Мир менялся великое множество раз. И Холм хорошо помнил, как он был подводным склоном, покрытым прихотливыми лесами кораллов. Вообще-то более, чем наполовину, он и был белыми костями своих бывших обитателей. Море промыло в спрессованных временем известковых отложениях ходы и каверны, затем бережно укрыло белизну Холма илом.
Но море ушло.
По меркам Холма, совсем недавно.
- Не могу сказать, чтобы мне нравилась идея устроить здесь буддийский монастырь, - поделился агент по продаже недвижимости со своим бывшим однокашником. Машина была припаркована прямо напротив окна – насколько агент знал, ни дармовые фары, ни лишнее лобовое стекло еще никому не мешали в их родном городишке.
- Еду эти, как их… будут покупать? – хмуро спросил Джейми и тщательно отжал тряпку, которой вытирал стойку.
- И они, и гости к ним, я думаю, приедут…
- А гостям понадобится выпивка, – заключил Джейми, чьи мысли всегда сводились к благополучию его паба, - да пусть хоть негры на верблюдах, лишь бы деньги тратили.
- Вот, и я так решил, - вздохнул слегка приободрившийся агент. Мэра он уже уломал, используя примерно те же самые доводы. Однако агента ожидал наиболее ответственный визит. Примерно через полчаса из церкви должна была вернуться его мамаша.
Спустя немалое время агент вышел из родного дома и плюхнулся в машину, потер лицо руками и покинул городок с твердой решимостью напиться, едва доберется до Падстоу. Пожилая леди же, вместе с тремя подругами, оказалась в гостиной викария еще до того, как ее сын понял, что сегодня водить машину ему уже не стоит. Заседание по вопросу нечестивых построек в городской черте усилиями священника и его супруги вылилось в вечер воспоминаний о старых временах. В конце концов, азиаты не так гадки как, например, эти ужасные немцы. Место же, облюбованное бежавшими от культурной революции тибетцами, было от городка довольно далеко, никому не пригодилось за последние семьдесят лет, и, к тому же, старые дамы весьма сконфузились, когда викарий зачитал им несколько газетных статей о зверствах китайских коммунистов в далеких Гималаях. Религиозный пыл отступил перед политкорректностью, и последние помехи на пути грузовика с восемью монахами исчезли сами собой, еще до того, как они могли быть вообще замечены.
И всего через месяц, когда были кончены все формальности, грузовик, наполненный в большей степени инструментами и строевыми материалами, чем личными вещами, выехал из Плимута на юго-запад. Восемь человек с непроницаемыми плоскими лицами тряслись в кузове. На вид никого из них совершенно не беспокоил пронизывающий мартовский ветер. Тем не менее, каждый имел за пазухой большой носовой платок. Непривычно высокая влажность сказывалась на здоровье приезжих прежде всего регулярными насморками.
Вел машину не наемный водитель, а ее владелец. Дидель Шнумфрих, урожденный в Вильно, разумно покинул Европу в тридцать седьмом году по совету отца, из Индии в конце сороковых перебрался на север, и, наконец, продав за фунты стерлингов все, что нажил плотничьим мастерством и торговыми операциями, отправился в Англию. Эта страна – на данный момент – вызывала у него меньше всего опасений. В США антикоммунистическая истерика – и поди докажи, что ты не советско-китайский шпион! – родное Вильно поменяло имя, а с ним и возможности свободного предпринимательства. Не то, чтобы Дидель собирался что-то еще предпринимать. Но, дорожа возможностью свободно распорядиться нажитым, он выбрал самый тихий и теплый угол в самой, на его взгляд, консервативной из европейских стран.
Ах, да. Он еще хотел показать своим товарищам море.
Восемь человек, все, что осталось от когда-то богатого и знаменитого монастыря, оказались под покровительством Диделя совершенно случайно. Он вел грузовик. Они бежали, неся двоих раненых на плечах.
Дидель бережно хранил письма родителей, последние из которых были помечены сорок вторым годом. Тот факт, что сам он никогда не попадал псд обстрел и не спасался, раненый, бегством, не помешал ему остановиться и помочь неизвестным забраться в кузов. До непальской границы оставалось полтора километра.
Дидель быстро осваивал языки и это опять пригодилось. Двое тибетцев знали санскрит, а один мог связать пару слов по-английски. По дороге к Катманду выяснилось, что идти монахам особо некуда. Осесть прямо здесь, побираясь или найдя местечко в местном монастыре, Дидель им отсоветовал. Ему не верилось, что людей с автоматами могут остановить хлипкие деревянные мостики, обозначающие китайско-непальскую границу. Он предложил беглецам бегство понадежнее.
Что они чувствовали, взойдя на высокий меловой холм, над которым смешивалась с солнечным светом песня жаворонка, никто из тибетцев не сказал. С Атлантики шел тугой монотонный ветер и трепал полы глухих войлочных халатов. Дидель открыл заднюю стенку кузова и вытащил первый брус. Семеро монахов повернулись и бросились ему помогать.
Восьмой же, нестарый еще, хотя и седоватый мужчина, вынул из-за пазухи несколько обрывков ткани и отошел в сторону, где упорно боролся с ветром колючий кустик. Монах бережно расправил каждую тряпицу (две или три из них были покрыты засохшей кровью) и привязал к ветвям.
За лето небольшой домик, удачно совмещавший в себе европейские и азиатские способы сохранения тепла, был окончен; молитвенная дорожка по холму выложена мелкими белыми камушками; рядом с кустиком появился высокий шест с натянутыми к земле шнурами, негусто украшенный лентами и колокольчиками. Внизу холма монахи выстроили, по совету Диделя, сарай для угля – уголь купили заранее, на всю зиму. Младший монашек выучил слова «молока, три пинты, пожалуйста» и «крупы, как обычно, овса и гороха по фунту». Дидель снял комнату у матушки агента по недвижимости. Судя по вышедшим расходам, он мог спокойно содержать всю компанию еще лет десять. А там, как говорится, будет видно.
Видно стало года через два, когда монахи начали приторговывать на Падстоуской ярмарке расписными блюдцами. Двое младших пасли и стригли овец, остальные усердно шили красивые теплые халаты, которые пользовались спросом у старушек. После того, как Дидель чуть не обиделся всерьез, они перестали пытаться возвращать ему затраченные деньги. Еще через два года Дидель тихо женился на вдове морского пехотинца Хокинс и переехал к ней. Монахи терпеливо ждали новобрачных у церкви и проводили домой с пением и колокольчиковой музыкой. Вскоре в женском клубе городка установился обычай собираться у миссис Шнумфрих - чтобы поглазеть на великолепный, расписанный драконами и цветущими кустами сервиз и испить с него чаю. Дидель молча сидел в кресле на летней веранде своего нового дома и смотрел на море. В дурную погоду он надевал дождевик и брал с собой термос.
Еще через два года Сома Тенгпо, старший монах, подняв голову после долгой медитации, увидел, что в молитвенном уединении он не один.
Чужой повторил жест Сомы, также подняв опущенную голову и посмотрев тибетцу в лицо.
- Здравствуй, - сказал Сома на родном языке, - потом тихо улыбнулся про себя и повторил приветствие по-английски.
- Здравствуй, - по-тибетски отозвался чужой, в своей очевидной нечеловечности казавшийся Соме квинтэссенцией здешних лиц: белая до синевы кожа, огромные светлые глаза, тонкий клювообразный нос... - нет необходимости переводить.
Сома встал и поклонился тому, кто выучил его язык так далеко от Тибета.
- Ты молчал на этом месте семьдесят и семь полнолуний, - торжественно произнес чужак, - мы слышали твои мысли. Слов в них было немного, но чтобы понять, если хочется понимания - этого достаточно. Ты открыл Холм. Но мне нечего тебе предложить.
Сома подумал.
- Если бы ты не отказался иногда разделять со мной созерцание заката, я был бы доволен.
Чужак улыбнулся.
- Клянусь Лугом, и всадниками над морем, и золотым яблоком принцессы - я ни на миг не сомневался, что ты ответишь именно так! Конечно, друг мой. Я согласен.
* * *
С точки зрения холма ничего не изменилось, когда проезжавший по дороге внизу ровер остановился и из него высунулась кудрявая головка.
Вот, полюбуйтесь, - прокричал звонкий девичий голосок, перекрывая несущуюся из машины песенку «Велвет Андеграунд» - ламаистское строение прямо на Корнуолльских холмах. Какой аутентичности вы хотите? Каких древностей? Нет, говорю я вам, в Европе антропологу искать нечего. Поехали в паб, хлопнем по коктейлю и вернемся в Лондон.
© Copyright: Ася Михеева, 2009