1
Дроуд протянул фиолетовое щупальце к кнопке, вдавив её в панель. Он слыл на Гегрии (ТМ*8У, по межгалактическому перечню) опытным навигатором и удачливым космическим разведчиком, но эта третья от Яркой Звезды, укутанная в плотную белёсую атмосферу планета порядком ему надоела. Полезных ископаемых для его расы нет, радиационный фон зашкаливает, воздух для дыхания непригоден, так, стандарт «Дельта - Игрек», возможно использование в качестве мусоронакопителя для токсических отходов. На вмонтированном в стенную панель плоском экране поочерёдно возникали голографические, преимущественно серые картинки, транслируемые роботом–зондом с поверхности: камни, скалы, бетонные развалины, явно признаки бывшей когда-то великой цивилизации, пески и плещущие о безжизненный берег радиоактивные мёртвые моря…
Ультрафиолетовая подсветка предупреждающе моргнула и погасла, на суперпрочную пластину иллюминатора опустился дополнительный защитный щиток, над космическим челноком раскрылся силовой кокон. Мощный протуберанец взметнулся с фотосферы Яркой, прервав передачу зонда, и устремился в сторону злосчастной планеты. Дроут сплел передние щупальца перед собой, стекая с подушкообразного возвышения со спинкой перед центральным видеоэкраном – частые помехи ему тоже порядком надоели. « Скорее бы домой, - думал он, - получить положенное количество кадров и проб, и - домой, окунуться в прозрачный прохладный желеобразный глип, расправить конечности, поглотить пару-тройку биококтейльчиков…».
Прерванная передача возобновилась: валуны, руины, искорёженные гладкие полосы, по составу оставляющие железный след на спектрографе и имеющие 100% искусственное происхождение, пустынное плато, сплошь покрытое белым, замёрзшим мерцающим под редкими лучами Яркой веществом (в составе - водород и кислород) – ничего примечательного. Только вон там, левее, ещё левее, ещё чуть-чуть. Камера зонда механически послушно повернулась, передавая кадр за кадром, каждый последующий с большим увеличением. Разведчик, пересчитав по привычке свои конечности (небольшая разгрузка для ума, привыкшего к возведению в N-ую степень семизначных чисел), вернулся на рабочее место, сфокусировав взгляд всех своих восьми фасеточных глаз на последнем изображении.
Там было Нечто: странная конструкция конусообразной формы (Дроуд немного уточнил: сильно помятой конусообразной формы), из переплетённых извитых сучковатых проводов, оканчивающихся топорщившимися зелёно-серыми игловидными отростками и с маленькими округлыми шершавыми контейнерами на верхушке. Нечто не стояло неподвижно, как казалось на первый взгляд, оно раскачивалось в такт ветру, шевеля всеми проводами, словно перетекая, но в то же время не сдвигалось с места, обвивая малейшие неровности толстыми щупальцами, которые, по-видимому, уходили вглубь каменистого субстрата. «Примитивный вид фауны (хотя кого там можно съесть)? Флоры? Придется взять образец, хотя я бы с удовольствием остановился на варианте «Дельта - Игрек», хлопот меньше», - размышлял уставший представитель великого мира, направляя робота к объекту. Но…
Сигнальная подсветка предупреждающе моргнула, погасла, вновь заработал силовой кокон. «Проклятые протуберанцы!» – разозлился Дроуд, теряя картинку. И тут сработали сигнальные сирены, завывая о высшем классе опасности. Космический корабль качнулся, и Дроуд вцепился всеми щупальцами (даже не успев их пересчитать!) в поручни, стараясь втянуть мозговое вещество внутрь студенистого тела. Ракету бросало из стороны в сторону, переворачивало в вихре светящегося стремительного потока, словно маленький кусочек замёрзшего глипа в бокале биококтейльчика, протащило почти к атмосфере планеты, а потом отбросило на первоначальное место. Бесполезное теперь силовое поле отключилось. На ограничительном ремне вяло обвисло бессознательное тело самого первоклассного (на планете ТМ*8У, по межгалактическому перечню) пилота, пускающего из ротового отверстия слизистые слюни.
2
Снеег был совсем малыш, всего-то так лет… впрочем, Яркой Звезды тогда ещё не намечалось, и, как любой непослушный ребёнок, он постоянно удирал от назойливой опеки своих родителей, вернее, родителя, от которого недавно отпочковался. Да, он твёрдо помнил правила: не изменять орбиты планет, не ускорять процессы в крупных звёздах, просто потому, что от большого «бабаха» улучшалось настроение и вообще просто ничего не трогать, но как же хотелось пошалить!
Решив, что достаточно удалился от заботливого надзирателя, Снеег блаженно растянулся тонкой сетью над ближайшей звездой, поглощая вкусную энергию, потом собрался в шарик, почти такой же маленький, как изрытый кратерами спутник голубовато-матовой планеты. Снеег ничего не трогал, честно-честно! Эта блестящая коробочка сама налетела на малыша, успевшего превратиться в комету. Такие штуки с живыми червячками внутри уже попадались непоседе, они так смешно щипались, когда их потрясёшь. Нынешняя игрушка не была исключением, она и щипалась и вибрировала, но её хозяин абсолютно не радовался, и вскоре вовсе перестал подавать признаки жизни. Разочарованный ребёнок отбросил никчемную вещь, выхватил из вращающихся поблизости астероидов самый маленький, запустил им в планету, следя за яркой короткой вспышкой, исчезающей в молочном мареве атмосферы, и следом за ним упал, рассыпавшись на миллионы капель, на серые гранитные глыбы, в надежде найти что-нибудь занимательное.
3
Ель ждала, ждала повторения цикла, заложенного давным-давно, когда она ощущала себя брошенным орешком, пустившим росток среди угрюмых, дышащих холодом камней с единственной целью, к которой сейчас была близка, как никогда. Она пережила не один сезон проливных дождей и продолжительных засух, беспрерывных ветров и обильных снегопадов, она впитывала радиоактивную воду, дышала отравленным воздухом, утолщая кору и наращивая иглы, оплывая металлической смолой - слезами на обрубках уцелевших после очередной битвы с непогодой ветвей. Её время приближалось: створки шершавых контейнеров слегка приоткрылись, в тёмной глубине отливали поспевшим блеском колючие орешки, словно солдаты в строю, ждущие приказа командира. Дерево задремало, готовясь к самому значимому событию в полной лишений жизни, и снился ей сказочный сон пращуров: золотистый тёплый снег, тихо падающий на молодые зелёные тонкие ветки…
4
Падал золотой снег, сверкая на каждой, даже самой малюсенькой иголочке, среди ветвей вспухали, возникая из пустоты, сине-изумрудные, жёлто-апельсиновые, лилово-перламутровые пульсирующие шарики на ниточках-паутинках, вытягивались ажурно сплетённые сталактиты-сосульки, таяли и снова возникали хрупкие тельца свечек с холодными колышущимися огоньками. Заструились снизу вверх серебристые серпантиновые змейки и, встретившись на самой верхушке, сложились, словно головоломка в багряно-рубиновую многолучевую звезду. Под раздавшиеся негромкие хлопки на всё это великолепие стали плавно опадать плоские разноцветные горошины, они опускались к подножию нарядного дерева, а потом, с порывом ветра, вновь взметались к верхушке. Ветер же, обвиваясь вокруг ствола, продирался сквозь отяжелевшие ветви и, наконец, освободившись, издавал мелодичные нежные звуки, совсем не похожие на прежнее глухое завывание. Под аккомпанемент усмирённого ветра, прямо из лежащего на камнях белого покрова поднялись причудливо колышущиеся фигуры. Каждая из них выделялась чем-нибудь особенным: странными наростами, шевелящейся бахромой, волочащимися проводами, но одно у них было общее: два передних отростка, посредством которых эти существа объединялись в единое целое возле самого крупного экземпляра, одаривающего всех какими-то коробочками. Фигуры обретали цвета, издавая щебечущие звуки, потом сложились в замкнутое кольцо вокруг ритуального дерева и закружились, издавая созвучные ветру звуки.
Новая игра очень нравилась Снеегу, давненько он не изображал столько диковинных вещей сразу, улавливая мыслительные образы дремлющего обитателя сумрачной планеты. Снеег чересчур увлёкся, завертев поющие фигуры быстрее. Розовые, сиреневые, оранжевые части отрывались, перемешивались, создавая новые образы, порой сливаясь в одну пёструю мчащуюся массу, взметавшую с поверхности песчаную крошку и мелкие камни. Волшебное безумие вдруг резко остановилось. В вышине с грохотом расцветали огненные сферы, почти такие же красивые, как взрывы огромных звёзд. Дерево загудело, вибрацией усиливая крики качающихся из стороны в сторону фигур, словно какое-то заклинание. Причудливые узоры отразились на внутренней стороне нависших туч и обсыпались золотой пыльцой на молчаливый бездушный гранит.
5
Сознание возвращалось к разведчику. Очертания родной рубки посылали сигналы его мозговому веществу, наполовину втянутому в вялое тело, что он находится в реальном мире, а вот беснующиеся разноцветные фигуры на экране – что в фантастическом сне. Дроуд заворожено следил за мелькающими кадрами зондовой передачи: место было то же и странное сооружение сильно не изменилось, вернее, изменилось, то исчезая в призрачных разноцветных видениях, а то тут же проявляясь под яркими вспышками высотных взрывов. Дроуд, по-видимому, не очень доверяя собственным четырём парам глаз, тяжело вздохнул, вталкивая мозговое вещество обратно в головной отросток и смахивая слюни оставшимися щупальцами (их было 7, а это значило что-то одно: либо недостающую конечность оторвало, либо сотрясение оказалось тяжёлым). Золотой дождь исчез, возвратив былую картинку в серой цветовой гамме.
Ультрафиолетовая подсветка, моргнув один раз, погасла, если бы она попыталась сделать это повторно, Дроуд разбил бы гадкий датчик на мелкие кусочки, нимало не заботясь о том, что придётся кувыркаться по отсекам в невесомости вперемешку с остатками пластика. Космический навигатор кипел от злости, твёрдо пообещав себе, если конечно выберется из необъяснимой передряги целым и невредимым, уйти в отставку, предоставив «зелёным», точнее, светло-фиолетовым, новичкам бороздить просторы вселенной. Картинка на экране оставалась серой, контрольные приборы сообщали о работе силового кокона, но это было не так. Цепляясь за поручни похолодевшими вялыми щупальцами, Дроуд подтянул своё тело к иллюминатору.
Из-за суперпрочной перегородки на Дроуда смотрел – Дроуд: восемь фасеток, приоткрытое ротовое отверстие, растопыренные щупальца на фоне освещённой Яркой Звездой планеты. «Здорово же меня стрясло, галлюцинации начались», - он моргнул, а его отражение – нет! Оно вообще стало двигаться самостоятельно, оторвавшись от иллюминатора и выполняя акробатические упражнения в открытом космосе, меняя цвет от тёмно-фиолетового до ярко-красного, потом пару раз стало полосатым. Такого с опытным разведчиком ещё не случалось: видение не пропадало, да ещё к тому же транслировалось на запасной экран, рядом с качающемся на ветру деревом. Дроуд шевельнулся, и существо пропало, но тут же оказалось приплюснутым к иллюминатору, что-то выписывая щупальцем-двойником по стеклу. Фосфоресцирующие знаки медленно расползались, превращаясь в серебристых многоножек, лопающихся при столкновениях. Золотые огоньки окутали всю поверхность корабля и исчезли так же внезапно, как появились.
6
Снеег спешил поделиться новой игрой с кем-нибудь ещё, он бы с радостью поиграл с интересным жильцом серой планеты, но он больше ни о чём не хотел рассказывать, а только шевелил колючими отростками. Планета больше не интересовала Снеега, выбравшись с неё, он вернулся в район бугристого спутника. Червячок снова ожил, передвигаясь внутри коробочки, и малыш поскорее стал его копией, но молчаливый обитатель не хотел с ним играть, наверное, спешил улететь домой, да и Снеегу пора было возвращаться. Вот рядом пролетела комета с пушистым шлейфом, чем не новая игрушка?
Две кометы, абсолютно одинаково загибая хвост, исчезали в глубинах вселенной. Ослепительно белая вспышка возвестила о большом «бабахе», это в самый последний раз, честно-честно!
7
Дроуд взял себя в руки, вернее в щупальца (слава правителям ТМ*8У, по межгалактическому перечню, или попросту: Гегрии, все 8 оставались при теле, виновато в подсчётах было всё-таки сотрясение). Он сидел на рабочем месте, сравнивая полученные данные, и приходил к кое-каким умозаключениям: картинки с планеты были не чем иным, как проявлениями разумной жизни, и представление за иллюминатором тоже; возможно, биоэнергетическая сила этой серой планеты была столь высока, что могла передавать информацию и создавать материальные объекты на огромные от планетного живого индивида расстояния (насколько далёкие даже страшно было предположить); и это могло представлять несомненную угрозу для обитателей его родной планеты (чего Дроуд абсолютно не желал допустить). Вот тебе и «Дельта Игрек»! Передав все записи на базу, капитан корабля предоставил другим ломать головные отростки над этой проблемой.
Двигатели исправно отдаляли Дроуда от странной планеты со странными обитателями. Впадая в автоанабиоз, он продолжал всматриваться в диковинное застывшее голографическое изображение на экране, предаваясь фантастическим грёзам о встрече с инопланетянами: нет, в дикой пляске радужных фигур не чувствовалось угрозы, а послание, оставленное двойником Дроуда совпадало со вспыхнувшей надписью над деревом, возможно, послание дружеское. Навигатор закрыл глаза: а, может, всё дело в одиночестве, одиночестве путника, слишком долго блуждающего по необитаемым просторам космоса... Скорее бы домой!
8
«Здравствуй, родной дом!» - Тысячи маленьких колючих орешков взмыли в неприветливое небо, выброшенные мощным толчком проснувшейся Матери-Ели.
Освободившиеся от ценного груза ветви неподвижно повисли вдоль изогнутого ствола. «Какой необычный сон, - думало старое дерево, - самый чудесный: мерцающие огоньки, разноцветные шарики, золотой снег…»
На поверхности планеты, до чернеющего горизонта, лежали грязные обыкновенные сугробы, наваленные на серые камни и бурый песок, и топорщились искорёженные гладкие полосы, имевшие 100% искусственное происхождение.
Новые обитатели этой планеты, с порывами ледяного ветра разлетались всё дальше и дальше от первоначальной колыбели, они падали в тёмные расщелины, цеплялись за неприступные базальтовые скалы, качались на океанских радиоактивных водах, прибиваясь к необитаемым пока островам, завоёвывая пространство и через время неся память о чудесном красивом сне с золотым снегом и светлом будущем.
9
Где-то на краю (а есть ли край у бесконечности?) вселенной вспыхивали золотые знаки: «С НОВЫМ ГОДОМ!»
«Снеег! Сейчас же прекрати играть! И не приближайся к этой звезде…»
© Copyright: Анна-Мария Ситникова, 2009