Папа взял этюдник, и мы пошли в горы.
Папа рисовал горы, а я смотрела, как он рисует. Горы получились, как настоящие.
Мы так долго находились наверху, что начало садиться солнце.
Пора домой.
За нами бегут собачки и «плачут» детскими голосами. Папа спокойно говорит: «Шакалы. Они живых не трогают».
Когда я стала старше, и мы жили уже в Каршах, недалеко от узбекского кладбища, там я часто видела этих «собачек».
Действительно, они за ночь разрывали могилы. Утром валялись рваные клочья одежды, растерзанные саваны.