Эта история случилась в одном из тысяч российских поселков, по укладу жизни, похожих друг на друга, как две капли воды. В больших городах и после бесславной кончины социализма продолжаетя культурная жнзнь горожан, а в какой-то степени она, то есть жизнь стала ещё более разнообразной. К кино, театрам, ресторанам добавилась масса, более пикантных развлечений: казино, стриптиз - бары, не говоря о десятках телевизионных каналов с набором программ и реклам на любой вкус. В провинциапьной же глубинке, где основой всей жизни является какой-нибудь дышащий на ладан заводик с полуразвалившимся клубом. Подслеповатые, допотопные телевизоры показывают полторы программы, а зарплату сельчанам дают раза три-четыре в год, вот и развлекайся...
Так вот. Было это под Новый год. Две семьи, живущие no соседству, скинулись с долгожданной получки на сахар и дрожжи, да заложили брагу к празднику. Бидон с брагой бродить поставили у Васьки с Катериной. У них же и самогонку гнать решили, поскольку из их аппарата хмельная продукция выходила отменного качества. Надо сказать, что аппарат этот был привезен из Ленинграда еще в застойные годы. Сделан был этот ценнейший агрегат, из нержавеющей стали на оборонном заводе, и исправно служил уже второй десяток лет.
Васька, шельмоватый, некрасивый мужик, с отекшим от регулярной пьянки лицом, среднего роста, с отвисшим пивным брюшком. Двадцать пять лет из своих сорока трех, проработал шофером. К машинам относился no- варварски. Езда под "газом" - обычное дело. Прав лишался многократно, но как-то умудрялся их спасать. Баб ллюбил патологически, не упуская ни одного случая поблудить на стoроне. И, как ни странно, бабы на него клевали, чем уж он их брал, можно только догадываться. Двадцать лет назад, когда Васька прошел уже всех свободных баб в округе, встретилась ему на танцах в клубе Катя, вернувшаяся в поселок, после окончания медучилища.
Катя, без преувеличения, можно сказатъ - красавица. Огромные васильковые глаза, вьющиеся чёрные волосы, фигурка - загляденье. Местные кавалеры ей прохода не давали. А выбрала она Ваську, о чем в последствии не раз пожалела.
Первые год – два жизни с Катей Васька остепенился. Пил поменьше, да и не слышно было, чтобы пo чужим бабам ходил. Потом, работая в районном AТП, ходил в дальнобой по всему тогдашнему Союзу. Баб, по его же рассказам, потискал немало. Отработав в AТП несколько лет, был уволен за пьянку, и с тех пор, пo долгу нигде не задерживался. Да, надо сказать, что в тех краях, о которых идет речь, местность болотистая, богатая клюквой-ягодой, что давало существенное пополнение бюджета местным жителям.
В сентябре болота превращались в Клондайк. Мох кормил неленивых, нe в пример местному заводику. Некоторые семьи заготавливали до пяти тонн ягод за сезон. Сдав витаминную добычу заготовителям, старатели могли справить одежду, а кое-кто - мотциклы и даже машины.
He смотря на природную ленность Васька тоже каждую осень отправлялся в болота, да только всё, что добывал, по пьянке прахом и пропадало. Купил с ягод "Яву"- через две недели, будучи "на кочерге", пугал на ней лягушек в пруду, еще через месяц, останки мотоцикла были заброшены в сарай. Через год Васька приобрел, опять же с клюквы, "Москвич" - хватило на год, все - таки, на четырёх колесах. Но и на машину нашелся "Кировец" - это трактор такой, большущий. Дорогу не поделили.
Ко времени описываемых событий, Васька «культурно» отдыхал после ягодной страды. Детей они с Катей так и нe нажили за двадцать лет, заняться ему бьло нечем, и он, зачерпнув ковшиком браги, отпил, вытер рыжие усы, крякнул и сказал: "Пора гнать". Катя в тy ночь шла на дежурство в поселковую больницу. Васька доcтал кз чулана аппарат, налил в него браги на две трети, бросил сухого донника, припасенного с лета. Этот рецепт ему передала бабка Дарушка. Донник отбивает запах сивухи и придаёт самогону аромат благородного напитка. Затем поставил бак на плиту, приладил змеевик, подставил банку и подбросил дров. Процесе пошел. Катя уже с порога попросила мужа не напиваться.
Васька сел на табуретку и закурил. Слушая потрескивание дров в плите, он стал смотреть в окно. За окном густо валил новогодний снег. Сквозь густую пелену едва просвечивалось соседское окно.
Денис и Женя. Они не коренные в посёлке, живут здесь пять лет. Денис работает пожарником на заводе, Женя не работает, у них дочь восьми лет.
Денис, по местным меркам, непьющий, он человек творческий и всё своё свободное время посвящает охоте, рыбалке, куда берёт мольберт и пишет природу. Денис высокий, красивый, характер у него мягкий, спокойный, он души не чает в жене и дочери. А ещё он влюблён в невыразительную природу этих мест.
Женя же считает свою жизнь погубленной в этой дыре. Работы себе по душе найти не может, а, скорее, не хочет, увлечений у неё нет, но есть пристрастие к рюмке. Внешне она не красавица, правда, фигурка у неё справная, ну интеллект городской ещё не весь пропит. Денис не позволяет ей пить, но Женя частенько умудряется быть "под мухой". И в этот вечер, проводив мужа на ночное дежурство, она легла с дочерью в кровать. По телевизору шла какая-то муть, скукотища - хоть плачь. Светланка скоро засопела, и Женя выползла из-под одеяла. "Схожу к соседям, скоротаю вечер", решила она. "Катя, вроде бы - в ночь, а у Васьки, может и выпить есть". Накинув халат, она тихо выскочила за дверь. Мохнатая мгла облепила всё вокруг. Воздух был наполнен тишиной, посёлок будто вымер. Расстояние до соседского крыльца она не шла, а плыла среди снежного хоровода. Поднялась на крыльцо, постучала.
Только забулькала брага в агрегате, а из змеевика показалась первая вожделённая капля, Васька услышал стук в дверь. "Во! Кто-то уже на стакан припёрся", подумал он и пошёл открывать. Увидев соседку, бросил ей: "Заходи и запри дверь". Сам же, услыхав громкое бульканье, бросился на кухню. Убавив огонь в плите, он обернулся к Жене, а она заворожёно смотрела на банку, стоявшую под змеевиком. В, трёхлитровую, банку бодро бежала тонкая струйка прозрачной жидкости, а по кухне распространялся горячий бражный дух, от которого пощипывало в ноздрях. "Твоя на работе"? спросила Женя, не отрывая взгляда от банки.- "Да, а твой где"?- "Пошёл, к восьми, дядя Саша просил подменить на дежурстве. Светка спит, по телику смотреть не чего, со скуки умереть можно. Вась, налил бы соточку болезной женщине", в заключение, добавила она, и только сейчас посмотрела на Ваську. - "Понятно, то-то я думаю, ты припёрлась. Узнает Дениска, что пила – вставит тебе...- А.., мне не привыкать. Каждый день пилит: - Не пей, да не кури...- А, что ещё делать в вашей дыре"? – "Ну-ну, гляди сама, чтобы разговоров потом не было",- ввернул Васька одну из своих присказок. "Давай покурим чуток, пусть набежит". Закурили. "Первый раз вижу, как самогонку гонят", сказала Женя., "А ты не боишься, что участковый поймает"? "Я слышала, на той неделе у Бобровых отобрали аппарат и оштрафовали на сто рублей". – "Ха... Дак, Бобровы, во - первых, самогонку гнали - пить невозможно, помёт куриный для крепости добавляли, а во - вторых, отраву эту, продавали. Народ травили. А участковый, дядя Коля Дворцов, друг моего батьки, говорил, что наказывает только тех, кто гонит плохую самогонку, а нашу всегда хвалил".
Докурив сигарету, Васька нарезал чёрного хлеба, достал из холодильника миску с солёными огурцами и тарелку с ломтями сала. К этому времени в банку уже изрядно набежало, и он, ловко заменив банку под змеевиком, налил по половине гранёного стакана. "Ну, что... С наступающим!", произнес тост Васька, и не дожидаясь ответа, одним махом, влил в себя самогонку.- "Ага", сказала Женя и медленно выцедила всё содержимое стакана. Схватив, стоящую на столе, кружку, запила водой. "Крепкая, как спирт", отдышавшись сказала она.- "Угу", хрустя огурцом, подтвердил Васька. "Первач, градусов семьдесят будет". Она пожевала похожий на пластилин, кисловатый хлеб и снова закурила.
Раньше, когда Женя ещё училась в институте в Ленинграде, она покуривала дорогие заграничные сигареты. А, живя в посёлке, за неимением средств, стала курить, что предложат. А предлагали, в основном, популярные здесь дешёвые и крепкие сигареты. И сейчас, затянувшись потрескивающей, как дрова в печи, «Примой», она почувствовала, как из живота вверх по всему телу поднимается тёплая, дурманящая волна. Женя откинулась на спинку стула и наслаждалась приятным ощущением. Полы её халатика разошлись, оголив стройные загорелые бёдра, едва прикрытые прозрачными кружевами сорочки. Эта картина подействовала на Ваську, как на быка красное. Он и раньше посматривал на соседку с известным интересом. Когда полоскала бельё в пруду, когда вывешивала его, становясь на цыпочки, оголяя, при этом точёные ножки. Смотреть смотрел, но заигрывать не пытался. Может, Дениса побаивался, а может совесть, какая-то, ещё была - соседи ведь. А тут, такой случай! Больше может и не повториться. Денис пасёт свою Женю, как индус «золотую корову»
"Ну, что. Давай ещё по одной", уже наливая в стаканы, сказал Васька. Они выпили, похрумкали огурцами, снова закурили. Жене уже ударил хмель в голову, а после второй порции тело уже плохо слушалось её. Заметив, что Женя уже в кондиции, Васька спросил: "Ты до дома-то дойдёшь"? - "Дойду, но я ещё не хочу домой. Можно я ещё посижу"?- "Сиди. До утра времени много, только пошли в комнату, может по телевизору, что покажут". Женя, придерживаясь за стену, прошла в комнату и села на диван. Васька включил телевизор и плюхнулся рядом с ней. Затем, обнял её и притянул к себе. "Ты чего, Вась? Охренел? Денис узнает,убьёт обоих". - "А мы ему не скажем", хохотнул Васька и полез целоваться.
Женя, в общем-то, любила мужа. Но было в нём, что-то мягкое, не очень мужское. И потом, он был, довольно однообразен в своих ласках к ней, ей же порой хотелось грубого самца, которого она почувствовала, сейчас в Ваське. Она слышала от баб про Васькины похождения, и ей стало даже интересно, чем это он, такой невзрачный на вид мужик, баб завлекает.
До встречи с Денисом, в студенческие годы, Женя совсем не была « синим чулком» и успела погулять в своё удовольствие. Но, выйдя замуж, мужу не изменяла, зная, как любит он её, как прощает он её всё.
"Вась, давай ещё выпьем". – "Сейчас, я принесу". Васька принёс самогонки и клюквенного морса на запивку. Выпив, Женя сама начала расстёгивать на Ваське рубашку...
Такой любовницы он ещё не встречал. Деревенские бабы, в массе своей, были однообразны и на любовные выдумки не богаты. Две, а в лучшем случае - три позиции, - это было пределом того, что они допускали. А Катя, та вообще, признавала только одно рабоче-крестьянское положение, в темноте и под одеялом. Снять с неё домотканую льняную до пят сорочку, было невозможно.
Женя оказалась самой страстью. Ненасытная, что она вытворяла с Васькой. Это уже – порнография. Сколько раз они ещё выпивали, сколько раз возвращались в постель, Васька уже не помнит. Всё кончилось тем, что они отключились, уже под утро. У Васьки ещё сидела в мозгах мысль – выпроводить Женю домой. Но пока он пытался растолкать её, отключился сам.
...Можете себе представить картину, которую Катя и в дурном сне, увидеть не могла, хотя о Ваське слышала многое, но « не пойман - не вор». А тут, на святом супружеском ложе, поверх, перевёрнутой и перемятой, постели, обнявшись, храпит парочка, в чём мать родила. Увидев всё это, Катя почувствовала, как кольнуло в сердце. Она прислонилась к стене. Через какое-то время сердце отпустило. Но, вместе со слезами обиды, на неё накатилась ярость. Она прошла на кухню, приговаривая: "Ах вы суки, ах вы гады..." В доме стоял смрад борделя, от которого кружилась голова. На полу разбросаны остатки закуски, вперемешку с мужской и женской одеждой. На глаза Кате попался большой кухонный нож, и рука сама потянулась к нему. "Зарежу обоих", подумала она, но разум остановил её. Оглядев кухню, Катя схватила ведро с водой, и, влетев в комнату, выплеснула его на безмятежно спящих любовничков. Васька вздрогнул, открыл мутные глаза, уставился на Катю, помотал головой и спросил: "Ты, чего"? Катя пустым ведром стала колошматить по головам, спинам и задницам. Васька вскочил с кровати и, защищаясь руками, завопил: "Ты, чего? С ума сошла"? Васька крутанулся, уворчиваясь от ударов, и увидел лежащую на кровати Женю. Внутри у него похолодело, а в мигом протрезвевших, мозгах мелькнуло: "Ну, попал". Пока Васька искал и натягивал одежду, Катя висела на нём, как охотничья собака на раненом звере. Она царапала его ногтями, колотила, чем попало, крича при этом все имеющиеся в народном фольклоре ругательства. Как ни странно, Васька не сопротивлялся, а только уворачивался и закрывался, от ударов. Устав, Катя, вспомнила о Денисе: "Где это он, интересно"? Она выскочила во двор и без стука вошла к соседям, столкнувшись в сенях с хозяином. Он удивлённо смотрел на Катю. "Ты чего"? – "А, сейчас узнаешь, пошли". Денис, неуверенно, пошёл за ней. Войдя в дом. Катя поняла, что Васька успел смыться, не дожидаясь разборок «полётов». Женя лежала на кровати, как и лежала. Денис вошёл в комнату, и, увидев свою жену, всё понял. Не говоря ни слова, он завернул в мокрое одеяло неподвижное тело, легко поднял его на руки, и так же молча, понёс свёрток домой.
Оставшись одна, Катя, бесцельно, побродила по дому, потом села на стул и какое-то время сидела, закрыв глаза. На душе была пустота, думать ни о чём не хотелось. Хотелось спать. Но лечь в таком гадюшнике Катя не могла, и, несмотря на усталость, принялась за уборку. Собрав постель, она хотела выбросить всё, но пожалела и положила в бак для стирки. Перестелив кровать свежим, пахнущим лавандой бельём, Катя продолжила уборку. Убирая кухню, она отметила, что самогонки Васька с Женей выпили не меньше двух литров. "Вот насосы-то".
Провозившись часа два, окончательно устав и проголодавшись, Катя разогрела щей и села за стол. Надо бы выпить с горя,- подумала она и налила из банки рюмку. Выпила залпом, по - мужски. Стала есть. Самогон и горячие щи подействовали благотворно, и её сжавшаяся душа стала расслабляться. По характеру открытая, Катя, не могла долго таить в себе терзающие её муки. Но кому расскажешь, о таком позоре? Подумала о Денисе. Каково ему сейчас? Катя пошла к соседям. Не много помявшись, постучала в дверь. Вышел Денис и молча посмотрел на неё, большие карие глаза были печальными, как на образах.
"Ему ещё хуже, чем мне", подумала Катя, "Мужики, куда больнее переносят измену жён. Вон, три года назад, Ефим Прохоров, видный мужик, хозяин, каких мало, застукал свою Зинку с хахалем на сеновале. Теперь все трое на погосте лежат. Обоих из ружья застрелил, а сам сел на мотоцикл, да со всего разгона – в тополь...".
"Твоя проснулась"? чтобы, что-нибудь сказать, спросила Катя. – "Нет, спит, как убитая". – "А дочка где"? – "К матери отвёл". – "Матери рассказал"? – "Нет, не могу". Помолчали. – "Твой боров где"? – "Не знаю, и знать не хочу". Опять помолчали. "Может, зайдёшь", робко спросила Катя. "Поговорим, пожалуемся, друг другу, больше не кому душу-то излить". Не много, подумав, Денис сказал: "Может ты и права, пошли". Они прошли на кухню и сели за стол. Встретились взглядом, "Самогонки налить"? спросила она. "Наши голубки, всё выпить не смогли". – "Вообще-то самогонку не люблю, но сегодня мог бы выпить и бензину, если бы от этого легче стало", ответил он. Катя наполнила рюмки, всё из той же банки, налила Денису щей. Молча выпили, стали закусывать. Денис, с аппетитом уплетая щи, заметил: "А ты вкусно готовишь".- "Налить ещё"? - "Нет, хватит, избыток пищи вредит тонкости ума", и, отставив тарелку, с интересом стал разглядывать Катю. "А ты красивая", сказал он. Катя смутилась оттого, что Денис так откровенно разглядывал её. "Ещё выпьешь"? спросила она, что бы прервать затянувшуюся паузу. – "Нет, больше не хочу". - "Ну, тогда посиди минутку, я сейчас". Катя вышла из кухни и вскоре позвала Дениса. Он вошёл в комнату и удивлённо уставился на Катю, лежащую в кровати. "Ты, что спать собралась"? – "Да, с тобой". "Я ни разу не изменяла Ваське, и вообще, досталась ему девкой, а сегодня я ему отомщу за всё". Денис ещё стоял в не решительности, а она села в постели и откинувшееся одеяло обнажило не большую красивую грудь. Катя протянула руку, взяла Дениса за рукав и потянула к себе.
Денис ни когда не был ловеласом. До Жени опыта общения с женщинами почти не имел, а после женитьбы боготворил только жену. Но сейчас, увидев в Кате красивую женщину с роскошными волосами и девичьей грудью, – женщину, которая желала его, устоять был не в силах, да и события сегодняшнего дня как бы оправдывали его.
Сорвав с себя одежду, Денис нырнул под одеяло... С Васькой Катя ни чего подобного не испытывала, она просто ждала, когда муж насытится ей и отвалиться, повернувшись к ней спиной. А сегодня в ней проснулась женщина, нет – тигрица. Она стонала, царапалась, кусалась, от чего Денис вскрикивал и распалялся ещё больше. Через какое-то время они, в изнеможении молча, лежали. Потом она спросила его: "Что будем делать дальше"? – "Жить", сказал он, и стал одеваться. "Женьку я не брошу, я очень люблю дочь, а без меня они пропадут, и потом, виновата во всём водка". - "А, как быть мне"? как бы у себя самой, спросила Катя.
Не знаю, как разобрался Денис с Женей. Но Ваське рожу он начистил качественно. Долго Васька, с синяками ходил. Перед Катей Васька оправдался, свалив всё на водку, – это она, зараза, разум помутила. Простила она его, по доброте душевной. Притих Васька, но ненадолго. Через полгода поймала его Катя с какой-то бабёхой на покосе и подала на развод. Васька теперь мотается от одной бабёшки к другой и спивается всё больше и больше.
А историю эту Васька с Катей, мне рассказали сами, будучи в хорошем настроении, сидя за баночкой, в период перемирия. Рассказывали со смехом и такими выражениями, которые я повторить постеснялся.
2 января 2002г.
С.Петербург