Николаса Штерна. Действительно, сколько бед в семьи, принесла его особенность? Какой ценой? Кто заплатит за жизни Лены Аникеевой, Лурье, поэта Цепова, пионера Арцыбашева, Шитика, Клетухи. Близкие его, Варвара, Петр, Павел, Юля Гундосик, Ольга Даниловна, Лиза…Кто следующий? Игорь Штерн? Николай открыл ноутбук. Вместо “Отправить” выбрал команду ”Удалить”.






*  *  *


    

     Сегодня в 7.30 станция метро “Рыбацкое” была парализована на четыре с лишним часа. Пассажирам был предоставлен наземный транспорт. Остановка линии метрополитена произошла в результате падения на пути человека под колеса, только начавшего торможение поезда. В результате данного случая несчастный погиб на месте. Бездыханное тело его, протащило вперед на сорок метров, до полной остановки состава.
В кармане погибшего найдены документы на имя Зубарева Николая Александровича…




                Отчего всемогущий творец наших тел
                Даровать нам бессмертия не захотел?
                Если мы совершенны – зачем умираем?
                Если несовершенны – то кто бракодел?


                Абу-ль-Фатх Омар Хайям